Простые вещи

Marauder: ура :) — Иди и ешь свой чёртов завтрак! — недовольный голос отвлёк Драко от переписки. — Ага, — отозвался он и принялся быстро печатать. star.dragon: Что ж, моя яичница готова. Мы ещё поговорим сегодня? Marauder: обязательно. вечером. сейчас поеду в больницу. star.dragon: Значит, удачной поездки и до вечера, Маро. Marauder: до вечера. Уголки губ Драко приподнялись в намёке на улыбку, и он захлопнул крышку ноутбука. Третья вещь, которую он успел забрать из дома — вместе с гитарой, которая теперь пылилась в углу, и спортивной сумкой с одеждой. Сковородка с грохотом опустилась в забитую посудой раковину. Тео, недовольный, сонный и бледный после довольно весёлой ночи, опёрся локтями о барную стойку, служившую столом в крошечной студии, которую снимал Драко, и с ожесточением ткнул вилкой в свою яичницу. — Может, прекратишь уже переписываться со своим парнем и позовёшь его на свидание? — поинтересовался он, когда Драко поднялся с пола и подошёл к стойке. — У нас свидание в чате почти каждый вечер, — фыркнул Малфой, усаживаясь на высокий стул. — И он не мой парень. Кажется. — Кажется? — Кажется. Тео усмехнулся и покачал головой. Драко подпёр голову рукой, во вторую взял вилку и сковырнул с тарелки маленький кусочек яичницы. Он сам не знал, что именно его связывало с Маро. Тот точно был геем — об этом Малфой узнал ещё в первую неделю их общения, когда решился рассказать незнакомцу историю о том, как его с треском выставили из дома посреди ночи. Это был ожидаемый исход, учитывая, что отец застукал его с членом в глотке. Что, конечно, никак не улучшало ситуацию. Они с Маро не говорили о том, что именно их связывает, но количество тёплых слов, даримых друг другу, увеличивалось с каждым днём. Скучаю, думаю, снился — каждое из них мелькало всё чаще. Такое не говорят просто друзьям. И всё же они с Маро были зыбкими; просто призраки, текст на экране. Драко втайне хотел узнать о своём собеседнике больше, но тот первым выразил нежелание сообщать о себе хоть что-нибудь, что вело к его реальной личности, и Малфой ужасно боялся всё испортить своим любопытством. — Я имею в виду, — Теодор звучал невнятно из-за того, что набил рот яичницей, — вдруг он маньяк какой-то? Вдруг ему пятьдесят? Вдруг он страшный, как бывший парень Панси? У тебя розовые сопли из носа скоро потекут, а ты даже имени его не знаешь. — Ему не пятьдесят и он не маньяк, — отрезал Драко. Потом, немного подумав, добавил: — И он не страшный. Надеюсь. В любом случае, никто не будет страшнее Пайка. Было ли это так уж важно теперь? Малфой всегда обращал внимание на внешность, но с Маро всё было иначе. Он познакомился с его душой. Это было странное, новое ощущение. Впрочем, за последние полгода новых ощущений у Драко было предостаточно. — Про Пайка было справедливо, — фыркнул Тео и потянулся к высокому стакану с водой. С жадностью осушив половину, он с упрёком произнёс: — Я просто отказываюсь верить, что ты меня разбудил. Как же паршиво. — Я оставил тебе пару таблеток аспирина, — почти весело произнёс Драко, расковыривая вилкой непрожаренный желток. Взглянув на Тео, он слегка улыбнулся его взъерошенному, недовольному виду. Нотт далеко не всегда составлял ему компанию в ночных приключениях, но порой заезжал в гости просто так. Если он оставался на ночь, они спали вместе, крепко обнявшись, и Драко плавился от тепла чужого тела, делавшего его одиночество не таким острым. Ему не хватало ласки, не хватало прикосновений — он понял это о себе не так давно, и мысль казалась тошнотворно печальной. Это было что-то слабое и мягкое, слишком мягкое для него. Они с Ноттом не трахались, больше нет — короткие отношения, спонтанно завязавшиеся на шумной вечеринке четыре месяца назад, в конечном итоге вылились в ласковую дружбу, которую Драко ценил превыше мимолётной влюблённости. Тео немного заземлял Малфоя, и в отчаянной ноте его жизни это было ценное ощущение. Даже если Теодор нет-нет, но осуждал методы, с помощью которых Драко переживал своё стремительно покатившееся под откос состояние. — Ладно, мне всё равно надо идти, — Тео