Злодей

      Для людей будущее — это что-то незримое, пленяющее своей таинственностью и вместе с тем нечто пугающее. Потому что будущее людям неизвестно. Потому то и становится оно таким жутким до дрожи. Таким темным и мрачным.       Только вот, что будет когда люди смогут узнать о будущем? Что будет если они смогут изменить приближающуюся катастрофу? Что же будет тогда?       Со временем изгнания Видящего люди поделились на два лагеря: те кто почитал павшего бога и те кто презирал его всем сердцем. " Видящий нарушает порядки Судьбы. Он считает нас слабыми, ни на что не годными, не способными выдержать её испытания," так говорили они. Но несмотря на все это знание будущего пугало людей не больше, чем его незнание.       Оракул знал это очень хорошо. Потому что ему повезло родиться в месте, где Видящего если не презирали то не понимали. Ему повезло стать ребенком благословленным падшим и проклятым богом. Ключевым для всех людей было то, что Видящий был проклятым, а потому для них ничто не имело важность кроме этого значения.       Он, как сейчас помнил, тот ужас на лицах родителей, когда впервые третий глаз появился на его лбу. Он помнил, как матушка бережно прижимала его к себе, рыдая над головой, причитая: "Они заберут мое дитя. Не примут. Почему среди всех людей именно мой ребенок." Отец же ходил из угла в угол, раздраженный, злой и до жути обеспокоенный. Тогда Оракул не понимал почему родители так обеспокоены и испуганы. Не понимал он и того, почему же его не выпускают из дома, и больше не приглашают гостей.       Оракул помнил те одинокие дни, которые он проводил в своей темной холодной комнате, пока родители были на работе.       И помнил, когда впервые увидел видение, жуткое и пугающее по своей сути. В видении все горело, полыхало огнем. Их деревня была почти разрушена.       Когда он рассказал об этом родителям, те побледнели, тогда они выглядели еще более испуганно. — Дорогой,—говорила матушка, —никогда в жизни никому не говори, что ты видишь, хорошо?       Тогда он только мог кивнуть.       С той поры видения посещали его чаще и чаще. Но он терпел, прикусывал язык и вел себя тихо и незаметно, как просили родители.       Спустя еще два года, увидев что он не приносит никаких несчастий родители успокоились и начали наконец выпускать его из дома погулять. В те же года матушка родила еще одного ребёнка — девочку, маленькую, милую, пухлощекую и розоволицую. Девочку назвали Агатой. И что ж Оракул признается, Агата, его милая младшая сестра, стала его отдушиной в доме, где родители его опасались. Агата же была его спасением. Потому что она, не знавшая жуткой правды, никогда не боялась его.       Все было бы и дальше хорошо...пока видения с возрастом не стали все чудовищнее и все чаще посещать его голову. И пока однажды он не сдержал язык: — Вас ждет смерть, если вы пойдете к кузнецу Рону сегодня вечером выпить пива,— как зачарованный проговорил он.       И когда понял, что сказал, замер в ужасе. Матушка говорила, что бы он молчал...и что же теперь будет? Но человек лишь посмеялся, хлопнул его пару раз по плечу и сказал: —Что это за шутки у тебя, пацан? Хреновое чувство юмора, поработай над ним.       В тот же вечер этого человека обнаружили мертвым, заколоченным топором.       Молва людей тут же разнесла это известие ибо, что если не молва людей может быть самым быстрым на свете?       На следующий день народ столпился около их дома с вилами и факелами, требуя вывести потомка Видящего. Родители пытались успокоить их, сказать, что это была неудачная шутка, что сын их просто не может разговаривать с людьми, пытались выгородить его как могли. Но люди были настырны. — Видящий был изгнанником Судьбы и все его потомки принесут лишь несчастья,—говорил староста деревни.       