Больше, чем...

Когда я проснулась и откинула плащ, в пещеру уже проникал дневной свет. Мелкие мошки купались в нём, как в водном потоке, завиваясь спиралями и собираясь в небольшие стайки. Я пошевелилась, прислушиваясь к рядом лежащему гному и боясь не услышать дыхания. Он дышал, и я тоже вдохнула прохладный воздух полной грудью, сдерживая подкатившие слёзы. Страх подступил к горлу с новой силой. Повязка на голове Торина почернела от крови. И я понятия не имела, что делать. Зашить мне её было нечем. Прижечь? Но не сделаю ли я хуже? В конце концов, я решила, что просто поменяю её, но сперва костёр. Пещера находилась под каменным навесом. Скала словно делала шаг, да так и застыла с поднятой ногой. Перед входом начинались лес и озеро, которое, как оказалось было просто запрудой небольшой речки. Под ногами было полно иголок и шишек, вокруг росли густые кустарники, встречались колючие заросли какой-то травы. После часа поисков пригодных для костра веток, я натащила в пещеру столько, сколько удалось найти. Но все эти веточки годились разве что для растопки. Нужны были полена потолще. Наломать такие руками мне было не под силу даже с острым кинжалом Двалина. Мне ничего не оставалось, как пойти к тому месту, куда упала мышь. Вокруг неё были раскиданы крупные щепки и ветки сосен, которые сломались при нашем падении. К тому же там остался меч Торина. Нельзя было его оставлять. — Пшшш, — шикнула я издалека на дохлю тушку и кинула в неё несколько больших шишек. Та не шевелилась, но подходить к ней мне было до смерти страшно. Рукоять меча торчала прямо под острозубой мордой. Остекленевшие глаза мыши глядели, казалось, прямо на меня. Тварь только и ждала, когда я приближусь, чтобы броситься и разорвать меня на части. — Трусиха, — пожурила я себя, но голос дрожал и выдавал мой ужас. Вооружившись длинной веткой и кинжалом, я всё же решилась. Сперва я потыкала мышь палкой и стала медленно подходить шаг за шагом, пока не приблизилась достаточно близко, чтобы достать до меча. Схватившись за рукоять, я зажмурилась и, прочитав молитву, дёрнула, но меч застрял крепко. Стараясь не смотреть на морду твари, я упёрлась в морду мыши сапогом и потянула изо всех сил. Раздался треск рвущейся ткани и отвратительное хлюпанье, и меч сдвинулся с места. Вскоре я уже сидела неподалёку, переводя дыхание, а меч лежал рядом на земле. Мои руки снова тряслись. Но я это сделала! Я смогла! Это не могло не радовать. Но радости почему-то не было. Я посмотрела на небо. Там виднелась стая каких-то птиц. А может, и не птиц? Я подскочила на ноги, прячась в кустах. Но птицы и не думали снижаться. Они летели на юг, и вскоре исчезли из поля моего зрения. Это привело меня к мысли, что надо спрятать тушку мыши, и я начала накидывать на неё горсти сосновых иголок и веток. Когда я решила, что достаточно хорошо закопала мышь, то начала собирать рассыпанные вокруг толстые ветки и щепки. Они оказались достаточно большими. Мне пришлось несколько раз возвращаться в пещеру и обратно, чтобы дотащить их. Потом я кое-как поломала их с помощью меча, который оказался не только острым, но и таким тяжёлым, что меня хватило лишь на две ветки, и то, мои руки тряслись так, что я только чудом не изрубила себе ноги. Костёр я разожгла довольно быстро, воспользовавшись огнивом короля. Я устроила его ближе к Торину и обложила камнями, чтобы случайный порыв ветра не разнёс золу по всей пещере. Какое-то время я отдыхала и собиралась с мыслям. Хорошо бы поменять повязку на лбу короля и посыпать рану золой. В детстве отец всегда сыпал мне на порезы золой из печки, и ранки быстро затягивались. Ещё