Сердечко на конверте

      Сенпай стал моим, и я просто не мог этим насытиться, мне не могло это надоесть, изо дня в день я видел его лицо и чувствовал. Чувствовал все — хорошее, плохое, даже спокойствие чувствовалось по-особому, не так, как раньше, когда я был один и мог наблюдать за моим драгоценным Сенпаем издалека. Однако мое спокойствие иногда было под ударом.       В школе мы продолжали общаться, как друзья. Сенпай хотел держать все в тайне, и я старался уважать его чувства. Я совершенно не переживал о том, что подумают другие, но для него это было важно, и я следовал его просьбе. Моменты, когда мы оставались наедине, по полной одаривали меня вниманием, удовольствием, удовлетворением. Но в школе. Мы продолжали. Быть «друзьями». Я старался уважать его чувства, но меня это тревожило. Безумно. Каждый день он общался с десятками людей… Даже если это была всего пара слов или один вопрос, он общался с ними. Они смотрели на него, иногда они улыбались ему, иногда они сами подходили что-то спросить, и я сходил с ума. Как же я сходил с ума…       А потом появился он. Новенький. Невероятно. Назойливый. И. Приставучий. Мурата Каваками, класс 2-2, перевелся в Академию, потому что родители, наконец, накопили денег на его обучение в престижной школе, пока еще не вступил ни в один кружок, но заглядывается на клуб драмы, увлекается чтением и пишет стихи. В тот момент меня не было рядом, но когда я узнал, уже было поздно. Этот Мурата, видимо, чувствовал себя некомфортно на новом месте и, заприметив моего Сенпая, читающего у фонтана, решил подойти и заговорить с ним! Он подумал, что для начала лучше познакомиться не с целой компанией, а с кем-то тихим, спокойно сидящим в компании книги. С кем-то моим.       И я бы слишком сильно не волновался, но этот гаденыш продолжал подходить и заговаривать с моим Таро и на следующий день, и на последующий. Я сразу же собрал о нем всю информацию, какую мог, я опять чувствовал беспокойство, я чувствовал злобу, я чувствовал ненависть. Я больше не мог оставлять моего Сенпая почитать в одиночестве, потому что тогда непременно появлялся этот Мурата. Прежде я ревновал его только к девушкам, но теперь… Теперь-то он мой, он встречается со мной, он принадлежит мне, его любит парень, а он любит парня. Это буквально означает, что, признавшись ему в своих чувствах и убедив его дать этим отношениям шанс, я сам вырыл себе яму. Теперь я на каждого парня смотрел с опасением. Я боялся, что мой Сенпай переключится с меня на кого-то другого, и Мурата пока что был идеальным претендентом на то, чтобы украсть его у меня. — Привет, я, кажется, видел тебя в соседнем классе, — сказал он мне, когда я впервые подошел к нему во время его попыток заворожить моего Сенпая. Он дружелюбно заулыбался как придурок. Конечно. Ты. Меня. Видел. — Я Мурата Каваками, я здесь новенький, — он пожал мне руку, хотя я совершенно не хотел ее ему давать. Я. Уже знаю. Кто ты. Я уставился на его ладонь в понимании, что он так же пожимал руку Таро при знакомстве. Он имел наглость трогать моего Таро. — Вижу, ты уже познакомился с моим… Другом, — я сказал, стараясь не звучать холодно и отстраненно.       Я смотрел на него, а перед моими глазами стояло тело Осаны Наджими, вокруг которого расползалась лужа крови. Эта дрянь общалась с моим Сенпаем как с мусором, я не мог обречь его на отношения с кем-то настолько грубым и мерзким, в день, когда я узнал, что она хочет заполучить его, я впервые почувствовал ярость. Это было моим первым убийством, слишком грязным и с безумно трудными последствиями, но я сумел сжечь ее в мусоросжигателе, где ей и место. Мусор нужно выбрасывать. Никто об этом не узнал. — Другом? О, так здорово, что ты дружишь с Таро, — Мурата закивал, как безмозглая игрушка-неваляшка. Не смей. Произносить. Его имя. — Я здесь особо никого не знаю и был бы не против завести друзей. Как тебя зовут?       Я угрюмо глядел на него. Я уже думал о том, как избавиться от него, и пока что я всем сердцем желал видеть его в числе трупов. Как эту паршивку Кизану Сунобу, мнившую о себе слишком много. Я похитил ее и запытал в моем подвале до смерти, она тогда умоляла и плакала, из высокомерной гадины она сделалась такой жалкой и еще более противной, как будто не собиралась отнять у меня моего Таро и превратить его в преданную собачку, что будет выполнять любой ее каприз. Я убивал ее медленно, это оказалось на удивление легко и даже приятно делать, когда не было риска попасться перед кем-то с поличным. Я выплеснул на нее все эмоции, все негативные эмоции, через которые она заставила меня пройти. Никто об этом не узнал. — Ну так… Ты не хочешь говорить свое имя? — Мурата изогнул брови и замялся. Мой Таро посмотрел на меня вопросительно, словно я сделал что-то, что ему не понравилось, и я испугался, что он подумает обо мне плохо.       