Оракул помнил, тот момент, когда его отрывали от родителей, помнил как держали их люди приставив вилы к шеям...он помнил и страх, что жил в его сердце, рос точно снежный ком.       И помнил, как Агата, маленькая, в голубом аккуратном сарафанчике, выбежала из дома. Ее глаза были полны слез. — Нет, куда вы гоните братика!? Он ничего не сделал!—она цеплялась за его потрепанную кофту, не желая отпускать. — он не виноват. Вы лжете, все лжете!       Но ничье сердце это не растопило, а если и смогло размягчить, страх был сильнее. Страх всегда сильнее любого другого чувства.       Их выгнали вдвоем.       Долго они тогда бродили по лесам бесконечным, опасным. Но его маленькая дорогая Агата была стойким ребенком к его удивлению: — Почему они боятся будущего? Они такие глупые раз тебя выгнали из-за этого,— мудро рассуждала она, крепко сжимая его руку.       Оракул удивленно посмотрел на нее: — Откуда ты знаешь это? — А...родители утром обсуждали. Сказали, что ты предсказал дяде Рону смерть. Но разве это не дядя Рон виноват? Он же тебя не послушал! — И ты не боишься?       Она стойко посмотрела в его лицо, своим все еще по детски пухлым личиком, тогда все еще розоватым, с большими лучистыми глазами: — Нет. Ты мой брат, который всегда меня защищал. Я не могу бояться тебя.       Тогда Оракул только грустно потрепал ее по голове. Потому что Агата была все еще мала. Агата не понимала всей проблемы, которую понимал он.       Шли они все дальше и дальше, а лес не кончался. Шли они пока наконец не свалились от усталости, привалившись к дубу. Тогда то их и нашла наставница. Тогда то, точно зная, что они там, над ними нависла высокая черная тень. Он помнил, как из под капюшона ее торчали рыжие кудрявые волосы, видел поблескивающие желтые глаза. — Кто вы? —поинтересовалась Агата, с любопытством глядя на незнакомку. — Фея,—просто ответила она, протягивая им руку,— и я пришла чтобы помочь вам, дети. — А в сказках феи маленькие, с ладошку,— девочка протянула свою руку, точно показывая размер. — Вы не похожи на фею, очень большая.       Незнакомка захихикала и присела рядом с ними на колени: — Я не обычная фея, я самая главная фея. — И что вы от нас хотите? Тоже братика хотите обидеть? — О, что ты, дорогая. Я пришла лишь помочь ему, как когда-то помог мне сам Видящий. Это моя обязанность, как его старого знакомого. Когда-то я обещала ему позаботиться о его первенце. И я хочу исполнить это обещание.       С тех пор у них был наставник. Она обучала их всему, что знала сама, помогала Оракулу в его видениях и даже обучала магии.       Проходили года, они все росли, странствовали по мирам и пытались помочь всем тем, кому нужна была помощь, так же как когда-то делал это сам Видящий. И о как жаль, что не каждый человек мог принять их добрые намерения, чаще всего только услышав про будущее, они в страхе пятились назад: — В деревне Кварца....там же пророк объявился....так это вы...вы пришли проклясть нас,— говорили они.       Будущее стало тем, что могло нанести рану, уничтожить поселения, а самое главное — проклясть. — В моем веку таких пугливых людей не было,—зло говорила наставница, имя которой они так и не смогли узнать.       Однажды ему приснился сон, еще более пугающий. Потому что во сне этом, Агата была мертва. Истерзанная волками она лежала на земле, в луже собственной крови и смотрела пустыми белесыми глазами в его глаза. Этот сон он помнил и по сей день. Тогда он думал, что этого не бывать, от столь ужасающей участи Агату он точно защитит...       Только вот кто же знал, что не всякое будущее можно исправить. Точно не Оракул.       Будущее все еще слишком сложно для него и все такое же устрашающее. Потому что его знание сводило с ума, заставляя путаться в реальности. Заставляя принимать фантазию за явь.       