Охота на феникса

- Господин желает что-то особенное? - низко склонилась перед ним хозяйка веселого дома, не признав его с первого взгляда. - Пришли к этому скромному Ли Цзюйхуа, - вкладывая в холеную руку Мо Сун золотой лян, негромко попросил Шэнь Цинцю. - Если она не занята, конечно. Услышав знакомый голос, женщина бросила на Шэнь Цинцю быстрый взгляд, а потом продолжила как ни в чем не бывало. - Будет исполнено, господин. Мо Сун была очень умна. Урожденную дворянку продал в юности в публичный дом родной дядя, прибравший к рукам поместье после смерти брата. Не так давно Шэнь Цзю выяснил, что смертельная болезнь, уложившая в могилу половину обитателей поместья Мо, называлась ядом, привезенным с cевера, а потому в скором будущем семья Мо должна была сократиться еще на одного мужчину. За личность Мо Сун уже нашлись высокопоставленные поручители, пройдет еще год-два, и она вернется на свое законное место. Ее должность в веселом доме займет Ли Цзюйхуа, а у Шэнь Цинцю появится еще один источник сведений - среди знатных семейств. - Эта служанка пришлет девушек, чтобы устроить господина. - Даже нескольких? - идя за хозяйкой в самый дальний, защищенный духовными печатями павильон, спросил Шэнь Цинцю. Девушки приходили совсем не для того, чтобы перестелить постель, помочь с раздеванием или развлечь гостя. Мо Сун явно хотела, чтобы какие-то новости Шэнь Цинцю узнал из первых рук. - В город приехал известный садовник, - ответила Мо Сун негромко. - Говорят, его сильно интересуют торговцы редкостями. Очень интересно. На пороге павильона Шэнь Цинцю остановился. - Зови девушек, - сказал он. - И, кстати… - письмо, написанное еще на пике, он передал Мо Сун незапечатанным. - Отправь это голубем в Цзиньлань, там знают, кому передать. Ознакомься сама перед отправлением, и этот мастер очень надеется на помощь младшей сестры. Одно незаметное движение кистью, и молодая женщина спрятала бумагу в сиреневых шелках, расшитых ветками цветущей акации. Прекрасно, теперь любой “его” визит в городах, где есть связи с веселым домом Мо, не пройдет незамеченным. - Эта служанка пришлет ваш любимый чай и сладости, - напоследок снова поклонилась она, а потом ее тон изменился, и в нем проглянуло дружеское участие. - Эта Мо переживает, все ли в порядке у господина… Она не ждала его визита так скоро. - Не волнуйся, - раздвигая двери туда, куда, кроме него, хода не было никому из посетителей веселого дома, ответил Шэнь Цинцю. - Этот мастер со всем справится. Должной убежденности, впрочем, он не испытывал. Вишневые покои были отделаны темно-красным шелком и сделанными из тонкой розовой ткани цветами. Светлые циновки на полу, бархатные подушки на ковре и на кровати, светильники в форме причудливых веток с раскрывшими лепестки чашами для свечей… Стол с письменными принадлежностями смотрелся здесь чужеродно, как и стеллаж, заполненный почти наполовину - а ведь всего пять лет назад Мо Сун утверждала, что для важных записей ей хватит и десятка сшитых листов. В последний раз Шэнь Цинцю был здесь неделю назад, и новых сведений набралось немного: заметки о новых посетителях, содержание разговоров, сообщения из борделей ближайших городов… Все, представляющее мало-мальски значимые сведения, Шэнь Цинцю помечал и откладывал в сторону. Его сеть осведомителей понемногу разрасталась, принося прибыль как Цанцюн - главу Аньдин точно бы удар хватил, если б он узнал, сколько денег проходит мимо его рук, - так и Мо Сун с Ли Цзюйхуа. Но если первой деньги потребуются, чтобы возвыситься, вторая желала отомстить. А жажда справедливости - это пламя, которое так удобно использовать… Он заканчивал второе письмо, когда двери тихо зашуршали, раздвигаясь, и Ли Цзюйхуа, “тигрица”, как