надо было поискать, в чём принести воды. Да и еду надо раздобыть. С последним было самое сложное. Я не умела ни охотиться, ни ловить рыбу. Да и не было у меня ни сетей, ни лука. Оставалось надеяться, что в лесу есть грибы и ягоды. Но сперва рана Торина. Я вышла из пещеры и огляделась. Кругом лес и камни. Кусты с ягодами и колючками. В ветвях копошится какая-то живность. Наверное, белки. Я дошла до озера, ломая себе голову, в чём бы принести воды. Единственное, до чего я додумалась, это срезать кору дерева. Но мне пришлось сильно потрудиться, прежде чем я сумела вырезать кору так, чтобы из неё не выливалась вода и её было достаточно хотя бы для трёх глотков. Я промыла рану Торина, соскребла немного золы от уже сгоревшей веточки и посыпала на кровоточащий порез, потом завязала голову гнома чистой тряпицей и бросила старые в угол, чтобы постирать, как появится время. Сейчас же надо было поискать съестное, иначе долго нам тут не протянуть. На моё счастье в лесу оказалось полно грибов и ягод. Как же хорошо, что отец брал меня с собой, когда ходил с другими гномами за Железные холмы, где были похожие на этот леса. Мы собирали грибы и ягоды и делали заготовки на зиму. Солили и сушили грибы, заливали ягоды мёдом, делали наливки и варенье. Я нашла и узнала чернику, грузди, морошку, голубику, бруснику, волнушки, маслята. Целое царство грибов и ягод. Нам, наверное, повезло, что сейчас конец лета. В другое время я бы вряд ли нашла что-то съедобное. Но мысли о везении показались мне глупыми. Какое уж тут везение оказаться невесть где и быть чуть не слопаными крылатыми чудовищами! Пока я собирала дары леса, совершенно неожиданно набежали тучи и хлынул ливень, заблестели вдали молнии и гром обрушился с небес. Это случилось в одно мгновение. Вот светит солнце, и вот уже вокруг темно и на голову льёт, как из ведра. Я так перепугалась, что поспешила обратно в пещеру, роняя по дороге собранные в подол юбки грибы и ягоды. Я вывалила их на пол пещеры и хотела было тоже присесть, но вспомнила, что вся приготовленная мною древесина всё ещё на улице. И сейчас её заливает дождём! Я поспешила принести оставленные у пещеры ветки. Я понятия не имела, хватит ли их на всю ночь. Я хотела было побежать под дождь, чтобы попытаться запастись ещё ветками, но просто упала на колени и закрыла лицо руками, сотрясаясь от холода, голода и усталости. Рыдания рвались из моей груди, тело ныло и дрожало, рук и ног я почти не чувствовала. Мир снаружи сошёл с ума. Земля ходила ходуном от грома, яркие вспышки ослепляли, ветер захлёстывал струи дождя в пещеру. Я так устала, что хотелось просто упасть рядом с Торином и ни о чём не думать, но надо было поддерживать огонь, приготовить как-то эти несчастные грибы и высушить свою промокшую насквозь одежду, иначе я запросто замёрзну, несмотря на жалкий костёришко, который я развела посреди пещеры. Мне нельзя было отдаваться страху и горю, надо было перестать реветь. От меня зависит жизнь короля! Последняя мысль подстегнула меня утереть слёзы. Я оторвалась от пола, с трудом поднялась на ноги и принялась за дело, не разрешая себе даже думать о страхе. Подкинув ещё пару веток в огонь, я вылила из коры грязную воду и отнесла её наружу, чтобы та наполнилась дождевой водой. Потом я сняла с себя отяжелевший от воды тулуп, верхнуюю и нижнюю юбки, панталоны, оставшись в одной сорочке. Одежду я разложила на камни возле костра, а на себя накинула плащ Торина. Благо от костра стало немного теплее, и я не боялась, что король околеет. Теперь надо было заняться грибами, но сначала я попыталась напоить Торина. Я размяла пальцами мягкую чернику