Tesoro

Где-то за стёклами занавешенных витражных окон было раннее утро. Там, снаружи, стояла лёгкая прохлада, а на зелёной траве наверняка, приглядевшись, можно было бы увидеть капли росы. Лето только-только начиналось, и пока ещё не было той ужасной духоты, что преследовала всех живых существ с утра и до ночи. В ранние часы было даже холодно, и Сёстры Греха, встающие спозаранку, обычно кутались в несколько слоёв своих тёмных одежд. Омега открыл глаза, просыпаясь безо всяких человеческих приспособлений вроде будильников или чего-то иного: он, как и всякие упыри Квинтэссенции, тонко чувствовал все изменения вокруг себя, и мог просто «запрограммировать» своё тело пробудиться в нужный момент. Иных гулей это забавляло, и Омега сам нередко посмеивался, хвастаясь своей способностью, но каждый раз в мыслях его проносились слова о том, что это, должно быть, было единственным шансов существ Пятого Элемента спасаться бегством в случае чего. Когда-то он и сам использовал свои способности преимущественно в целях выживания…впрочем, сейчас всё изменилось. Сейчас он лежал не на голой земле, не голые деревья служили ему каким-никаким укрытием, нет. Омега с большим удовольствием растянулся на мягкой постели, с одного бока к нему прижималось нечто тёплое, тихо сопящее во сне. Дельта. Квинтэссенция улыбается, с осторожностью выбираясь из чужих объятий. Напрасно: водный упырь имел обыкновение держать крепко и просыпаться от малейшего шороха, а потому всякая попытка Омеги остаться незамеченным не увенчалась бы успехом. Они с Дельтой были, что называется, постоянными партнёрами. Среди упырей, сформировавших стаю, не редкостью было делить постель друг с другом, и когда-то у всех них была своеобразная «пора экспериментов». Так, Омега узнал, что Пеббл обожает кусаться и терпеть не может нахождения в принимающей позиции; что Альфа – чертовски неугомонный и активный настолько, что и трёх актов ему порою было недостаточно; что Эйр терпелив и любит медленное развитие, но предпочтение, кажется, отдаёт особо активным партнёрам… В какой-то момент они с Дельтой, в обычных условиях одинаково спокойные и рассудительные, «нашли друг друга». И Квинтэссенция нередко ночевал в чужой комнате. Им необязательно даже было заниматься чем-то, по мнению особо нежных людей, непристойным: порою Омега и Дельта до самого утра могли о чем-то беседовать, или играть, или смотреть вместе какой-нибудь фильм из тех, что не нравятся другим упырям. Они в некотором смысле стали «друзьями с привилегиями»: Квинтэссенции нередко не хватало чужого тепла, но он не мог открыто о нём просить, а водный гуль понимал это и всегда был рядом; Дельта, спокойный и рассудительный, пусть и пользовался любовью и уважением других упырей, всё же не мог в полной мере при них раскрыться. Водный, безусловно, стаю любил, но старался держаться отстранённо и холодно, а Омега просто вовремя оказывался рядом. Терзо о необычных взаимоотношениях в стае, должно быть, знал: Квинтэссенции помнилось, как однажды Альфа, нисколько не стесняясь, предложил человеку присоединиться к их с Пебблом веселью. Омега не помнил, чем уж там всё закончилось, но Третий, кажется, не желал принимать участие в играх с гулями… - Ну и куда ты в такую рань?.. – голос Дельты был тихим и хриплым со сна, он неуклюже проговорил эту фразу, зажмурив глаза и слепо потянувшись в сторону Квинтэссенции. Омега рассмеялся, поглаживая водного гуля по голове. - Возможно, ты забыл, что сегодня я покидаю тебя почти на неделю, - он состроил обиженное лицо, которое, однако, осталось собеседником незамеченным. Дельта, наконец, присел на постели и раскрыл глаза, сонно вглядываясь в чужую фигуру. - Я помню, что вы, кажется, отчаливаете к полудню, а сейчас… - Около половины шестого, - услужливо подсказал Квинтэссенция, даже не оглядываясь на часы. - Выпендрёжник, - выдохнул водный, заставляя Омегу хмыкнуть, - Я