О том, как опадают лепестки

      После бури вокруг них снова воцарился мир… вроде как.       Чуя стал намного спокойнее (по крайней мере, внешне). Он не сопротивлялся помощи, которую пытались предложить Дазай и брат с сестрой Акутагава, принимал приготовленную для него еду без единой жалобы и не отрицал тот факт, что ему нужно поспать и помыться. В любой другой ситуации Дазай счёл бы это хорошим знаком, признаком выздоровления, но не в этой.       Нет, чиби не наказывал себя за то, что произошло.       Да, он стал спокойнее…       Но только потому, что почти перестал говорить.       О чëм бы лис его ни спрашивал, ответом всегда было одно из трех: кивок, покачивание головой или молчание. С губ Чуи не слетело ни единой жалобы, но и просьб тоже. Чуя ни о чëм не просил, и большую часть времени ему, казалось, даже нет дела до окружающего мира.       С каждым днём Чуя изолировал себя от Дазая и брата с сестрой. С момента похорон он не выказывал никакого желания покидать свою комнату — он делал это только тогда, когда его просили, и даже такие случаи происходили всë реже и реже.       Не потому, что демоны перестали пытаться, нет.       Это потому, что безжизненные кивки Чуи медленно исчезали и превращались в пустые покачивания головой.       Он всегда открывал дверь тому, кто стучит, всегда ел всë, что ему дают, но… не произносил ни единого слова, не бросал ни единого взгляда. И в тех очень редких случаях, когда Чуя всë-таки выходит на улицу…       Он делает это один.       Только энгава, только деревянные панели и открытая дверь с видом на сад. Он никогда не шёл дальше, учитывая, что никто не удерживал его в этих стенах насильно. Если бы только Чуя захотел выйти на улицу, Дазай пошёл бы с ним, чтобы убедиться, что он в безопасности. Если бы Чуя захотел выйти и побыть один, лис присматривал бы за ним издалека, — но ничего из этого не происходило.       И как бы незнаком с утешением ни был Дазай, лис всë же пытался помочь, даже если Чуя об этом не просил. Он предлагал свою компанию, когда Чуя наблюдал, как лес становится золотым с наступлением осени, но юноша даже не смотрел на него. Его молчание позволяло лису быть физически близко к нему, но не более того.       Когда хвосты Дазая тянулись к нему, пытаясь принести немного тепла в холодную пустоту, Чуя качал головой или отодвигался, не говоря ни слова, и лис знает, что не должен давить. Он хотел дотянуться до юноши, обнять его, как в прошлый раз, но ему казалось, что больше так делать нельзя.       Было можно только один раз?       Был ли он неправ, думая, что Чуя нашёл утешение в его объятиях в тот день?       Возможно, да.       Однако Дазай — кицунэ — и, хорошо это или плохо, но он так легко не сдастся. Даже если он не мог прикоснуться к Чуе, он всё равно мог попытаться успокоить его разум и заменить его печали жизнью, которая всë ещё скрытно сияла где-то в глубине Чуи. Он мог заполнить их дни чем-то большим, чем удушающая тишина.       Или, по крайней мере, попытаться.       Это не всегда легко, но Дазай разговаривал с юношей, который, возможно, даже не слушал его слов. Не о том, что произошло, не о чëм-то важном — о мелочах. Как некоторые животные в лесу уже готовятся к предстоящей зиме, как Рюноске и Гин чуть не сожгли рис во время готовки. Он не знал, поможет ли это, и не был уверен, имеет ли его болтовня какое-то значение, но…       Но что ещё он мог сделать?       Бывали моменты, когда лис рассматривал возможность того, что Чуя не хочет, чтобы он был рядом. Тогда он посылал Рюноске или Гин попытаться поговорить с ним или просто побыть рядом столько, сколько Чуя им позволит. Брат и сестра исполняли приказ, не задумываясь, но это тоже не помогало. Чуя не говорил им убираться, просто… наверное, он даже не позволял себе признать, что они здесь.       Или не хотел признавать.       Дазай попытался бы заставить его встретиться лицом к лицу с теми, кто пытается ему помочь, заставить его мысли, держащие в тумане его разум, вырваться из тьмы и выплеснуться в мир, где боль утихнет. Он попытался бы, но от одной мысли о насильном преодолении ментальных ограничений Чуи у лиса внутри всë переворачивалось. В последний раз, когда он так делал, всë закончилось ужасно, и Дазай не хотел, чтобы история повторилась.       Единственный вариант, который у него оставался, — это ждать.       Особенно тогда, когда Дазай слышал, что приносят ночи.       Чуя не позволял лису оставаться с ним, он не отвечал, когда кто-либо из них пытается постучать в его дверь, но Дазай всё равно знал, когда юноша в самом плохом настроении. Приглушённые слабые всхлипывания и шмыганье носом эхом отдавались от стен. Может, для людей звуки были тихими, но чувства Дазая обострены.       Иногда лис оставался в своей комнате, ожидая утра, чтобы вытереть слёзы с лица Чуи, иногда он сидел у двери на случай, если юноша попытается позвать его.       Он ни разу этого не сделал.       Но Дазай продолжал ждать.       Он ждал, пока дни превращались в недели, пока мир вокруг них горел золотом, а ветер нёс обещание зимы. Он ждал знака от Чуи, единственного слова или хотя бы вздоха, который, казалось бы, звал на помощь. Он ждал, ждал, и ждал…       Только когда октябрь подходит к концу, Дазай, наконец, снова услышал голос Чуи. Он говорил не так оживлённо и слишком бесцветно для человека, который сияет ярче солнца, но и не так пусто, как в день похорон его друга.       — Наверное, они не цвели, — Чуя прошептал, держа в руке чашку чая и устремив взгляд в сад. Слова почти потерялись в шелесте падающих листьев, но Дазай услышал их.       