О том, как опадают лепестки

      Первые несколько дней после возвращения из святилища Адама всë казалось… нормальным.       Слишком обычным, наверное.       Неплохо, конечно. Вернуться к рутине, успокаивающей оставшуюся боль, которая часто захватывала сердце, — одна из самых простых вещей, которые Чуя сделал за последнее время. Приготовление еды, — иногда для всех, если ему хочется, — прогулки по лесу с Дазаем и, наконец, возможность поговорить с братом и сестрой Акутагава, как раньше, — всë было так ново в старой домашней обстановке после бури обид и болезненных ночей.       Он был на удивление спокоен, настолько, что Чуя задавался вопросом, всегда ли чувствовал себя так, проживая каждый день, не оглядываясь в прошлое на каждом шагу, или это покой, который он только что обнаружил. Засыпать с каждым днём становилось легче, пробуждение не казалась ему рутинной работой, которую он вынужден делать. С каждым днём быть живым становилось…       Проще.       Просто, как дышать, ощущать дуновение ветра или тепло солнечного луча, — даже не задумываясь. Он чувствовал себя живым, даже не доказывая этого.       Несмотря на то, что уже наступил декабрь, и световой день не длился очень долго, Чуя ловил себя на том, что улыбается. Иногда — из-за неудачных попыток Рюноске пошутить, иногда — из-за выражения лица Гин, когда она изо всех сил старалась не смеяться над ним вместо его слов, а иногда — когда Чуя с Дазаем.       Когда он расчёсывал хвосты по вечерам, когда звёзды освещали тёмное небо, когда лис показывал ему ещё одно место в лесу, о котором Чуя раньше не знал, теперь красиво укрытое мягким одеялом свежего снега, или просто когда они говорили обо всëм и всё равно ни о чём.       Эти улыбки были непринуждëнными.       Они были честными.       Чуе пришлось сразиться со своими демонами, чтобы снова вспомнить, как это делается. Он вёл свои молчаливые битвы так долго, что, кажется, прошли годы, но оно того стоило. Видеть мир в палитре ярких цветов вместо чёрного и серого, чувствовать свежий воздух и не задыхаться от него — Чуя почти забыл, что значит прожить свою жизнь, он почти сдался.       Он был рад, что этого не сделал.       Он был рад, что есть люди, которые сделали всë возможное, чтобы помочь ему, когда его собственного ума было уже недостаточно. Он был рад, что не одинок, и что вокруг него есть люди, которые увидят его таким, какой он есть, даже когда Чуя сам заблудился в лабиринте собственного сердца.       Он был благодарен за возможность попробовать ещё раз.       И поэтому в каком-то смысле было странно-нормально снова чувствовать себя самим собой после всего, через что они прошли. Как будто то, что произошло, было сном, если бы не оставшиеся последствия.       Ему потребовалось несколько дней, чтобы привыкнуть к своим старым привычкам, осознать лёгкость, с которой протекали его разговоры с Рюноске, но вновь обретённая решимость Чуи упростила эту задачу.       — Серьёзно? Вообще никогда?       Теперь он был рад, что у него есть люди, с которыми он может провести свои дни. Люди, о которых он заботится.       — Да, — В тёмных глазах Дазая танцевали искорки веселья и замешательства, а его брови исчезли за чёлкой. — Я почему-то удивлён, что ты думал иначе.       Ну, Чуя в самом деле не верил, что Дазай будет тратить своё время на что-то подобное. Даже его буйное воображение не могло помочь ему представить, как лис занимается чем-то настолько простым и человеческим, но он также не ожидал, что всë будет так… запущено.       — Как можно не знать, что такое снеговик?       Речь даже не о попытке сделать его, а о простом знании.       — Мне напомнить тебе, что я, проще говоря, демон? Зачем мне знать, чем человеческие дети занимаются в свободное время?       Справедливо, как ни странно.       Но Чуя по-прежнему считал, что тот, кто утверждает, что жил веками, должен был хотя бы раз стать свидетелем такого явления. Случайно, если не иначе. Кроме того…       — Их делают не только дети, — хмуро бросил Чуя, скрещивая руки на груди. — Взрослые тоже.       