Я резко понял, что если хочу избавиться от Мураты, мне нельзя вызывать подозрений, а для этого нужно быть максимально любезным. Я натянул спокойную улыбку и отмахнулся как можно более непринужденно: — О, извини, я задумался и прослушал. Меня зовут Аято Аиши, класс 2-1. — Вот-вот, я же помню тебя! Выходит, мы с тобой одногодки. Так здорово! — посмеялся этот гаденыш так, будто я не вижу, что он пытается сделать. Впечатлить. Моего. Сенпая. — Если тебе нужна помощь с языком или с литературой, не стесняйся обращаться ко мне. Я всегда найду время помочь другу. — У тебя тоже хорошая успеваемость по этим предметам? — мой Таро повернулся к нему. Кровь отлила от моего лица. Нет. Не разговаривай. С ним. — О? Ну да, в этом я отличник, — задрал нос Мурата, а потом сделал вид, будто не хотел хвастаться. Каков негодяй, он хочет понравиться моему Сенпаю! — У меня всегда было хорошо с орфографией, пунктуацией и так далее, так что я могу объяснить правила, если что. Наверное, это потому, что я много читаю. — Много читаешь? — переспросил мой Сенпай, явно заинтересовавшись. Этот гад! У него получается завладеть его вниманием! — Я тоже. А какие книги тебе нравятся?       Мой Таро, мой любимый Таро, почему ты разговариваешь с ним, когда у тебя есть я? Я прямо здесь, ты знаешь, как я люблю тебя, как ты нужен мне, но разговариваешь с другим парнем, это сродни пытке для меня. Я вспомнил, каково это — чувствовать себя раздавленным. Мои руки задрожали от бездействия.       Пару следующих дней я просто встревал между ними двумя, когда видел, что они общаются. Я внимательно слушал их разговоры, отчаянно перетягивая одеяло на себя, чтобы мой Таро смотрел только на меня, чтобы он интересовался только мной одним, чтобы на фоне меня чертов Мурата казался ему серым и скучным. А сам думал, думал до боли в висках и тяжести в голове. Я думал, как сделать так, чтобы мой Сенпай больше с ним не общался.       Я узнал, что Мурата познакомился с ребятами из клуба драмы и вступил к ним. Он часто околачивался в библиотеке. Его излюбленными местами стали центральный фонтан и одна из отдаленных скамеек на крыше, где он время от времени читал и повторял домашнее задание. Я узнавал о нем все больше и больше. Я следил за тем, с кем он разговаривает и как он разговаривает, я ждал, что у него появятся враги, но этот подлиза всем нравился, я ждал, что он как-то облажается, но у этого проныры все ладилось. Я наблюдал за ним издалека, мои руки дрожали от бездействия. Я. Должен. Что-то. Предпринять. Пару месяцев я имел дело только с девчонками, но конкурировать с парнем я точно сумею. Я бы не боялся его, даже окажись он членом клуба боевых искусств или опасным нарушителем со складным ножом в кармане. Я столько раз пачкал руки, что избавиться от еще одной сошки мне будет под силу.       Как я избавился от Асу Рито. Неважно, насколько ты сильная, умная и осторожная — еще никто не выживал после удара током. Когда я узнал, что глава спортивного клуба положила глаз на моего Сенпая, я долго готовился и тщательно планировал каждый свой шаг, и пожинать плоды моих стараний было очень упоительно. Из-за предстоящих соревнований она задерживалась на тренировках допоздна, и я воспользовался шансом, когда свидетелей у меня не было. Я был готов абсолютно на все. Я пробрался в женскую раздевалку, пока она принимала душ, и сломал выключатель. На всякий случай я залил пол водой, но в темноте она не потрудилась отыскать полотенце и пришла щелкать свет мокрыми руками. Милое маленькое короткое замыкание, очень жаль. Это бы выглядело, как несчастный случай, но я избавился от тела. Я не хотел рисковать. Никто об этом не узнал.       Поверь, крысеныш, я найду способ наступить тебе на хвост. Никому из тех, кто хотел отнять моего Сенпая, я не давал спуску. Таро принадлежит только мне. Тебе запрещено даже смотреть в его сторону. Но ты смотрел, разговаривал, улыбался ему, я видел, что кроется за этой улыбкой, я видел и молча ненавидел. После школы мы шли гулять в парк, и Мурата увязывался с нами, а мой Таро не возражал. Мы все еще находили время уединиться, после школы я часто водил моего Сенпая к себе домой или мы останавливались у него, и я радовался, что чертов Мурата не достанет нас здесь. Но это пока. Что, если мой Таро захочет пригласить его? Мои руки дрожали от бездействия. — О, что это у тебя? — на одной из перемен этот урод заметил закладку, которую мой Таро положил между страниц. Мое сердечко на конверте.       