Больше, чем...

— Чего это ты всё наружу смотришь? — спросила Рулда, поглядывая на меня с хитрой ухмылкой — Жениха выглядываешь? — Да ну тебя, — отмахнулась я, захлопывая дверь и возвращаясь к разделочному столу. — Вдруг там помощь нужна. Увин же у нас недотёпа. — Ага, Увин, — многозначительно протянула Рулда и переглянулась с Милхой. — Что Увин? — пыхтя под тяжёлым подносом, на кухню ворвался замыленный мальчишка. — Это не я разбил кружки! Это Студ меня толкнул своим задом! Каменщик неуклюжий! — Ты опять что-то разбил? — ахнула я, оглядывая вырубку в каменной стене, где у нас с отцом хранились запасы посуды. Там оставалось меньше половины от того, что было до появления Увина. — Так говорю же, что не я это! — набычился Увин. — И вообще я на мытьё посуды нанимался и то временно, а не подавалкой. Не мужское это дело. — Мужчина растёт, — засмеялась Милха. — Ишь, раскомандовался. — Ладно, Увин, не кипятись, — дружелюбно сказала я. А то ведь мальчишка же ещё. — Я же обещала, что скоро наймём подавалку. А что там снаружи? Есть кто? Стражники пришли? — Пришли и уже ушли, — спокойнее сказал Увин. — У них сегодня тренировка на вылет. — Что значит на вылет? — не поняла Рулда, промывая в огромном тазу яблоки для джема. — А то и значит, что все командиры будут испытывать их, а самых слабых, неуклюжих и неповоротливых выгонят из королевской стражи, — с важным видом начал объяснять Увин. — Я хотел пойти посмотреть. Хозяин уже разрешил. — Значит не придёт сегодня… — задумчиво сказала я сама себе и осеклась, потому что Милха с Рулдой уставились на меня. — Кто не придёт? — приподняла брови Милха. — Наиска, ты что это кого-то из стражников ждёшь? — серьёзно спросила Рулда. — Ты это брось. Они там все из благородных, носы кирпичом, важные, как индюки. — Да никого я не жду, — отмахнулась я. — Просто я одного гнома нечаянно ударила. Вот и хотела прощения попросить. А то ведь, сама говоришь, что важные они все. Вдруг обиду затаил? А нам с отцом проблемы не нужны. Сами понимаете… — Это кого это? — спросила Милха. Я поджала губы, отчего-то не желая выдавать имя того гнома, но тут влез Увин. — Я видел вчера, как Наис дралась сковородкой с господином гномом, — сказал он, а в глазах заискрилось веселье. — Важный такой, лысый, с огромным топором за поясом. Я такие топоры видел только у командиров. На лезвии гравировка, рукоять литая, острый, как бритва… — Лысый и важный, — перебила его Милха. — Не главнокомандующий? — Ну он, — вздохнула я, поняв, что отпираться нет смысла раз уж Увин всё видел. — Сэр Двалин? — выпучила глаза Рулда. — Правая рука нашего короля? Участник похода и битвы Пяти Воинств? — Угу, — я пожала плечами, словно это совсем ничего для меня не значило. — А зачем ты с ним подралась? — спросила Милха, икнув и прикрыв ладошкой рот. — Не дралась, а ударила. Случайно, — пояснила я, сделав страшные глаза в сторону Увина. Тот втянул голову в плечи и поспешил удалиться из кухни. — Поэтому вон, пирог ореховый испекла, хотела отдать и попросить прощения. А вы тут выдумываете невесть что! — Ты смотри, Наис, — пригрозила Рулда мокрым пальцем. — Чего смотреть? — спросила я. — Между прочим, отец постоянно мне о женихах говорит. Уже все уши окаменели! А этот сэр Двалин приличный гном, а ещё благородный и такой… такой… Я не смогла выразить словами, каким же вдруг стал для меня этот гном, от воспоминания о котором по телу бежали мурашки, а в животе становилось тепло, как от только что выпитого чая с мёдом. — В том-то и дело, что благородный, — всплеснула руками Рулда. — Такие женятся на своих, таких же важных и богатых. — Это у нас раньше так было, в Железных холмах, — не согласилась Милха. — А у синегорцев