и пару ягод малины, смешала в куске коры с водой и напоила гнома. Тот глотал с трудом, но глотал. Хоть что-то. Потом я принялась чистить грибы и насаживать их на тонкие веточки, чтобы поджарить над огнём. Может, можно было есть их сырыми, но я не решилась попробовать. Дождь лил всю ночь. Я съела половину принесённых грибов и ягод, напилась дождевой воды и снова улеглась рядом с Торином, кляня себя, что не подумала принести иголок и мха, чтобы застелить ледяной пол пещеры. Дрожа всем телом, я пыталась согреться, прижимаясь к гному, но без одежды мне никак не удавалось перестать трястись от холода на промозглом камне. — Надень мою одежду, — голос Торина, прозвучавший еле слышно в шуме грозы, заставил меня подскочить, как ошпаренной. — Вы очнулись! — выдохнула я, и слёзы покатились по моим щекам сами собой. Огромный валун скатился с моей груди, даже дышать стало легче. — Очнулись! О, Горы! — Замёрзнешь, — сказал Торин, неуверенными движениями начиная расстёгивать на себе походную куртку. — Нет, не раздевайтесь! Здесь просто ледяной пол! — поспешила остановить я его. — Я сейчас накрою вас, а сама лягу ближе к костру… — Не спорь, — хрипло сказал он. — Вместе мы быстрее согреемся. Помоги мне. — Но как же я могу?.. — расстерялась я, кутаясь в его плащ. — Ваше величество… — Помоги же мне!.. — проговорил он нетерпеливо, морщась от боли и продолжая сражаться с застёжками на куртке. Я послушно помогла Торину снять куртку, не смея больше спорить. — Теперь ложись рядом и накрой нас курткой и плащом, как ты делала прошлой ночью, — сказал он. — Вы были в сознании? — удивилась я, делая, как он велел, но стараясь не сильно прижиматься к нему. Теперь мне было неловко и даже стыдно. Совсем иначе, чем когда он был без сознания. — Скорее в полубреду, — уже совсем слабо сказал он и положил руку мне на спину, пододвигая моё тело к своему. — Прижмись ко мне. Не бойся. Это останется между нами… — Шутите, ваше величество, — проговорила я, съёживаясь всем телом. — Прости, — сказал он. — Молодец, что не испугалась… Думал, мы погибнем… — На это всегда будет время, — шмыгнула я носом, чувствуя, как становится теплее не то от его близости, не то от смущения, которое я теперь испытывала. — Ой… вы голодны? — встрепенулась я. — Есть грибы и ягоды… — Потом… Как долго мы тут? — Я очнулась вчера и перетащила вас сюда. А как долго мы пролежали после падения, я не знаю, — сказала я. — Но думаю, что недолго. Вы убили мышь… — Мой меч? — Он тут. Я принесла. — Молодец, Наис. Всё будет хорошо… Спи… Я чувствую, как ты дрожишь… — Простите, ваше величество. — Прощаю… — кажется, последнее он произнёс со смешком, но моё тело и сознание уже уплывали в мир грёз от усталости. Сил ответить не было. Торин заснул первым. Или просто лишился сил. Я чувствовала, как он размеренно дышит, его рука обнимала меня, и под её тяжестью мне становилось всё теплее и спокойнее. Он очнулся, слава Горам! Теперь мы точно справимся и выберемся отсюда. Двалин и отец, наверное, с ума сходят! Да что там! Вся Гора на ушах стоит из-за короля! *** Когда я проснулась, то дождь уже прекратился. Я была укутана в плащ, костёр едва горел. Торина рядом не было. Я подскочила и поспешила одеться, а потом вышла из пещеры и огляделась. Король сидел на камне и выстругивал длинную палку. За его спиной на жердях было растянуто что-то чёрное. Когда я поняла что это, то мой желудок подскочил к горлу, и я поспешила отвернуться. — Нам пригодится шкура этой твари, — невозмутимый голос Торина вернул мне способность дышать. — А жилы я использую, чтобы сделать тетиву для лука. Чтобы перейти эти холмы, нам потребуются