Больше, чем...

— Морготова бездна! — выругался Торин, вскидывая руку в сторону, чтобы остановить меня. — Опять тупик? — спросила я с трудом. Этот путь давался мне сложнее пяти предыдущих. Мои силы таяли на исходе второй луны после начала нашего возвращения домой, как, впрочем, и провизия. Даже говорить было равносильно тасканию камней. — Здесь обрыв, — сказал Торин так тихо, что я едва расслышала его. С каждой новой неудачей он становился всё мрачнее и неразговорчивее. И я его прекрасно понимала, потому что сама каждый раз испытывала желание упасть на колени и зареветь в голос. Мы шли уже много дней. Взбирались по горам, пробирались узкими тропами, спускались в прогалины и щели, а потом возвращались назад, потому что натыкались на неопреодолимые преграды. Чем выше мы поднимались, тем холоднее становилось. Пришедшая, казалось, весна должна была давно смениться летом, но высоко на холмах это не чувствовалось. Ночью здесь властвовал мороз, а дров на растопку не было. Иногда попадались чахлые кустарники, но их не хватало даже на то, чтобы согреть ладони. Хорошо, что по пути нам встречались горные ручьи, пробивающие себе путь сквозь камни. Мы хотя бы не умирали от жажды. Торин говорил, что они стекают в реку, что должна быть где-то поблизости. Эта река начиналась в сердце Северных холмов, шла на юг, а потом сворачивала на восток, огибая широкой дугой и Эребор, и Железные холмы. Торин не помнил её названия, но знал, что она существует. Вернее, помнил из карт, которые заучивал наизусть, будучи ребёнком. — Поворачиваем, — не взглянув на меня, сказал Торин и прошёл мимо в обратном направлении. Я последовала за ним, как всегда молча. Я не могла винить его в том, что мы плутаем, словно слепые котята по каменному лабиринту. Он делал всё от него зависящее и даже больше. Без меня ему было бы проще. И я это понимала. — Устала? — спросил он через какое-то время, когда мы преодолели половину обратного пути. — Потерпи, дойдём до той развилки у разбитого камня и отдохнём. — Я в порядке, — поспешила сказать я, стараясь придать силы своему голосу. — Будем идти столько, сколько надо. Он не ответил. Он не тратил время на споры, просто у развилки остановился и скинул мешок, усевшись на один из валунов. Я примостилась рядом, тяжело дыша. Как бы я не храбрилась, а силёнок моих явно не хватало. Мои раны давно уже начали не просто ныть, а болеть до тошноты и черных точек перед глазами. Ноги еле волочились, и я постоянно спотыкалась. Если мы не найдём дорогу домой в ближайшем будущем, то в один прекрасный день я просто упаду и не встану.Мой отец потеряет меня дважды. Двалин будет винить себя вдвойне. К нему присоединится Торин. Хотелось реветь, но чем это поможет? И я шла, терпела и шла столько, сколько могла. — Если эта дорога окажется тупиком, вернёмся в пещеру, — сказал вдруг Торин. — Что? — выпрямилась я, не веря своим ушам. — Нет… Торин, если это из-за меня… — У нас заканчиваются припасы, — Торин посмотрел на меня, и я заметила, как сильно осунулось его лицо, как покраснели глаза и потрескались губы. — Здесь не на кого охотиться, нет еды. — Я могу есть меньше, — сказала я без особой надежды. — Ты и так уже неделю ешь через раз, Наис, — мрачно сказал Торин. — Думаешь, я не замечаю? Нет, надо возвратиться, сделать побольше запасов. Сейчас лето. Живности будет много, птица, рыба… Можно будет управиться за месяц и выйти снова в конце лета. Мы успеем. Я кивнула, еле сдерживая слёзы. Я слишком устала, выдохлась, опустела. Сперва я была полна надежды и веры, и это придавало мне сил. Сейчас же надежда сломалась о мою слабость, о непреодолимые стены, о жестокость камней. — Простите, Торин, — тихо сказала я, стараясь не смотреть на него. — Я такая… медленная. — Ты тут не при чём, — вздохнул он. — Если бы не я, вы бы уже давно нашли путь, — возразила я, не сдержавшись. — Если бы не ты, мои кости уже давно бы изглодали дикие звери, — довольно резко ответил Торин и встал, а я проглотила готовые слететь с языка бессмысленные слова. — Идём. Проверим эту дорогу, пока не село солнце. И мы пошли. Дорога в ущелье виляла, поднималась в гору и постепенно превратилась в горную тропу с обрывом по левую руку. Совсем скоро заморосил дождь. В