Они сидели в главной комнате резиденции, пили чай и через открытую дверь смотрели, как снег медленно укрывает сад. Он шёл около двух дней, толстый слой белого пуха уже покрыл землю и деревья вокруг. Было холодно, но до Чуи он не доходил, скорее всего, от заклинания, наложенного вокруг дома. Это не то, что рыжий мог бы начать на ровном месте, слишком незначительное и, честно говоря, слишком не похожее ни на одно из развлечений демонов. Юноша даже не пытался направить разговор на эту тему, просто так получилось. Они уже давно сидели здесь, переходя от одной ленивой темы к другой, исключительно для того, чтобы заполнить тишину, простирающуюся внутри комнаты. Этот разговор начался с простой истории о том, как отец Чуи ненавидел холод. Зимой мужчина редко выходил на улицу без крайней необходимости, а Чуя обнаружил, что она ему очень нравится.       Может быть, не температура как таковая, а то, что всегда приносит зима в течение долгих ночей.       Снег.       Оставлять следы на свежевыпавшей поверхности, сражаться в сугробах с другими детьми из деревни и устраивать соревнования, кто сможет слепить самого большого снеговика, — это было так просто, но очень важно для детского ума, что-то, за что можно было держаться, пока Чуя рос и забывал, что когда-то жизнь была намного проще. Было весело, продолжает оставаться прекрасным каждый год, и, поскольку Чую не отвлекали, все воспоминания нахлынули на него.       Пока Дазай не спросил, что такое «снеговик».       Не то, почему дети его делают, не то, как он появился, нет, — что это такое.       — О боже! — и теперь, когда лис понял, Чуя почувствовал, что вступил на очень опасную территорию их разговора. — Чиби хочет поиграть в снегу?       И он прав, потому что в этом тоне сквозит поддразнивание.       — Нет, — Он прислонился к стене, глядя на лиса. — Я тебя просто воспитываю, ничего более.       Лис наклонил голову, уголки его губ дёрнулись.       — Ты ужасно увлёкся этим «уроком».       — А ты очень воображаешь, — Уровень ехидства у него нормальный, спасибо ежедневным тренировкам. Чуя с вызовом ухмыльнулся: — Может быть, это ты хочешь поиграть?       Разве лисы не любят снег?       Хвосты Дазая задрожали, когда их владелец засмеялся.       — Думаешь, тебе бы это понравилось, человечек?       Честно говоря, разговаривая с Дазаем, Чуя редко был уверен в том, чего он на самом деле хочет, и во что его заставляют верить. Единственный инстинкт, которому он следует, — это голос, говорящий ему сражаться с лисом и никогда не отступать перед вызовом. Никогда не позволить победить его и его гордость.       По сравнению с проблемами, которые затуманивали разум Чуи последние несколько месяцев, это можно считать ребячеством, но, боги, как приятно иногда отпустить ситуацию!       — Видеть, как ты терпишь неудачу в «детской игре», было бы очень забавно, — Чуя задумался, уже представляя, как Дазай расстраивается из-за того, что теперь знает, как слепить снеговика.       — Ах, как чиби упрям! — Лис покачал головой и насмешливо вздохнул. — Но, к величайшему несчастью для тебя, я ни в чём не «терплю неудачу».       — Неужели? — Чуя дерзко поднял бровь. — Тогда как насчёт того, чтобы попробовать приготовить что-нибудь?       И пусть лис не предлагал готовить, это было не так уж и странно — он «хозяин» этого дома (он любил себя так называть), — но это лучшее, что мог предположить Чуя сделать. Насколько известно Чуе, Дазаю на самом деле не нужна еда, не в такой степени, как людям.       Что ж, это вызов, но глубоко внутри юноша надеялся, что лис не попытается доказать его неправоту.       Или ещё хуже — докажет, что он прав.       — Без твоих фокусов, конечно, — потому что Чуя до сих пор не хотел есть или пить что-либо после того лекарства, которое ему дал Дазай несколько месяцев назад.       