Будущее предрешило смерть его сестре, единственному родному человеку. И это будущее произошло.       Оракул помнил, будет помнить всегда то, как он прижимал ее ледяное тело к своей груди, то как бежал к дому наставницы. То как падая на колени у ее ног, молил ее о помощи. — Она мертва,—жестокая правда лилась из ее уст,—ей не помочь. — Нет, этого не может быть. Я прошу вас...все, что угодно, я отдам все, что угодно, только пожалуйста,—кричал он.       Потому что потерять сестру он не мог. Одна только мысль об этом приводила его в удам. Сестра была его единственной опорой и его едисвенной семьёй.       Фея смотрела в его пылающие глаза долгую минуту, а потом тяжело вздохнув сказала: —Есть один способ. Но этот способ нельзя назвать жизнью, скорее существованием. И ты готов подвергнуть себя и ее вечным мучениям?       Оракул готов был на все, потому что жить без сестры он бы не смог. Тогда он был слишком в отчаянии, чтобы здраво мыслить.       Фея та была действительно поразительной. Действительно самой могущественной. Потому что она смогла объединить их души вместе. Потому что она смогла залечить чужие раны, и что самое главное— оживить Агату. —Теперь, как и ты, она будет жить вечно. Потому что посланники Видящего никогда не умирают, так же как и будущее. Она будет проклята так же, как проклят ты.       Бледная, почти белая Агата задергалась, открыла тусклые туманные глаза и посмотрела на Оракула. Агата тогда ничего не сказала...и не сказал больше ничего в течение остальных столетий.       Агата была оболочкой...просто обычным сосудом.       Но даже так Оракул не переставал надеяться, что однажды ее душа залечится окончательно.

***

      Будущее было пугающим, даже для оракула. На дню он видел множество смертей, трагедий и разрушительных катастроф. Каждый день он видел кровавые бойни и мертвые посеревшие лица.       Каждый раз он встречался со страхом в людских лицах.       Будущее все еще пугало всех вокруг...и стало пугать Оракула еще больше. —Я больше не буду помогать им,—однажды сказал Оракул, устало выдыхая и горбясь. — Давно пора,—неожиданно раздался глухой тусклый голос Агаты.       Он подскочил и огляделся. Сестра стояла неподалеку, безучастно смотря ему в глаза и держа в руках чашку чая. —Выпей,— просто сказала она, протягивая чашку.       Тогда Агата заговорила в первый раз и умершая надежда воспылала в его сердце вновь.       Время шло и он почти привык к однообразной серой жизнь полную жуткого будущего. Пока в их жизнь не вошел Лололошка. Странный чудаковатый мироходец, смотрящий на все широко распахнув глаза и в тоже время с огромным пониманием всего на свете. Лололошка смотрел так, точно видел всех насквозь. —Ты потомок Видящего! Мне наставник рассказал о тебе! Сказал, что подружиться с тобой будет очень полезно! Как тебя зовут? Мы же можем дружить? —Оракул,—замялся тогда он. —О, это настоящее имя? —Теперь да,—и не было это ложью, его имя давно потерялось так же как прошлая жизнь. Потому что более не было того беспечного мальца, сидящего под боком у матери пока та вышивала. Более нет жизни в деревне, и даже жизни рядом с наставницей с ее жестокими тренировками. И нет живой, пышущий этой самой жизнью Агаты. Ничего из этого, только память. — Оракул очень хорошо звучит. Тебе идет,— улыбался Лололошка так широко и солнечно, что Оракулу показалось, что он вот-вот ослепнет.       Лололошка его не боялся, и это грело душу пророка.       В последствие он понял, что Лололошка вообще почти ничего не боялся.Всякий раз лез в бой напролом, всякий раз был самым первым. — У меня было плохое прошлое,—однажды сказал Ло,—но теперь все хорошо. Я смог выбраться из него. И тоже сможешь сделать ты.       