холмах вообще дожди шли часто, иногда даже с градом, что усложняло путь. Идти стало ещё тяжелее, я сильно отстала, спина и бок горели огнём, ноги отказывались подчиняться, постоянно поскальзываясь, сердце стучало где-то в горле и не давало нормально дышать, одежда отяжелела от воды, мокрая кожа чесалась и кололась. Когда Торин чуть ли не бегом налетел на меня, я ни слова не разобрала, что он кричал. Только увидела, как перекосилось его лицо, а потом всё случилось слишком быстро и слишком медленно одновременно. Краем сознания я понимала, что что-то напугало Торина, что-то случилось, что надо срочно бежать в обратную сторону. Но я так устала, что понимание это тянулось до меня тягучим мёдом — медленно и туго. Торин схватил меня за руку, что-то крича. Потом перехватил меня за талию и… спрыгнул вниз с обрыва. Я лишь успела услышать оглушительное рычание и тявканье, а ещё увидеть тёмную, спутанную шерсть так близко от моего лица, что разглядела отдельные клоки прядей. Мы ударились о камни с такой силой, что весь воздух вышибло из моей груди. Мы покатились вниз по скользким от дождя камням. Торин двумя руками обхватил меня за голову и спину, прижимая к себе изо всех сил и стараясь удерживать меня поверх себя, но нас бросало и крутило. Я чувствовала толчки и удары. Моё тело перестало мне подчиняться. Нас будто закидывали камнями, а мы ничего не могли делать, кроме, как прижиматься друг к другу в тщётной надежде спастись. А потом мы погрузились в воду. Сперва был удар и всплеск, а затем тишина и ледяные оковы. Хватка Торина исчезла. Я сделала вдох и поняла, что вместо воздуха втянула в себя воду. Паника захлестнула меня, приводя в чувство. Я начала бить руками и ногами, пытаясь выплыть из этого ледяного мрака. И мне почти удалось. Моя голова вынырнула на поверхность, я закашлялась, но почти сразу же ушла снова под воду в бурном потоке. Моё сражение за жизнь было проиграно. Меня утягивало на дно, а руки и ноги отказывались подчиняться. Мне стало вдруг удивительно спокойно. В голове проплыла мысль, что наконец-то я отдохну, как вдруг сильные руки дёрнули меня и потащили наверх, вытянули из воды и бросили на камни. Воздух ринулся в лёгкие, разрывая их острыми жалами. Я закашлялась и перевернулась на бок, чтобы выплюнуть воду. — Думал, потерял тебя, — услышала я хриплый голос Торина и потеряла сознание. Проснулась я от того, что мне не хватало воздуха. Я была прижата к чему-то тёплому, укутана чем-то тяжёлым. Когда я приподняла голову, то почувствовала, как хватка усилилась, но холодный воздух всё же проник сквозь потревоженное покрывало, и почти сразу стало снова зябко. Было темно, пахло сыростью и грязными телами. Я никак не могла понять, где я и что происходит. Страх тонкой змейкой пробрался под кожу, и я завозилась, прогоняя это чувство. — Спи, — голос прозвучал глухо, словно сквозь толщу воды. Теплая, мозолистая ладонь погладила мою спину. По коже пробежали мурашки. Эта ладонь была мне знакома. Страх тут же испарился и сменился тянущей тоской. — Это ты? — моё горло саднило, и голос получился сиплым и каким-то надломленным. По моим щекам потекли слёзы. Я высвободила свою руку и провела ладонью по заросшей жесткими волосами груди. — Ну а кто ещё? — горячее дыхание обожгло мне затылок. Я приподняла голову ещё, и дотянулась пальцами до его щеки. Пальцы застряли в спутанной бороде. — Снова не причесал бороду, — прошептала я, легонько дергая его за волосы. — Да как-то не до этого было, — хмыкнул он, а я вдруг обнаружила, что мы оба обнажены. На нас не было одежды, а тела наши соприкасались самым неприличным образом. Жар поднялся из потаённых глубин, затопив мой разум. Я напряглась, смутилась и в то же время почувствовала острое желание прижаться ещё плотнее. Как мы оказались в таком положении, я не помнила и не хотела напрягать память. Мне было хорошо в первый раз за долгое время. И я не хотела бояться. Больше не хотела. Я потянулась вперёд и уткнулась носом в его шею, втягивая в себя терпкий с горчинкой запах. — Наис, угомонись, — попросил он, и голос его рыкнул, точно у зверя. Это меня развеселило. Я всегда любила дразниться, поэтому провела носом от его шеи до подбородка, почувствовав, как он тяжело сглотнул