Сенпай смущенно потупил взгляд и захлопнул книгу. — А, это?.. — растерялся он. Я хотел ответить за него, но моя честность бы ему не понравилась. Мой Таро сам быстро нашелся с ответом, и ложь была убедительной: — Милая тематическая закладка для книги. Подходит к истории «Гордость и предубеждение», как думаешь? — он улыбнулся.       Мой Сенпай… Как же больно мне от того, что я должен скрывать, как я люблю тебя. Почему ты улыбаешься, когда врешь ему? Почему если я такой особенный и важный для тебя, ты никому не показываешь этого? Я так хотел, чтобы все о нас знали, чтобы все знали, что мы вместе, чтобы никто не мог отобрать тебя у меня.       Я просиживал каждый урок с совершенным отсутствием интереса к учебе, вместо конспектов я писал планы, я разрабатывал лучший путь к тому, чтобы добраться до Мураты и не попасть под подозрения. Все неудачные идеи я сжигал. В мусоросжигателе оказался план отравить его, как я поступил с этой старой извращенкой Мидой Раной. Если бы была возможность, я бы пропустил ее через мясорубку, начиная с ног, чтобы она живьем прочувствовала, насколько она отвратительна, чтобы она хорошо поняла и успела запомнить, что бывает с теми, кто приманивает мальчиков-подростков своими бидонами, что бывает с теми, кто хочет испортить и совратить моего Сенпая. Но единственным шансом убить ее было быстрое отравление. Я жалел лишь о том, что она не успела понять, кто и за что поквитался с ней. Нести ее труп было очень тяжело, но я справился. Никто об этом не узнал.       Но отравить еду этого уродца Мураты у меня бы не получилось, если бы только я не решил насильно затолкать ему в глотку яд. Он не ел на обеденном перерыве. Совсем. Иногда он покупал газировку в автомате и сразу же выпивал ее. Что, боишься поправиться и стать некрасивым, чтобы мой Сенпай перестал считать тебя симпатичным? А Мурата таким и был, с его блондинистыми волосами и светлыми ресницами он напоминал ангела. У него был аккуратный ровный нос и ни единого прыщика, о котором он мог бы комплексовать. С его длинными как у пианиста пальцами и изящными запястьями, которые я не раз представлял связанными и покрасневшими от веревок, он мог бы покорить любую девушку, но он крутился вокруг моего Сенпая и совсем не отлипал от него, он летел к нему как муха на мед. Это мой Сенпай, этим медом могу наслаждаться только я. Один. Тебе здесь не место. Как намекнуть тебе об этом?       Я предал огню и план свести его с кем-нибудь, чтобы он переключил внимание на отношения с девушкой. У меня уже был такой опыт, я носил должность почетной свахи аж для двух пар! Я мигом заметил, как заинтересованно поглядывает на Амаи Одаяку ее заместитель в кулинарном клубе, а втереться в доверие вечно болеющему Отохико, влюбленно вздыхавшему по милой медсестре Мудже Кине, было проще простого. Если бы этих козырей не было, я бы придумал, как отправить их обеих на тот свет, но они были вполне милы, и я решил, что если они будут послушно идти по дорожке из хлебных крошек, что я для них оставлял, то они заслужат любви. Главное — не любви моего Таро. Это то, за что я боролся, это должно быть только моим, и я добился взаимности моего Сенпая, но теперь она под угрозой.       Проблема в том, что я не видел ни одной потенциальной невесты для Мураты — для такого-то ангела! Чертовы девчонки, иногда я совершенно вас не понимаю, заметьте его и заграбастайте, можете даже порвать на части в попытках поделить, я не буду возражать. Чертовы девчонки, только и можете, что маячить перед глазами у моего Сенпая, а когда ваша помощь действительно бы не помешала, вы сразу отпадаете!       Чем дольше я тянул, тем хуже все становилось, тем хуже становилось мне. Я не мог спать, мне снились сны, где Мурата уводит моего Сенпая, где он целует его и трогает его, гх-х, я не хочу даже представлять это! Мне снились сны, где я убиваю его, где я закапываю его живьем, где я пытаю его, где я душу его голыми руками, где я сталкиваю его с крыши. Но самым страшным стало то, что теперь я не мог убить его. Уже поздно. Мой Сенпай слишком сдружился с ним, а я всегда околачивался рядом с ними, исчезновение Мураты может вызвать подозрения, что с этим как-то связан я или, еще хуже, мой Таро. Если кто-то будет допрашивать его, думая, что он может оказаться убийцей, это так его встревожит и ранит, я не могу этого допустить.       Я не мог зарезать Мурату, хотя шанс был, я не мог сбросить ему на голову что-то тяжелое с крыши, хотя шанс был, я не мог утопить его, хотя шанс был, я не мог придушить его, хотя шанс был, я не мог сжечь его, хотя шанс был, я даже не мог подстроить его самоубийство, мои руки дрожали от бездействия! Я не мог похитить Мурату, хотя возможностей сделать это без свидетелей была масса — он иногда прилипал ко мне одному и пытался сдружиться со мной.       