Счастливая пора букетиков и сердечек

      О, это было неожиданно. Даже не так – совсем безумно! Однако Радан радовался, как маленький ребёнок, когда Дейв рядом находился. Ближе, чем в другом конце Империи – уже рядом. И Радан радовался. Ничего не мешало ему радоваться, улыбаться и звать Дейва Дейвиком. А тот и не против. Тоже улыбался, смеялся и говорил «Раданчик».       А Раданчику даже не обидно было. Пока это не подхватили все остальные, и он не стал Раданчиком вне их небольшой тусовки.       А потом выяснилось, что Дейви – Лололошка. И вообще стало весело.       А ещё выяснилось, что Радан по своей натуре панк. И не то чтобы Радан об этом не знал, он понял это ещё в детстве. Когда первый раз разрисовал соседский забор, снизошло к нему озарение. Да никакой он не вандал, хулиган и потерянное поколение, он просто панк. И всё тут. И ничего с этим не поделаешь.       А потом он сделал ирокез, чем поверг мать в тотальный шок. Но ей пришлось ещё хуже, её почти что инфаркт хватил, когда любимый сынок вдруг взял и свалил из дома.       А потом этот любимый сынок устроил драку в общественном месте.       А потом вступил в какое-то подпольное движение и стал заниматься контрабандой.       А потом стал повстанцем.       А потом спился и умер – гласила концовка обычного сценария жизни отъявленного бандита. Но Радан не такой. Радан не бандит, он – панк.       Поэтому до сих пор жил припеваючи, а встретив Лололошку, стал ещё счастливее. Такого кореша ещё поискать!       Не в обиду им, конечно, но даже Кейт с Кавински с Дейвиком и рядом не стояли. Ну, в том смысле, в каком Радан его воспринимал. (Друзей он, безусловно, любил всех.) Лололошка был ему другом, но любовь эта немного вышла за грани дружбы. Радан сначала расстроился, а потом махнул рукой (железной, чтобы наверняка) и расслабился.              Громыхала музыка, отдаваясь эхом от кирпичных стен подвала, яростно отбивали ритм барабаны, гремели тарелки, визжали гитарные рифы... Это – рок. Это – то, что Радан так любил.       Конечно, в Империи существовали и подпольные клубы, и андеграундные панк-рок группы. И конечно, было бы просто верхом невежества не притащить сюда одним прекрасным вечером Дейва.       Он сидел в самом углу помещения за импровизированным столиком из трёх шин и крышки от бочки. Вместо стула был крашенный ящик. Глядел то на музыкантов, то на друга с такой широченной улыбкой, что по нему вполне можно было сказать, что всё это ему страсть как нравилось.       На столе стояли две кружки нефильтрованного.       А в самом подвале народищу – тьма тьмущая. И все что-то кричали, пели, разговаривали.       «Это пока что всё культурно», – говорил Радан. – «Это потом тут, это самое, всё веселье начнётся!»       И Дейв ему охотно верил.       – Не к добру это, – вдруг сказал внутренний модуль Райи. – Вероятность того, что здесь могут заниматься чем-то незаконным приблизительно равна семьдесяти процентам.       – Ничего страшного, – отозвался Лололошка, пребывая в полной эйфории. Радан, кстати, тоже.       – Будь осторожнее, – предупредила Райя и замолкла.       А тем временем прозвучали последние аккорды песни, и группа то ли панков, то ли металлистов сошла со сцены под громкие аплодисменты.       – Клёво, да? – осведомился Радан. На лице его сияла улыбка, глаза сияли не менее ярко.       Лололошка бодренько закивал.       – Эти чуваки, – продолжал Радан. – охренеть какие крутые! Они тут постоянно тусуются. Знаешь, я тут подумал... Было бы прикольно...       – О, я понял! – оживился Лололошка. – Я в деле.       «Он даже понимает меня с полуслова!» – вдруг подумал Радан.              А чуваки, однако, несмотря на всю свою панковость, выглядели довольно отстранёнными. Они всей компанией сидели за одним столиком, пили пиво и изредка переглядывались, будто заговорщики.       Лица их были украшены тёмным макияжем. У одного чувака – того, что пел – были длинные, чёрные, масляные лоснящиеся волосы. Они закрывали половину лица, отчего физиономия его выглядела до смешного угрюмо.       