ее звали те немногие, которым нравилась грубоватая стать и неукротимый нрав этой женщины, неслышно вошла в комнату. - Говори, - не поднимая головы, произнес Шэнь Цинцю и обмакнул кисть в тушь. - В город прибыл мастер Тай Шоушэн из Цветочного дворца, - без всякого вступления ответила Ли Цзюйхуа. - Прибыл тайно, под видом странствующего заклинателя. Остановился на постоялом дворе у западных ворот, но уже успел встретиться со вторым сыном семьи Фань и с главой рода Чжу. Первые владели ювелирными лавками, а вторые держали под своей пятой всю торговлю духовными артефактами и талисманами… - Что он хотел? - негромко спросил Шэнь Цинцю. - Фань Янь обмолвился, что мастер Тай хочет приобрести все кристаллы средоточия ци, если те вдруг появятся в городе, - так же тихо ответила Ли Цзюйхуа. - Кроме этого, Фань Янь получил талисман парящего голубя, чтобы немедленно известить мастера Тай о человеке, который будет продавать подобные кристаллы. Если ему удастся задержать продавца до того, как Тай Шоушэн прибудет в город, семья Фань получит отдельное вознаграждение. - Сколько? - поднял на нее взгляд Шэнь Цинцю. - Триста золотых лян, - твердо встретила его та. Внешне тонкая и хрупкая, одетая в изумрудный шелк Ли Цзюйхуа имела спину, покрытую шрамами после ударов кнутом. Однажды Шэнь Цинцю принес ей мазь, сделанную Му Цинфаном: пара месяцев применения стерла бы ужасный след с кожи, но Ли Цзюйхуа отказалась ее использовать. - Большие деньги, - разжал губы он. - Этот Шэнь полагает, что Чжу получили такое же предложение? Женщина кивнула. - Кристаллы средоточия ци… - пробормотал он. - Их не видели уже полторы сотни лет. С чего вдруг Хуаньхуа решили, что кто-то может их продать? - Эта Ли подумала, что господину стоит расспросить девушек лично, - сказала та. - Эта Ли скорбна умом и плохой памятью, она не может задать вопросы так, чтобы увидеть всю картину. И еще… Она замялась, словно сомневалась в том, что хочет сказать. - Что? - продолжал смотреть на нее Шэнь Цинцю. - Господину лучше расспросить сестер этой Ли, - мотнула головой та, так и не решившись. - Эта Ли не смеет озвучивать глупые мысли. Шэнь Цинцю просто кивнул, не собираясь делать выводов раньше времени. Приведенных Мо Сун девушек он не знал: те были слишком юны и, похоже, попали в бордель совсем недавно. Одна боялась Шэнь Цинцю до обморока и рассказывала про Фань Яня, чуть ли не трясясь от страха. Нового она ничего толком не ухватила, а вот вторая упомянула, что якобы таких, как Тай Шоушэн, Цветочный дворец разослал по всем городам. Это подтверждало сведения, полученные из Цзиньланя, дополняло их, и общая картина получалась весьма подробной. - Он сказал, кристалл может быть мутный или прозрачный, как родниковая вода, а по размеру маленький, с фасолину, или с орех, а то и больше, и его нельзя спутать с драгоценным камнем, господин, - не отрывая взгляда от пола, рассказывала эта вторая. - Эта недостойная изобразила, что восхищена словами господина Фань, и он добавил, что тот кристалл был зеленым, точно незрелая слива. Больше ничего, господин. - Хорошо, - Шэнь Цинцю положил на стол по золотой монете для каждой из девушек. - А теперь этот мастер хотел бы отдохнуть. - Ужин сейчас принесут, - моментально отозвалась Мо Сун, и женщины бесшумными тенями скользнули к дверям. Готовили в Теплом красном павильоне куда лучше, чем могло показаться с первого взгляда, хотя, быть может, остальным посетителям доставалось что-то другое. Для Шэнь Цинцю же приносили простую, почти домашнюю еду - рис с небольшим количеством специй и креветочным соусом, яичные конвертики с зеленью, лапшу с морковью, жареную в соли рыбу или курицу, и чай с жасмином. Сейчас этот тонкий цветочный аромат плыл