Дазай, кажется, обдумывал предложение: он смотрел мимо Чуи, его хвосты покачивались, а уши медленно оживились, когда его ухмылка стала шире…       — Почему бы и нет? Можно, — По спине Чуи пробежала дрожь — он не смог точно определить её причину. — Но зачем мне это делать, если у меня есть чиби?       — Но я же больше не слуга, да? — даже если юноша находит время, которое он тратит на приготовление еды, успокаивающим занятием.       Ни в выражении лица, ни в тоне Дазая ничего не изменилось. Единственный признак того, что вопрос застал его врасплох, — это то, как один из его хвостов на секунду замер.       — Да, — очень беспечно.       Точно.       — Так что мне не нужно готовить для тебя, тем более, что ты утверждаешь, что тебе это не нужно, — Лис прищурился, — Рю и Гин это тоже не нужно.       — Но им нравится, как я готовлю, а не просто находят это удобным, — Чуя фыркнул. На его губах растянулась ухмылка, когда он увидел, как одно из ушей Дазая дёргается от чего-то, похожего на раздражение. — И они мне нравятся.       Также был факт, что есть в одиночку уже не казалось нормальным, как раньше, а иметь компанию, которая только наблюдает за тем, как он ест, могло быть более чем некомфортно, независимо от того, насколько Чуе нравятся брат и сестра Акутагава. Когда эта традиция только зародилась, именно Чуя спрашивал их, не хотят ли они поесть вместе, а потом она просто прижилась, за что Чуя был благодарен.       — Неужели? — Глаза Дазая загорелись любопытством, веселье окрасило его голос. — А я нехороший?       Ну, возможно, Чуе следовало быть немного осторожнее в своих словах, потому что это был очень сложный вопрос. Дазай — не совсем определение «хорошего» человека, но…       У него была заботливая сторона, которую он позволил себе открыто показать, когда Чуя в этом нуждался, и он мог быть добрым.       Дядя Адам не позволил бы ему остаться с Дазаем, если бы увидел в лисе кого-то совершенно жестокого. Он был лучшим знатоком характеров, которого знал Чуя.       Однако обычный Дазай — это назойливый лис, играющий с разумом каждого, дразнящий и доводящий Чую до предела его терпения. Некоторые комментарии уже принесли лису бросок снежка во время одной из прогулок, другие замечания заставляли Чую закатывать глаза так сильно, что у него начинала болеть голова. Это не то, что делал бы хороший человек.       Но даже в этом случае юноша не мог сказать, что что-то из этого ему категорически не нравится.       Да, добрые слова и тихий шёпот помогали ему пережить одинокие, мрачные моменты его срывов, но именно поддразнивание казалось… правильным.       Казались правильными и их обычные ссоры, во время которых у Чуи вскипала кровь от раздражения и чего-то ещё, чему пока не было названия. На этот вопрос не было простого ответа: Чуя не хотел объяснять свои чувства, которых сам ещё не понимал, но…       — С каких это пор кицунэ стали хорошими? В такие моменты у них есть свой собственный язык, чтобы передать то, что они имеют в виду, не озвучивая слов, которых у них нет.       Дазай наклонил голову, скривив губы так, что обнажились спрятанные за ними острые клыки.       — С каких это пор взрослые люди такие маленькие? — и, конечно же, всë всегда возвращалось к этому, когда Чуе приходилось иметь дело с дразнящим лисом.       — Я не маленький! — у него ещё есть время вырасти, ему всего двадцать. — Перестань называть меня так!       — Ты маленький.       — Нет, — отрезал Чуя. — Ты просто жульничаешь с этими… — Он попытался нахмуриться, но его губы непроизвольно искривились, когда он посмотрел на макушку Дазая, — пушистыми ушами, — в конце концов пробормотал юноша.       Похоже, лис не ожидал, что он употребит это прилагательное, потому что Дазаю потребовалось много времени, чтобы осознать сказанное. Слишком много потребовалось и Чуе. Его лицо вспыхнуло, как только он понял, что сейчас сказал. В каком-то смысле это было непреднамеренно, именно так он обычно называл в своей голове мех Дазая, но…       О, это нелегко забыть.       