С остальными дела обстояли получше. У второго – гитариста – крашенная в зелёный причёска ёжиком и чуть менее угрюмая рожа. Третий – ещё один гитарист, кажется, а может, басист (или кто на чём там играл?) – рыжий, каким раньше был Радан, и с ирокезом – ну прямо похож! Ещё пара чуваков, нужных, Лололошка вообще не понял, зачем, смотрелись совершенно одинаковыми. Одинаково их волосы ложились на глаза и одинаковым гуталиново-чёрным были раскрашены губы.       Как только Радан с Дейвом приблизились к компании, все пять мрачных физиономий уставились на них.       – Э... ну, это самое, – начал Радан, удивительно странно для него запинаясь.       – Здоро́во! – пришёл на помощь Лололошка, нисколечко не смущаясь, смотря прямо в глаза Угрюмому.       Тот в ответ только презрительно фыркнул, оглядывая подошедшего с ног до головы.       – Чего надо? – в конце концов спросил он.       – Вы клёвые, – ответил Дейв. – прикольно играете. Вот, хотели пообщаться...       – «Прикольно!» – усмехнулся Рыжий.       – Да что б вы понимали, в нашей музыке смысла больше, чем во всей вашей жизни, – сказал Угрюмый. – Она как минимум – шедевр.       Близнецы, Ёжик и Рыжий весело хохотнули.       Лололошка замялся. В это время очухался Радан.       – Ну, мы хотели сказать...       Его перебили:       – Если ничего в искусстве не понимаете, лучше бы молчали.       Тут только Лололошке показалось выражение лица Угрюмого слишком высокомерным, а речь – с пренебрежением. А вот на лице Радана расцвело разочарование. А потом вдруг – раз! – и пропало совсем. Вместо этого гнев наполнил его глаза, он стиснул зубы и нахмурился.       – Мы-то не понимаем?! – вскричал он, резко повышая голос. Так, что металлисты даже вздрогнули. – Да мы больше вашего понимаем!       – Чё ты орёшь?! – Угрюмый тоже повысил голос, только он у него звучал высоко и надрывно. Радановский бас всё же был убедительнее.       – А вы ведёте себя как полные засранцы, – сказал Лололошка.       Это заставило вспыхнуть уже чувака с зелёным «ёжиком».       – А вы и есть засранцы! – воскликнул он, добавляя, однако, столько ругательств после, что Лололошка еле уловил главную мысль – им тут не рады.       Однако успокоить Радана всегда было сложно. И он материл Ёжика в ответ.       Лололошка сначала хотел попытаться, но...       – Да мы видели, как вы там сидели обжимались, педики, – вдруг выдал один из Близнецов.       И второй вторил ему:       – Педики.       ...но тут и у самого Лололошки сгорело.       Был бы при нём меч, он бы им..!       Но при нём была только Райя, которая обеспокоенно скандировала: «Лололошка, уходи оттуда! Лололошка, это опасно!»       Но Лололошка уже её не слышал.       Бам! – в крашенную морду Угрюмого прилетел крепкий радановский кулак, и Угрюмый болезненно завопил. Свита его тут же подорвалась, зыркая так грозно, будто хотели убить. Первым среагировал Ёжик, со всей дури пнув Радана увесистым берцем в живот. Тот сложился пополам, хватаясь за ушибленное место с протяжно хриплым вздохом, однако, падая, утянул за собой и зелёного.       Тем временем Лололошка пропустил удар ровненько в солнечное сплетение. Боль на секунду ослепила, но потом – предала решимости. Или ярости. За «педиков» вообще хотелось превратить эту крашенную физиономию в фарш. Все пять крашенных физиономий.       Подключились и двое одинаковых, и Рыжий, пока главный металлист с Раданом катались по полу. И рожа Угрюмого превратилась в кровавое месиво намного быстрее, чем ожидалось, ибо удар у Радана был крепкий, а железная рука – и того крепче.       Отчётливо послышался хруст заломанных за спину костей рук. Ёжик повалился на колени. Хватка у Лололошки стальная.       Хрясь! – и Ёжик заорал во весь голос. Даже всхлипнул.       – Ах ты сволочь! – выкрикнул кто-то из металлистов, и тут же все трое накинулись на Дейва.       