***
Дазай сидел в комнате, слушая монотонный шум дождя за окном, и перечитывая раз за разом записку. Его сердце переполняли разные эмоции: от теплого чувства признания и важности, до злости на Чую за то, что теперь все будет не так, как прежде. Внезапно в комнату ворвались Гоголь и Сигма, мокрые до нитки, за ними стекала вода с их одежды и волос. Осаму быстро спрятал записку в карман толстовки и посмотрел на парней. — На улице такая замечательная погода! — Ага, такая замечательная, что мы промокли до нитки. — Вы под дождём гуляли что-ли? — Да! Я еле уговорил этого буку пойти со мной. — Коля легонько толкнул локтем Сигму. — Боже, ещё одна моя мечта сбылась! Неожиданно раздался стук в дверь, она скрипнула и медленно распахнулась, на пороге появился Ранпо. — Всем привет. — Здравствуйте. — Здрасте! — Я хотел сообщить вам, мы завтра уезжаем, смена заканчивается, поэтому сегодня будет, что-то типа вечеринки. На ней будут присутствовать все отряды. Попрошу вести себя хорошо. — Эдогава подмигнул. — Ну всё, не буду вам мешать. В семь часов жду на первом этаже. Как только Ранпо закрыл дверь, раздался восклицательный крик Гоголя. — Боже, боже, боже! Я так давно не был на вечеринке. Да мне сегодня везёт. Так, я в душ, без меня никуда не уходите. — Николай взял сменную одежду и быстро удалился. — А я не очень люблю места где много людей. Мне больше нравится быть в компании с вами. — Сигма задержал дыхание на мгновение, и его взгляд устремился сквозь окно, где все казалось замерло в меланхолии дождя. — Могу тебя понять. Кстати, смотрю Коле стало лучше. Больше нет таких частых приступов шизофрении. — Лечение с Йосано пошло ему на пользу, и он на медикаментах, за приёмом которых слежу я. Ах, да, Осаму, тебя Эдгар хотел видеть, мы его встретили когда на улице были. — Он тоже под дождём гулял? — Нет, он шёл с другого корпуса. Наверное был у Эдогавы. — Оу, понятненько. — Дазай встал и направился к двери. — Скажи Коле, что я ушёл к По, вечером встретимся. И не грусти, на вечеринке мы будем вместе. — Осаму улыбнулся и вышел из комнаты.***
Комната Аллана располагалась на втором этаже. Дазай медленно поднимался по извилистой лестнице, внимательно рассматривая узкие коридоры, на стенах которых находились фотографии детей, что когда-то отдыхали в лагере. Наконец, юноша добрался до двери и тихо постучал в неё. Через мгновение дверь приоткрылась, и в проеме появился испуганный Эдгар. — Д-дазай? Проходи, я сейчас один. Дверь скрипнула, когда Осаму вошел в номер. Помещение было наполнено приятным запахом книг и древней древесины. Стол стоял около окна, через которое проникали серые лучи дождя, создавая монотонный ритм ударов по стеклу. На столе лежала стопка книг, и перо с чернилами. Дазай подошел к окну и уставился на монотонный танец капель дождя, чувствуя, как его мысли начинают плыть вдаль. — Ты хотел встретиться со мной? — Да…понимаешь…- По мгновенно погрузился в беспокойство и засмущался. — Я написал новый роман, и мне хотелось бы услышать критику. Но…кроме тебя и Ранпо, я почти ни с кем не общаюсь. Ты мог бы прочитать его в свободное время? — Эдгар, краснее ещё сильнее, протянул тетрадь Осаму. — Ох, ну конечно. Тем более твои романы мне очень понравились. Они превзошли все мои ожидания. — Дазай осторожно взял тетрадь. — С-спасибо. Осаму сел на стол у окна и, погрузившись в размышления, и начал вглядываться в мелькающие детали комнаты. — Ты начал общаться с Ранпо? — Да, он…можно сказать, что он меня понял.***