Да, я сумел подружиться с сестрой моего Сенпая, потому что не мог убить близкого для него человека, он и так дико волновался после пропажи своей подруги детства Осаны, и я запретил себе убивать Ханако. Да, я подружился даже с Осоро Шидесу, потому что для меня это было выгодно, и даже с президентом студенческого совета Мегами Сайко, потому что дружить с таким человеком тоже невероятно полезно. Да и избавиться от нее иначе просто не представлялось возможным… Она очень предвзято относилась ко мне, и мне пришлось чуть ли не горы свернуть, чтобы она доверилась мне. Так… Я отвадил от моего Таро всех троих, Ханако подозревала, что он мне нравится, но Осоро и Мегами я убедил в том, что у Таро есть девушка в другом городе, с которой он общается онлайн, и что он безумно ее любит. Да, иногда мой язык был подвешен.       Но с гадом Муратой я терялся, потому что понимал — от крепкой дружбы с ним я ничего не получу. Если я помогу ему так, что он будет мне обязан, я не могу просто сказать ему, что мы с Сенпаем вместе. Речь ведь не о девушке, которая нравится нам обоим, а о парне. Вдруг я скажу ему, что мы с Таро встречаемся, а он посмеется и перестанет общаться с нами обоими? Мне-то без разницы, но мой Таро сильно расстроится, я знаю, он расстроится, ведь я видел его глаза, когда он соврал о моем письме. Даже если Мурата не станет смеяться и спокойно это примет, я все равно подставлю моего Сенпая, который просил держать все в тайне, тогда он обидится на меня или, еще хуже, решит расстаться! И ложь про то, что у него есть девушка онлайн, не сработает — мой Таро как-то проговорился, что девушки у него нет. Гр-р-р, мог бы сказать, что уже встречаешься с кем-то, и пошел к черту этот Мурата! Это не его дело! Мои руки. Дрожали. От бездействия.       Исподтишка испортить его отношения с Сенпаем я не мог, для этого не подворачивалось никакой удобной возможности. Мурата начинал казаться мне слишком подозрительным, потому что он только перевелся к нам, а уже успел заработать себе хорошую репутацию — я не мог подставить его до отчисления из школы, потому что он везде носил с собой сумку и не давал мне шанса подбросить туда что-то нелегальное, да и он был на очень хорошем счету у учителей. Я вижу. Что ты. Делаешь. Ты пытаешься показать, что тебе важна учеба, чтобы мой Сенпай тебя уважал!       Я не мог пускать о нем сплетни, потому что он нравился практически всем, кого я знал. Крысеныш, я же вижу, как ты пытаешься понравиться и моему Сенпаю! Я не мог опозорить его, как сделал это с Окой Руто, начинив ее телефон фотографиями трусиков ее одноклассниц и доложив об этом не только методисту, но и пустив слушок по всей школе. Мой Сенпай возненавидел ее, она больше не могла украсть его у меня. Однако стащить телефон Мураты у меня никак не получалось, как и найти другое слабое место у этого подонка. Ты что, подозреваешь меня в чем-то?       Я сжигал тонны идей в мусоросжигателе каждый день, я чувствовал, как начинаю сходить с ума, я уже думал о том, чтобы не бить голову над Муратой, а вместо этого похитить и запереть моего Сенпая у себя, навсегда, чтобы Мурата не мог украсть его у меня. А что, моя мать так и сделала с моим отцом, я знал об этом, хотя делал вид, что нет. Она похитила его, и они до сих пор вместе, они даже завели ребенка, это так здорово, так почему я не могу сделать то же самое?       Я проводил часы в подвале, думая, как бы обустроить его поуютнее. Я мог бы поставить вот тут кровать, принести большой плед, который нравился моему Таро, много-много подушек, чтобы было мягко, а вот сюда можно было бы поставить стол и стулья, чтобы мы могли завтракать, обедать и ужинать вместе в полном комфорте, а вот здесь можно было бы расположить ноутбук и смотреть фильмы, а сюда я мог бы перенести полку из своей комнаты и хранить здесь книги для моего Сенпая.       Скорее всего, ему бы все это не понравилось, и я думал о том, в каких местах лучше всего сделать крепления для наручников. Возле кровати и стола они точно нужны и, желательно, в стене. Если я буду пристегивать его к мебели, он может подвинуть ее, я не должен допустить, чтобы мой Таро сбежал, ведь тогда это будет концом, он никогда не сможет полюбить меня и вернуться ко мне, и просто думать об этом причиняет мне боль.       