Они сняли невидимую тяжесть, которую Дазай нёс на своём сердце, позволили воздуху, который горел в его лёгких, вырваться наружу и смениться свежестью надежды. Для него голос Чуи громкий и чистый, как первая нота песни, которую разум Дазая ждал, чтобы запомнить.       Лис наклонил голову, смотря на Чую и навострив уши, чтобы убедиться, что он всë слышит.       — Ты о чëм? — Его хвосты с любопытством зашевелились за спиной, медленно приближаясь к Чуе. Дазай этого даже не заметил.       — О лилиях, — впервые за два месяца Чуя дал Дазаю реальный ответ вместо тишины, пришедшей из огромной пропасти между ними. — Я посадил там красные паучьи лилии, они должны были зацвести в конце сентября…       Он посадил?..       — Думаю, когда цветы снова зацветут, будет красиво.       А…       — Но, они, кажется, так и не расцвели.       Чуя сказал это не потому, что хотел увидеть результаты своей работы, а потому, что он… любит цветы?       Теперь, когда Дазай подумал об этом, он не был удивлён, он просто никогда раньше не рассматривал такой вариант, потому что не мог заставить себя волноваться о таких мимолётных аспектах жизни. В них была определённая красота, лис признавал это, но он никогда не чувствовал к ним какой-либо привязанности. Для него цветы ничем не отличались от опадающих листьев, белого снега или проливного дождя — всë это проходит и возвращается с течением времени.       Когда Чуя согласился ухаживать за садом, Дазай подумал, это потому, что человек не хотел оставлять работу незавершенной. Затем, после разговора с ним, он подумал, что Чуя хотел бы остаться ещё немного, и увидеть цветущий сад было бы дополнительной наградой, достижением, но сейчас…       Возможно, лис всë-таки недооценил человеческое сердце.       Дазай оглянулся на сад, на прибранные дорожки между рядами кустов, на которые никогда раньше не обращал внимания. Он узнал некоторые части: это всë ещё его сад, но руки Чуи сделали его утончённым и сильно отличающимся от того, что было почти четыре месяца назад. Каждое маленькое изменение бросалось ему в глаза, даже если оно было скрыто опавшими листьями, и лис почувствовал слабый холодный укол.       Было много вещей, которые Дазай мог сделать своими силами, многим вещам он научился за столетия своей жизни, но… он не знал, как заставить цветы распуститься.       Его силы не были такими чистыми и прекрасными.       Он знал, как убивать и не испытывать угрызений совести по этому поводу, он знал, как разрушать и наслаждаться оставшимся пеплом. Лис мог обманом вовлечь людей и демонов в свои планы, забрать всë, что пожелает, запечатать чужие силы, — достаточно только захотеть.       Но он не умел создавать жизнь или красоту.       Никому не позволено обладать всеми знаниями, никому не позволено постичь все секреты, которые природа скрывает от взора смертных. Есть те, кто может залечить смертельные раны, те, кто может соединить прошлое и будущее…       Но у Дазая были знания, которые позволяли хранить и подчинять своей воле, и управление потоком жизни никак не было с ними связано. Однако есть кто-то еще… кто-то, кто, хотя и опасен, но выбрал жизнь в качестве своего оружия.       Этот человек не согласится прийти сюда только потому, что об этом просит Дазай, это один из немногих духов, которые его не боятся, духов, которыми лис просто не может командовать, но если Чуя согласится пойти туда…       — Чиби? — Дазай приготовился к тому, что его проигнорируют, как и в любой другой раз до сегодняшнего дня, но Чуя слегка повернул голову в его сторону. И хотя он не совсем смотрел на него, Дазай получил больше, чем за месяц, и этого было достаточно, чтобы побудить его продолжить. — Ты бы пошёл со мной кое-куда? Правда, отсюда немного… далеко.       Далеко, если они не будут использовать заклинание для путешествия.       Чуя ответил не сразу, и лис начал думать, что не получит ответа, но…       — Куда?       На этот раз он был рад, что ошибся.       — Я думаю, тебе понравится одно место, — по крайней мере, он на это надеялся.       — …Почему?       Он спросил о том, почему Дазай думает, что ему там понравится, или почему он хочет отвести его туда?       — Там красиво, — или, может быть, и то, и другое? — Очень… красочно и…       Лис уже давно не позволял себе так много, но двинул одним из своих хвостов и нежно погладил Чую по спине. Его взгляд поискал любой признак того, что Чуя этого не хочет, но не нашёл ни одного.       — Это может помочь.       Как именно, он не знал, но у Дазая было чувство, что попробовать стоит. Плюс, он не хотел сидеть сложа руки, ждать и чувствовать себя таким беспомощным.       — …Давай, — Кажется, Чую не интересовало, где находится это место. Дазай такого не ожидал от него. — Когда?       — Завтра? Если хочешь, конечно.       Они могут пойти сейчас, но, вероятно, лучше сообщить заранее. Это был бы не первый раз, когда Дазай появлялся там без предупреждения, однако сейчас обстоятельства изменились, и последнее, чего он хотел, — это чтобы всë переросло в ссору, или дух прогнал их. Что, опять же, было бы не в первый раз.       Так что… не сегодня.       Он решил отправить Рюноске чуть позже, чтобы тот всë объяснил.       — Ладно, — Чуя снова согласился, оглядываясь на сад, слегка наклоняясь к хвосту за спиной. Его тело чуть-чуть расслабилось.       Немного, но уже что-то.       Маленькая победа со стороны Дазая.       Теперь лису осталось только надеяться, что Коë найдёт способ помочь им, пусть даже совсем немного.