Тихое рассветное утро приветствовало лагерь нежными лучами солнца, едва пробивающимися сквозь покрывало легкой дымки. Воздух наполнялся свежестью и запахами росы, словно природа сама пробуждалась от глубокого сна и готовилась к новому дню. Аллан прогуливался по берегу речки, слушая пение птиц и шум воды, которая лениво плескалась о берег, создавая мелодичный фон для его размышлений. Бессонница снова овладела им, но в этот раз он решил не бороться с ней, а просто насладиться моментом спокойствия и умиротворения, который приносила природа. Он останавливался время от времени, чтобы вдохнуть аромат цветов и почувствовать прикосновение легкого ветерка на своем лице. Внезапно взгляд Эдгара зацепился за белочку. Его сердце наполнилось нежностью и радостью, когда он увидел этого маленького создания, играющего в тени деревьев. Юноша извлек из своего кармана орехи, которые всегда носил с собой, привычка осталась с детского дома, и аккуратно протянул руку к белочке. Сначала зверёк смотрел на него с недоверием, но постепенно его глаза наполнились любопытством и благодарностью. Белочка приблизилась к По, осторожно взяла орех из его руки и начала грызть, издавая тихие щелчки. Чтобы не испачкать рукава своей белой рубашки и кофты, Эдгар закатил их. Его предплечье было укутано в шрамы, как память о боли и стыде, который он носил в себе. Шрамы от затушенных сигарет были свидетельством его тяжелого прошлого, о котором он молчал, скрывая от мира. В детском доме, где царила жестокость и безжалостность, его сверстники стали источником страданий юноши. После признания в любви своему другу, который предал его и начал издеваться над ним почти каждый день, шрамы стали напоминанием об утрате доверия и предательстве. Тушение сигарет стало для него символом боли и унижений, которые он пережил. — Ты же знаешь, что нельзя подкармливать диких животных. Эдгар вздрогнул и обернулся, встретив Ранпо, стоявшего у берега. Взгляд Эдогавы скользнул по телу Аллана, остановившись на шрамах на его руке. Эдгар почувствовал, как краснеют щеки, и быстро отдернул рукава, пытаясь скрыть свою боль и стыд. Ранпо молча смотрел на Эдгара, его глаза выражали смешанные чувства — сочувствие и нежность. В тишине между ними звучала невидимая нить понимания и поддержки. — Я…простите. — По быстро встал, и хотел уйти. Его сердце билось сильно, заполняя его ужасом и стыдом. — Подожди. — Эдогава быстро догнал юношу. — До завтрака ещё долго, пошли, я сделаю чай. У меня есть конфеты и шоколадное печенье. — Не надо…я… — Всё в порядке. Просто мне бы хотелось провести время с тобой. Сеанс психотерапии, если можно так сказать. Эдгар смущённо посмотрел в зелёные глаза напротив и кивнул.***
В уютной комнате Эдогавы витал приятный аромат фруктового чая и сладостей, создавая атмосферу тепла и уюта. Парни сидели за столом, наслаждаясь моментом спокойствия и уединения. Эдгар ощущал тепло от кружки горячего чая, грея руки и погружаясь в атмосферу умиротворения. Юноша старался не смотреть на Ранпо, скрывая свое лицо за волосами, но чувствовал его взгляд на себе. — Как ты себя чувствуешь? Не было приступов в последнее время? — Нет, всё хорошо…спасибо. — Аллан, если ты хочешь, мы можем поговорить об этом, я готов тебя выслушать. — Эдогава посмотрел на руки Эдгара. — Если тебе нужна какая-либо помощь или поддержка, не стесняйся обратиться ко мне. Я готов помочь тебе в любой ситуации. — Нет! — Аллан быстро выкрикнул, его голос отдался эхом в тишине, а лицо покраснело от страха и волнения. Затем он добавил шепотом. — Не сейчас. — Хорошо. Тогда как я могу помочь тебе? — А вы…вы любите детективы?***
— Да, он…можно сказать, что он меня понял. Это второй человек, который заинтересовался в моих рассказах, и…и который их прочёл. — Я очень рад за тебя, надеюсь вы подружитесь. — Да…я тоже. — Ты идёшь сегодня на вечеринку? — Если честно, я не любитель таких праздников. — Оу, вы с Сигмой так похожи. — Да? Я наверное останусь у себя, как раз закончу новый роман. — Жаль. Но надеюсь ты тоже хорошо проведёшь время. — Спасибо, Осаму. Лицо Дазая осветилось игривой улыбкой, словно лучи солнца, проникающие сквозь тучи после долгого дождя. Он встал, и медленно подошел к двери. — Если будут ещё новые рассказы дай знать. — Хорошо. — До завтра. — Осаму кинвнул и вышел из комнаты.***