Лололошка жил каждым днем, точно дышал этой жизнью полной грудью. Иногда казалось, что у него нет ни будущего, ни прошлого. У него было только здесь и сейчас.       И этому нужно было поучиться у него.       Только здесь и сейчас — звучит действительно мудро. — Я не забываю о прошлом. Прошлое, то, что создает меня, но я не волнуюсь о будущем, потому что это неважно. Важен этот миг...ой смотри звезда полетела!       Лололошка стал в их одинокой уединенной жизни светилом. Не иначе. А потому то, что Оракул, а ,что самое главное Агата, ранее не питавшая любви к людям, привязались к нему...полюбили как брата.       А потому теперь вспоминая видения о копии Лололошки....Дейва точнее. Оракул приходил лишь в ужас. Потому что видения эти не прекращались, день ото дня становились все четче и четче. Точно ближе. Эти видения говорили одно — их не изменить. И это пугало Оракула очень сильно. Потому что как бы он не желал изменить пугающий явно не лучший для Дейва исход, сделать он ничего не может. — Двойник Дейва все еще сулит ему несчастья,—хрипло говорил он, наблюдая как сам Дейв смеясь, что-то рассказывал копии.       Агата рядом напряглась, но ничего не сказала. Слова здесь были лишними.       Они приняли решение наблюдать за Ло. Только толку от этих наблюдений не было. Ло был просто обычным запуганным ребенком, шуганным перепуганным. Он боялся всего и всех, но по ходу их путешевствия он точно вырос. Стал чуть смелее, хоть все еще и оставался робким и настороженным. Ло казался наивным, ласковым ребенком. И было понятно, что Дейв к нему привяжется. Дейв, который мог привязаться даже к обычной уточке...Дейв который несмотря на свое страшное прошлое, был все еще чертовски добр... —Почти готово, —сказал Оракул, осматривая почему-то побледневшего Дейва. Он тут же зацепился за это, внимательнее наблюдая, как мироходец треплет копию по голове, улыбается ласково и отходит в их сторону. —Я узнал, что сказали змеи,—напряженно сказал Дейв.       Оракул насторожился, краем глаза поглядывая на расстроенного Ло позади, сжавшегося точно пытавшегося стать меньше — И что же это?—онемевшими губами сказал он. — Смерть...они сказали, что я умру.       Оракул нахмурился. Хоть его видения и были плохими о смерти Ло там не было и речи. По крайней мере сейчас. — Это точно? Он не перепутал?       Дейв лишь кивнул.        Это насторожило Оракула. Более с того первого раза, его не преслодавали видения со смертью Дейва. Он было успокоился теперь, когда будущее изменилось. Только вот змеи... Змеи тоже способны видеть многое... Но разве не должен был он, как первый потомок Видящего узреть это будущее первым. А ежели нет? То о чем говорили змеи? Иной смерти нет в нашей жизни. Она то и делится лишь на смерть тела, души и нравов. О какой смерти может идти речь? Тогда в их змеином понимание? Для человека смерть одна... И она на век. Для змеи смерть —это бесконечность, вечность. Потому и сами они живут столь же вечность постоянно перерождаясь. Для них нет понятия умереть. У них есть понятие открыть глаза в новый мир. — Возможно, это какая-то ошибка, —попытался улыбнуться Оракул,— я точно знаю, что в твоем будущем не должно быть смертей. ... Сейчас.       Только вот все они знали одно — будущее можно изменить... В очередной раз. Будущее можно менять хоть до бесконечности, ломая его и кромсая на части.       Когда портал наконец был готов, Оракул с тревогой на сердце наблюдал, как осторожно Дейв обнимает копию. Как ерошит его волосы. Мог видеть как он улыбался, как глаза постепенно увлажнялись. И Оракулу даже не нужно было знать будущее или уметь читать мысли, чтобы представить, что сейчас происходит внутри его друга. Он мог живо представить, как сердце Дейва тоскливо сжималось, как сама его душа, успевшая привязаться к копии изнывала от боли и расставания. Не нужно было знать чужие мысли, чтобы угадать то, что Дейв очень привязался к этому мальцу.       