к тому и говорю…куда тебе в такую рань? Омега потягивается, в последний раз опускает руку на чужую макушку и затем поднимается с кровати окончательно, бредя куда-то в сторону чужих шкафов с одеждой. - Терзо наверняка подорвётся часам к семи, станет судорожно перепроверять всё, а потом обязательно упустит какую-то мелочь и будет ужасно загоняться…ну, ты знаешь. Дельта вздыхает. - Пожалуй…но, право, ты с ним как с маленьким ребёнком. Посуетится, но ведь найдёт в итоге решение? Он ведь не наше дитя, он наш товарищ. Омега согласно хмыкает, облачаясь в чужую рубашку. Всё-таки, было весьма и весьма удобно, что их с Дельтой размеры одежды практически совпадали, да и водный, помимо прочего, отдавал предпочтения одежде более большой. - Вот именно поэтому я и помогаю, а не делаю всё за него. Будь он нашим ребёнком, я бы, должно быть, не допускал бы его ни до чего сложного и опасного в одиночку, а обязательно следовал бы за ним…ну, как тебе? – Квинтэссенция показался водному гулю, красуясь перед тем в его же свободных брюках и рубашке. Дельту, кажется, раньше слегка выводило из себя это распоряжение его вещами, но со временем упырь пообвыкся с манерами Квинтэссенции. - Не слишком ли официально? – вопрошает тот, продолжая их беседу, - Да ты именно это и делаешь, самопровозглашённый родитель. Омега улыбается. - Не совсем так, - произносит он, приближаясь к водному гулю на расстояние ладони и наклоняясь в его сторону. Дельта улыбается в ответ, глядя в чужие глаза: - Даже не смей, у меня изо рта ужасный смрад, - предупреждает он, вызывая у собеседника смешок. Квинтэссенция, как бы то ни было, оставляет на чужой щеке несколько невесомых поцелуев, а затем, коротко попрощавшись, натягивает на лицо маску и выходит за дверь. Он старается двигаться по коридору тихо, практически не стуча каблуками: эта привычка осталась при нём с давних пор. И пусть соседние комнаты обладают прекрасной звукоизоляцией, а их жители спят порою как убитые, Омега все равно опасается их потревожить. Он, наконец, доходит до тёмного лестничного пролёта, спускается на этаж ниже и продолжает какое-то время бродить по местным лабиринтом, по памяти добираясь до знакомой двери. Омега трижды стучится: Терзо, должно быть, уже бодрствует, а оттого не слишком потревожится чужим визитом. Изнутри в ответ раздаётся раздражённое «иду, чтоб вас черти побрали». Последняя часть, очевидно, не должна была быть пришедшими услышана, но звучала, пожалуй, даже громче, чем первая. Омега под маской широко улыбается: он мог бы подать голос и оповестить Папу о том, кто именно пришёл…но зачем, если человек по ту сторону двери продолжает так забавно ругаться? - …да чтоб вас…погодите ещё, я уже иду! – Квинтэссенция никак не торопил Третьего, но тот, кажется, думал абсолютно иначе. Прошло еще несколько минут терпеливого ожидания Омеги и нетерпеливого ворчания Папы, когда скрипящая дверь чужих покоев, наконец, отнюдь не пригласительно распахнулась. - …ну и кого там…а? Омега? – Терзо так и замер, одной рукой хватаясь за стену, а другой крепко сжимая дверную ручку. Он явно ожидал кого-нибудь из духовенства и, судя по всему, от нежеланных гостей приготовился обороняться. Ах, а ещё Квинтэссенция не мог не уловить чужую нервозность. Терзо был особенно раздражителен в дни их сборов, просыпался спозаранку и носился по всему аббатству юлой, проверяя каждый уголок. В такие моменты его обычно полагалось либо не трогать вовсе, либо постараться успокоить. Второе, к слову, выходило весьма редко и с большим трудом. - Буду благодарен, если впустишь, - отвечает упырь, кивком головы указывая Терзо куда-то внутрь покоев. Третий, что удивительно, даже не возмущается: молча отступает в сторону и закрывает за вошедшим упырём дверь. - Хочу помочь тебе со сборами, проверкой и…чем ты обычно занимаешься? Неважно, считай, что сейчас у тебя есть две дополнительные рабочие руки. Реакция