зевнул и устало потёр ладонью левый глаз. — Сегодня среда, я обещал Панси выгулять её чёртовых собак, пока она торчит у матери в Барнете. Опять вернётся и будет ныть о своих безумных родственниках… — Сегодня среда? — с ужасом перебил его Драко. — Ну да, — Нотт нахмурился. Малфой кинул взгляд на настенные часы. Стрелки подкрадывались к полудню. — Бля-ять, — простонал он. — Я обещал тёте Анди заехать сегодня. Если я перенесу встречу ещё раз, она обидится. Чёрт, чёрт, чёрт… — Съезди вечером, — пожал плечами Тео. — Вечером я подменяю Милли на несколько часов, — Драко покачал головой. — Так что давай собираться. Сказав это, он судорожно запихал в рот остатки яичницы и слез с высокого стула, отряхивая руки. Его ноющий желудок протестующе дёрнулся от резкого перемещения, но Драко не обратил на него внимание — он знал, что после еды ему постепенно полегчает. По крайней мере, сегодня он в принципе смог запихнуть в себя хоть что-то. — По мне видно, что я вчера пил? — спросил он у Тео, попутно влезая в джинсы. Тот склонил голову вбок и усмехнулся. — Выглядишь так, как будто умер ещё на прошлой неделе. — Замечательно, — буркнул Драко. Если перед Панси он старался не показываться в помятом состоянии, потому что его ожидал шквал нравственных внушений, то перед Андромедой ему было попросту стыдно. Неприятное, липкое ощущение, усиливавшее чёткое осознание собственной никчёмности. «Деструктивная петля» — прозвучал в его голове голос Паркинсон, и он поморщился. Справившись с джинсами и натянув последнюю чистую футболку, Драко залез в карман куртки, вытащил оттуда бумажник и поморщился вновь. День становился только дерьмовее. Он сделал глубокий вдох и сдавленно произнёс, стараясь не смотреть на Тео: — Займёшь пять фунтов? — На дорогу? — лениво поинтересовался Нотт, сгружая тарелки в раковину. Драко сцепил зубы. Ну почему он не вспомнил об Андромеде вчера. Ему хватило бы мозгов не пить до утра и сберечь хотя бы немного денег. — Да, — обречённо ответил он. — Без проблем. Тео обошёл барную стойку, переступил через гору одежды, валявшуюся на полу, проманеврировал в узком проходе к кровати и поднял с неё свои брюки. Покопавшись в карманах, он протянул Драко голубую банкноту, но разжимать пальцы не спешил. — Может, тебе стоит перестать тратить всю зарплату на бухло? — Я не трачу всю зарплату, — Драко изобразил на лице усмешку. — Только половину. Остальное — квартира и связь. — Драко, ты знаешь, о чём я говорю, — вздохнул Тео и всё-таки разжал пальцы. Малфой поспешно выдернул купюру из его руки и, сунув её в карман, отвернулся, делая вид, что возится с застёжкой на куртке. — В субботу зарплата, я верну тебе деньги, — сказал он, нарочито медленно дёргая за язычок молнии. — Я не об этом. Что ты планируешь есть до субботы? У тебя в холодильнике два яйца и полпакета молока. — Очевидно, омлет, — отозвался Драко. Затем, сделав глубокий вдох и на секунду прикрыв глаза, он заставил себя посмотреть на Тео и спокойно добавил: — Поем у Анди, заберу выбраковку с работы. Должна же быть от этой дыры хоть какая-то польза. Серьёзно, Тео, я похож на человека, который не справляется? Он не справлялся, и дело было далеко не в деньгах. Нотт об этом знал. Панси об этом знала. Даже Маро об этом знал. Впрочем, почему «даже»? Маро знал больше их всех. — Ладно, забудь, — сдавшись, Тео махнул рукой. — Отлично, — подытожил Драко и протиснулся мимо него в коридор. Уже зашнуровывая кроссовки, он поднял голову и требовательно спросил, глядя на неторопливо разгуливающего в одних трусах Тео: — Ты идёшь или как? — Я ещё твоего дрянного кофе выпью. Не жди, у меня ключи с собой, — ответил Нотт и, словно в доказательство своих слов, опустил на плиту потёртый по бокам красный чайник. — Давай только не как в прошлый раз, когда я пришёл и нашёл тебя уснувшим поперёк кровати, — фыркнул Драко, выпрямляясь и снимая с вешалки свой рюкзак. — Ой, как будто бы тебя это сильно расстроило. Конечно, он не расстроился. Тогда его обнимали вторую ночь подряд. — Хорошего дня, — вместо ответа бросил Драко через плечо, а затем выскочил из квартиры.