В туалет и душ, разве что, пришлось бы выпускать его из подвала, ну ничего страшного. Если он быстро станет послушным и смирится с тем, что он всегда должен быть со мной, у меня дома, то он недолго будет страдать от дискомфорта, и я переселю его в свою комнату и даже перестану приковывать наручниками. Там есть окно, читать будет намного удобнее. А потом когда-нибудь мы устроимся на работу и купим свой собственный дом… Ну это так, навскидку, слишком далеко я детально не планирую, а то совсем размечтаюсь.       Я сидел и думал об этом даже в школе. Когда Мурата подошел ко мне поболтать, я едва мог сосредоточиться на его словах, но это было обязательно — я должен что-то предпринять, а для этого я должен знать о нем все, цепляться за каждую крупицу информации. — …Я вступил к ребятам из клуба драмы, у них там классно, — щебетал он вдохновленно. Будто я. Поверю. Что твоя голова. Занята чем-то. Кроме моего Сенпая. Ублюдок. — У них как раз на следующей неделе выступление, мы готовим большую постановку, и мне даже досталась одна из главных ролей!       Я слушал его, когда вдруг понял — сейчас я не могу похитить моего Сенпая! Все регулярно видят меня возле него, его родители знают, что мы хорошо дружим, его сестра подозревает, что я влюблен в него — все следы мгновенно приведут полицию ко мне! Они обыщут дом, зайдут в подвал и найдут моего Таро, заберут его у меня, а я окажусь в тюрьме! Я мог бы похитить его раньше, до признания, когда издалека наблюдал за ним, и тогда никто бы не заподозрил меня. Какой я идиот! Я мог бы похитить его сейчас только в том случае, если бы у меня были деньги и возможность куда-то увезти его, далеко, чтобы никто не мог отыскать нас. Но всего этого у меня не было. Мои руки снова дрожали от бессилия. — …Ты, кажется, еще никуда не вступил. Не хочешь попробовать себя в актерском мастерстве? — Мурата подбадривающе улыбнулся мне, слишком дружелюбный, слишком доверчивый, но в то же время недостаточно доверчивый, чтобы бросать свою еду или сумку где-попало. — Аято, я уверен, у тебя бы неплохо получались отыгрывать мстительных персонажей… — он мне подмигнул.       Я вскинул брови в ужасе. Я где-то прокололся? Он и правда подозревает меня в чем-то? Мои взгляды в его сторону слишком очевидные?! Почему ты предлагаешь мне именно таких персонажей? — Ха-ха, ты так забавно растерялся! — захохотал он. Он даже смеется приятно, интересно, что думает о его смехе мой Сенпай? Мурата похлопал меня по плечу и добавил: — Расслабься, мы ставим Гамлета, вот я и думаю, кто лучше всего отыграет месть.       Все-таки… Я вынужден вернуться к прежнему плану — избавиться от Мураты. Но я столько всего пытался спланировать и не придумал ничего путевого! Я ухватился за его предложение о большой постановке. Может быть, я мог бы как-то извлечь выгоду хотя бы из этого? Стоило попытаться… — Хех… Зазываешь меня в клуб драмы? — я весело улыбнулся, потому что вспомнил крики Кизаны. Это была еще та драма. Когда она «загадочно пропала», вместо нее клуб возглавил Цурузо Ямазаки, одноклассник Таро. Все только и болтали о его таланте. — Ха-ха, можно и так сказать. Попробуй, нам как раз не помешала бы помощь с декорациями, а еще есть роль, которую из-за нехватки людей придется играть одному человеку, — он увлеченно объяснял мне то, что мне совершенно было бы неинтересно в обычной ситуации, но сейчас я все запоминал, чтобы использовать позже. — Бедному Шозо придется как-то успевать переодеваться между сценами. Приходи к нам после уроков, просто попробуй, если не получится, ты всегда можешь отказаться, — почти взмолился он, и я, наигранно помедлив, снисходительно согласился. — Ура! Спасибо тебе! Ты главное не нервничай, и все получится.       Ты и понятия не имеешь. О чем. Я нервничаю. Больше всего.       Я сходил с ума еще больше, потому что вся эта затея с клубом драмы никак мне не помогала. Им всем понравилось, как я отыгрывал роль Лаэрта, мне пришлось учить текст и репетировать, помогать им с декорациями, но это все было пустой тратой времени. Единственный плюс, который я из этого извлек — моему Таро очень понравилась моя инициативность, он читал эту пьесу, ему нравилось, как я отыгрывал персонажа, и я зачитывал ему свой текст, а он с восторгом слушал меня. — Ты прямо вылитый Лаэрт, а когда будешь в костюме, то совсем как со страниц книги! У тебя идеально получается передать его нетерпеливость и жажду восстановить справедливость, не разобравшись в обстоятельствах до конца, — так он сказал, когда я устроил для него маленькую репетицию. Мой Таро, я так счастлив, что ты гордишься и восхищаешься мной, что я могу впечатлить тебя.       Однако от Мураты я избавиться все еще не мог. Я начинал задумываться о том, чтобы отравить иглу, которой он шил свой костюм Гамлета, или сломать какую-нибудь декорацию, чтобы его пришибло к чертям на одной из репетиций, однако мне не пришлось этого делать — долгожданная возможность подвернулась мне сама.       