по комнате, смешиваясь с запахом горящих свечей, а Шэнь Цинцю покачивал в руках чашку и, глядя, как зеленовато-желтый настой перекатывается по белым фарфоровым стенкам, думал. Кристаллы средоточия ци. Духовные камни, ценимые тем выше, чем больше времени проходило с момента исчезновения ордена Сада Тысячи плодов - только его мастера обладали техникой, способной превратить ци в камень. О самом Юаньцяньго Шэнь Цинцю знал немного, времена, когда он был многочисленным, приходились на период становления Великих орденов. Навскидку трудно было сказать, когда упоминания об ордене просто прекратились, вроде бы Цветочный дворец предпринял попытку выяснить, что сталось с практиковавшими чуть ли не слияние с природной ци заклинателями, но те словно исчезли. Может, как раз слились полностью или растворились… А вот кристаллы их остались, постепенно став ценностью. Один из них глава ордена Цанцюн даже использовал - правда, не в бою с Тяньлан-цзюнем, а после него, полностью восстановив резерв ци за несколько ударов сердца. Тот кристалл, правда, был алым, как закатное солнце. И теперь Цветочный дворец предполагает, что кто-то тайно распродает свою сокровищницу. Вот почему Чэн Дэчжэн разослал своих шпионов, вот почему ищет продавца - хочет прибрать богатства себе. Или же… интересно, были ли в сокровищнице ордена Бинси кристаллы средоточия ци? Но старый Фэн не стал бы писать "не решился подойти", если бы дело касалось только кристаллов. Было что-то еще, что-то, что опытный старый заклинатель не доверил бумаге даже под печатью сокрытия. Если, конечно, это умолчание не было ловушкой. Любого можно было сломать или купить, в этом Шэнь Цинцю не сомневался, вопрос был лишь в силе воздействия или цене. Но что даст заманивание его в Цзиньлань? Возможность убить, изолировать, остановить расследование? Что-то еще? Он крутил эти вопросы в голове, даже когда собрался спать. Неслышно появившаяся в комнате Ли Цзюйхуа погасила свечи, а потом молча помогла Шэнь Цинцю раздеться и первой забралась в постель - устраиваясь в середине, как когда-то давно ложилась молодая госпожа Цю. Еще одно напоминание о прошлом, постыдное, жалкое… Но Шэнь Цинцю ничего не мог с собой поделать - только так постоянное напряжение внутри разжимало когти. Он лег рядом, слушая ровное дыхание и размеренный стук ее сердца, понемногу согрелся, а потом задремал, продолжая думать даже во сне. Неспокойный ток мыслей отогнал привычные кошмары, и смутные образы перетекали один в другой: Шэнь Цинцю искал кого-то в толпе и на городском рынке, бродил по лавкам, перебирая мутные алые и зеленые кристаллы, высматривал старого Фэна и под конец оказался в каком-то ивовом доме. Девушки танцевали вокруг него, размахивая легкими рукавами, успокаивающе пахло рисовой пудрой и цветочными духами, кто-то перебирал струны пипы, а потом из-за туалетного столика встала навстречу Мо Сун, развернула к нему большое бронзовое зеркало - и Шэнь Цинцю проснулся, так толком и не разглядев отражение. В небе по-прежнему светила луна, до рассвета было еще далеко. Не потревожив Ли Цзюйхуа, он поднялся с постели, оделся и так же тихо ушел, коротко кивнув на прощанье Мо Сун, лично провожавшей какого-то богатого посетителя. Обратная дорога на Цинцзин показалась короткой. В меру нормальный сон освежил голову, ци в искалеченных венах текла спокойно и почти неощутимо, и теперь дней десять можно будет обходиться медитациями. Это подаренное время он собирался потратить с пользой. Отправив сообщение на Цюндин о скорой отлучке, он переоделся в неприметную одежду, взял дополнительно один из ученических мечей, чтобы не показывать без надобности Сюя и, не став дожидаться ответного уведомления об отсутствии у главы ордена