***

К тому моменту, как Малфой переступил порог дома Андромеды, ему основательно полегчало — пригород встретил его запахом озона, тишиной и свежестью практически лишённых машин улиц. Он едва успел поздороваться с тётей, как послышался восторженный крик, и в коридор вылетел Тедди. Со всей возможной для годовалого ребёнка прытью он бросился вперёд, и Драко, радостно, на редкость искренне рассмеявшись, присел на корточки, протягивая к нему руки. — Вы только посмотрите, кто тут у нас! — воскликнул он, когда Тедди, пару раз споткнувшись по пути, рухнул в его объятия. — С ума сойти, я тебя месяц не видел, а ты уже так вырос! Тедди рассмеялся и, упрямо твердя имя Драко (очаровательно проглатывая букву «р»), вцепился маленькими ручками в его волосы. Малфой выпрямился, прижимая его к себе, и с тёплой радостью, моментально разлившейся в грудной клетке, прижал малыша к себе. — Дора привела его утром, — с улыбкой пояснила Андромеда, закрывая дверь за его спиной. — Римус заболел, а у неё снова работа. Ну, ты её знаешь… — Ага, — отозвался Драко. На деле он видел Нимфадору лишь однажды и то мельком. Его родители никогда толком не общались с этой веткой семьи Блэков, и даже с Андромедой Драко встретился в третий раз в жизни только после того, как его выкинули из дома. Он слонялся по друзьям, когда Андромеда позвонила ему — сама. На свете, пожалуй, не существовало слов, способных в полной мере выразить благодарность Малфоя к этой, по сути совсем чужой ему на тот момент, женщине, что приютила его. Позже он узнал, что она связалась с ним после того, как ей в слезах позвонила Нарцисса. Драко было наплевать на её слёзы. Она оставила его, и это был её выбор. — Я ненадолго, — виновато произнёс он, оборачиваясь к Андромеде. Тедди упорно тянул его за волосы, и Малфой поморщился, продолжая: — Мне надо выйти на работу вечером. — Ничего, нам хватит времени на пару чашек чая, — Андромеда улыбнулась ему и приглашающе махнула рукой. — Пойдём. Тедди, перестань дёргать Драко за волосы! Тедди буркнул что-то, но послушно разжал кулачки. Малфой хмыкнул, перехватил племянника поудобнее и отправился по коридору следом за Андромедой. Она была потрясающе схожа с его тётей Беллой и одновременно не имела с ней ничего общего — внутренне. Беллу Драко побаивался с раннего детства: резкая, шумная, нервная и склонная считать, что физические наказания — лучшее средство в воспитании детей, она пугала его до чёртиков, когда он был ребёнком. Впрочем, во взрослом возрасте пугала не меньше. Андромеда же, просившая звать её Анди, оказалась полной противоположностью сестре. Её мягкость и искреннее сочувствие пробились даже сквозь стены недоверия, которые Драко давно возвёл между собой и внешним миром. Правда, он понятия не имел, за что она любила его. Он не чувствовал, что заслужил эту любовь хоть чем-то, и казался себе обузой — это была вторая причина после стыда, по которой он поспешил покинуть её дом при первой же возможности. Ему не хотелось отягощать её. — Давай, Тед, — сказал Драко, когда тот завозился в его руках, стремясь оказаться на свободе. — Расскажи, как проходят твои дни. Отпустив Тедди на пол, Драко уселся за кухонный стол и подпёр голову рукой, ласково глядя на племянника. Тот