***
Лучи солнца ласково обволакивали столовую, наполняя ее теплом и светом. Осаму сидел за последним столом, грея руки о стакан чая. Он всегда мерз, но не мог понять, почему. Может быть, из-за худобы, может быть, из-за состояния здоровья. Вдруг в столовую вошла Кое. Ее быстрые и уверенные шаги привлекли внимание всех в помещении, но взгляд девушки был устремлен только на Дазая. Озаки подошла к нему и пристально посмотрела на шатена. — Дазай Осаму, почему ты пропускаешь сеансы психотерапии с Фёдором? Дазай был повернут к окну и при упоминании Фёдора, невольно прикусил щеку, из-за чего почувствовал металлический привкус во рту. — Я…не знаю. — Что значит «не знаю»? После завтрака марш к нему в кабинет. Он ждет. — Я не пойду. — Осаму, быстро. Если тебя что-то тревожит ты можешь сказать ему, он твой врач. — Но Коё… — Так, психотерапия в нашем детском доме обязательна, поэтому пожалуйста, сходи на неё и не создавай мне хлопот. Я проверю. — Кое внимательно посмотрела на Дазая, а после развернулась и ушла. Осаму ничего не ответил, а лишь поджал губы и обратил свой взгляд вслед девушки.***
Войдя в кабинет, Дазай сразу обратил взгляд на Фёдора, которого не видел уже около пяти дней, с тех пор как приехал. Взгляд на возлюбленного заставил его заметить изменения: круги под глазами, мятая одежда, уставший вид. Это немного напрягло Осаму, и он почувствовал тревогу в душе. Достоевский натянуто улыбнулся и подошел ближе. Вначале мужчина молчал, лишь смотрел на Дазая, но затем на его лице расцвела искренняя улыбка. Фёдор закрыл дверь кабинета и приблизился к шатену. Нежно обняв его, он начал тереться носом о его щеку, словно пытаясь передать всю свою нежность, по отношению к юноше, в этом жесте. — Милый…я так скучал по тебе. — Федя… — Как ты провел выходные? Мы не виделись очень долго. — Достоевский потянулся, чтобы поцеловать Дазая, но тот отвернулся, из-за чего поцелуй получился смазанным. — Ты чего? Что-то случилось? Осаму ничего не сказал, а лишь смотрел в аметистовые глаза напротив, в которых отражалась любовь. По щекам потекли слезы и Дазай прикусил губу, чтобы сдержать рваный вздох. — Что происходит? Скажи…ты же знаешь, что можешь доверять мне. — Федь… — Милый, что с тобой? — Достоевский заправил каштановый локон за ухо, и потянулся к щеке юноши, но его резко отталкнули. — Я изменил тебе. Фёдор резко отшатнулся от Осаму. Внешне мужчина не изменился, лишь во взгляде перестали мерцать искры той любви, которая была в его сердце. Достоевский до последнего не верил в измену. Сейчас он чувствовал, как все его мечты и желания подарить лучшую жизнь Дазаю были уничтожены, а сердце разбилось на мелкие осколки. Отвернувшись от шатена Фёдор произнес: — Почему? Почему ты сделал это? Тебе было недостаточно меня? Я был не так хорош в этом, как оказался Чуя? — Нет…прости меня. Я знаю, что совершил ошибку. Может…может ещё не поздно что-то исправить…я не хочу терять тебя… — Скажи мне одну вещь…если бы я сделал что-то подобное с тобой, ты бы так легко простил меня? — Нет, но… — Тогда почему ты ожидаешь, что я сделаю тоже самое? — Достоевский резко повернулся и равнодушно посмотрел на Дазая. — Ты слишком юн. Прощай, Осаму. Шатен ничего не ответил, потому что знал, чтобы он сейчас не произнёс, это бы выглядело жалко, и не вернуло бы то, что было раньше. Он быстро развернулся, открыл дверь и выбежал из кабинета.***