Как-то раз я помогал этим юным актерам переносить самодельные дома и прочую дребедень для фона в спортивный зал, и у заднего входа школы увидел весьма интересную сцену, затаившись и не вмешиваясь. Мурата с картонным деревом попался на глаза шайке хулиганов, идущих к мусоросжигателю, а те никогда не могли держать язык за зубами и бросили ему что-то едкое. Он, вероятно, возомнил себя неуязвимым и огрызнулся им в ответ, они окружили его, из спортзала подоспели остальные участники клуба драмы, назревал конфликт, а я благоговейно наблюдал за этим, оставаясь незамеченным и не вмешиваясь. Это что, мой шанс, наконец-то, придумать стоящий план?!       Хулиганы стали крыть всех в драм-кружке матом, и Мурата толкнул одного из них, а тот сразу же достал из чехла оружие. Я никогда не боялся этих придурков, но смелости у них и правда было с избытком: таскать биту по школе и, чуть что, доставать ее — это надо быть таким дерзким. И таким тупым. Улыбка заиграла на моих губах. Я все придумал.       К сожалению, драки не произошло, и Мурата остался цел, однако это ненадолго. Слушок об этой ситуации разнесся по всей школе, а чем больше свидетелей у этого дела, тем лучше для меня. Мимо проходил кто-то из студ-совета и быстро разогнал назревавшую потасовку, участники клуба драмы пожаловались на хулиганов методисту, позже и я к ней зашел, показав фото, которое я тайком сделал, и навешав ей лапши на уши, будто я очень испугался и даже побоялся вмешаться. Я знал, что отчислить этих идиотов она не решится, но она вызвала их к себе и «провела беседу», после чего все начало складываться для моего плана еще лучше.       Каким-то волшебным образом хулиганье пришло к мысли оставить чехлы со своими битами, ломами и прочими чудесными вещами в шкафчиках раздевалки, чтобы избежать дальнейших проблем. А я отлично. Мастерски. Без лишней царапинки. Умел их взламывать. Заранее я тайком утянул из клуба драмы, где я был почетным актером с важной ролью, перчатки. Никаких отпечатков в этом деле. Только чужие, много чужих отпечатков. Прости, Осоро, ты считаешь меня хорошим другом, но я позаимствую одну из твоих собачек. — Этот урод назвал меня Шекспиром недоделанным, — раздраженно шипел Мурата, когда Кокона посоветовала ему не связываться с правонарушителями. — Мало того, что он мерзавец, так еще и тупой! — таким злым я Мурату еще не видел, и это меня дико радовало. Я чувствовал, как я близок к своей победе. — Это был тот со шрамом на глазу? — спросила Кокона, пытавшаяся остудить его пыл. Она была первогодкой и до чертиков боялась хулиганов, особенно тех, кто постарше. Я давно с ней знаком, как-то раз она позвала меня помочь им в клубе, и в сценках я отыгрывал убийцу. Может, из-за того случая они так легко приняли меня к себе теперь, перед важной постановкой? — Угу… Терпеть не могу, когда кто-то поливает других грязью просто шутки ради. Он даже не знает меня, но специально обзывался так громко, чтоб я это слышал. Я не мог это проигнорировать! — Мурата бережно поправил криво стоящий дом из пенопласта. — Забудь о нем, в отличие от нас, он ничего не добился за столько лет в школе, — в своей высокомерной манере утешил его Цурузо. — После выпускного он окажется в преступной группировке или в тюрьме, если не хуже. Тут нечем гордиться. — Вы про Умеджи? — Шозо, которого я уберег от участи учить сразу две роли, учился в одном классе с этим хулиганом. — С ним нужно быть осторожнее, он в этой своре собак за старшего, когда нет Осоро. — Он ведь и правда мог ударить тебя битой. Пожалуйста, будь осторожен, — вздохнула Кокона. — Если они решат нам отомстить и испортят декорации или костюмы, я не знаю, что я с ними сделаю, — Токуко, в противовес Коконе, была на редкость храброй для первогодки. И очень ответственной — после пропажи Кизаны она стала работать в кружке за двоих.       Я оставался тихим, впитывая все полезное подобно губке. Мне нужно было еще немного времени, чтобы проработать план до последней мелочи. То, что я собирался сделать, сложно провернуть, но оно будет того стоить. Мои руки дрожали от нетерпения.       Мой любимый Таро приболел, я очень волновался за него, хотя то, что он оставался дома и не общался с Муратой, несомненно было плюсом. А теперь… Теперь это обстоятельство играло мне только на руку, моему Сенпаю лучше не мешать мне, я ведь делаю все это ради наших отношений, ради нас, ради того, чтобы он был счастлив со мной, чтобы никто кроме меня не мог нравиться ему, чтобы никто кроме меня не мог прикасаться к нему. Он принадлежит мне, а я — ему. Если кто-то хочет это изменить, я сделаю все, чтобы он хорошо помучился перед тем, как понять свою ошибку. — Эй, Аято… — когда мой Сенпай произносил мое имя, я становился самым нежным и любящим человеком на земле.       