немедленно обхватил ножку стола и что-то забормотал, выдавая малопонятный поток слов. Передвигался он куда более резво, чем говорил, но Малфой всё равно с улыбкой кивал. На свете осталось не так много вещей, которые могли заставить его улыбнуться, но шустрый, восторженный Тедди отлично справлялся с этим. В кухне приятно пахло кофе и выпечкой. В грудной клетке Драко сжался неприятный комок — так же пахло у него дома каждое утро. — Как твои дела? — спросила Андромеда, поставив перед Малфоем чашку чая и большую тарелку с печеньем. Она опустилась на соседний стул, сев боком — так, чтобы видеть Тедди, который принялся увлечённо играть с россыпью своих игрушек, которые валялись по всему дому. — Всё хорошо, — Драко пожал плечами и спрятался за чашкой. У него всегда всё было хорошо — для Тео, для Панси, для Андромеды. Правду знал только Маро. В ту чёртову ночь, когда его родители, опоздав на самолёт, неожиданно вернулись домой, его жизнь рухнула. Исчезло всё, что он знал — его дом, друзья, потерявшие к нему интерес, как только из его кармана пропали банковские карты, университет, потянуть оплату которого он не смог бы при всём желании. Реальная жизнь оглушила его, ударила с размаху по голове, и он ощущал себя тонущим в её потоке, захлёбывающимся водой и искренне не понимающим, куда ему идти дальше. И дело было не только в том, что всё развернулось на сто восемьдесят градусов, дело было даже не в чёртовых деньгах и престижном дипломе. Просто он всегда был… хрупким. Всё его душевное равновесие, и без того искорёженное воспитанием отца, перекосилось, не выдержав внезапных перемен. Он потерял даже возможность писать музыку, которая всегда спасала его. Пальцы не слушались, ноты не шли в голову, тексты застревали в голове, буксуя и не доходя до бумаги. У Драко резко не осталось сил. Словно он выдохнул, а сделать новой вдох уже не мог. Дни сливались в один дурной липкий сон. Панси говорила, что его ссора с родителями стала спусковым крючком для депрессии. Маро говорил, что он несчастен, но это нормально в его ситуации. Сам он предпочитал не думать вовсе, чтобы не задохнуться от ненависти к самому факту своего существования. Драко чувствовал вину просто за то, что родился. Он ощущал себя неправильным, разочаровывающим и не справляющимся с самыми простыми вещами; не достойным ни любви, ни сожаления. — Твоя мама звонила, — вдруг сказала Андромеда, смерив его внимательным взглядом глубоко посаженных чёрных глаз. Драко вздрогнул. Горячий чай, который он успел отхлебнуть, встал поперёк его горла. Он медленно отставил чашку и ровно произнёс, глядя прямо перед собой: — Мне всё равно. Андромеда вздохнула. Она наклонилась, проверяя сосредоточенно катающего мяч Тедди, а затем произнесла: — Спрашивала, как ты. — О, — Драко попытался весело усмехнуться. На выходе получилась лишь горечь. — Она могла бы спросить это у меня. — Я знаю, что ты злишься на неё, но ей… тяжело. Малфой скрипнул зубами, его пальцы вцепились в край столешницы, побелев. Он с трудом подавил прилив злости — не хотел выплёскивать его на ни в чём не повинную Андромеду. Резко выдохнув через нос, Драко с деланным безразличием ответил: — Не тяжелее, чем мне. — Я знаю, — Андромеда покачала головой, взмахнув облаком