Обмани меня, если сможешь

LONDON Aquashard restaurant 19 June 2007 Прогулявшись знакомыми улочками Лондона Гермиона решила, что завершить этот преинтереснейший визит бокалом Lokoya Cabernet Sauvignon Mount Veeder будет разумной идеей. Именно по этой причине она сейчас сидит за небольшим квадратным столиком ресторана Aqua Shard на тридцать первом этаже одноименного здания The Shard, потягивает бокал красного сухого в гордом одиночестве и наслаждается панорамным видом на огни родного города. Часы пробили полночь около часа назад, а значит до вылета оставалось чуть меньше трех. Вероятно, это лучшее время за последние сутки. Просто сидеть в тишине и думать о «сегодня». «Вчера» ведь, выдалось не самым впечатляющим. Полнотелый, структурный, насыщенный ягодно-фруктовыми нюансами вкус вина обладал зрелыми танинами, сложным и долгим послевкусием. Долгим послевкусием… Прямо как вчерашняя встреча. В аромате присутствуют цветочные ноты, тона смородины, ежевики, шелковицы, барбариса, подлеска, сигарной коробки и графита. Сигарная коробка, прям как одна из тех самых кедровых коробок отца за которой так тяготел ее отец. Он приобрел ее на Кубе, когда открыл в себе любовь к этому табачному изыску. Обычно, отец мог закурить сигару только на большие праздники, в редких случаях он доставал свою коробку в простые дни. Один раз, на памяти Грейнджер он поделился сигарой с другим человеком. С ней. Ей тогда был двадцать один год, она приехала в Австралию спустя несколько недель после расставания с Роном. Ей нужно было сменить «картинку». Сочувствующие взгляды Гарри и Джинни буквально сводили ее с ума. Тогда, сидя на веранде родительского дома и наблюдая за закатными лучами, Гермиона и не заметила как рядом с ней на деревянную ступеньку присел отец. Он молчаливо наблюдал как солнце скрывается за океанским горизонтом и поглаживал большим пальцем гладкую кедровую коробку с тиснением. «Не беспокойся, Гермиона. Я не могу остановить бурю, но я всегда буду держать твой зонт», — сказал ей тогда отец, протягивая открытую коробку, наполненную жемчужинами Montecristo. После короткого инструктажа, она закурила свою первую и до сейчас последнюю сигару. Эта поездка в Австралию стала фатальной для старой Грейнджер. Отец, придерживая зонт, нерушимой стеной укрывал ее от бурь, но теперь она сама стала тайфуном. Нечеткий силуэт человека отразился в натертом окне, куда смотрела Гермиона. Он выглядел достаточно высоким и широкоплечим — явно мужчина. Неизвестный остановился у ее столика. Она поставила хрустальный бокал «Vision» на стол и нарочито медленно, лениво повернула голову. Теодор Нотт расслаблено стоял у ее кресла и оценивающе разглядывал девушку. Этот Лондонский кошмар когда-нибудь закончится? Гермиона тихо вздохнула и перевела взгляд на свой бокал. Мужчина явно воспринял этот жест как приглашение, потому как его задница уже усаживалась в кресло напротив. — Локойя? Неплохо, Грейнджер, — ухмыльнулся он, сверля глазами девушку напротив. — Но как на счет Château Pétrus? Безупречное мерло со вкусом роскоши и богатства стоимостью практически пять с половиной тысяч долларов за бутылку? Заманчиво. Она слегка приподняла бровь. — Чего ты хочешь? — Вот так сразу? — картинно возмутился Нотт, игриво улыбаясь. — Я здесь не один, — он махнул рукой себе за спину, указывая на место в нескольких столиках от нее. На диване расположился еще один ее однокурсник. Драко Малфой в компании двух красивых девушек сверлил Гермиону взглядом. Брюнетка что-то шептала ему на ухо, а блондинка поглядывала на своего кавалера, который упорхал за стол Грейнджер. Малфой выглядел прекрасно. Все те же платиновые волосы зачесаны назад в слегка небрежной манере, такая себе элегантная небрежность. Острые скулы, выразительные и глубокие ртутные глаза. Мальчик превратился в мужчину. С виду, весьма опасного. Дорогой костюм с белоснежной рубашкой и запонки. Платиновые