Весь оставшийся день юноша просидел в своей комнате. Он ничего не хотел. Совершенно. Мысли не давали ему покоя. Он думал о Фёдоре, вспоминал их первую встречу в кабинете директора, как Достоевский спас его от попытки покончить с собой, выпрыгнув из окна. Первый поцелуй, секс в отеле. Голос мужчины, прикосновения, аметистовые глаза. Сердце сковывала петля отчаяния. Слёз больше не было. На их место пришла пустота. Внезапно, из раздумий Дазая вывело уведомление, которое пришло на телефон. В тишине комнаты его звук показался слишком громким, Осаму поморщился, но всё же прочитал. На удивление, сообщение было от Эдгара: Аллан: «Осаму, что произошло? Ранпо сказал, что Фёдор уволился и теперь временно психотерапии будет проводить он.» Дазай не ответил на сообщение. Он откинул телефон и посмотрел в окно. Сумерки окутали комнату мягким светом, отражаясь в слезах, скатывающихся по лицу шатена. Рыдания пронзили тишину, наполнив комнату тяжелым грузом печали. Словно утратив последнюю опору, Осаму упал на кровать и обнял подушку, не контролируя скатывающиеся слёзы и хриплые вздохи. Сколько времени прошло в этом состоянии, он не знал. Но постепенно рыдания стихли, уступив место усталости и безысходности. Юноша погрузился в тяжелый, но благотворный сон.***
Дазай медленно открыл глаза, ощущая, как кто-то легко обнял его и прижался. Повернув голову, юноша увидел Чую, на лице которого сверкала улыбка. Накахара ласково прикоснулся к щеке Осаму, готовясь поцеловать его, но шатен резко подскочил и дал ему сильную пощечину. Сердце Дазая забилось быстрее, а глаза заискрились гневом и обидой. Он оттолкнул Чую, чувствуя, как внутри него бушует буря эмоций. — Отъебись от меня уже. — Осаму тяжело дышал и гневно смотрел на растерявшегося юношу. Накахара попытался вновь приблизиться, но Дазай громко произнёс: — Не подходи ко мне. — Осаму, успокойся. Ты не виноват в том, что произошло. — Как ты, сука, не поймёшь. Он был единственным человеком которому я доверился. — Дазай, пожалуйста послушай меня. Я люблю тебя. — Отчаянно прошептал юноша. — Я…я так сильно люблю тебя. Эта любовь, сводит меня с ума. Ты можешь делать со мной всё, что захочешь. Если так тебе станет легче. Можешь представить его, сделать всё, что хотел бы сделать с ним. Я не против. — Уходи. — Что? Осаму, я…прошу… — Пожалуйста, уходи, Чуя. Ты мне противен. — Прости меня. — Накахара посмотрел на Дазая, сжал кулаки настолько сильно, что на его ладонях остались полумесяцы от впившихся ногтей. Быстро развернувшись, рыжеволосый выбежал из комнаты, оставив Осаму одного.***
Дазай закрылся в себе, отгородившись от внешнего мира, от всех, кто мог бы помочь ему. Снова. Терапии были брошены, разговоры прекратились, аппетит исчез. Осаму проводил дни, сидя в одиночестве, погруженный в свои мрачные мысли. Он скучал по Фёдору, по его поддержке и пониманию. Каждый день он корил себя за то, что случилось, за то, как он поступил. Самообвинения и самозабвение стали его постоянными спутниками. Мысли о самоубийстве снова начали проникать в разум, но он старался бороться с ними, хотя с каждым днем это становилось все труднее. Дазай погрузился во тьму, из которой было сложно выбраться. Он был один, борясь с собой, со своими демонами. Сигма и Гоголь с тревогой заметили перемену в друге. Они старались помочь, выяснить, что произошло, поддержать его, но шатен был недоступен, отвергал любые попытки помощи. Он отдалился от друзей, перестал общаться, их слова не доходили до него. Сейчас Осаму сидел в тишине заброшенного корпуса, на старой кровати. Его взгляд был устремлен на страничку Достоевского в социальных сетях. Он перелистывал их милые сообщения, рассматривал фотографии, но внутри его все еще была пустота. Наконец, решившись, Дазай открыл чат, чтобы написать Фёдору. Юноша с трудом нашел в себе силы сделать это, но он чувствовал, что это единственный выход из его темного состояния.Дазай:
«Здравствуй. Сижу около часа, думая, как правильно написать, ведь чтобы я сейчас не написал, знаю, что не получу твоего ответа. Я понимаю, насколько ужасно я поступил и продолжаю поступать, когда пишу это. Я правда хочу извиниться за свой поступок. Хотя знаю, одного извинения точно не хватит. Наверное, ты не хочешь меня видеть, но ты бы знал, как я хочу посмотреть на тебя, хотя бы в последний раз. Я видеть никого не могу, кроме тебя. Каждая вещь и место напоминает о нас. Я знаю, что ты не ответишь, просто…наверное я слабый. Слабый и неполноценный человек. Фёдор, я всегда буду любить тебя и ждать. Ты единственный, кто нужен мне.»