возражений, отправился в Цзиньлань. Вэймао он надел сразу, как сошел с меча на землю. Отметившись в книге приезжих как странствующий заклинатель, Шэнь Цинцю прошел по забитым народом улицам торгового города, стараясь не обращать внимания на шум и то и дело проезжающие мимо повозки, а потом свернул в сторону куда менее оживленных улиц. Старый Фэн держал лавку с одним из сокровищ ученого - кистями самых разных видов, в том числе от духовных зверей. Сами шкуры были дороги, а вот обрезки никогда особенно не считали, да и хранить их в цянькуне можно было сколь угодно долго - мех не портился, и даже вычищенный ворс лежал ровно так, как его расчесали. Так что лавка Фэн Чжана была хорошо известна - среди ценителей. Стоило войти, и веточка духовного бамбука, который старый Фэн использовал вместо шпильки, едва заметно отозвалась на отправленный в его сторону толчок ци. Тот не подал и виду - обслужив очередного покупателя, проводил с поклонами и, позвав из подсобки помощника, оставил его за прилавком, а сам пригласил Шэнь Цинцю на второй этаж. С легким шелестом развернулись заглушающие талисманы, и Шэнь Цинцю поднял вуаль на шляпу, присаживаясь за стол. Старый Фэн торопливо устроился напротив, протянул запястье, и Шэнь Цинцю вплел в его вены нить своей ци. Если бы это увидел Му Цинфан, первый обвинил бы в неправедном заклинательстве. Но Фэн Чжан, уже достигнув бессмертия, однажды попал в руки ублюдку вроде У Янцзы - и вырвался с алтаря едва живым и снова стареющим, так что теперь только старые знания еще Шэнь Цзю, изрядно дополненные запрещенными техниками из закрытой части библиотеки Цинцзин, могли ненадолго избавить его тело от желания вспомнить свой реальный возраст и огрызнуться дряхлостью и болезнями. Благодаря Шэнь Цинцю старый Фэн оставался все еще крепок и здоров - и знал, что вряд ли найдется кто-то еще, кто сможет удержать его от скатывания прямиком в гроб. - Мастер Шэнь должен знать, что им интересуются в Цветочном дворце, - глуховато начал Фэн Чжан и посмотрел Шэнь Цинцю прямо в глаза. - Соглядатаи Чэн Дэчжэна получили приказ отслеживать все его перемещения, но мастер Шэнь, похоже, знает об этом, раз предпринял разумные предосторожности. Вот даже как. Неужели все-таки глава Хуаньхуа прознал, с чьей стороны дует ветер? Поэтому двойник и появился? За бывшим рабом и впрямь тянулся черный след, но У Янцзы был мертв, а Цю Хайтан… кто знает. - Вряд ли ты дернул этого мастера только для того, чтобы это сообщить, - спокойно заметил Шэнь Цинцю и убрал пальцы с запястья Фэн Чжана. Тот кивнул, потер руку, покрутил кистью в разные стороны, будто проверяя подвижность сустава, а потом вновь поднял взгляд. - У Хозяина есть дочь. Что?! В первый момент Шэнь Цинцю решил, что ослышался. - Повтори, - сказал он. - У Чэн Дэчжена есть дочь, мастер Шэнь, - старый Фэн подался вперед, но голос его был тверд по-прежнему. - Ей около пяти или шести лет, официального объявления пока не было, и ее существование пока является тайной для большинства, но сомнений в том, что девочка, для которой готовят покои в Золотом крыле - это дочь главы Хуаньхуа, нет. - Пять или шесть лет… - Шэнь Цинцю быстро прикинул сроки в голове. Сроки зачатия выпадали на время войны с Тяньлан-цзюнем. Очень странно… - Случайная связь? Кто мать ребенка? Старый Фэн дернул плечами. - Неизвестно. Про нее никто и ничего не знает, но Чэн Дэчжэн достаточно часто отлучается из Дворца, да и в портальных талисманах Хуаньхуа не ограничены. - И он привел ребенка сам? - да, такие новости нельзя доверять ни бумаге, ни голубям. Наследница Чэн Дэчжэна… Старик будет растить из нее следующую хозяйку Цветочного дворца, никакой смены власти, только ее укрепление - и усиление амбиций