запасы еды. — Как вы себя чувствуете? — я снова посмотрела на Торина и заметила, что повязка в этот раз не так сильно испачкана кровью. — Думаю, что стоит снова сменить повязку и ещё раз присыпать золой. — Хорошо, сделай, — сказал Торин, а я поспешила принести кору с водой. Я снова отрезала кусок ткани от юбки, набрала немного золы и подошла к гному. Он отложил палку и меч и кивнул мне приступать. Мои руки дрожали от волнения. У меня было столько вопросов, столько всего хотелось сказать, пожаловаться, даже поплакать, но я лишь сильнее стиснула зубы и принялась снимать повязку. — Где ты этому научилась? — спросил Торин, следя за моими действиями. — Перевязывать раненые головы? — спросила я. — Нигде, ваше величество. Я делаю это впервые в жизни. Могу сказать, что вам повезло, что вы выжили. — Но ты же додумалась посыпать рану золой, — улыбнулся едва заметно Торин. — Мой отец так делал, когда я была маленькая и часто резала ножом пальцы, — сказала я. — А остальное? — Что именно? — Как ты знаешь, какие ягоды и грибы съедобные? — спросил он. — А разве они не все съедобные? — пожала я плечами, а когда увидела удивлённый взгляд Торина, то чуть не рассмеялась. Всё таки возвращение короля в мир живых, улучшил моё настроение. — Я пошутила, — поспешила успокоить я короля. — У нас же с отцом таверна, ваше величество. В Железных холмах мы ходили в походы в ближайший лес, делали заготовки на зиму. Поэтому я умею разводить костры и знаю немного о грибах и ягодах. Умею различить съедобные от несъедобных. — Не побоялась согреть меня своим телом, — продолжал король. — Мне самой было холодно, — я старалась не смотреть в лицо Торина. Мне было неловко, несмотря на то, что у меня были причины делать то, что я делала. — А ты не из робких, — улыбнулся Торин, доставая из-за пояса свой кисет с трубкой. — Простите? — замерла я, заливаясь краской. — Это хорошо, Наис. Я обязан тебе жизнью, — он закурил, выпуская изо рта дым. — Когда вернёмся в Эребор, я щедро награжу тебя. — Далеко до Эребора? — просила я, стараясь не выдать волнения. Вдруг мы так далеко, что только чудо сможет вернуть нас обратно! — Дней десять пути, а через холмы все пятнадцать, — сказал он. — Это если мы быстро найдём тропу. — Нас унесло за северные холмы? — Да, Наис. Я думаю, что мы восточнее Гундабада. Намного восточнее Мглистых гор, — сказал Торин. — Я видел, как нас сносило в сторону, видел эти холмы, когда мы падали. Эребор прямо по югу, если мои догадки верны. — Но мы же успеем выбраться отсюда до зимы? — спросила я с надеждой в голосе, потому что зиму в пещере мы точно не переживём. — У нас ещё есть в запасе примерно месяц до снегопадов, — сказал он. — Постараемся сделать запасы, как можно скорее, а потом двинемся в путь. Чем скорее, тем лучше. — Да, ваше величество, — я завершила перевязку и собрала испачканые лоскуты. — Тогда я займусь сбором грибов и ягод. Можно будет высушить их. К сожалению, больше я ничего не умею. — Этого больше, чем достаточно, — сказал Торин. — Я закончу делать лук и стрелы, тогда у нас появится шанс подстрелить какую-нибудь дичь или белку. В любом случае, мы сможем добывать пропитание в дороге. Но лучше не рисковать. Я кивнула и отправилась к запруде, стирать лоскуты. Рана Торина ещё кровоточила. А моя юбка не бесконечная. Надо постирать и просушить имеющиеся уже перевязки. Я оглянулась на Торина. Он облокотился о камни и закрыл глаза. Наверное, силы уже покинули его после того, как он содрал кожу с летучей мыши и срезал сухожилия. Всё-таки он ещё очень слаб. Но в следующий раз, когда я оглянулась, он уже строгал ветку. За день я набрала довольно