запонки гоблинской работы, с чистейшими изумрудами стоимостью двадцать четыре тысячи галлеонов. Она знает, была на том аукционе. Его хотелось обокрасть. Определенно точно. Ее безразличный взгляд снова вернулся к названному гостю. — И? — Оставлять прекрасную мисс в одиночестве, — Нотт оглядел ее не окольцованный безымянный палец левой руки и продолжил. — Не по джентльменски, знаешь ли, — хмыкнул он. Ох, ну конечно, благородные манеры таких мужчин, как эти двое, свели с ума не одну женщину. Вероятно, и деньги играли свою роль, не оставляя равнодушной ни одну дамскую душонку. Но не в этот раз, Тео. Не в этот раз. — Да что ты, правда? — наигранно удивилась Гермиона, покрутив ножку бокала. Он улыбнулся, слегка прищурился и постучал указательным пальцем по столешнице. — Что тебя так переебало, Грейнджер? — спросил мужчина, глядя прямо в глаза Гермионы. Такого вопроса она явно не ожидала, это заставило ее приподнять брови. — Что случилось с той стыдливой ботаншей, что теперь она стала такой? — ей показалось, но она бы не поклялась в этом, что на последнем слове его лицо выражало восхищение. Столько всего хотелось ответить. Столько хотелось сказать. Выплюнуть. Поделиться тем, что действительно переебало. Предательства, ложь, ею пользовались, плевали в лицо, не позаботившись о ее тонкой душевной организации. Но шли бы они все к черту. Она аккуратно поднялась, глядя ему прямо в глаза с легкой улыбкой на губах. — Хорошего вечера, Теодор. И плевать, что шел второй час ночи. Вот так. Гермиона уверенной походкой зашагала из зала. Остановившись у бара, она улыбнулась мужчине, стоявшему за стойкой. — Бутылку Château Pétrus 2001, будьте любезны, — промурлыкала Грейнджер. — С собой. И запишите на счет Теодора Нотта, пожалуйста. Через несколько часов, Гермиона уже летела в самолете, пересекая Атлантический океан по дороге домой. В свой истинный дом. *** BEL AIR Los Angeles, USA 24 June 2007 — Гребаная ты… Грейнджер, — недовольный возглас в семь часов утра раздался в холле особняка. — О, Альфред! Здравствуй, дорогой! Седовласый мужчина лет пятидесяти с залысиной на макушке вынырнул из-за угла и сдержанно улыбнулся. — Доброе утро, мисс Паркинсон, — поприветствовал гостью батлер, — мисс Грейнджер сейчас на пробежке, она должна вернуться примерно… — он посмотрел на настенные часы и слегка ухмыльнулся, — сейчас. Не успел он договорить, как деревянная дверь, окруженная панорамными окнами, распахнулась, и вошла краснощекая Гермиона. — Привет, Пэнс, — бросила она развалившейся на диване Паркинсон и перевела взгляд на дворецкого. — Прости, Альфред, я забыла тебя предупредить. Альфред был чудо — мужчиной. Выполнял работу по дому идеально, еще и иногда участвовал в аферах Грейнджер, получая не хилое жалование. Кто кого ценил больше, оставалось вопросом. Гермиона призвала бутылку воды и сделала несколько глотков. — Все в порядке, Гермиона, — улыбнулся он, — и я, и ваш дом всегда готовы к гостям. Она кивнула. — Обниматься не будем? — приподняла бровь Паркинсон, ухмыляясь. — Еще чего, — хмыкнула Гермиона, направляясь к лестнице, чтоб принять душ. — Я не успела соскучиться за две недели. К тому же, если часто обниматься — можно схлопотать вшей! — сквозь смех прокричала она, поднимаясь по лестнице. — Не поскользнись на своем чувстве собственной важности в душевой! — подколола ее Паркинсон, бросая нахмуренный недоуменный взгляд на Альфреда. — Маггловские жуки, которые сосут кровь и чаще всего живут в волосах, — объяснил дворецкий. Пэнси закатила глаза и скривилась в отвращении. — Ты у меня как отсосешь, Грейнджер, — крикнула она в сторону лестницы, заставив Альфреда испустить едва слышный смешок. Спустя двадцать минут, Гермиона спустилась в просторную гостиную, где на одном из диванов сидела Пэнси, важно листая « Зачарованный» журнал и потягивая « Голубую лагуну». — Половина восьмого утра, Паркинсон, — вздохнула она, добавляя в