Потому что Дейв для своего возраста всегда был слишком трепетным, слишком солнечным, а потому слишком добрым.       Дейв любил весь мир...       А потому ему не составило труда полюбить и свою копию. Оракул прикрывает глаза, сжимая кулаки. От этого Ло нужно скорее избавляться. — Так, давайте побыстрее! Портал не вечен!—прикрикнула Агата. И Оракул с удивлением отметил, что она нагло лгала. Он с удивлением отметил, как она настороженно смотрела на Ло, почти прожигая его взглядом.       Ло же неловко улыбнулся, покраснел, неожиданно первым потянулся к Дейву, дабы обнять на прощанье и застыл так на пару секунд. — Ну все, дерзай,—посмеялся Дейв, вновь потрепав Ло по кудрям.—И помни, что у тебя все будет обязательно хорошо! Главное не сдавайся!       Ло кивнул, почти нехотя разомкнул объятья и глубоко вздохнув, подошел к порталу.       Он окинул их всех взглядом, задержавшись на фигуре Дейва. Ло улыбнулся широко и ярко, почти так же как улыбался сам Дейв. На его глазах блестели слезы. Только на миг, его темные глаза блеснули красным. Оракул увидев это замер, его сердце сдавило в груди...потому что эти глаза были в его видениях...эти глаза всегда были предвестником ужасающих событий.... — Спасибо вам большое!—толглаза сказал он, шагнув в портал.       Когда двойник его исчез, Дейв разрыдался. — Он был таким миленьким,—сквозь слезы сказал он.       Агата подошла первой, обняла его за плечи, прижимая к себе и укачивая точно ребенка. — Ну ты чего, балбес номер два, радуйся что вы не сдохли. На грани уже оба были. Мы то с Оракулом успели это заметить. — Ты права, — улыбнулся Дейв.       Оракул, усмехнувшись, подошел к ним двоим, хватая Агату и Ло в охапку. Он пытался успокоиться, пытался прийти в себя...но взгляд чужих красных, почти, как кровь глаз не отпускал его. Этот взгляд его тревожил до ужаса. Этот взгляд ему был слишком хорошо знаком, чтобы перестать беспокоиться.       Но он попытался не выдать своего беспокойства, потому что сейчас для него не время. —Все, теперь прочь отдыхать. Нам всём срочно нужен недельный сон!       Двойник Лололошки ушел, но не видения о нем.       С каждым днем видения становились все четче, все более страшными. Сперва горели миры, после умирали люди. В одном из видений Оракул увидел как две фигуры танцуют среди останков умершей планеты. В фигурах этих он с ужасом узнал Лололошку....и его двойника. Это точно он. Лишь только выглядел иначе. Двойник Ло больше не был тем забитым щеночком, двойник его был иным...зловещим...почти безумным...       Он видел испуганного Ло, он видел все больше умерших миров....и увидел его смерть.       Оракул очнулся тяжело дыша, он тут же поднялся с постели, сбив стул неподалеку и опрокинув лампу со стола. Нет, медлить было нельзя. Лололошка был в опасности, в большой и ужасающей опасности!       В коридоре он налетел на Агату, она тут же вцепилась в него, не позволяя упасть. —Мне нужен Ло, срочно.       Агата лишь кивнула и взяв его под руку осторожно повела в другой конец дома.       Ло обнаружился за столом. Он что-то упорно перебирал и бормотал себе под нос: —Аконит, да, он пригодится. ...Солярис...       Услышав шум, он обернулся. — Что-то случилось? —обеспокоенно спросил он, заметив перепуганных друзей.       Оракул не стал медлить, повалился на Лололошку, вцепившись ему в плечи: — Они не исчезают...видения...тот двойник...он правда убьет тебя...он придет за тобой...—бормотал Оракул.       Лололошка сперва удивленно приподнял брови, а после севшим от волнения голосом прошептал: — Твои видения не исчезли...—и это было не вопросом.       