Хуаньхуа… - Этот бесполезный не смог узнать. - Ладно. Он поднялся на ноги, прошелся по комнате, а потом остановился и снова взглянул на старого Фэна. - А что с тем кристаллом средоточия ци, что всплыл в городе? Тебе удалось что-нибудь выяснить? Как Хуаньхуа вообще о нем узнали? - Камень продал бессмертный заклинатель с белыми, как снег, волосами, - кивнул тот и, опершись о стол, с тихим кряхтением тоже поднялся с пола. - С ним был не то ученик, не то последователь, очень благородного облика и утонченной красоты, как слышал этот старик. Но проследить за ними не сообразили, а они не представились и вообще не разговаривали. - Отличительные приметы? - Никаких, - мотнул головой Фэн Чжан. - Ни мечей, ни медальонов, ни особенных заколок. Одежды очень дорогие, шелк был превосходного качества, скорее всего паутинный. Камень продали в лавку Ван Жу, а хитрый лис навязал им вексель, как делает всегда, когда видит редкую вещь. - Вынуждает вернуться еще раз, - возможно, к этому Ван Жу тоже стоило заглянуть… - Подозрения, что толстяк Ван под носом у Чжаохуа скупает ценности для Цветочного дворца, были и раньше, но теперь это больше не секрет, - сообщил старый Фэн и снова потер запястье, словно болезненные ощущения до сих пор не прошли. - Монахи узнают об этом, если мастер Шэнь изъявит такое желание. Значит, в лавке Вана Шэнь Цинцю появляться ни в коем случае не должен был. - Цзиньлань - территория Чжаохуа, - прямо взглянул на Фэн Чжана Шэнь Цинцю. - Их огорчение помешает планам Хуаньхуа в любом случае. - Слушаюсь, - поклонился тот. Оставался еще один вопрос. - Где ты видел этого мастера прошлый раз? - На рынке, мастер Шэнь, - ответил старик, поклонившись снова. - В рядах торговцев птицей. Птицей?! Что за чушь? - Если увидишь этого мастера без вэймао, не смей подходить и начинать разговор, - начиная злиться, велел Шэнь Цинцю. - Вместо этого проследи за мной и вызнай, все, что сможешь, понятно? Глаза Фэн Чжана округлились. Что-что, а соображал старый заклинатель очень быстро. - Маска из человеческой кожи с лицом мастера Шэня?! - выдохнул он потрясенно. - Возможно, - отрывисто бросил Шэнь Цинцю. - Невероятно… - пробормотал старик и потер лоб. - Этот дурак даже предположить не мог… - он вновь глянул на Шэнь Цинцю. - Одно лицо… и рост, и манеры… Похоже, с этого дня ему придется покидать орден не пряча лица только в компании, которая сможет подтвердить его присутствие без сомнений в честности этого свидетельства. Шэнь Цинцю мысленно скривился: работать рядом с Лю Цингэ он терпеть не мог. С визитами в Теплый красный павильон тоже придется изворачиваться. - Во что он был одет? - Коричневые платья с какой-то вышивкой, - подумав, ответил Фэн Чжан, - она чуть блестела на солнце, но этот глупец не подходил ближе, чтобы рассмотреть. Внешне скромные, получалось… - А прическа? - Простой мягкий узел на затылке, распущенные волосы, никаких украшений. Ладно. - Приставь кого-нибудь следить за лавкой Вана и отделением Хуаньхуа круглосуточно, - вновь надевая шляпу, велел Шэнь Цинцю. - Если продавцы кристалла средоточия ци не додумаются обменять вексель у менял на серебро, то рано или поздно придут за деньгами. - Да, господин Шэнь, - почтительно ответил Фэн Чжан и на прощанье добавил. - Прошу вас, будьте осторожны. Это Шэнь Цинцю знал и сам. Что подтолкнуло Хуаньхуа к идее использовать двойника? И связан ли двойник с Цветочным дворцом? Какая-то нестыковка зудела внутри, но поймать ее никак не получалось. Откуда Чэн Дэчжэн узнал о встрече в книжной лавке в Гуйшу? Вряд ли ушлый Мин Шан, приторговывающий копиями редкостей, кричал о своих делишках на каждом углу, а таких незаметных лавчонок, где за внешне обшарпанной вывеской в тайниках хранились