всё иначе. Они там за кого хотят, за того и выходят. Даже сестра короля вышла за простого гнома по великой и настоящей любви. И брат её не возражал, только испытание ему устроил. — Какое испытание? — спросила я, радуясь, что тема плавно перешла от сэра Двалина к сестре короля. — Я слышала от Брана, а тот от стражника Фритуна, который троюродный племянник синегорской швеи Фотис, что король Торин предлагал будущему мужу своей сестры откуп золотом, но тот отказался. Потом король испытал его в охоте, в кузнечном ремесле и в конце концов вызвал на бой. — Неужто тот гном победил самого короля Торина? — спросила я удивлённо. — Да нет, говорят, что король его по стенке размазал, но так как тот дрался до последнего и даже размазанный пытался биться за свою любовь, Торин его зауважал и отдал свою сестру, — заключила Милха, раскрасневшись и отдуваясь. — Вот это любовь, — глупо улыбаясь, вздохнула я. — А ты губу не раскатывай, — опустила меня за землю Рулда. — Даже если твой главнокомандующий тебя замуж позовёт, сидеть тебе за прялкой до конца веков. Я недоумённо уставилась на неё. Чего это за прялкой? — Ну что вылупилась? А ты как думала? — важно передёрнула она плечами. — Думаешь, сможешь и дальше на кухне стряпать, как простолюдинка, если станешь женой такого гнома, как сэр Двалин? Не престижно это. — Так я пока и не собираюсь замуж, — тихо сказала я. — Да вообще что-то мы тут размечтались. Давайте-ка заканчивать с яблоками, а то джем до завтрашнего утра варить будем! На этом разговор о сэре Двалине сошёл на нет. Отчасти я этому была рада, но другая моя часть никак не могла успокоится. Гномки высказали вслух все мои опасения, которые я отказывалась озвучивать сама себе. О том, что сэр Двалин мне действительно нравится, как мужчина, о том, что он из благородных, а я из простолюдинов, о том, что совместная жизнь с ним может обернуться совсем не тем, что я ожидаю. Бросать любимое дело, над которым мы с отцом так долго трудились, я не собиралась. Но и отказываться от чувств ради кастрюль тоже не хотела. А разорваться не могла. И теперь эти мысли тревожили меня, как назойливые комары в знойную ночь. В этот день работа была закончена раньше обычного. Большинство гномов хотели перед отдыхом успеть хоть глазком взглянуть на то, как будут биться королевские стражники. И я тоже отпросилась у отца. Тот отпустил меня с Увином, а сам сел за счета, как всегда. Бои его не интересовали. А вот прибыль — очень. Я взяла с собой ореховый пирог на меду, который надеялась всё же вручить господину гному. К тому же этот пирог вряд ли доживёт до завтрашнего дня. Его стоило съесть непременно сегодня. Огромная площадь для тренировок находилась на первом уровне в стороне от главных ворот. Эта была отчасти площадь, отчасти система пещер, где можно было затаиться и спрятаться. Гномы должны были уметь вести бой не только на открытой местности, но и в таких вот лабиринтах. Пришедшие поглазеть на сражения гномы, толпились у стен, вдоль пересекающих площадь мостов и подмостков, на балконах и небольших терассах, насаженных по стенам. Здесь раньше находился зал для приёмов со зрительскими местами, тут проходили представления музыкантов, фокусников и циркачей. Но это место было сильно разрушено драконом, и сейчас не пригодно для торжеств, зато для треннировок — очень даже. Лампы и факелы освещали выстроившихся в группы королевских стражников, облачённых в доспехи и шлемы. На поясах висели тяжёлые мечи, за поясами были воткнуты боевые топоры. Бороды гномов были заплетены в тугие косы и увенчаны тяжёлыми железными набалдашниками, которые тоже могли послужить оружием в бою. В центре стояли четверо гномов, но без шлемов. Среди них я