Оракул покачал головой, обреченно опустившись на стул. — Мы не сможем тебя защитить,— и в этот момент он ощущал себя таким бессильным, таким бесполезным, таким беспомощным. Потому что осознание того, что их брат, с которым они путешествовали долгое время, может пострадать, приносило лишь боль.        Агата присела неподалеку и погладила Оракула по спутанным взмокшим волосам.       Агата хоть не говорила ничего, но Оракул знал ее молчание означает лишь одно — она очень переживает.       Лололошка вздохнул, поскреб бинт на руке, а после зажмурился. Ему явно было тяжело поверить в это.       Комната погрузилась в молчание. Тяжелое и тревожное.       Они сидели так, в кружочке, касаясь коленками и молчали казалось бы целую вечность. —Мы не хотим потерять тебя, Ло,—наконец сказала девушка, прикоснувшись к его щеке.       Лололошка же отвел взгляд и неловко улыбнулся. — Может быть есть надежда, что все это окажется...неправдой? Мы же не знаем когда это произойдет, верно?—он неловко засмеялся, еще больше потирая свои руки волнуясь. —Верно...—прошептал пророк, прикрывая глаза и падая в чужие руки.       Все может измениться — это правда. Будущее никогда не было стабильным.       Но почему-то в этот раз, ему казалось, что это будущее будет самым стабильным на его памяти.       Все может измениться, а потому когда однажды видения перестали мучать Оракула, он облегченно вздохнул.       Все может измениться...но не всегда.       Потому что однажды в будущем, спустя множество лет...забытое ранее видение вновь навестит Оракула. В видении этом будут лишь алые, почти оранжевые глаза, смотрящие на кого-то с нежностью и восхищением. В видении этом будет разрушенный мир, горящие тела...и протянутая бледная рука.       Но для этого видения станет слишком поздно, потому что тогда Лололошке придется уйти в очередной мир. Лололошку больше не найти, если только он сам не решит к ним вернуться.       И пожалуй, это было до безумия страшно.

***

      Лололошка волновался, его руки вспотели, а сердце быстро забилось. Сперва перед глазами цвели разноцветные пятна, после вдруг все стало темным и мрачным. И только спустя пару минут он смог разглядеть обстановку. А вокруг был темный дремучий лес, с высокими тонкими елями и землей, усыпанной иголками. И воздух был таким свежим и влажным...       Лололошка глубоко вздохнул. Его рука все еще ощущала тепло чужой кожи. Эту руку недавно тронул его двойник. Тепло отдавало в его сердце.       Мысль о двойнике заставила его улыбнуться.       А после он вдруг ощутил пронзительный холодный взгляд на себе.       Лололошка выпрямился, открыл глаза и впервые широко улыбнулся глядя на удивленного наставника. — Я вернулся,—только и сказал он, не переставая улыбаться. "Я вернулся"—повторил он про себя. И теперь он будет действительно счастливым. Теперь его жизнь пойдет по другому. И он сам станет совершенно другим. Больше не будет пугливым, робким. Нет, теперь он постарается быть похожим на Дейва.       От воспоминания о Дейве, на сердце его стало еще теплее, а улыбка шире. Да, он бы очень хотел быть похожим на Дейва. Быть таким же легким, таким же веселым и спокойным одновременно. Он бы хотел быть похожим на это яркое солнышко...таким же необремененным тяжким прошлым.       Он шагнул вперед, к наставнику. —Вы не поверите, что со мной случилось, наставник!—воскликнул он, схватив Междумирца за руку.— Я вам такое сейчас расскажу!       И если наставник удивился его неожиданной смелости, то он никак не прокомментировал это.       Быть может он лишь порадовался тогда за него.       Лололошка не знал, он предавался самым лучшим воспоминаниям в его жизни. Эти воспоминания он будет хранить все свое существование, потому что благодаря им и его двойнику, Лололошка впервые ощущает себя свободным от прошлого.       Все будет хорошо, говорил он тогда себе. Всё будет хорошо, и ему вспоминались яркие нежные улыбки.