и задержал дыхание. — Наис… — предупреждающе прохрипел он. Я почувствовала, как мышцы его затвердели, а сам он чуть ослабил хватку, но в тот же миг снова притянул меня к себе и его губы скользнули по моему виску, а руки начали нежно путешествовать по моему телу. Из моей груди вырвался стон, а губы запылали в ожидании поцелуя. Во рту пересохло, голова стала пустой и лёгкой. Я сжала его плечо в нетерпении и жажде большего. — Наис, — прошептали его губы в милиметре от моих. — Двалин, — ответили мои, и я потянулась к его губам, коснулась их, подалась к нему всем телом, трепеща от восторга и смущения. — Не останавливайся, — простонала я, когда почувствовала, как он отводит лицо и отстраняет меня за плечи. — Мы всё равно поженимся… Двалин, пожалуйста… — я пыталась поймать его губы, но натыкалась на щетину, а потом он и вовсе сжал меня, обнял, заставил прислониться головой к плечу, и не отпускал, едва давая мне дышать. — Нет, Наис, — его голос надломился, словно в костре треснуло полено. — Нельзя. Просто спи… — Двалин, — получился жалкий скулёж, в груди клокотоло, в животе порхали бабочки. Мне было мало. Я была готова. — Я знаю, что ты обещал не трогать меня до свадьбы… Но я согласна… Я люблю тебя… Любимый мой… Единственный… — Я начала гладить его спину и плечи и уверять, что мой отец ничего не узнает, но он, как всегда, остановил нас обоих. Не позволил мне пересечь грань. Такой правильный, такой прекрасный. Я восхищалась им и желала его. Но я могу потерпеть, если это так важно для него. С этими мыслями я не заметила, как уснула. А проснулась совершенно одна и без одежды под покрывалом из кожи летучей мыши. Моя одежда была разложена на камнях, там же лежали ещё влажные шкуры и уцелевшие куски мяса. В метрах десяти бурлила горная река. Вокруг были камни, сквозь которые пробивалась жёсткая трава и спутанные кустарники, в тени которых лежало что-то большое и безобразное в рое мошкары. Я села, отодвигая боль на второй план, и поискала глазами Торина. В голове гудело, хотелось есть. Воспоминания подкидывали обрывки сновидений, которые смешивались с произошедшим накануне нападением каких-то зверей и прыжком с головокружительной высоты. — Проснулась? — голос раздался сзади, и я оглянулась. Торин спускался с каменной насыпи, убирая в ножны свой меч. — Пошевели ногами и руками. — Что? — не совсем ещё проснувшись, я только и могла что кутаться в покрывало. — Ты помнишь, как на нас напали варги? — Варги? Торин кивнул в сторону кустов, и я зажала ладонью рот, чтобы подавить возглас ужаса. Теперь бесформенная туша обрела морду, лапы и туловище. — Их было двое, — пояснил Торин. — Один сломал шею сам, второму пришлось помочь. Я уставилась на гнома. Он убил варга, пока я валялась без сознания! А если бы ему не хватило сил? Если бы он потерял меч при падении? Если бы?.. Я зажмурилась, прогоняя дурные мысли. — А обрыв помнишь? Реку? — спросил он настороженно, и я поняла, что он думает, что у меня отшибло память. — Нет… то есть… да… да… я помню, — замешкавшись на пару секунд, сказала я, заставляя себя прийти в себя. — Варгов не помню, а падение помню. Вы скинули меня с обрыва… — Мы спрыгнули вместе, — поправил Торин. — И это была необходимая мера. — И вытащили меня из воды, — кивнула я. — Еле выловил, — признался он, а у меня по телу побежали мурашки страха. Ведь я тогда сдалась. Просто перестала бороться. Я снова зажмурилась. — А ещё что-нибудь помнишь? — спросил он, и я распахнула глаза. В моей голове всплыл мой сон, собравшись из отрывков в полную картину. В нём были мы с Двалином и ничего вокруг. Или это был не сон? Неужели я приняла Торина за Двалина? Я попыталась прочитать хоть что-то на лице Торина, но он выглядел просто уставшим. Ни намёка на смущение и неловкость или насмешку. И я покачала головой. — А что? Было что-то ещё? — спросила я дрогнувшим вдруг голосом. — Нет, Наис. Ничего такого. Просто я осмотрел тебя, когда ты была без сознания, — сказал Торин, стараясь не встречаться со мной глазами. — Швы не разошлись, серьёзных ран я не заметил. Ушибы и небольшие порезы. Ночью ты вроде нормально шевелилась, — он кашлянул. — Но я не лекарь, поэтому просто скажи мне, если у тебя что-то болит… Ты могла подвернуть