Падший

      Выйдя из ванной, Михаил вздыхает. Да-а, во что он вписался? А если это и есть маньяк? Да нет, глазёнки вроде адекватные, да и недееспособный он, вроде. Так, надо позвонить Маргарите. Контакт "Марго🖤" быстро находится в самом верху недавних звонков, причём, ниже следуют лишь ровные ряды цифр. Некоторые и без записи запоминаешь, а некоторые и запоминать не требуется. Миша пару секунд колеблется, неудобно знаете ли, звонить человеку, которого ты оставил на скучнейшем мероприятии и при этом начинать разговор с "Галочка, ты щас умрёшь!".       Ладно, вдох-выдох, пошёл.       - Алло, Марго? Ты сейчас умрёшь! .       Тело на песке завозилось, но, видно, из-за потери крови, не смогло даже опереться на локти. Не сказать, чтобы вечер был тихим, но то ли сопение, то ли стон, Михаил различил крайне отчётливо.       - Паре-ень? - если это чудо подохнет сейчас, будет как минимум грустно. А если по максимуму, то и сесть за убийство можно, а то, что убийства не было - интересовать никого не будет. Ну, если здесь были камеры, то он уже попал, так что, присев на корточки, Михаил присмотрелся к спине юноши. Какие-то странные, медленно кровоточащие обломки, торчали у того из лопаток. Миша никогда не был сильно верующим, но сейчас, пригретый на груди крестик, ощущался менее неправильно, чем обычно. Рука сама собой потянулась к белёсым костям в обрамлении багрово-синих остатков плоти. Пальцы только дотрагиваются до ошмётков костей и мышц, как они, подобно вековой пыли, рассыпаются в прах. А парня, будто, током пробивает. Короткий вскрик режет по уху и израненное тело обмякает.       - Вот это я понимаю, Война бесконечности, - отстранённо бормочет Михаил, осматривая две идентичные и будто бы опалённые раны, что остались после... Крыльев? .       Таскать кого-то на руках оказывается пи*дец как тяжело! Михаил отметил это уже на втором пропущенном звонке. Это, конечно же, была Марго. Он обычно звонил или хотя бы писал, что цел, здоров, пока не пьян или пьян, но, главное, у себя дома и добрался, впринципе, без приключений. Но сейчас у него были незапланированные игры в спасателя и поднять трубку, значило куда-то положить это.... прелестное существо. КОТОРОЕ ВЕСИТ КАК ЗДОРОВЫЙ ЛОСЬ! Ладно не лось, но Бемби точно.       - Ну ты, конечно лось... Тощий, но лось! - пыхтит Михаил, поудобней перехватывая бессознательное тело.       Как ни странно, людей на обычно переполненных улицах не было, да и фонари почти не горели. В редких светящихся окнах не мелькали силуэты полуночников. Отдельным шоком стал зелёный свет на всех, опять же ПУСТУЮЩИХ, КАРЛ, перекрёстках. Казалось, Москва затаила дыхание в ожидании чего-то неизбежного. Чтобы отвлечься от таких мыслей, Михаил рассматривал юношу, что покачивался на его собственных руках. Дела.       Парень был совсем молодой, русые, несомненно, мягкие волосы липли к высокому лбу, брови страдальчески заломились, создавая глубокую складку, губы алели на практически белом лице. Глаза были закрыты, и Михаил посчитал бы это самым большим упущением, если бы не слёзы, что начали слишком быстро и неожиданно вытекать из-под сомкнутых век.       - Э-э-э! Ты это, не плачь... Хотя нет, можешь плакать, это значит, ты ещё не сдох.       Браво, просто браво! Это лучшее, что можно было сказать ангелу, буквально, спустившемуся с небес. Но красив он был словно дьявол. Правильные черты лица пьянили.       Подходя к дому, Михаил облегчённо вздохнул : какой-то гений заблокировал входную дверь цементным мешком -где только нашли?- и теперь она просто не могла закрыться. Лифт пришёл сам... Это намёк, что бате на это чудо не насрать? Окей! .       Что ж, как выяснилось, начинать разговор с фразы из ИванВасильча было не самой гениальной идеей.       - Миш, ты что выпил?! - голос Маргариты звенел от бешенства. - Какие крылья?       - Так это, которые нравились мне, - осознанно продолжает рыть себе могилу писатель.       - Так... - Михаил слышит, как подруга убирает от уха телефон, дальше следует ожесточённая ругань. За рулём что-ли? - Его наверняка будут искать..       Её голос не звучит слишком уверенно, но этого хватает, чтоб задуматься об опрометчивости своих действий.       - Марго, ты главное не волнуйся, - пыхтит Михаил в трубку. Пальцами он сжимает переносицу. Ну почему нельзя раньше было включить мозг?! - Его покормить, наверное, надо... - он открывает холодильник. Из быстрого, только остатки колбасной нарезки и яблоко. На перекус хватит.       - Он не котёнок, Миш.       - Да, я знаю, - голос писателя уже не звучит возбуждённо-радостным трещанием в трубку, он снова вздыхает. - Ладно, давай до завтра. Утро вечера мудренее.       - Давай, не натвори глупостей.       Звонок сбрасывается. Нет, ну это в любом случае лучше, чем одному? Руки сами собой режут хлеб, укладывают на него колбасное ассорти. Яблоко аккуратными дольками сервируется в уголке тарелки с бутерами.       Хочется курить, но нужно проверить "не котёнка", уж слишком тихо он сидит. Утопился может? Михаил отмахивается от малодушных мыслей и стучит в дверь ванной.       - Так, ну, ты явно старался, - вздёргивает он брови, видя по края налитую ванну и небольшую лужицу рядом. - Есть будешь?       - Д'авайте, - заинтересованно отвечает.. ангел?       - На-те, - протягивает ему тарелку Михаил. Сам он, подставляет низкий табурет к бортику, половая тряпка для лужицы уже допинывается ногой. - Итак, рассказывай.       - Ч'то? - Михаил хлопает глазами. Ну вот правда, "что"? Пал, потерял сознание, проснулся - ванна.       - Ну, хм, - Миша протягивает руку. - Михаил, писатель.       - П'риятно, - аккуратная мокрая ладонь, удивительно крепко сжимает его, сухую и шершавую. Повисло неловкое молчание.       Парень сидел тихо. Казалось, что он даже дышал через раз. Единственное, что подтверждало его материальность - хруст яблока. В глазах явно читалась потерянность. Да, это не похоже на среднестатистический побег из дома, какой был у Михаила.       Несмотря на неоднозначность всей сложившейся ситуации, мужчина не спешил расспрашивать юного незнакомца. Они всё-таки не на страшном суде, ванна в стиле лофт всяк лучше, чем некая трибуна между Адом и Раем.       Михаил лишь мельком поглядывал, как юноша ест, чтоб не подавился ненароком. Ведь, если придет Марго и застанет бездыханное безкрылое тело, мало ему не покажется…       Тишина вопреки всему была уютной, Михаилу уже давно не было так комфортно и тихо в своей собственной квартире. Но все же нужно выяснить, что произошло. Что с этим делать Михаил старался заранее не думать, он при всей симпатии к этому юноше не пойдёт против... Эм, выше стоящих органов власти?       Короче, разговор завести стоит, надо ведь хотя бы спросить, как зовут этот..подарок Божий?       — Слушай..а как тебя зовут-то хоть? Имя есть? - небрежно бросает он, чувствуя как телефон вибрирует от посылаемых дробью СМСок. Марго, не вовремя!       - Н'ет.. - парень было ссутуливается, но тонкая, только начавшая появляться корочка на ранах, трескается, от чего с его губ слетает короткий стон. - Т'оес'ть б'ыло, но я его сов'сем н'е помн'ю.. Я теп'ерь н'е дос'то'ин.. Он ближе притягивает колени. Голову наклоняет сильнее, так, чтобы короткая, будто, обкусанная чёлка, скрывала красные, вновь слезящиеся глаза.       Михаил устало смотрит на лицо этого нечеловечески красивого, даже в таком состоянии, юноши.       — Как это недостоин..разве имени можно быть достойным? - неподдельный интерес звучит в хрипловатом голосе мужчины. Заметив накатывающие слезы, он не стал добавлять сарказм, ну неуместно как-то..       — Эй-эй..ну чего же ты? Сейчас всё решим, - голубые глаза небесного дара, смотрят будто в самую глубь, сомнительного качества, души. - Решим, кивает Михаил, уже больше для себя. - Решим! - его широкая ладонь сама собой ложится на торчащую из воды коленку. На фоне молочной кожи, что тонкой плёнкой обтягивает острые кости, его собственная кажется смуглой и грубой.       Юноша замирает, кажется, даже дышать перестаёт. Он смотрит, смотрит, смотрит в тёплые глаза спасителя. Его взгляд в мгновение становится осознаным. Будто бы, кто-то долго блуждал во тьме, а сейчас зажёг ещё совсем несмело разгорающуюся свечу.       - Т'огд'а, В'ы... В'ы д'айт'е мн'е им'я! - глаза падшего ангела уже сияют. Сияют не просто идеей, а надеждой, что может подарить только начало новой жизни. Новой судьбы. Пусть даже под маской дьявола.       - Да не, богухуль-       - Д'а нет' н'икаког'о бог'ох'ульст'ва! Я д'ьяв'олом с'тал, пон'имает'е?! Е'му в'ообще пл'еват'ь н'а мен'я! Михаил аж закашлялся. Что простите?!       На секунду в голове мелькает идея сходить в церковь. Нет, ну а где ещё ангелу имя давать?       Дьяволу. Дьяволу, Миш.       Писатель совсем неизящно давится воздухом от таких заявлений этого..черт..настоящего Дьявола! Секундочку…Дьявола?! Вот так удача, нет судьба! Мужчине сразу вспомнилась собственная рукопись, где тоже был Сатана, правда, немного более дерзкий и бесстрашный, но ровно также как прекрасный.       — Ну раз такие дела... - он поправляет чёлку, стараясь собрать мысли в кучу. - Я уже говорил, что писатель.. Нет, это точно судьба, - нервно смеётся он.       - Короче, в моём романе есть Дьявол, - он многозначно кивает. - Он тоже приходит в Москву, как ты.... Ну, не как ты, - быстро поправляется он, увидев вспыхнувшие бешенством глаза. - Но суть в другом, у него два имени, немец все-таки, и одно из них Теодор.       - Я н'а пуд'ел'я похож'? - насупившись, хмурит брови новоиспеченный босс Преисподнии.       - Эмм... Воланд? - уже аккуратней предлагает Михаил. Вердикт выносят после прожёванного бутерброда.       - Пой'д'ёт', - удовлетворённо дёргает краем губ дьявол.       Вновь повисает тишина. У любого нормального, среднестатистического человека, конечно, возникла бы куча вопросов. Например, как там в Раю, по какому принципу судят, принимает ли страшный суд взятки, можно ли кинуть в кого-нибудь нимб, но Михаил был не такой. Михаил в искреннем проявлении заботы спрашивает:       - Спинку потереть?       - П'рок'л'яну!       Убегать с хохотом приходится очень-очень быстро.