чёрных кудрей. — И я не оправдываю её, то, что она сделала — ужасно несправедливо по отношению к тебе. Мне просто хочется, чтобы ты видел ситуацию с разных сторон. Нарцисса всегда была… очень зависима от Люциуса. — Что ж, теперь она может взять моего отца за руку и пойти к чёрту вместе с ним, — резко бросил Драко, и гнев всё же просочился в его голос. Он вздрогнул и замолк, когда тёплая ладонь Андромеды накрыла его подрагивающие пальцы. Гнев растворился от этого простого прикосновения, и что-то жалкое, замёрзшее и воющее, что жило внутри Драко, взмолилось о том, чтобы он прижался ближе к этой невероятной женщине. Прижался так, как никогда не мог прижаться к родной матери. Малфой сдержал этот порыв. Не хватало только броситься к Андромеде в объятья и позорно разреветься. — Иногда ты так напоминаешь мне твоего дядю, — вдруг сказала она. Драко поднял голову и поймал её ласковую улыбку. — Какого из? — усмехнулся он. — У меня их много. — Сириуса. — А, дядя-бунтарь, — весело фыркнул Драко. Сириус был персоной нон-грата. Малфой не знал о нём ровным счётом ничего — даже его фотографий не держали в семейных альбомах, что уж говорить о приглашениях на праздничные вечера. Лишь Андромеда однажды заговорила о нём в попытке скрасить особенно тошнотворный для Драко вечер — видимо, история о том, как он послал своих сумасшедших родственников и одной прекрасной ночью уехал на мотоцикле из дома, не имея ни фунта за душой, по её мнению должна была его взбодрить. Это не особенно помогло: Малфой не чувствовал в себе и грамма той смелости, которая в своё время вела Сириуса. Впрочем, один факт о загадочном дяде подкинул ему отец. Вытаскивая Драко, едва успевшего покидать вещи в сумку, из дома, он прокричал жене что-то в духе: «это всё дурная кровь твоего кузена, это чёртово извращение». Ну, или что-то наподобие того. Драко тогда был несколько занят — старался прицельно заплевать кровью, льющейся из разбитой отцовской пощёчиной губы, любимый белый ковёр Нарциссы, и у него не было уверенности, что он всё расслышал правильно. — Он приедет на Рождество, кстати, — вырвала его из мрачных воспоминаний Андромеда. — М-м? — переспросил Драко, потерявший нить разговора. — Сириус, — пояснила она. — Ты можешь к нам присоединиться, если хочешь. Будут Римус, Дора и Тедди, конечно же. — О… Спасибо, Анди. Но у меня уже есть планы. — Ох, конечно, — она мягко пожала его руку и рассмеялась. — Молодость. Чёрт, Тед, да когда ты успел? Она вновь наклонилась к Тедди, который отполз в сторону и теперь целеустремлённо жевал оторванный у кухонного цветка листок. Драко с некоторой растерянностью посмотрел на свою ладонь. Ему ужасно хотелось, чтобы Андромеда вновь взяла его за руку, но он, конечно же, не собирался ей об этом говорить. Жалкий. Слабый. Драко тряхнул головой, прогоняя тянущие чувства, и вернулся мыслями к Рождеству. Знакомство с полумифическим Сириусом Блэком, конечно, могло сойти за неплохое развлечение, но у него были планы получше. Маро. Он бы хотел провести Рождество вместе с ним настоящим. Реальным. Тёплым. Живым. Но, за неимением лучшего, мысль о буквах на экране, что несли в себе столь многое, была способна сделать его почти счастливым. Настолько, насколько это было возможно.