ногу. Я подвигалась, как он велел. Тело болело от ушибов в самых разных местах, но не так, чтобы я не могла идти. Теперь, когда мы нашли реку, сил прибавилось само собой. — Вы уверены, что варгов было только двое? — спросила я, когда Торин отошёл и отвернулся, давая мне одеться. — Я видел двоих, — коротко ответил он, и я не стала больше ничего спрашивать. Если есть ещё, то лучше об этом не думать, иначе от страха с ума можно сойти. И я запретила себе думать о варгах, как когда-то запретила себе вспоминать медведя. Торин помог мне собрать вещи и мы двинулись в путь. Мои мысли о том, что я могла принять Торина за Двалина, с каждым новым шагом казались мне всё абсурднее. Да не могло такого случиться на самом деле! Просто сон. Да и Торин же обещал. Клялся своим родом. Не мог же он меня целовать? Нет, точно приснилось. Да и долго думать обо всём сил просто не было. И в конце концов я решила, что даже если и случилось такое, то буду делать вид, что ничего не помню. А то стыд-то какой! Вдоль реки мы шли ещё дней шесть, а потом начался спуск. Река срывалась с крутого утёса водопадом, а нам с Торином пришлось искать более пологий спуск. Но отсюда, в мареве горизонта, уже виднелся пик Эребора. — Мы сделали это, Наис, — в одушевлении воскликнул Торин и обнял меня, когда мы вышли на широкое плато, резко обрывающееся вниз. Отсюда была видна северная долина, покрытая лесными массивами, за которыми высился острый пик Одинокой Горы. — Мы сделали это, — повторил он с такой радостью, что и мои потресканные до крови губы растянулись в улыбке. Как же давно я не улыбалась! Кажется, вечность. — Двалин, отец... — вырвалось у меня из груди, и я едва сдержала слёзы. Моё сердце металось в груди, желая вырваться и улететь вперёд быстрее ветра. — Ещё несколько дней, Наис, и мы будем дома, — Торин взял меня за руку и потянул вдоль обрыва. — Там вроде есть спуск, — сказал он, и мы пошли дальше, не позволяя себе радоваться больше, чтобы не спугнуть удачу. Спуск оказался сложнее подъёма. Камни то и дело уходили из-под ног, пологий склон сменялся глубокими щелями, моё тело онемело от напряжения и постоянного контроля. Я всё чаще падала и ещё чаще теряла сознание во время отдыха, а не засыпала. Еда закончилась, а мы преодолели лишь половину спуска. В какой-то момент я очнулась на спине у Торина. — Торин, опусти меня, — попросила я, но когда он это сделал, мои ноги подкосились, и он снова закинул меня на спину. Но через какое-то время снова опустил, и тогда я заставила себя идти самостоятельно, превозмогая боль и слабость. Я понимала, что он меня ни за что не оставит, а нести меня всю дорогу просто не сможет. Мне ничего не оставалось, как тащить своё тело вперёд, щипая себя и вонзая ногти в ладони, чтобы не потерять сознание прямо на ходу. Через двое суток мы достигли кромки леса. Спуск ещё не кончился, но мы уже были близко. — Я разведу костёр и поищу что-нибудь поесть, — сказал Торин таким скрипучим голосом, что мне показалось, что он наглотался камней, которые сейчас перекатывались в его сухом горле. Я не ответила. Я сидела между валунов и сосновых корней, разглядывая причудливые белые облака, задевающие своими брюхами пики холмов, с которых мы умудрились каким-то чудом спуститься. Мой живот скрутила судорога. Во рту появилась горечь. Если мы не поедим в ближайшее время, то просто не сможем идти. Но мы же так близко! Мы почти дошли… — Торин! — мой крик вышел таким тихим, что я испугалась, что ушедший уже довольно далеко гном, его не услышит. Но лес донёс мой шепот эхом. Торин резко развернулся и проследил за моим взглядом наверх. Его губы шевельнулись в немом ругательстве, и он бросился ко мне. Я попыталась встать, но ноги мои одеревенели и не слушались. Всё, что я могла — ползти. И я ползла, пока не застряла в корнях. Торин уже подбежал ко мне, выхватив меч из ножен. А со склона, скользя по камням и перепрыгивая валуны, на нас неслись огромные волкоподобные звери. Я никогда не видела варгов. Только того мертвого у реки, и то издалека. Но я знала каким-то шестым чувством, что это именно они. На долю секунды Торин оглянулся на меня. Наши взгляды встретились. На его лице я прочитала горькую усмешку над судьбой. Он ничего не мог