много грибов и ягод, а ещё нашла заросли дикого щавеля. В лесу было полно растений и цветов, но я понятия не имела, что из них съедобное. Обычно мы с отцом покупали уже высушенные приправы, а как они выглядят в свежем виде, я не знала. По запаху было сложно определить что-то. А на вкус я пробовать не решалась. Зато я заметила дупло, где пчёлы устроили себе улей. Можно будет собрать соты. Но самой главной моей находкой оказалась глина. Когда я скребла песком лоскуты юбки, то наткнулась на твёрдую, скользкую поверхность. Это оказалась глина. Я никогда в жизни ничего не лепила, кроме теста. Но даже тому, что у меня получилось я радовалась так, словно получила горшок золота. — Ты полна сюрпризов, дочь Дахора, — похвалил меня Торин, когда вечером я закапывала вылепленные мною миски в горячую золу под костром. — Мы с отцом часто запекали дичь в глине, — начала рассказывать я. — Обычно глину мы покупали у горшечников, но часто мне приходилось самой выкапывать её у небольшой речки, что огибает Железные холмы на востоке. Сперва обмазываешь дичь специями и травами, фаршируешь овощами или орехами с мёдом, а потом обмазываешь глиной. После запекания глина становится твёрдой и огнепрочной. — Ты не перестаёшь меня удивлять, — усмехнулся Торин. — Чего я ещё не знаю о тебе? — Не думаю, что вы вообще много обо мне знаете… ой, простите, ваше величество. Это было грубо, — я залилась краской под пристальным взглядом гнома. — Нет, ты права, — наконец сказал Торин. — По-правде сказать, я не одобрял выбор Двалина. — Я заметила, — тихо проговорила я, но тут же прикусила губу. — Я думал, ты уже простила меня за ту проверку, — серьёзно сказал Торин. — Теперь я вижу, что в тебе есть не только милое личико. — Ну в вас тоже оказалось больше талантов, нежели умение размахивать мечом, — не сдержалась я. Торин посмотрел на меня исподлобья и вдруг рассмеялся. Я тоже улыбнулась, но немного напряженно. Король всё-таки. — Что вы собираетесь делать с кожей мыши? — спросила я, желая переменить тему. — Через пару дней она подсохнет. Занавесим ею вход от ветра, а там посмотрим, — сказал Торин, укладываясь на своё место и закрывая глаза. Он успел принести ещё дров, доделал лук и наточил из веток стрел. Но тетива ещё не была готова. Жилы, как и кожа, должны были просушиться. — Можно будет сделать накидки, — предложила я, передёргиваясь от мысли, что вообще дотронусь до этой мерзости. — И сшить носки, — сказал Торин. — В походе ноги вечно промокают. — У меня нет игл, — сказала я. — Завтра я посмотрю, как можно наловить рыбы. Из рыбных костей сделаем тебе иглы. Уверенность Торина меня успокаивала. С ним было легче переживать страх. Он внушал уверенность, что всё будет хорошо. — В Эсгароте я видела, как старики ловят рыбу на специальные крючки, — сказала я. — Ты бывала в Эсгароте? — спросил Торин, открывая глаза, но тут же снова закрывая их. — Мы с отцом наведывались туда обычно в конце лета, — начала рассказывать я. — Закупались рыбой на просушку, копчение и засолку. — В Синих горах мы часто ловили сетями, но были и те, кто не мог позволить себе ни лодки, ни сетей, — сказал Торин. — Они делали, как старики в Эсгароте — ловили на крючки из металла. Наживкой могло быть что угодно от хлебного мякиша и червей, до требухи. Только вот у нас нет крючков. — На мне серьги и заколки, — подумав, сказала я. — Вы же сможете сделать из них крючки? — Золото не подходит, оно слишком мягкое, — устало проговорил Торин. — Мои заколки из обычного железа, — я не без труда отцепила из своих растрёпанных волос заколки, о которых совершенно забыла, и положила на камни рядом с собой. — Не