стакан со льдом воду и лимон. Пэнси лениво подняла голову и картинно закатила глаза. — Да, половина восьмого утра, а ты уже успела полазить по горам в своем изолированном от цивилизации городишке. Грейнджер проживает в одном из самых дорогих районов Лос Анджелеса — Бель Эир. Жители Бель Эйр и Холмби-Хиллз любят тишину и живут изолированно, поэтому туристам здесь делать абсолютно нечего. Это роскошные районы, где живут знаменитости и очень богатые люди. Именно поэтому она и переехала сюда: Тихо. Дорого. И предостаточно «денежных мешков». — Вообще-то, это одна из вершин «Платинового треугольника», — хмыкнула Грейнджер. — Кстати об этом, — обхватила губами соломинку Паркинсон и потянула «лагуну», — одна из вершин этого твоего «Платинового» треугольника заходила ко мне на днях вместе с Ноттом. Драко. Драко Малфой. Интересно. — М-м-м, как интересно, — деланно наигранно произнесла Гермиона, поставив стакан на журнальный столик, и оглядела свой безукоризненный маникюр, — удиви меня. — О, сейчас удивлю.— ухмыльнулась Пэнси. — Значит, летит ко мне Вилли с воплями о том, что эти двое решили наведаться ко мне в гости, — покачала головой она со скукой, откладывая журнал на столик. — Ну я и дала добро впустить их. Конечно же, я спустилась минут через тридцать, — Паркинсон в своем репертуаре. — Тео сказал, что ты развела его на шесть тысяч долларов! Это правда? Гермиона ухмыльнулась, кивнула. — Мелковато, но да ладно, — слегка нахмурилась Пэнси и продолжила, — а Малфой, — она замолчала на несколько секунд, — кажется, он заинтересовался. Грейнджер закатила глаза и наигранно тяжело вздохнула, потянув лимонную воду. Она не удивлена, так как его взгляд в Лондоне говорил достаточно. Этот тип мужчин не разменивается, он ставит цель. И обычно для ее достижения много времени не требуется. Деньги, женщины, сделки. Вот, чем живут такие как он. Она уже давно изучила этот вопрос. Малфой был бы отличной целью, не будь таким смышленым. Деньги и связи — с него можно неплохо поиметь. Но он, мать его дери, был чертовски умным. К тому же, волшебник. Гермиона зареклась связываться с волшебниками, от них слишком много проблем. — Так чем займемся сегодня? — сменила тему она, вскидывая бровь. — Шутишь? Малфой внес тебя в свой «список», а ты спрашиваешь, что мы будем делать?! — возмутилась Паркинсон, — Ты вероятно больна, если упустишь такой алмаз из своей «коллекции» — с нажимом проговорила Пэнси. Ох, о воображаемом «списке Малфоя» Гермиона слышала еще со школы. По слухам, там были высечены имена всех девчонок, которым посчастливилось побывать в постели Драко, ну или не в постели. Не то, что бы он прилагал к этому много усилий, ведь обладатель такой крышесносной внешности и многозначного счета в Гринготтс, был для половозрелой женской части Хогвартса как красная ткань из викуньи для разъяренного быка. Грейнджер только и слышала о горизонтальных подвигах Малфоя от девчонок в спальнях Гриффиндора. Казалось, они трепались об этом не затыкаясь. А что касается «скромной коллекции» Гермионы, так это могла бы быть многоячеечная стена почета из артефактов, драгоценностей и любого другого имущества искусно выкранного либо приобретенного у разношерстных буржуев путем манипуляций и/или махинаций с помощью ее природного обаяния и гениального склада ума. Вот в чем истинная разница между воображаемыми «списком Малфоя» и «коллекцией Грейнджер». — Поговаривают, что в нескольких маггловских бутиках выставили новую линейку летних шмоток, Паркинсон, — Гермиона знала, на что надавить. Пэнси прищурила глаза, замечая как ее подруга сменила тему на заведомо выигрышную. — Отлично, но сначала — загар, Грейнджер, — поставила перед фактом уже загоревшую Гермиону бледная брюнетка.