с замиранием сердца узнала сэра Двалина. Он хмуро поглядывал на своих стражников. Другие трое были мне не знакомы. Наверное, какие-нибудь командиры. Один из них медленно вынул меч из ножен, остальные последовали его примеру. Зал погрузился в тишину, предвкушающую кровавое зрелище. — На поле боя нет чинов и рангов, — заговорил тот, кто первым вытащил меч. — Ваша задача ранить одного из нас. Того, кого ранили, выходит с поля битвы. Да будут крепки ваши руки и остры мечи! — В бой! — рявкнул Двалин, покачивая на руке топор, словно это был беспомощный ребёнок. Как только раздался приказ, стражники ринулись окружать четвёрку, которая в свою очередь переместилась так, чтобы стоять друг к другу спинами. Мне не очень хотелось смотреть на бой, но я не могла оторвать взгляда от Двалина. Моё сердце дрожало и замирало от страха, ведь стражников было в разы больше. Что если Двалина ранят сразу несколько гномов? Что если ранят так, что он больше не встанет? Но я гнала от себя эти мысли, повторяя себе, что это тренировочный бой, испытание на силу и прочность, а не настоящая битва. Однако выглядело всё до ужаса страшно и правдоподобно. Гномы ринулись волной в битву с криками, словно собирались уничтожить армию гоблинов. Я даже успела подумать, что это испытание какое-то слишком уж лёгкое для стражников. Ведь их вон сколько против четверых. Но оказалось, что я была глупой женщиной, ничего не понимающей в битвах. Эти четверо раскидывали бойцов словно слепых котят. Уже через пару минут четвёрка разделилась и каждый сражался в своём круге из испытуемых. Раненые стражники отползали или отбегали в сторону. У многих слетали шлемы, другие теряли оружие, в воздухе пахло потом и железом. Зрители то и дело охали, кричали, подбадривали и взрывались свистом. Я пыталась разглядеть Двалина в этом месиве металла и искр, и каждый раз, когда замечала знакомую лысину в татуировках, задерживала дыхание и сильнее прижимала к груди корзинку с пирогом. Мельком я замечала ещё троих из четвёрки. Один был гном в возрасте. Он дрался спокойно и сосредоточенно, без жалости и молча. Двое других выглядели так, словно у них праздник. Они были молоды и веселились, дразня стражников и играя с ними, отчего те зверели и совершали ошибки. Когда осталась всего какая-то дюжина, сражающаяся из последних сил, прогремел колокол, возвещая конец боя. — И это королевская стража? — рявкнул Двалин так, что даже зрители вздрогнули. — Да плешивый пёс лучше вас! — Вот эти ничего, — сказал один из молодых гномов, кивая в сторону отдувающейся дюжины. — Вот именно, что ничего, — мрачно проговорил Двалин. — Ждали, пока другие вылетят, и только потом вступили в настоящий бой. Позор на бороды ваших отцов, — покачал он головой, а стражники потупились. — Можете возвращаться к своим семьям, — сказал гном с сединой в смольных волосах стражникам, которые сражались последними. Его голос был твёрд и жёсток. — Вы подставили своих товарищей под удар. Вам не место в Эреборской королевской страже. Остальные остаются до следующего испытания. Свободны. Гномы начали расходиться, переговариваясь вполголоса. Те, кто был выгнан с позором из королевской стражи, уходили быстрее всех, стараясь не встречаться ни с кем глазами. Зрители тоже поспешили по своим делам. Все были переполнены эмоциями и возбуждением. Увин, который всё время стоял возле меня и верещал от восторга, теперь дёргал меня за рукав, чтобы побыстрее уйти. Ему не терпелось всё рассказать своим друзьям, которые не смогли прийти. — Ты иди, — сказала я ему. — Я сама домой вернусь. Не маленькая. Увин помялся с минуту, но потом радостно побежал пробиваться через толпу на выход. А я осталась стоять, прижавшись к