знал, что Двалин такой скряга, — хмыкнул Торин. — Это заколки моей матери, — я погладила простую резьбу, ощущая в груди щемящую тоску. — Тогда прибереги их, а как наловить рыбу, я придумаю завтра, — голос короля стих, и он то ли уснул, то ли решил больше не тратить силы на разговоры. Через два дня стало ясно, что наловить рыбу голыми руками невозможно, и я отдала заколки Торину, который с помощью камней и моего кинжала сумел сделать несколько крючков разных размеров. В тот же вечер я запекала в глине рыбу, предварительно натерев её золой и нафаршировав её листьями щавеля. Мысленно я благодарила маму, ведь благодаря её заколкам у меня сегодня была еда. — Завтра я натяну тетиву и пойду на охоту, — сказал Торин, вытачивая из рыбной кости иглу, как и обещал. — Ты же попробуй наловить рыбы. Засушим её в дорогу. Грибов у нас уже достаточно. Я оглядела самодельные решётки из тонких веток, на которых сушились грибы. Да, грибов должно было хватить дней на десять, если будет ещё рыба и какое-нибудь мясо. — Я видела пчелиное дупло, — сказала я. — Можно собрать соты. — Это мы сделаем перед самым уходом, — согласился Торин. Пока запекалась рыба, я сняла повязки с головы гнома. Рана уже подсохла, поэтому я решила, что больше завязывать не имеет смысла. На воздухе быстрее затянется. — Выглядит неплохо, — сказала я, выковыривая золу с края костра, чтобы помазать ею алеющий шрам на всякий случай. — Двалину повезло с тобой, — сказал вдруг Торин. Наши взгляды встретились, и я поспешила отвернуться. — Мне с ним тоже, — тихо проговорила я, сглатывая ком в горле. — Он выжил, Наис, — Торин переместился на другой конец костра и снял свою куртку, оставшись в одной рубахе. Он сел, достал курительную трубку и начал вертеть её в руках, так как курить было уже нечего. Табак закончился. — Когда нас уносила та тварь, я видел, как он остался внизу. Кили и Фили тоже остались. А вот леди Одис… Торин замолчал, хмуро поглядывая на костёр. — Они унесли ещё несколько стражников, совсем молодых парней, — продолжил он глухим голосом. — И брата владыки Бродбима, Хрода. Ему столько же, сколько Фили… — Может, они тоже смогли вырваться, — осторожно сказала я. — И сейчас, как и мы, пытаются вернуться… Торин поднял на меня мрачный взгляд и вздохнул. Мы оба знали, что так повезти, как нам, могло только один раз на тысячу. — Рыба, наверное, готова, — сказала я, пробуя палкой глиняные мешочки под золой. Они стали твёрдыми и звонкими. Ужин прошёл в молчании. Я думала о папе и Двалине. Торин, наверное, думал о племянниках и сестре, которая должна была скоро приехать в Эребор. Неужели они все уверены, что мы с Торином мертвы? Как же это всё ужасно, неправильно и печально! — Думаю, через дней пять надо выдвигаться, — сказал Торин. — Завтра я отправлюсь на восток. Проверю местность, заодно поохочусь. Ты займись рыбалкой. Ты умеешь рыбачить? Я покачала головой. И Торин пообещал утром показать мне что к чему. На следующий день мы стояли на берегу озера. Из жилы летучей мыши Торин сделал удочку. Он показал мне, где капать червей и как их насаживать на крюк. Сказал, что если я поймаю жука, то будет ещё лучше. А я лишь только и могла, что сдерживать рвотные позывы. Потроха птицы, рыбы, внутренности овец — это ещё куда ни шло. Но черви и жуки?! — Ты поняла? — спросил меня Торин, и я кивнула, хотя прослушала всё, что он мне говорил. — Тогда вот держи и вставай сюда. Когда устанешь, можешь сесть. Но не пропусти, когда вон тот кусочек коры уйдёт под воду. Тогда надо тянуть. Вот так. Торин встал у меня за спиной, обхватил руками и начал показывать, как закидывать крючок в воду и