Они оба осознали это, когда рот лиса растянулся в улыбке, в комнате раздалось хихиканье, и внезапно стало намного теплее.       — О, но даже без моих пушистых ушей… — как ему удаётся превращать нечто такое милое в насмешку? Это какая-то магия? — Чиби всë ещё намного меньше.       Несправедливо, но это так.       — Ты меньше даже моего хвоста.       А вот это уже неправда.       — Нет!       — А я говорю, что да.       — А я думаю, что сравнивать меня с замаскированным чëртовым лисом нечестно, — Чуя фыркнул, пытаясь казаться скорее равнодушным, чем обиженным. И потерпел неудачу.       — Мне правда не хочется об этом говорить, человечек, — Дазай не сожалел о том, что собирается сказать, — но моя истинная форма всё равно выше тебя.       Это было единственное, что, как ни печально, не было неожиданностью для Чуи, особенно после того, как он увидел волчье обличие Рюноске, но он не хотел, чтобы это отразилось на его лице. Не мог допустить, чтобы Дазай увидел, как он признает свою… ситуацию, особенно в сравнении с животным.       Или демоническим животным, смотря, что больше подходит.       — Я никогда её не видел, поэтому не считается, — заявил Чуя.       Не то чтобы Чуе не было любопытно. Временами он ловит себя на мысли о том, как выглядит Дазай в другой форме. Он полностью белый? Или бело-коричневый? Сколько у него будет хвостов, все девять из одного? Будут ли его клыки ещё острее, чем сейчас?       Ему было любопытно, но он не мог попросить показать. Наверное, это невежливо или оскорбительно, или неадекватно, но, прежде всего, Чуя не хотел выглядеть нетерпеливым. Будь он проклят, если даст Дазаю ещё одну вещь, которой можно будет его очень легко дразнить       Пока Чуя пытался выглядеть равнодушным, лис небрежно снова взял чашку с чаем.       Он поднял тёмные глаза и усмехнулся в свою чашку.       — Хочешь посмотреть?       Да. Нет.       Может быть?       — …Зачем? — Но он никогда в этом не признается.       — Почему твоё сердцебиение вдруг участилось?       Да будет известно, что Чуя ненавидит демонов и их раздражающие чувства, которые дают им слишком много преимуществ.       — Потому что ты действуешь мне на нервы, — Он фыркнул, изо всех сил пытаясь взять своё тело под контроль.       Дазай склонил голову набок, слишком довольный собой.       — Значит, не хочешь?       Это вопрос, но в то же время нет, потому что…       Несправедливо, несправедливо, несправедливо.       Чуя знал, что делает лис, знал, что его попытки скрыть ответ оказались совершенно безуспешными. Он мог сохранить своё лицо, сказав, что нет, он не хочет, но что, если другого шанса у него уже не будет? Потому что Дазай может быть и мелочным позже.       Скрестив руки на груди и сжав губы в тонкую линию, Чуя смотрел на лиса, борясь как с весёлым взглядом собеседника, так и с собственным внутренним конфликтом. Стоит ли оно того? Или нет? Выполнит ли Дазай его просьбу?       Сколько издевательств придется пережить Чуе позже?..       Любопытство, в конце концов, победило.       Он отвёл взгляд в сторону и прошептал:       — …Я этого не говорил. — Это не «да», но и не «нет». Это способ дать ему больше времени на размышления.       — Тогда что ты скажешь? — жаль, что Дазай старался усложнить задачу, несмотря на то, что прекрасно знал, что имеет в виду Чуя.       Тьфу ты!       — Я не заставляю тебя ничего делать.       — Я знаю, но я не против, — Боже, он, кажется, доволен. — Если бы ты сказал волшебное слово…       Не слишком ли поздно начинать манипулировать Дазаем, заставляя его?       Вероятно, да.       Ах, какая упущенная возможность…       Как бы Чуе хотелось выплеснуть свой горячий чай прямо на лиса.       — Я бы не прочь увидеть.       Хвосты Дазая радостно дëрнулись.       — Это то же самое, что и хотеть увидеть, да?       Решено, Дазай в ближайшее время не получит от него никаких вкусностей. Лис не единственный, кто умеет быть мелочным.       — Может быть. Мне немного любопытно, — И его щёки, наверное, стали ещё краснее, а сердцебиение — ещё быстрее, чем раньше, как бы Чуя ни старался сохранять спокойствие.       — Любопытно, да?       Чёртов лис…       — Продолжишь настаивать, и я не буду расчёсывать тебе хвосты целый месяц, — Он не часто этим занимался, но шантаж не ниже его достоинства. Если всë получится, Чуя будет пользоваться этой фразой в любое время.       Он не был уверен, сработает ли этот отчаянный приём, — лиса это не волновало до их встречи, зачем ему волноваться сейчас? — но после слов юноши он замолк. Его лицо ничего не выражало, но хвосты дëрнулись в той манере, которую Чуя научился узнавать. Это всегда происходило, когда Дазай что-то планировал. Когда он думал о том, чтобы стать угрозой, и рассчитывал свои шансы.       Возможно, можно использовать еду в качестве шантажа…       — Такой упрямый, — Лис вздохнул, ставя чашку на стол. — Ни единого «пожалуйста». Чиби грубиян.       Не получилось.       — Но… — Невинная улыбка засочилась обещанием ловушки, — поскольку я очень хороший человек, я покажу тебе.       Всë в Чуе хотело поспорить с этим утверждением, но он сдержал свои слова, сжимая губы ещё сильнее, не давая вырваться ненужным комментариям прямо сейчас. Он сказал Дазаю не настаивать на этом, и ему не следует, особенно, когда он победил.       Вернее, почти победил: лис всë ещё «похож» на человека.       Не то чтобы он об этом думал… Бинты останутся?..       — Ну и… что? — может быть, его голос выдавал, насколько Чуя был взволнован, но кто мог его винить?       — Доказать, насколько чиби крошечный по сравнению с «замаскированным лисом», — как я могу упустить такую возможность? — Дазай ухмыльнулся, довольный собой. Возможно, увидеть будет всë-таки не так уж и хорошо.       Чуя пристально уставился на лиса, но ничего не сказал, пока тот не встал и не отошёл к… двери?       — А? — Чуя растерянно моргнул. — Ты куда?       Лис засмеялся, поворачивая голову и глядя на юношу через плечо, выходя из комнаты в сад.       — Не хочу разрушать свой дом, когда превращусь.       Он…?       — Ты не больше этой комнаты!       …Да ведь? Было бы слишком несправедливо, если он больше этой изначально немаленькой комнаты, даже учитывая гадкую удачу Чуи.       — Сейчас проверим.       Чуя предпочёл верить, что это не что иное, как простая схема, чтобы заставить его раздражаться и нервничать, которая может сработать, а может и нет. Когда Дазай вышел, оставляя следы на свежем снегу и не останавливаясь, пока не оказался в добрых нескольких метрах от дома, Чуя тоже встал, закатывая глаза. Он не пошёл за лисом, а лишь опëрся на дверной косяк, глядя на того, высоко и дерзко выгнув бровь.       — Тебе не надоело хвастаться? — потому что его разум отказывался верить, что всë это действительно необходимо.       — Я ещё даже не начал, — Дазай снова повернулся к нему лицом, — человечек.       Какая бы фраза ни желала проскользнуть мимо губ Чуи, у него не осталось слов, когда воздух вокруг лиса засиял голубыми искорками, быстро перерастающими в яркое пламя. Маленькие огоньки танцевали вокруг высокой фигуры, стоящей на снегу, кружились вокруг него, пока Дазай не исчез. Затем пламя разрослось, поднимаясь всë выше и выше синим торнадо.       Оно росло и росло, и…       «Ну, по крайней мере, комната цела», — подумал Чуя, хотя этого нельзя было сказать о его гордости.       Мех лиса оказался белым, как снег, покрывающий мир вокруг, и выглядел мягче, чем когда-либо прежде. Он удлинился на шее, на груди и концах ног. За его спиной тянулись девять хвостов, обрамляющих его фигуру ореолом, на кончиках мерцало голубое пламя.       Никакие повязки не скрывали Дазая от глаз Чуи, их разделял только воздух. Уши лиса стали немного длиннее, на концах появились кисточки. Внимательный глаз наблюдал за ним сверху.       С высоты.       Теперь его правый глаз ничто не закрывало, но лис по-прежнему держал его закрытым. Он сидел, вытянув только передние лапы, и было ужасно осознавать, что, даже стоя на возвышении дома, а не на земле, Чуя едва дотягивался до его шеи.       