редкости стоимостью в тысячи лян, у него наверняка был не один десяток в разных городах. Перехватить его сообщение не могли, а значит… Значит, что? От обилия возможных вариантов, переплетающихся друг с другом, от выводов из каждого допущения, от множества последствий того выбора, что может оказаться неверным, голова была тяжелой. Да и боль в духовных венах понемногу напоминала о себе едва заметным напряжением, так что от мысли сразу перелететь в Гуйшу и выдать себя за своего двойника пришлось отказаться. Сначала Шэнь Цинцю купил одежду - неброские платья, подошедшие бы ученику или молодому заклинателю, который только отправился в странствие. Потом переоделся и отправился на рынок: просто пройтись и понаблюдать, не выдаст ли себя кто-нибудь, приняв Шэнь Цинцю за того, кто изображает себя главой Цинцзин. Он прошел по пустеющим рядам, зашел в несколько лавок, двери которых не закрывались до самой темноты, потом завернул в чайный дом - раз уж обстоятельства так сложились, он мог позволить себе немного сладостей - и уже вечером направился к южным воротам города, намереваясь покинуть Цзиньлань. Вот на посту городской стражи он и заметил, как пристально смотрит на него один из охранников. Вида Шэнь Цинцю не подал - спокойно прошел в ворота, уступил дорогу запыленной крытой повозке с наглухо задернутыми занавесями, а потом неторопливо пошел по дороге прочь от города, готовый к тому, что его окликнут или нагонят. Один раз даже оглянулся, но не заметил ни спешащих к нему людей, ни всадников, ни, тем более, заклинателей. Неужели показалось? Отойдя еще немного, Шэнь Цинцю укрылся под деревьями, а потом ждал до темноты, надеясь, что кто-нибудь пустится по его следу - но нет, городские ворота закрыли, не успевшие проехать в город стали разбивать лагерь под стенами, и больше оставаться здесь смысла не было. Шэнь Цинцю призвал меч и отправился в Гуйшу. Благо ночь выдалась ясная, а стоило взойти луне, все на земле залило белым призрачным светом, и лететь, ориентируясь по блестевшей внизу реке, труда не составило. В самом городишке он побывал сразу, как получил первое известие от торговца Мин - в этом Юэ Цинъюань не ошибся, Шэнь Цинцю предпочитал оценить возможность будущей угрозы самолично. Но мелкий городок, еще совсем недавно бывший захудалой деревней, выглядел именно так, как и представлялось при мысли о месте тайного хранилища редкостей: откровенная незамысловатость зданий, убогий вид, простые непритязательные лавчонки, все еще сельский уклад жизни… Единственной достопримечательностью городка было растущее у ручья благоухающее коричное дерево, вокруг которого существовал целый ритуал ухода, но оно и неудивительно. Этот очень редкий вид коричных деревьев всегда был крайне прихотлив к условиям выращивания - даже на Цзуйсянь, к слову, их не удавалось вырастить до такого размера, как в Гуйшу: огромное, мощное, с раскидистыми ветвями и стволом с быстро зарастающими проплешинами снятой коры. А нежное благоухание, разлитое в воздухе, было настолько изысканным, что стало ясно, почему полузабытая когда-то деревня постепенно разрослась, и сюда начали приходить торговые караваны. К концу ночи луна сделалась тусклее, а потом и вовсе поблекла на светлеющем небе. Вершины высоких гор затянуло облаками, а те, что были поменьше, окутались туманом. Заросшие лесом склоны утонули в плотной белой дымке, как в молоке, скрывая любые ориентиры. - Проклятье, - выдохнул Шэнь Цинцю и заставил Сюя снизиться. Вершина ста водопадов, которую лучше было бы назвать горой десятка ручьев и у подножия которой располагался Гуйшу, должна была находиться где-то совсем рядом, но внизу мелькали лишь лиственные или хвойные верхушки деревьев, и никакого намека на дорогу