сделать с целой стаей варгов. Даже, если бы мы не были смертельно уставшими и еле державшимися на ногах, у нас не было бы шансов. Он хотел было что-то сказать, его губы шевельнулись и приоткрылись, как вдруг над нашими головами просвистели стрелы. Торин тут же прижался к ближайшему дереву. Варги один за другим начали с визгом спотыкаться и, кувыркаясь, падать вниз, скатываться по камням, крутиться на месте и бросаться врассыпную. Из леса за нашими спинами вылетели воины на бронированных козлах. С улюлюканиями они пронеслись мимо нас, на ходу вынимая топоры и мечи. Только несколько затормозили и вернулись обратно, разглядывая нас с Торином из-под нависших над самыми глазами шлемов. — Горящих углей мне в глотку! — заорал вдруг один из остановившихся гномов и спрыгнул на землю, устремившись к Торину. — Дядя? Торин? Это, правда, ты? Шлем гнома полетел на камни. Темные косы волос разлетелись в разные стороны. — Кили, — слабо улыбнулся Торин и опустил меч, который так и держал наготове всё это время. — Дядя! — молодой гном бегом сократил расстояние и, замерев на долю секунды в неверии, бросился обнимать короля. — Это король! Король! — завопил он, размахивая руками. — Я знал! Знал! Какая-то мышь не могла тебя сожрать! Парни! Сюда! Быстрее! Ну скорее же, болваны! — Ваше величество! Торин! Король Торин! — слышалось со всех сторон по мере того, как подъезжали гномы и обступали своего короля, пытаясь перекричать друг друга. Но Торин не дал им насладиться удивлением от неожиданной встречи. Он подошёл ко мне и опустился рядом на одно колено. — Мы вернулись, Наис, — сказал он, погладив меня по щеке и улыбнувшись. — Дайте мне козла или пони! Среди вас есть целитель? — Оба целителя на заставе, — сказал Кили, уставившийся на меня круглыми глазами, как, впрочем, и другие гномы. — Она в нескольких часах езды на юг. — Показывайте дорогу! — скомандовал Торин, поднимая меня на руки и усаживая в седло подведённого козла, а сам тяжело запрыгивая сзади. — Есть вода? Ему протянули сразу несколько фляг. Он взял одну и, откупорив зубами, прижал к моим губам. Я начала жадно пить воду, потому что наши запасы воды закончились пару дней назад и мы оба умирали от жажды. Потом он напился сам и пришпорил козла. А я откинулась на его грудь и закрыла глаза. Сил радоваться не было, даже слёз от страха близкой смерти или радости от спасения не было. Была лишь усталость и боль. Но когда Торин положил мне в рот кусочек хлеба, слёзы сами потекли по моим щекам. — Торин, давай её мне, — услышала я голос Кили. — Ты сам чуть не падаешь от усталости. — Пару часов продержусь, — ответил Торин. — Лучше расскажи, что у вас? Как Эребор? Кто на моём троне? — Как кто? Фили, конечно, — вокликнул Кили. — Такой важный стал, ты не узнаешь. Но теперь-то ты вернулся. Вот все удивятся! Мы же тебя уже в аллее королей поставили… ну, не тебя, а твою статую. Лучшие мастера работали, между прочим. Склеп твой рядом со склепом твоего прадеда вырубили. А ты вот живой! Балин с ума сойдёт! Да я сам вот вижу тебя и не верю! Я же видел, как та тварь уносила вас двоих. Как же вам удалось выжить? Двалин же взял отряд к Гундабаду. Там... Да он сам потом расскажет! — Двалин, — сказал Торин, а моё сердце пропустило удар. — Где он? — Двалин? — переспросил Кили. — В Эреборе. Где же ещё? Мама ему запретила на рейды ездить. — Дис запретила? — не сдержал удивления Торин. — А, ты же не знаешь ничего, — Кили стукнул себя по лбу. — Они клятвы друг другу дали, собираются пожениться после траура по тебе через два года. А ещё у тебя скоро будет ещё один племянник. Или племянница. Короче, всё так быстро произошло, что я сам ничего не понял… — Долго ещё до заставы? — перебил своего племянника Торин, но было поздно. Я поняла смысл слов Кили, и сжалась в попытке удержать в себе беснующееся сердце. Желудок подскочил к горлу, а в голове стучали последние слова принца. Я покачала головой. Наверное, я просто что-то не так поняла. Прошёл всего год. Год! — Я дурак, не подумал, — вдруг сказал Кили. — Балбес и идиот. Наис… там такое дело… — Нет… — вырвалось из меня, и я почувствовала, как Торин сильнее прижал меня к своей груди и закричал гномам поторапливаться, прекращая тем самым болтовню Кили.