Не говоря уже о том, что сейчас хвосты Дазая в самом деле были длиннее человека — они все никогда не поместятся даже в самой большой комнате этого дома.       Чертовски несправедливо.       — Что-то не так, чиби? — Как и Рюноске, лису не нужно было открывать рот, чтобы что-то сказать.       Юноша мог думать только об одном:       Да, всë не так.       Например, аура вокруг лиса не обычная и раздражающая, а более… достойная. Дазай казался не просто слишком большим животным с лишними хвостами, а чем-то большим, могущественным и величественным.       А от его роста у Чуи закипала кровь.       — С тобой всегда что-то не так… — пробормотал Чуя, не желая признавать своё поражение.       — Может быть, — Лис то ли засмеялся, то ли зарычал, — трудно сказать. — Но это не меняет того факта, что я был прав.       Его передние ноги — скорее, лапы, — приблизились. Чёрный кончик его носа оказался в нескольких десятках сантиметров от лица Чуи и…       Кажется, мех Дазая блестит серебром на концах. Это игра света или нет?       Красиво…       Но эта мысль ушла, когда голубые глаза встретились с глазом Дазая, отливающим малиновым, смотрящим прямо на него. Чуя подумал, что именно так должны выглядеть рубины.       — Разве ты не согласен, чиби? — Холодный зимний воздух смешался с горячим дыханием лиса, окутывая юношу лёгким ветерком.       Его руки чесались от необходимости потрогать мягкий мех, но Чуя был сильнее этого. Во всяком случае, он упрям.       — Ты всë ещё хренов лис.       — А ты всë ещё маленький…       — Хорошо-хорошо, я понял! — Являлось ли его раздражение достаточным предлогом, чтобы прикоснуться к лису, притворяясь, что отталкивает его морду? Чуя не был уверен, но это сработало.       …И, как и ожидалось, он мягкий и тёплый.       И если мех на морде лиса такой мягкий, то его хвосты, должно быть, ещё мягче. Чуя, вероятно, мог бы полностью спрятаться, если бы…       Нет.       Он не пойдёт туда. Физически или морально.       Однако его пальцы оставались в белой шерсти немного дольше, чем необходимо, и, конечно, Дазай сразу заметил это.       — Чиби нравится мой «пушистый» мех?       Боги, можно они притворятся, что Чуя никогда не употреблял это прилагательное? Он мог выдержать не так много ударов по своей гордости, и Дазай, должно быть, дал клятву говорить об этом при каждой возможности.       — Это тебе так хочется, — Юноша фыркнул, убирая руку, и его щёки начали гореть. — Теперь ты просто большая угроза, и здесь нечем наслаждаться.       — Совсем?       — Совсем. — очевидно же.       — Я всë ещё слышу биение твоего сердца, помнишь?       Раздражающий хреновый лис и его надоедливые демонические чувства. Но бить его сейчас не казалось правильным или безопасным, и не было похоже на то, что Чуе стоит это делать, столкнувшись с таким захватывающим дух существом.       — Не обольщайся, — сказал Чуя, глядя в глаз, похожий на драгоценный камень. — Это только потому, что я опасаюсь клыков, которые ты прячешь.       Правда наполовину.       — О боже! — Он слегка наклонил голову, оказываясь ещё ближе, чем раньше. — Сначала мой мех, теперь мои клыки? Кто-то нуждается…       — Ты чертовски бредишь, понимаешь?       — Я просто наблюдательный.       — Знаешь, — Чуя снова скрестил руки на груди. На его лице появилось хмурое выражение. — Думаю, мне было бы лучше, если бы ты, лис, не мог так много говорить, — или вообще, если уж на то пошло.       — А я думаю, что тебе обидно, потому что ты крошечный.       Ах да, это правда.       — Но… — продолжил лис, — я уже сказал, что я хороший человек…       — А что хорошего в те…       — …Поэтому от меня чиби небольшой подарок, чтобы он не злился слишком долго.       Прежде, чем Чуя успел сказать, что ему ничего не нужно, — он не уверен, что это не то, что другой будет использовать, чтобы дразнить его позже, — лис встал на все четыре лапы и прыгнул вперед, прямо на юношу.       