или хотя бы поле Шэнь Цинцю не видел. По всему выходило, что он заблудился. Шэнь Цинцю вернулся туда, где из моря тумана скалистым островом поднималась приметная вершина Шуйин, “спящий ястреб”, сделал круг, а потом, оставляя восходящее солнце чуть в стороне, снова полетел вперед. Редкие пятна леса мелькали внизу, а потом солнце начало подниматься выше, нежным румянцем расцвечивая облака, и туман начал таять. Шэнь Цинцю с облегчением выдохнул, когда внизу проблесками дали знать о себе пресловутые ручьи, а потом показалась и зеркальная гладь озера. Подождите, озера?! И в этот момент, словно дождавшись ошеломленного понимания Шэнь Цинцю, по лесной массе внизу словно прошла волна. Листья, ветви - да что там! - целые деревья вдруг качнулись в одну сторону, будто кто-то огромный и невидимый сделал глубокий вдох, а потом воздух вернулся обратно - шквальным выдохом, почти ударом. Сюя швырнуло в сторону, Шэнь Цинцю выбросил руку, стабилизируя полет с помощью ци, но следующая волна ударила его в спину и накрыла с головой. Воздух обрел звук, такой низкий, что сами кости внутри отозвались вибрацией и вспышками боли, и через миг он обернулся ревом, мешаниной невообразимых нот - визгом, воплем, воем, хрустом и скрежетом, сломавшем пространство и скомкавшим его, точно бумагу. Запоздалый страх резанул по сердцу, Шэнь Цинцю закрутило, небо и земля поменялись местами, а ветер, хохоча и завывая, раздирал туман и облака в клочья, бросал в лицо песком, пылью и сорванными листьями, сбивал концентрацию и тащил за собой, продолжая оглушать, выть и бесноваться - куда-то в безумную мешанину ветвей, кровавых пятен и мельтешащую темноту. Ветки били по лицу, Шэнь Цинцю еще закрывался от них руками, чувствуя хлесткие удары - везде, по всему телу! Боль вонзалась жгучими вспышками: руки, грудь, бока - полосовала его острыми когтями, желая добраться до сердца, ее зубы рвали мышцы… опора под ногами вдруг исчезла, ужас объял душу и он - кто он? где? - рухнул куда-то в пустоту, окончательно теряя себя, пока последний, самый сильный удар не отправил его сознание в небытие. Туда, где были лишь боль, кровь и темнота. Время застыло, превратившись в вечность, а потом снова сжалось и сердце сделало первый удар. Тук. Тук. Тук. Тихий звук отзывался мучительной болью где-то в затылке, но чтоб хотя бы нахмуриться, внезапно ушли все силы. - Да, прости, - услышал он чей-то оглушительный шепот и чуть не умер от того, каким грохотом он отозвался в голове. - Сейчас. Тук. Тук. - Вот, пять капель, - куда тише добавил этот же голос, а потом к губам прижалось что-то прохладное. - Открой рот и попробуй проглотить. Это лекарство, будет лучше. Лекарство? Мысль шевельнулась вязко, словно застряв в густой смоле, а голос все продолжал: - Если что, ты его уже пил - и вчера, и позавчера, оно здорово тебе помогает, - спокойный и уверенный, с каким-то необъяснимым участием, которое отвлекало, исподволь убеждая довериться теплой руке, успевшей уже приподнять голову. Снова довериться? Этот кто-то считал его идиотом? - По вкусу похоже на лимонад, - а незнакомый голос все лился, искрясь эмоциями, словно блестевший на солнце ручей. - В самую меру сладкое, чуть-чуть кислинки и лопается на языке крошечными пузырьками. Лопающиеся пузырьки в воде? Лимонад? Что за чушь… - Я знаю о чем говорю, я пробовал, - а теперь в голосе слышалась улыбка. Ладно. Только на первый раз. И только, чтобы потом ткнуть этому невежде в лицо тем фактом, что пузырьков в воде быть не может. Он открыл рот и с усилием сделал глоток. Прохладная жидкость наполнила рот, а потом нежной ласкающей свежестью прокатилась по языку и щекоча, скатилась в горло, будто фейерверк, радостно разбрызгивая капли-искры. Это