как осторожно тянуть из воды, немного отпускать и снова тянуть, чтобы рыба не сорвалась. — Когда выловишь рыбу, лучше ударь её камнем по голове, чтобы не соскользнула обратно в воду, — сказал он, всё ещё обнимая меня. — Ты поняла? Я надеюсь, что вечером у нас будет хоть одна рыбёшка на ужин. — Я постараюсь, ваше величество, — сказала я, чувствуя себя неуютно от близости гнома. То, что мы спали рядом, было одно. Так мы спасались от промозглого ночного холода. Но стоять в обнимку просто так — это совсем другое. — Я вернусь до заката, — голос Торина стал тихим и мягким. — Если опоздаю, вынеси пару горящих веток перед пещерой, чтобы я смог найти тебя. — Я поняла… — Спасибо, Наис, — выдохнул он, коснувшись губами моего виска, а потом его руки разжались и он быстро ушёл, закинув за спину лук и взяв в руки изготовленные стрелы. Я проследила за ним, затаив дыхание. Его внезапная нежность вызвала во мне бурю эмоций от недоумения до негодования. Но потом я подумала, что великому королю гномов сложно проявлять свои настоящие эмоции. Он всегда такой собранный, такой строгий. Даже свою благодарность мне за спасение он пожелал проявить щедростью, а не простыми словами. Наверное, сейчас он просто проявил настоящего себя. Не короля, а простого гнома. И я решила не придавать этому значения. Ведь ему тоже может быть страшно, как и мне. С этими мыслями я начала рыбачить. После полудня, когда солнце прогрело немного воздух и землю и уже начало закатываться за горизонт, я рискнула помыться. Вода была ледяной, но на мне собралось столько грязи, что я уже не могла терпеть. Каждодневные протирания мокрым лоскутом не давали ощущения чистоты, хотелось промыть волосы, окунуться в воду, смыть пот и грязь. Это была та ещё пытка! Вода оказалась действительно ледяной. После купания мне пришлось прыгать на месте, размахивая руками, чтобы согреться. Но зато теперь я чувствовала прилив сил. А несколько пойманых рыбёшок давали мне уверенность в завтрашнем дне.Совсем скоро мы покинем это место и вернёмся домой. Я увижу отца и Двалина. Мы с Двалином сыграем свадьбу и забудем летучих мышей, как страшный сон. Начало смеркаться, когда я уже вытаскивала из костра готовую рыбу. Остальные я выпотрошила и развесила на сушилках возле костра, чтобы прокоптить их дымом. Я уже подумывала, что надо приготовить ветки потолще, чтобы вынести их наружу, как велел Торин, но снаружи послышался шум. — Ваше величество, вы подоспели как раз к ужину, — сказала я, вставая навстречу королю, но это был не король. Сперва огромная тень заслонила вечерний свет, а затем в проходе появился медведь. Он поводил мордой, принюхиваясь к запахам, а потом заметил меня. Его тело напряглось, шерсть встала дыбом. Он зарычал, а я завопила, выныривая из оцепенения. Выхватив из костра горящую ветку, я бросила её в сторону зверя, попав по морде. Он отскочил, взвыв от боли, но тут же ринулся в мою сторону, переваливаясь из стороны в сторону и подпрыгивая, отчего его когти со скрежетом бились о каменный пол. Я наклонилась и схватила сразу две горящие головешки, обжигая ладони, но не успела даже замахнуться, как огромная лапа отбросила меня в другой край пещеры. От удара у меня вышибло весь воздух из груди, и я свалилась мешком на пол. Медведь же попытался встать на задние лапы, но потолок пещеры был для него слишком низок и он тяжело опустился вниз, зарычав в мою сторону и собираясь броситься на меня. Но тут что-то произошло. Зверь взревел и развернулся к выходу. Я успела увидеть, как блеснула сталь. — Торин! — вырвалось у меня. Я испугалась, что медведь сейчас разовёт короля в клочья! Не долго думая, я