Вечеринка проходила в актовом зале. Стулья составили вдоль стен, создавая уютное пространство для присутствующих. У сцены стояли столы, увитые разнообразными закусками и напитками. Музыка заполняла зал, создавая атмосферу праздника, а светомузыка окружала всех мерцающими лучами. Дазай, Сигма и Николай стояли возле входа в зал, держа напитки в руках. Коля, уже был пьян, и после четырех стаканов выпитого, едва сдерживал возбуждение. Парень постоянно прикасался к Сигме, обнимая за талию и кладя голову на его плечо. — Си-и-гмочка. — Протянул елейным голосом Гоголь. — Пошли в комнату. — Но мы только пришли… — Пожалуйста, лучик мой. Я так хочу тебя сейчас. — Николай нежно провел носом по шее юноши, затем ласково поцеловал его в щеку. От этого знака привязанности у Сигмы появились мурашки по всему телу. — К-коля…хорошо. — Дазай надеюсь ты не обидишься, просто…ну… — Да идите уже, влюблённые. — Спасибо! — Гоголь резко схватил Сигму за руку, и повёл в сторону корпуса с номерами. Осаму усмехнулся, его глаза заблестели в темном зале. Переведя взгляд он заметил Фёдора, стоящего рядом с Ранпо и увлеченно беседующего. После проведенной вместе ночи Дазай часто приходил к Достоевскому, ведь только рядом с ним он мог насладиться спокойным сном, свободным от кошмаров, которые преследовали его каждую ночь. Сердце Осаму колыхалось от смешанных чувств, но медленно и решительно он приблизился к парням, ощущая тепло и покой, которые наполняли его сердце, когда юноша видел мужчину. — Здравствуйте. — Привет, Осаму! — Здравствуй. — Достоевский улыбнулся. Эдогава весело взглянул на парней, и хихикнул. Сказав, что пойдет проверить, все ли в порядке у детей, он удалился. После его ухода Дазай посмотрел на Фёдора, их взгляды встретились. Достоевский взял Осаму за руку, переплел их пальцы и мягко повёл в сторону коридоров, где никого не было и царила темнота. Чуя стоял около стены, незаметно наблюдая за всем этим. Его взгляд был полон ревности и обиды. Неожиданно он оттолкнулся от стены и, последовал за ними. Дазай с Фёдором повернули за угол, и ушли дальше от посторонних глаз. Внезапно Достоевский прижал Осаму к стене и посмотрел на него с неподдельным влечением в глазах. Страсть захлестнула их обоих, когда мужчина поцеловал юношу. Нога Фёдора проникла между раздвинутых ног Дазая, коленом задевая пах, вызывая у юноши томный вздох. Осаму обнял мужчину за шею, притягивая его ближе, чувствуя нарастающее возбуждение. — Осаму, боже…ты прекрасен. — Фёдор, я… — Дазай, стань моим…только моим. — Фёдор нежно поцеловал Дазая в шею, чуть выше бинтов, оставляя багровый след. — Я уже твой. — Осаму смотрел на Достоевского блестящими глазами, наполненными морем чувств. Накахара, стоявший в стороне и наблюдавший за ними, сдерживал дыхание, пытаясь не издать ни звука. Но внезапно слезы начали безудержно течь по его лицу, сердце сжималось от боли, и невыносимой тоски. Чуя выбежал на улицу, стараясь отдышаться. Слезы не утихали, а руки дрожали, когда Накахара пытался открыть пачку сигарет и закурить, чтобы успокоиться. С каждым вдохом он старался собрать свои мысли, но отчаяние и горечь не давали ему покоя. Он шагал подальше от здания, от того места, где видел их в объятиях, где видел их счастье, которого он не мог достичь. Неожиданно он встретил Пушкина и Гончарова, который держал в руках небольшой пакетик с маленькими таблетками. Их лица исказились улыбками, они выглядели беззаботными и немного эксцентричными, словно оторванные от реальности. — Это чё наркота? — Чуя кивнул в сторону пакетика, который держал в руках Иван. — Ага, экстази. Хочешь?