и были те самые пузырьки? Шэнь Цинцю осторожно глотнул еще. Опять тот же танец искр, дразнящий язык, и теперь уже получилось разобрать и фруктовую сладость, как у груши, и легкую кислинку, как у апельсина. Надо же, не солгал. - Еще немного, - голову бережно поддерживали под затылок, и вместо ответа Шэнь Цинцю глотнул снова - и только потом сообразил, что шепот больше не оглушал. - Вот, хорошо, - продолжил голос. - Сейчас должно стать полегче. Шэнь Цинцю попробовал открыть глаза, но даже приложив все силы, смог лишь чуть-чуть разлепить тяжелые веки. Получившаяся щель толком не позволяла что-то рассмотреть, только узкую смазанную полоску собственной голой груди, накрытой какими-то белесыми кусками, край сизого покрывала, вроде бы шелкового, похожего на толстую простыню или на тонкое стеганое одеяло, только без видимой стежки, а еще - по бокам зрения - края кровати, смазанные очертания каких-то предметов на полу и ровные пятна солнечного света, словно падавшего из решетчатого окна. Где он? Попытка повернуть голову ни к чему не привела, и в душу начало медленно заползать почти забытое ощущение полной беспомощности. И панический ужас. Сердце заколотилось в груди, подступило к горлу, не давая сделать следующий вздох, тело объял холод, и, что было еще страшнее, ци не было - Шэнь Цинцю не чувствовал ее течения, почти вообще, от резерва остались жалкие капли, которые лишь и удерживали проложенные вены от схлопывания. Беспомощный, неподвижный, лежащий неизвестно где - пойманный в ловушку собственного тела! - и с кем-то рядом! Шэнь Цинцю неимоверным усилием воли приподнял веки еще - на совсем крохотную величину, на какой-то миг, долю мига! - и разглядел силуэт. Мужчина! В чем-то белом и голубом. - Тише, успокойся, - на грудь легла ладонь, тепло которой он ощутил даже сквозь непонятные тряпки, напоминая об обнаженном теле, там, под этим покрывалом, и паника взвилась до небес. Почти умирая от усилия, Шэнь Цинцю сжал пальцы в кулак, запоздало почувствовав в руке что-то твердое, и вдруг ощутил, как в вены тончайшей струйкой вливается ци. Духовный камень?! - Да, держи его, - с нотками извинения сообщил незнакомец и, похоже, поднялся на ноги. Шэнь Цинцю услышал, как зашуршали одежды. - Идиотская идея, согласен, но это единственное, что сработало и не дало тебе умереть. Наставник наверняка оборжется, когда узнает, но эта его медитация… так не вовремя! Он обычно не погружается в нее надолго, может, еще пару дней… Он назвал себя учеником, значит, был молод. Пока что был один, но это тоже ничего не значило. И еще… Шэнь Цинцю не назвали по имени, значило ли это, что незнакомец не нашел Сюя или не опознал, так что пока не знает, кого именно приволок к себе? Или знает, и тогда все это хитроумная ловушка? Цветочный дворец? Но почему тогда он не в Водяной тюрьме, откуда мало кто возвращается? Мысли метались в голове, причиняя нестерпимую боль. Почему он толком не может двинуться - так ли сильно ранен? По-настоящему ли? Вернее, нет - падение ли стало тому причиной или же их добавил Шэнь Цинцю его доброжелательный тюремщик? А резерв? Кто сумел бы так быстро опустошить резерв заклинателя в ранге бессмертного мастера, пусть и пока что без золотого ядра? Жабровая змея ли, которая не то есть, не то нет? Шэнь Цинцю пытался не сваливаться в панику, но с каждым мигом пустоты в духовных венах, остро ощущаемой слабости и неподвижности это становилось все сложнее. И даже та тонкая струйка ци, которая понемногу вытекала из духовного камня в его тело, не могла помочь: паника лишала равновесного течения даже эти капли ци, их хаотичное движение еще сильнее травмировало тело и разум, пока очередной толчок снова не опрокинул Шэнь Цинцю в беспамятство.