***

Домой Драко вернулся ближе к ночи, уставший и злой. Он не знал, по какому принципу старая кофемашина всегда ломалась именно в его смены — даже тогда, когда он подменял кого-нибудь на несколько часов. Раздача широких извиняющихся улыбок недовольным клиентам, пришедшим выпить кофе, объяснения, что сегодня будет только чай, и долгое ожидание механика после закрытия смены всегда высасывали из него последние силы. Приняв душ, он рухнул в кровать и поспешно включил ноутбук, надеясь, что Маро его дождался. Ужинать не стал — чувство голода вновь отступило и возвращаться не собиралось. В своём роде это было даже удобно. Драко перешёл в чат, обновил страницу и слабо улыбнулся. Зелёный значок горел на своём месте. star.dragon: Хей. Marauder: ты тут! я уже начал волновался. star.dragon: Угадай, что случилось. Marauder: кофемашина? star.dragon: Она ненавидит меня. Точно тебе говорю. Marauder: прости, но это уже смешно. star.dragon: Всё нормально. Я бы тоже смеялся, если бы мне не приходилось уходить на три часа позже из-за неё. Marauder: сегодня никаких новых песен? Драко закусил губу и бросил короткий взгляд в угол, где стояла его гитара. Когда они с Маро только начали общаться, он побоялся выглядеть совсем уж жалким, и наврал ему, что регулярно пишет музыку и планирует записать первый альбом. Дурацкая, ненужная ложь, в которой теперь было страшно признаться — Маро был с ним так откровенен, и Драко знал, что он не выносит вранья. Тогда это казалось хорошей идеей. Наравне с анонимностью ложь в глупых мелочах помогала Малфою почувствовать себя лучше. Стать кем-то другим, более совершенной версией себя. Он вздохнул, ощущая колкую вину, и быстро напечатал: star.dragon: Определённо нет. Как ты съездил в больницу? Marauder: всё как всегда. star.dragon: Хочешь поговорить об этом? Marauder: нет, я в порядке. Marauder: давай лучше поговорим о тебе. star.dragon: Что ж, я ездил к тёте. Той, которая нормальная. Было здорово, у неё гостил мой племянник… Marauder: ставлю на то, что ты очарователен рядом с детьми. star.dragon: Эй, я в принципе очарователен! Ещё одна невнятная ложь — Драко так не считал, больше нет. Он был бледным и нездорово худым; тонкая кожа натягивала рёбра, просвечивала синевой под глазами. Но ему хотелось быть прежним собой. Хотя бы в голове у Маро. Marauder: хах, не сомневаюсь. star.dragon: Так-то. Ещё… Мама звонила ей. Спрашивала, как у меня дела. Marauder: почему она не позвонит тебе? star.dragon: Не думаю, что она сможет. Тётя говорит, что она очень зависима от моего отца, и это правда, но я всё равно… Это всё равно неприятно. Наверное, мне стоит быть благодарным за то, что её в принципе интересует моя жизнь. Иногда я чувствую себя плохо из-за того, что злюсь на неё так сильно. Marauder: ты имеешь право на злость. star.dragon: Возможно. Marauder: тебе грустно сегодня? я имею в виду, больше чем обычно? star.dragon: Вряд ли больше. Это просто очередной пустой день, который остался позади. Marauder: я бы… Маро резко замолчал. Драко нахмурился, садясь ровнее — он всё-таки устал от его жалоб? Иногда Малфою казалось, что он перегибает. Его собеседнику пришлось куда хуже. По крайней мере, он так считал. Сообщение всё не приходило, и Драко, нервно облизнув губы, написал первым: star.dragon: Ты бы?.. Marauder: я бы хотел обнять тебя сейчас. если ты это любишь. star.dragon: Очень люблю. Я бы тоже этого хотел. Я бы прижался к тебе ближе и просто уснул. Уверен, это было бы очень здорово. Marauder: может, мы сделаем это однажды. Его сердце забилось быстрее. Они впервые заговорили о чём-то реальном. Драко замер, ожидая, не скажет ли Маро что-то ещё, не предложит ли он что-то ещё, но тот написал лишь: Marauder: я бы хотел поговорить, но мне ужасно хочется спать. ты не против, если я тебя оставлю? star.dragon: Конечно. Иди. Пусть тебе сегодня приснятся хорошие сны. Marauder: о том, как я тебя обнимаю? :) star.dragon: Хах. И об этом тоже. Спокойной ночи. Marauder: спокойной ночи. Зелёный значок погас. Драко съехал по подушкам вниз, медленно закрыл крышку ноутбука и свернулся в комок, обхватив себя обеими руками. Он почти мог представить, что это Маро обнимает его. Он был бы тёплым и сильным — по крайней мере, именно таким его видел Драко, сам не зная, почему. Малфой непременно обнял бы его в ответ. И постарался подарить ему самые счастливые сны.