— Пару «лагун» и жди меня Санта-Моника! Гриффиндорка поднялась с кресла стягивая с себя плетенную накидку и зашагала в сторону раздвижной стеклянной двери выходящей на террасу с бассейном и лежаками. Отсюда можно было лицезреть потрясающий вид на Лос-Анджелес, но она прикрыла глаза устроившись на шезлонге, натягивая шляпу на лицо. Несколько минут и Пэнси присоединилась к Гермионе звякая коктейлями. — Ну и как все прошло? — спросила она располагаясь на мягком лежаке натирая тело кремом. Конечно, она спрашивала о визите на Гриммо. — Я виделась с Рональдом, — отмахнулась Грейнджер, все так же скрывая лицо шляпой. Пэнси замолчала, наклонилась к Гермионе, приподняла панамку и заглянула в ее скукоженное из-за солнца лицо. Опустила головной убор обратно и спокойно улеглась на свое место. — Больше так меня не пугай, — бросила Паркинсон, натягивая очки. — Меня тошнит от рыжих. — Один рыжий подарил мне дом в Палермо, — пробормотала Гермиона в шляпу. — Рыжие при деньгах — не считаются! — взмахнула пальцем Пэнси, улыбаясь. Грейнджер звонко рассмеялась, и Паркинсон подхватила настрой подруги. Вот такая была их дружба. Они появились друг у друга в моменты нужды. Первые брызги их отношений оросили их общее полотно еще на пятом курсе, когда Гермиона глубокой ночью не могла сомкнуть глаз из-за бессонницы и решила скоротать время на астрономической башне. Поднимаясь по ступеням, ее тело сводило от необъяснимой тревоги. Не зря. Ступеня за ступеней и ушей коснулись переговоры на повышенных тонах. Видимо, в ту ночь не спалось не только Грейнджер. Она уже была готова оставить полуночников наедине, как ее тело сковал девичий крик полный отчаяния, не дающий и шагу ступить прочь. Несколько секунд и перед ее взором предстала пренеприятнейшая картина заплаканной Пэнси, прижатой к одной из колон. Девушка отбивалась от мерзких касаний Монтегю. Ее палочка лежала у ног Гермионы. Та без колебаний оглушила подонка и мгновенно утащила Паркинсон в ванную старост. Там они и просидели до самого утра. Молча. Гриффиндорка поглаживала голову Слизеринки, которая лежала у нее на коленях и обе беззвучно плакали. На следующий день, в большом зале, ни одна из них не проронила и слова. Монтегю не появлялся несколько дней, как оказалось, он был на попечении у мадам Помфри. Девушки больше не разговаривали, общих интересов и точек соприкосновения у них не было. Но ничто не было забыто, никто не был забыт. Через пять лет после той ситуации, уже Паркинсон ворвалась в жизнь Грейнджер, когда нужна была ей больше всего, открывая новую ее главу. Теперь они не исчезали из жизни другого, поддерживали на плаву. В этом и была их ценность. Никаких секретов, ноль осуждения. Так и должно быть. — Ты трахалась с Ноттом, Паркинсон? — спросила Гермиона спустя несколько десятков минут тишины. И вот снова. Тишина. — Паркинсон? Тишина. Слышно только тяжелый вздох. — Ну, было пару раз, — прервала затянувшуюся паузу брюнетка, — мы тогда, по всем канонам должны были пожениться и все такое, — отмахнулась она. Ох, точно, договорные браки же никто не отменял. — Ты была его первой? — подтрунивала Грейнджер приподнимая шляпу, что бы взглянуть на подругу. — Скорее он. Он был мои первым, — глотнула лазурный коктейль она, — это было сомнительное мероприятие. Гермиона усмехнулась. — А у кого первый секс был потрясным? — Точно не у ботаничек, «цветочек» которых сорвал рыжий нищеброд с короной на голове! — рассмеялась Пэнси, приподнимая очки. — Тео хотя бы ест с помощью приборов, а не руками. Грейнджер бросила в нее своей панамкой и возмущенно воскликнула: — Вообще-то, иногда пальцы творят чудеса! — Но не пальцы Уизли, — насмешливо бросила Пэнси. — Не пальцы Уизли, — согласилась Гермиона, прыгая бомбочкой в бассейн и накрывая волной брызг подругу. — Эй! Возмущенные вопли Паркинсон пронеслись по территории особняка. — Подвинься, я тоже прыгаю! Плеск воды и громкий девичий смех заполонил террасу дома Грейнджер, заставив Альфреда довольно улыбнуться. «Она больше, чем в порядке», — подумал он, готовя холодный ванильный фраппе для Гермионы и ее гостьи.