Терзо была в некоторой степени понятна. Омега не так и давно начал сопровождать его во время сборов: до этого Квинтэссенция мирно спал почти до самого момента отправления, а затем, вставая, созерцал хмурое лицо Третьего. К нему в такие моменты опасались подходить, чтобы не вызвать неконтролируемую бурю эмоций: слишком уж сильно Терзо распалялся, когда нервничал. От других упырей Омега слышал, что с самого раннего утра Папа носится по аббатству как чёрт, сметая всё на своём пути, а однажды и сам застал этот момент. Пожалуй, именно тогда он и решил для благополучия своего и других гулей всё-таки оказывать Третьему посильную поддержку. Раньше он мог Папу просто игнорировать: не всегда же они были друзьями, но потом нечестным казалось бездействие… - …Так, оборудование. - Проверили уже трижды, сэр, - отрапортовал Омега, шутливо кланяясь, - Желаете взглянуть ещё раз? Терзо длинно выдохнул. - Нет, пожалуй, не стоит. Я думаю…мы закончили? Квинтэссенция огляделся: на столе Папы лежали все необходимые документы, список со всем необходимым и уже проверенным, но, кажется, чего-то всё же не хватало. - Твои вещи уже унесли? – Поинтересовался Квинтэссенция, помахивая от скуки хвостом. Разномастные глаза Папы внезапно сделались недвижимы, губы его, сжатые в тонкую полоску, застыли, а тело как-то странно обречённо дёрнулось. - Так и думал, - кивает Омега, - Ну, у нас ещё полно времени. Соберёшь всё без моей помощи? Терзо кивает головой, внутренне, кажется, разражаясь всевозможными ругательствами. Квинтэссенция ободряюще улыбается Третьему, а затем выходит за дверь. Они провели около трёх часов, проверяя списки, вновь обзванивая гостиницу и прочие места, дабы всё уточнить. Они, должно быть, управились бы быстрее, вот только Терзо имел некоторую склонность самому себе не доверять: приходилось несколько раз осматривать документы, несколько раз навещать раздраженного кардинала, бегать до комнаты с техникой…Квинтэссенция, впрочем, не жаловался: проводить время с этим человеком, пусть даже за чем-то подобным, было в достаточной степени интересно. Омега неспешно двигался по коридору: он уже миновал лестницу, и сейчас ему оставалось пройти не так много. Квинтэссенция намеревался вернуться к Дельте и, быть может, еще немного полежать рядом с ним, но этим планам, кажется, не суждено было случиться. - Господин Омега! Доброе утро!– Там, у одного из витражных окон, его уже кто-то заприметил. Этот кто-то был небольшого роста, худощав и хрупок на вид; длинные светлые волосы существа были растрёпаны после недавнего сна, а голубые глаза смотрели, быть может, не совсем осознанно. Это была Мист. Маленькая водная гулетта стояла в холодном коридоре без обуви и носок, в одной лишь пижаме: она, верно, вышла за чем-то и вновь загляделась на рисунки цветных стёклышек, да так и осталась стоять, совсем позабыв о времени. Большая часть аббатства не отапливалась, и если кто-то вроде неё подобного даже не замечал, то вот люди в холодное время года обычно не выходили из своих комнат без какой-либо дополнительной одежды. Из упырей тяжелее всего приходилось, должно быть, Альфе: огненный упырь был родом из мест отдалённых, где круглый год жарко, словно в печи, и подобный климат действовал на него негативно. О людях тут заботились не шибко, но вот для огненного упыря специально подготовили систему отопления: именно поэтому в холода он обычно носа не казал из своей берлоги, одной из немногих комнат, в которой он круглый год чувствовал себя прекрасно… - Здравствуй, - отвечает маленькой собеседнице Квинтэссенция, мысленно откладывая свои планы на встречу с ещё одним водным гулем, - Уже обжилась? Она отвечает ему широкой клыкастой улыбкой. - Тут просто отлично! Омега посмеивается. Действительно, каждому упырю из числа личных «прислужников» Пап полагались внушительных размеров апартаменты со всеми условиями для жизни. И если гули, которые