***
Лучи солнца ласково проникали сквозь окно, озаряя комнату теплым светом. В тишине одиночества, Осаму сидел, погруженный в свои мысли, слушая какую-то спокойную музыку. Внезапно дверь скрипнула и открылась, в нее вошел Ранпо. Он закрыл дверь за собой и медленно приблизился к Дазаю. — Осаму, нам нужно поговорить. — Я не хочу сейчас разговаривать. — Что произошло? — Пожалуйста, уйдите. — Дазай лёг на кровать и отвернулся от мужчины. — Осаму, если ты не будешь посещать терапии, мне придётся выписать тебе лекарства, которые ты будешь должен принимать. — Делайте, что хотите. Мне все равно. — Ладно. — Эдогава ещё немного постоял рядом с юношей, но поняв, что тот не пойдёт с ним на контакт, кивнул и вышел из комнаты.***
— Давай-давай, не вздумай хитрить. — Йосано стояла над шатеном, пока тот запивал таблетки. — Умница. А теперь, марш в столовую. Дазай лениво поднялся с кушетки и вышел из медицинского кабинета. Пройдя немного по коридору, Осаму завернул за угол и разжал кулак, в котором находились лекарства. Бросив их в карман, Дазай зашёл в свою комнату. Взгляд сразу зацепился за небольшую баночку таблеток, оставленную Накахарой. Не один Осаму сидел на медикаментах, только Чуя, в отличие от него, принимал лекарства честно и регулярно. Взяв баночку в руки, юноша открыл её и отсыпал несколько капсул. Таблетки были не сильные, но Осаму было все равно, главное количество. Подойдя к своему столу, Дазай открыл нижний ящик и достал старый, потрепанный пенал. Открыв его, Осаму высыпал содержимое на стол и пересчитал. Тридцать две. Хм, возможно хватит и этого. Быстро высыпав таблетки в карман толстовки, Дазай спрятал пенал и закрыл ящик, как раз в тот момент, когда в комнату вошёл Чуя. — Ты опять не был в столовой. — Всё нормально. Аппетита нет. Хочу лечь спать пораньше. — Ты хорошо себя чувствуешь? Да, дурацкий вопрос, как может быть хорошо, если ты на сильных антидепрессантах. — Чуя, — Осаму повренулся к юноше и посмотрел в его голубые глаза. — Всё нормально, не волнуйся. — Ладно… Осаму врал, спать не хотелось совсем. Даже не переодевшись, прямо в толстовке, Дазай лёг на кровать и накрылся одеялом с головой. Мысли крутились вокруг всего, не желая собраться в единое целое. Юноша знал, что поступает неправильно, но в глубине своей души он надеялся, что наконец-то обретёт покой, даже если таким ужасным способом. Около двенадцати ночи, когда Чуя наконец заснул, Осаму встал с кровати и тихо вышел из комнаты. Зайдя в душевую комнату, он закрыл дверь на замок, и подошёл к раковине. Достав содержимое из кармана, Дазай посмотрел на таблетки, которые были разной формы и цвета. Почему именно так? Наверное, юноша и правда считал себя слабым, испорченным, неполноценным человеком, который никогда не сможет найти то, ради чего стоит жить. Ведь смысл его жизни исчез навсегда, по его вине. Кинув горсть медикаментов в рот и запив их водой из-под крана, шатен поморщился от горького привкуса, но всё проглотил. Повторив это ещё четыре раза, шатен посмотрел на себя в зеркало в последний раз, вернулся в комнату и лёг на кровать. Накахара перевернулся в своей постели и посмотрел на шатена. — Ты как? — Всё в порядке, Чуя. — Дазай повернул голову и посмотрел на рыжие пряди волос, которые казались на тон темнее, из-за отражения света. Чуя больше не трогал Осаму, лишь изредка бросал на него взгляд полный беспокойства. «Что-то не так» — думал юноша. Дазай же, начал засыпать, но внезапная головная боль и резко подступившая тошнота, не дали ему полноценно погрузиться в сон. Юношу начало сильно трясти, дыхание участилось, а из-за сильной боли в животе, шатена вырвало прям на кровати. Чуя резко подскочил и подбежал к Осаму. — Дазай, твою мать, что происходит? — Рыжеволосый прикоснулся к шее юноши, чтобы нащупать пульс. Сердце бешено колотилось, а тело было слишком горячим. — Блять, Дазай, что ты принял? Осаму! — Накахара слабо потряс юношу за плечи, но тот не смог ничего ответить, ведь потерял сознание.