нащупала кинжал, который носила всегда с собой, вынула его и бросилась на зверя, воткнув лезвие не глядя. Зверь дёрнулся и меня снова отбросило в сторону. Кинжал остался в его теле и только ещё больше разозлил медведя. Я видела, как Торин едва успел увернуться от разъярённой морды и рубанул между глаз, потом ещё раз и ещё. Зверь ревел, ревел и Торин. Я уже попрощалась с жизнью, но вот тело зверя замерло и повалилось навзничь, пару раз дёрнувшись в конвульсиях. Наступила оглушающая тишина. — Ты как? Не ранена? — Торин каким-то образом оказался возле меня. Я чувствовала его руки на своём лице, но никак не могла пошевелиться. Язык онемел, я не могла двинуть ни рукой, ни ногой. — Он мёртв, Наис, — продолжал говорить Торин, заглядывая мне в глаза. — Не смотри на него. Наис, смотри на меня… Наис? Хлёсткий удар по щеке вывел меня из оцепенения. Я вздрогнула и уставилась на Торина. — У тебя кровь, — проговорил Торин. — Я в порядке, — покачала я головой. — У тебя кровь, — повторил Торин жёстко, отбрасывая меч. Его руки начали шарить по моей одежде, расстёгивать её и стягивать с моего одеревеневшего тела. — Твою ж… — проговорил Торин, оглядывая меня. — Я в порядке, в порядке, — покачала я головой. — Я в порядке… Торин стянул с себя рубашку и прижал к моему телу. Он что-то делал у костра, гремел глиняными мисками, ругался, возвращался ко мне, что-то говорил. — Наис! Ты нужна мне! — закричал он, плеснув мне в лицо ледяной водой, и я снова вздрогнула, приходя в себя. — Мне нужно, чтобы ты потерпела. Слышишь? Просто потерпи. Я постараюсь всё сделать быстро. Вот возьми в зубы деревяшку, сожми и не выплёвывай. Поняла? Это приказ! Наис! Я посмотрела на его руки. Он держал толстую иглу из рыбной кости. Из ушка свисала нить сухожилия. — Что ты делаешь? — спросила я, ничего не понимая. — Зверь ранил тебя, — Торин вдруг дотронулся до моей щеки ладонью неожиданно ласково. — Раны слишком глубокие. Надо зашивать. — Я ничего не чувствую, — покачала я головой. — Это хорошо, — сказал Торин. — Но если станет больно, терпи. У нас только она игла. Если она сломается… Вот, возьми в рот это, — он поднял с пола толстый обрубок ветки и сунул мне в рот. Сожми покрепче… Я быстро… Как только игла вошла в моё тело, я заорала, но Торин успел перехватить меня свободной рукой, заставляя сидеть на месте. — Сидеть! — заорал он и вставил мне в рот вывалившуюся ветку. — Терпи! Вот так… Хорошая девочка… Ты же хочешь вернуться к Двалину? Ты же не оставишь его одного? Я покачала головой. Слёзы текли у меня по щекам. Боль пронзала до макушки. Руки и ноги стали вялыми и непослушными. Торин снова вонзил иглу. В этот раз я заорала, не разжимая зубов. Вместе со слезами по лицу заструился пот. Я сжала юбку с такой силой, что свело пальцы. Торин шил на спине, потом на плече и боку. Иногда он останавливался и давал мне передышку, прижимая мою голову к своей груди и что-то говоря. Но потом снова начинал шить. Эта пытка продолжалась вечность. Деревяшка треснула в моих зубах, горький сок свёл горло, перед глазами плыли чёрные пятна. — Молодец, — тихо проговорил Торин. — Молодец, девочка. Уже всё… всё… К свадьбе будешь как новенькая… Он разорвал мою нижнюю юбку почти до основания и перевязал меня, закутал в свой плащ и сел рядом, позволив мне навалиться на него. Он протёр мне лицо и устало откинулся на стену. Меня сотрясала дрожь. И если бы не крепкая хватка Торина, я бы сползла на пол в собственную лужу крови. Совсем близко от нас развалилась туша медведя. Его кровь смешалась с моей. Сердце Торина отсчитывало минуты. — Твою ж мать… — услышала я хрип гнома и провалилсь во тьму.