стене с колотящимся сердцем и наблюдая за сэром Двалином, который о чём-то переговаривался с подошедшими к нему стражниками. Наверное, объяснял ошибки или давал поручения. Я нервно теребила корзинку, мысленно придумывая, что скажу ему. Все фразы казались глупыми, скучными и пустыми. Тем временем усиливался поток уходящих гномов, к которым присоединились и стражники. Кто-то толкнул меня плечом, задел рукой, локтём, коленом. Я почти слилась со стеной, стараясь спасти корзину и себя от нахлынувшей волны мужчин. Но волна становилась всё плотнее и быстрее, я зажмурилась, желая стать невидимкой. Как вдруг почувствовала, как толчки прекратились. Хотя гомон и топот сапог всё ещё стоял оглушительный. Может, мне удалось вжаться в камни? Я приоткрыла один глаз и увидела перед собой кожаный доспех с металлическими нашивками. Гном стоял передо мной, уперев одну руку в стену над моей головой и закрывая меня от толпы. — Ой, — вырвалось из меня, когда я подняла глаза и узнала сэра Двалина. — Пылающих кузен вам, господин главнокомандующий королевской стражей. — И тебе не мёрзнуть, госпожа Наис, — буркнул гном. — Сказал же, что в следующий раз встречу тебя в доспехах... кхм... Нравится смотреть бои? — Я первый раз, — сказал я, словно оправдываясь. — Не могу сказать, что нравится. Хотите пирога? — выпалила я, даже не сказав всего того, что минуту назад напридумывала. Двалин проследил за моим взглядом к корзинке в моих руках. — С чем пирог? — спросил он. — С орехами и мёдом, — ответила я. — Это я специально для вас испекла, — брякнула я, не подумав, и тут же покраснела. — Я извиниться хотела за то, что покалечила вас… дважды… — Тебя покалечила женщина, Двалин? — раздался голос рядом с нами, и я увидела справа того солидного гнома, что сражался рядом с сэром главнокомандующим. Толпа, уже не такая многочисленная, обтекала нас троих, как река камни. Пронзительные синие глаза гнома изучающе смотрели на меня. — Случайно, — попыталась я исправить неловкую ситуацию, потому что заметила, как нахмурился сэр Двалин. Мне даже показалось, что он зарычал. — Не думаю, что я смогла бы причинить большой вред. Ведь так, господин Двалин? — Угу, — крякнул невнятно Двалин и отступил от меня, поправляя пояс. Гномы вокруг нас иссякли, последние уходили в широкие ворота. Мне вдруг стало очень неловко находиться наедине с двумя гномами. — Вот, примите, — я сунула в руки Двалина корзину. — Надеюсь, вам понравится. Можете угоститься тоже, — сказала я синеглазому гному, лицо которого из серьёзного стало снисходительно-насмешливым. — Прошу прощения, — промямлила я, смущаясь ещё больше, и поспешила на выход. — Я провожу, — проговорил Двалин, поровнявшись со мной. — Поздно уже. Я молча кивнула, чувствуя, как тепло разливается в груди. Захотелось вдруг прикоснуться к гному, взять его под руку, но я не осмелилась. Просто шла рядом, наслаждаясь терпким запахом пота и жаром, исходящим от гнома. — А что это за гномы, что дрались вместе с вами? — спросила я, чтобы совсем уж не молчать. — А то не знаешь? — брякнул Двалин. — Принцы Фили и Кили и король Торин. Я аж остановилась от удивления. Мои глаза распахнулись, рот открылся, и я поспешила прикрыть его ладонью. То есть тот синеглазый — король? А я с ним, как с простым гномом! Даже не поклонилась! — Я не знала, — оправдываясь, прошептала я. — Как невежливо получилось! Что обо мне подумает король! Это же он был рядом, да? — Он, — Двалин обернулся и тоже остановился. — Да не бойся. Максимум, что он может сделать — обрить налысо и сбросить со стены. Я почувствовала, как мир вокруг потемнел, а ноги стали ватными. — Да пошутил я… — услышала я последнее, что сказал Двалин, и провалилась во тьму.