просто прислуживали духовенству, жили, как и все люди, в маленьких комнатушках, то они, «личные слуги», действительно выглядели на фоне таких бедолаг внушительно. - Это прекрасно, - отвечает он, наконец, окончательно поравнявшись со своей собеседницей. Мист кивает. Она, что, должно быть, стоило от нее ожидать, начинает расспрашивать старшего товарища об окружении. Их этаж, выделенный специально под выступающих упырей, был украшен чуть менее помпезно, чем остальная часть аббатства, но в глазах этой девушки, должно быть, даже нечто подобное смотрелось величественно. - А это? – Тонким пальчиком она указывает в сторону одного из окон; там, на стекле, красуется разноцветное изображение волн и солнца. Квинтэссенция улыбается воспоминаниям. - Лэйк предложил им сделать его, - отвечает он и натыкается на непонимающий взор лазурных глаз, - Один из водных гулей. Когда-то выступал вместе со мной, Альфой и Эйром. Мы, можно сказать, самые давние участники. - О, когда-то тут было всего четыре выступающих упыря? А почему теперь нас…шесть? Они стоят друг напротив друга: Квинтэссенция повернут в сторону «тупика», а Мист открывается обзор на всесь коридор. - Нас было пятеро тогда, просто другие упыри нередко уходили. Ну, знаешь, - Омега подмигивает гулетте, - Не всегда мы жили так богато. В то время, когда с нами был первый водный гуль команды, Чейн, все мы жили в маленькой церквушки на окраине какого-то городка. Потом…потом наша музыка понравилась людям, и, как видишь, сейчас мы можем позволить себе что-то подобное. Мист удивляется. Она делает это настолько не наигранно и искренне, что по лицу Квинтэссенции невольно начинает расползаться улыбка, которая, впрочем, остаётся незамеченной. - Так вы здесь еще с того момента? И вы согласились остаться вместе с ними, хотя они не были богаты и могли предложить не так много? Омега кивает. - Церковь имела влияние. То есть, ты знаешь, она была небольшой и довольно-таки малое количество сатанистов поддерживало её…но даже так Духовенство имело некоторые силы. Да и, к тому же, я был рад любой крыше над головой, а если эта крыша могла ещё и кормить… - Вы были бедны? - Как и многие, кто зарабатывает своим словом, - отвечает Омега. Мист понимающе мычит. - Знаете, а мне было страшно, - решает она поделиться откровением в ответ, - Тут очень интересно, но я боялась, что вы все во мне вчера разочаровались…так что я не могла спать и, как только наступило утро, вышла, чтобы найти хотя бы кого-нибудь. Лицо водной гулетты трогательно грустнеет. Омега, не сдержавшись, сгребает Мист в охапку и легко прижимает к себе, стараясь таким образом подарить утешение. - Ну же, ты всем понравилась. Неужели не видела, что Альфа просто светился от счастья? – Квинтэссенция аккуратно гладит чужую спину, перекладывает одну из рук на чужую макушку и неторопливо начинает распутывать чужие волосы. Мист смущённо улыбается, прижимаясь в ответ. По её щеке, кажется, скатываются несколько счастливых слезинок, но быстро испаряются. - Спасибо, - выдыхает она. Рассеянный взгляд голубых глаз внезапно на чем-то фокусируется. - О, здравствуйте, господин Те..! – Она осторожно машет кому-то, кто стоит позади Омеги, но вдруг осекается. - А? Исчез… Квинтэссенция оборачивается. Впереди – лишь зияющая пустота абсолютно пустого коридора; где-то вдалеке слышится торопливый стук каблуков. - Мне показалось, там кто-то стоял, - говорит ему Мист, - Но, видимо, я ошиблась. Омега пожимает плечами. Как бы то ни было, этот «кто-то» уж точно не пытался им навредить, а потому есть ли действительно разница? Водная гулетта в его руках внезапно расслабляется и широко зевает. - Ах, кажется, мне стоит поспать ещё немного, - невнятно произносит Мист, повторно прижимаясь к чужому телу, и, отстранившись, бредёт куда-то в сторону своих комнат. Омега же после этого прощания направляется туда, куда пойти изначально и собирался.