Мы сидели в его комнате, где он по большей части спал, делал домашку и читал, пока родители не пускали его в школу с температурой и насморком. Я приходил к нему каждый день после уроков, я не боялся заболеть, я приносил ему вкусности и даже купил две книги из моего секретного списка, он очень быстро прочитал уже половину одной из них, а еще ему очень нравились мятные леденцы от боли в горле. Я навещал его и видел, как он мирно и спокойно проводит время в своей комнате. Если бы я смог похитить его, он бы мог лежать под одеялом в моей комнате, читать и есть сладости… Это было бы так здорово… — Ты в последнее время бледный и встревоженный. Ты не заболел? — он пристально поглядел на меня. — Бледный? Правда? — я удивленно посмотрел сам на себя через фронтальную камеру смартфона. — Да. Я волнуюсь за тебя, — мой Таро погладил меня по руке. Мой Таро, ты такой заботливый, и добрый, и внимательный, и любящий, ты идеальный, и я счастлив, что ты мой. — О, не стоит волноваться, я просто мало сплю с тех пор, как вступил в драм-кружок, — успокоил его я. Это оправдание идеально отводило от меня любые подозрения, потому что учителя тоже иногда спрашивали меня о кругах под глазами, зато Цурузо и другие ребята из клуба драмы очень зауважали меня. — Непросто успевать и с учебой, и со всеми этими репетициями… Мне ведь доверили такую важную роль, так что дома я допоздна учу свои реплики. — О-о-о… Ты большой молодец, надеюсь, я успею выздороветь к твоему выступлению, — выдохнул восхищенно мой Сенпай. Его восхищение — это самое приятное чувство, которое я когда-либо испытывал. Я обнял его и зарылся носом в его футболку, теплую и так соблазнительно пахнущую им. Я хотел бы залезть под нее руками и сделать моему Таро приятно, но он плохо себя чувствовал из-за болезни, и я не стал приставать. Когда я избавлюсь от Мураты, у нас будет много времени.       Я снова задумался. Завтра очень важный день, я опять вряд ли высплюсь, потому что должен все обдумать и тщательно подготовиться. Я больше не мог тянуть, все обстоятельства сложились удачно, планеты выстроились в одну линию — один день промедления, и все падет прахом. Завтра на моем пути уже не останется ни одного препятствия, ни одного ангела, ни одного вора. Сенпай будет моим целиком и полностью. Мои руки дрожали от нетерпения. — Мы списывались с Муратой, — вдруг сказал мой Таро, и я замер, оставаясь лежать, уткнувшись лицом в его живот. Рука, поглаживавшая мои волосы, перестала двигаться. — Он сказал, что сегодня клуб драмы чуть не подрался с хулиганами. Они даже достали оружие… Скажи, они тебе не навредили?       О, мой Сенпай, я так рад, что ты переживаешь за меня, но зачем ты списываешься с Муратой? Зачем ты отвечаешь ему? Что еще он тебе писал? Я читал их переписку время от времени, когда мой Таро забывал заблокировать экран и отлучался, но это случалось нечасто, поэтому я дико волновался из-за того, что они там обсуждают. — Нет, я в это время был в другом месте, а когда пришел, все уже кончилось, — медленно ответил я, гадая, что еще Мурата ему написал о сегодняшних событиях. — Мурата сказал, что его обзывали, и он хотел ударить их за это. Особенно того, ну, в желтой майке. А он биту достал и почти побил Мурату, сумасшедший, — голос Таро прозвучал расстроенно и недовольно. Мой Таро, ты волнуешься и за Мурату тоже? Почему, он нравится тебе? Он нравится тебе сильнее, чем я? — Ты… — я сглотнул ком в горле и всеми силами старался сдержать дрожь в руках. Я обнял моего Сенпая за бока, продолжая скрывать лицо, я боялся, что выдам свои переживания, что выдам план о том, что хочу убить Мурату. Я быстро взял себя под контроль и спросил как можно более ровным тоном: — …Переживаешь за Мурату? — Конечно, — сразу ответил мой Таро, и я стиснул зубы. — Он мой друг, и я бы не хотел, чтобы что-то с ним случилось.       Мой Сенпай… Почему тебе нужен кто-то такой, как Мурата, когда есть я? Неужели я плохо забочусь о тебе, неужели я делаю мало, чтобы заслужить твое внимание, неужели ты не видишь, как я люблю тебя, как ты нужен мне? Почему ты так жесток ко мне? — А ты не переживаешь? Он ведь и твой друг, — вдруг сказал мне мой Сенпай, и я прервал череду кровожадных мыслей, поселившихся в моей голове. — Мурата сказал, что лучше бы сам попал под горячую руку, чем позволил бы хулиганам навредить ребятам из клуба драмы. Он и за тебя вступился в какой-то мере.       