Тем временем остальные люди в клубе сбежались на драку, а музыка даже затихла. Ничего не понимающие музыканты не могли сообразить, что им делать.       – Пидор несчастный, – прошипел Угрюмый, сплёвывая кровь, когда удары вдруг прекратились. Радан переводил дыхание, вытирая ладонью кровь с лица.       Лололошка между тем заехал по роже одному из нападавших Близнецов.       Только он заметил – сверкнуло что-то в неоновом свете ламп. Что-то очень длинное и металлическое. Прямо в бледной ладони Угрюмого.       Неужели...       Послышался резкий болезненный вскрик, мелькнула в воздухе рука с зажатым в ней лезвием. Хлюпнула кровь. Брызнула на угрюмую морду.       Лицо Радана вдруг побелело, и Лололошка несказанно перепугался, пропустив даже пару ударов. Колошматить его продолжали со всех сторон, однако он почти не защищался.       В толпе кто-то закричал. Кажется, женщина. Истерически так.       Пронеслось изречение о том, что надо бы вызвать копов.       – Твою мать, – стиснув зубы, ругался Радан, судорожно хватаясь железной рукой за раненное предплечье. Кровь пропитала одежду и казалась сплошным тёмным пятном.       Нож сверкнул ещё раз.       На этот раз Угрюмый не попал. Кто-то схватил его за плечи и отшвырнул назад. Этот кто-то – Лололошка. Выбравшись из-под града ударов, он кинулся к другу.       Крови было много. Очень. Она заливала пол.       Яростно орущий Угрюмый, выронив лезвие, теперь пытался его найти, пачкаясь в кровище. Ёжик хрипел, лёжа на полу с переломанными руками, харкая кровью. Близнецы и Рыжий выглядели так, будто их покусал целый рой пчёл. Рожи страшно опухли, синяки набухали под глазами.       Лололошка не видел, как выглядит его собственное лицо, однако видел Райю.       Радан казался ужасно бледным.              Раздался топот множества ног. С громким грохотом отворилась дверь, и в клуб ворвались люди в чёрном. В шлемах и с оружием. Полиция. Мусора, как выражались истинные панки.       – Лололошка, не попадайся! – сказала Райя. И Лололошка послушался. Ему совершенно не хотелось провести ночь в ментовке. Тем более, он почти уверен, что за участие в подпольной деятельности, за драку, за комендантский час, кого-нибудь точно сотрут.       «Хорошо бы, – подумал он. – если б этого мразотного металлюгу».       Дейв аккуратно прошмыгнул куда-то в тёмный коридор через чёрный ход, за левую руку держа Радана. Правая у того была перевязана куском майки.       Райя летела рядышком.       На свежем воздухе оказалось намного легче дышать. Сердце всё ещё бешено стучало, в висках пульсировало.       – Щас, потерпи, Райя всё сделает, – пробормотал Лололошка.       Радан опустился на землю, прислоняясь спиной к холодной стене, вздыхая так тяжело...       Райя зажгла лазер.       – Лололошка, сними повязку, – произнесла она, и Лололошка послушно выполнил.       Рана выглядела жутко. Внутри пульсировали вены. Чуть капала кровь.       Радан поморщился. А потом закусил губу, чтобы не закричать, когда обжигающий лазер коснулся кожи. Это было действительно больно. Зато быстро. Райя справилась за какие-то полминуты.       – Всё в порядке? – осведомилась она.       Радан медленно кивнул.       Прижжённая рана стала выглядеть чуть менее ужасно.       – Блин, Лололошка, – начал вдруг он. Дейв присел рядом. – Слушай, это... ну, я о том, что они напали потому, что я на них наехал? Тогда я, получается, виноват... Или из-за «педиков»? – Голос его дрогнул. – Ты это, прости, если что.       Дейв извинений даже не ожидал. Во всяком случае, от Радана.       – Они напали потому, что они конченные, – сказал он. – Ты здесь не при чём. У него был нож в кармане!       – Его за это, вероятно, сотрут, – подключилась Райя.       – А они мне нравились, – вздохнул Радан.       – Это не отменяет того, что они уебаны, – пробурчал Лололошка.       – И ты, – продолжил Радан. – ты мне тоже нравишься. Наша тусовка всё равно круче!       – Конечно, – улыбнулся Дейв. – а эти – они нифига не панки.       Радан только кивнул, тоже улыбаясь.