Судя по всему, Дазай сошел с ума, потому что собирался разрушить дом и раздавить Чую. Быть погребённым заживо под его шерстью — это не подарок, который Чуя хотел бы получить.       Спасибо, конечно.       Но когда Чуя откатился назад, споткнулся и упал на пол, он понял, что ничто не разрушилось или раздавилось. С ним всё в порядке, а Дазай…       — Чиби испугался, что я его съем?       …Дазай стоял прямо перед ним, но теперь намного меньше.       — Какого чёрта? — это единственное, что смог сказать юноша, глядя на лиса, который теперь был ненамного больше большой собаки, растерянными глазами. Большой собаки с девятью хвостами и танцующим вокруг неё синим пламенем.       — Это был мой обычный рост, — объяснил Дазай, наблюдая, как Чуя встаёт и, наконец, становится выше его, даже если и ненамного, — но я могу уменьшить себя, если захочу.       Он всё ещё не был уверен, сможет ли он поверить, что это подарок, который Чуя оценит, или ещё одно дополнение к его будущим поддразниваниям, но…       Это довольно приятно.       И немного опасно, потому что теперь, даже если вокруг лиса царит достойная аура, он выглядел… мило. Вроде.       И эта мысль пугала. Потому что это Дазай, а не кто-то ещё.       Это тот же надоедливый демон, который дразнит Чую по поводу и без, тот же лис, который на протяжении веков убивал множество людей, и никогда не упускает шанса сделать жизнь окружающих невыносимой.       …Но сейчас он смотрел на Чую, слегка наклонив голову, откинув одно ухо и…       — …Так нечестно.       Как Чуя мог не улыбнуться при виде этого?       — В смысле? — Дазай снова сел, хвосты медленно обвились вокруг него комком белого меха. — Я думал, тебе понравится.       Он был очень прав.       — Мне нравится, — Чуя кивнул с тихим смешком. — Ты очень милый, — он, вероятно, пожалеет, что сказал это, но это проблема на будущее.       — Значит, я…       И снова. Лис никогда не сдаётся.       — Не испытывай удачу, Дазай.       Затем в его голове расцвела другая мысль, столь же соблазнительная, сколь и опасная для Чуи. Это не то, о чём он мог просто попросить, потому что требовало от него признания того факта, что часть его хочет этого. Это неправда. Ему не хочется.       Ему просто… любопытно, вот и всë.       — Э-э-э… — Чуя неловко прочистил горло, чувствуя, как дрожат его пальцы. — Можешь стать немного больше? — Он начал мять край рукава. — Примерно… чуть больше меня?       Дазай в замешательстве моргнул, его отвисшее ухо снова оживилось.       — Ладно?       Затем воздух снова сверкнул голубым, но не таким ярким пламенем, как раньше, пока Чуя не оказался на уровне глаз лиса, чувствуя тепло, исходящее от другого. Изменение роста также привело к тому, что лис оказался ближе, чем раньше, его хвост задел ноги Чуи.       — Спасибо, — юноша сказал, не задумываясь, инстинктивно.       — Чиби?       — Просто чтобы было ясно, — быстро сказал Чуя. — Изначально это была твоя идея, а не моя.       Это, должно быть, ещё больше смутило лиса, потому что его хвосты закачались над полом, а голова склонилась набок.       Он не мог казаться слишком нетерпеливым, но и не хотел, чтобы было неловко. У него нет плана, такая возможность никогда не была вариантом, который Чуя считал возможным, но…       Он сделал глубокий вдох, медленно выдыхает, чтобы набраться смелости, прежде чем подойти ближе и…       О, это действительно приятно.       Приятно чувствовать шерсть Дазая так близко, уткнуться лицом в изгиб лисьей шеи и ощущать его тепло. Чуя едва улавливал, как сердце лиса бьётся в его груди, движения его мышц под шерстью. Руки юноши обвили его шею, пальцы зарылись в мех…       На секунду Дазай, должно быть, был слишком удивлён, чтобы осознать, что происходит, но потом…       — Что, если будет больше тёплых воспоминаний?       Чуя почувствовал, как хвосты гладят его спину, а голова лиса прижимается к его волосам.       — Да, это была моя идея…       Он крепче обхватил руками шею Дазая, обнимая лиса и ещё сильнее уткнувшись лицом в мех, чувствуя себя как дома.       — …Чуя.