О, он определенно. Попадет. Под горячую руку. Раз он такой из себя герой. Он так храбрился и выделывался, чтобы нравиться моему Сенпаю, и у него получалось. Мой Таро восхищен его поступком. Мой Таро. Должен восхищаться. Только мной. — Да… Я тоже за него переживаю, — солгал я. О, я переживаю. Я так переживаю. О том. Как сломать каждую из его конечностей. Чтоб никто не услышал его криков.       Я чувствовал, как мою черепную коробку разъедает изнутри от ненависти. Черной ненависти, в которую я надеялся никогда больше не окунуться. Я крепче стиснул моего Сенпая, я хотел жить в его голове, я хотел быть тем, о ком он думает и переживает каждую минуту своего времени, я не хотел, чтобы он доставался кому-то еще, я не хотел делиться им с Муратой, я не хотел оставлять Мурату в живых. Он больше не имеет права жить и дышать одним воздухом с моим Таро. Мои руки дрожали от нетерпения. — Аято, ты дрожишь. Тебе холодно? — ладонь моего Сенпая ласково погладила меня по волосам. — …Угу. Поделишься со мной одеялом? — я ощутил град неприятных мурашек, сковавших меня, и не хотел, чтобы он это заметил.       Мой Таро завернул меня в одеяло, нагретое теплотой его тела, и я прижался к нему, обняв его крепко-крепко. Он обнял в ответ, и это немного успокоило меня. Я не должен вести себя так при нем. Он может испугаться. Все пугались, когда видели, во что меня превращает ненависть. — Я люблю тебя очень сильно, — тихо сказал я куда-то ему в шею. Я боялся, что он об этом забудет. Я боялся, что если он услышит это от кого-то еще, он забудет обо мне. Я боялся. — А я люблю тебя, — ответил мой Сенпай смущенно, но искренне. — Я рад, что ты смог прийти и сегодня. У тебя так много забот сейчас, но ты успеваешь уделить мне время. — Конечно, я всегда смогу уделить тебе время. Таро, я весь твой, — я внимательно посмотрел на него. — А ты весь мой? — Ты так часто это говоришь, — хихикнул он, потирая розовую щеку. Мой Сенпай, прошу, ответь мне, не увиливай, для меня это важнее всего в мире. Я перестал дышать и был готов задохнуться, пока не услышу его ответ. Мой Таро перестал смеяться и выдохнул, теперь он вновь говорил спокойно: — Да, это ведь и называется «быть вместе». Мы встречаемся, и я твой парень. — И… Тебе нравлюсь только я один? — взволнованно спросил я. Я должен быть осторожнее, но я просто не мог остановиться, я так переживал, я так хотел услышать это из его губ. — Ну да, — он немного изумленно изогнул брови, озадаченный моими словами. — Иначе это ведь не было бы чем-то особенным. Если бы я любил всех вокруг, было бы это любовью? — задумчиво проговорил мой Таро. Он снова звучал как книга, и я невольно улыбнулся. Мой Таро… Я счастлив быть особенным для тебя, я полностью твой, и ты можешь делать со мной все, что захочешь.       Мы лежали и ели сладкие моти, я заранее сохранил много смешных видео про сюжеты книг, что ему нравились, и теперь показывал их ему. А потом он вдруг сказал: — Чертовы хулиганы, почему их никак не исключат? Если они решат еще раз пристать к драм-кружку, пообещай мне, что постараешься избежать проблем, — он поглядел на меня печальными глазами, и мое сердце пропустило удар. Мой Сенпай переживает за меня, это так романтично! Но... Сенпай, прошу, не будь таким грустным, я ведь так люблю тебя. — Они ничего мне не сделают, — заверил его я, продолжая обнимать его и поглаживая его бочок. Я говорил это не просто ради того, чтобы его успокоить. Если кто-то из правонарушителей решит связаться со мной, ему не поздоровится. Я обязан жить, чтобы защищать моего Сенпая и чтобы он никому больше не достался. — Они такие идиоты, — покачал головой мой Таро. — Я до сих пор помню, как ты спас меня от них тогда возле туалета, — он помнил это? О, мой Таро, ты запоминаешь все, что я делаю ради нас, я так старался быть смелым ради тебя, я был так зол, что едва не набросился на них прямо при тебе, как хорошо, что я сдержался. — М… А что ты им сделал, чтобы они больше меня не трогали? — спросил он, немного поколебавшись.       Я очень хотел подбросить им в шкафчики мертвых птиц и записки с угрозами, но это повлекло бы еще больше проблем. Поэтому я вспомнил о своем козыре. Я попросил Осоро поговорить с ними, чтоб они больше не трогали моего «лучшего друга». Я многое сделал, чтобы заслужить ее доверие, она мне задолжала, да и мой Таро в прошлом ей нравился, так что она поставила мозги своих шавок на место, пока я не размазал эти мозги по стенам. — Я с ними поговорил.       Придя домой, я потратил несколько часов на то, чтобы тщательно обдумать каждую деталь и подготовить все необходимое для завтрашнего дня. Даже когда все было готово, я еще долго не мог уснуть. Мурата Каваками, наслаждайся последней ночью в своей жизни.