ЮНГИ
Только сам Юнги знал, как тяжело было сохранить хладнокровие на лице в тот момент, когда он встретился взглядом с парнишкой и осознал, кем тот ему приходится. Иррациональные желания оберегать, любить и быть рядом взорвались мириадами огоньков в его мозгу, а жжение на руке, под рукавом его худи, только укрепило осознание, что прямо сейчас он смотрит на своего соулмейта. С трудом отведя взгляд от лица Чонгука, Мин мог думать только о том, что на прелестном лице с огромными оленьими глазами отображались все испытываемые им в данный момент эмоции: удивление, шок, радость, а главное боль, которая почему-то осела у Юнги горечью на кончике языка. А потом он запел, и тут Юнги понял, что окончательно пропал, тишину зала заполнил тот самый лирический тенор с демки, но сейчас он звучал просто потрясающе, казалось исполнитель пытается достучаться до струн его души. Снова взглянув на парня, мужчина невольно залюбовался: красивые, еще по юношески угловатые черты лица, пухлые губы, волевой подбородок, Мин определенно мог бы назвать его привлекательным, даже сейчас, когда Чонгук еще только формировался, как мужчина. От разглядывания парнишки его отвлек чей-то внимательный взгляд, направленный на него самого, «ага, чей-то» — Юн прекрасно осознавал, что это наблюдательный Намджун сверлит в нем дыру, пытаясь сопоставить два плюс два, и по окончании прослушивания вместе с Джином повиснет на нем мертвой хваткой, пытаясь выяснить, в чем же дело, особенно, если Юнги выберет Чонгука в качестве протеже. — Спасибо, Чонгук-щи, это было прекрасно! — Захлопав в ладоши, воодушевленно провозгласил продюсер Бан. В своих размышлениях Юнги и не заметил, что песня подошла к концу, а юнец стоит, широко открыв глаза, и своими черными омутами смотрит прямо на него, а Юнги в них тонет без возможности выплыть. — Вы можете идти, по окончании просмотра будет оглашен список прошедших и их наставников. — Указывая рукой на дверь, сообщила координатор прослушивания. Юнги, все так же не отрываясь, вел борьбу взглядов с парнем, и когда Чонгук сдавшись, лишь низко поклонился и покинул помещение, на последок мельком оглянувшись и выходя за дверь. Юнги не понравился этот полный грусти взгляд, а еще больше не понравилось тянущее ощущений в груди, будто он потерял нечто очень важное.***
Дальнейшие выступления трейни прошли как будто на фоне, Юнги сделал свой выбор еще утром в машине и никакие новые обстоятельства не помешают ему получить желаемое. Никакие, кроме его чертового лучшего друга, Ким Намджуна. — Я хотел бы выбрать Чон Чонгука. — Уже на обсуждении выдвинул свое предложение Ким. Слова, которые произнес Джун, прозвучали как удар под дых, выбивая воздух из легких, но Мин быстро взял себя в руки и пошел в атаку. — С чего бы это? Ты же минут десять назад восхищался тем трейни… как его… — Юнги пощелкал пальцами, старательно вглядываясь в список. — Точно! Пак Чимин, его и бери. — Малыша Гуки сильно хочет Джини, он приглянулся ему, не хочу расстраивать свою принцессу. — Пожав плечами ответил Намджун, делая пометки в своем блокноте. — Нет, он мой! Я выбрал его еще утром, когда прослушивал демки, мне больше никто не подходит, бери Чимина и на этом сойдемся. — Юнги и сам не понимал, почему так злится, но решил ничего с этим не делать, направив всю агрессию на получение нужного ему результата. Намджун поднял глаза от блокнота, внимательно разглядывая лицо друга, видя его горящие огнем глаза и то, с какой силой он сжимает ручку в кулаке, того и гляди переломит ее пополам. Сделав про себя вывод, что что-то тут не чисто, он решил ради интереса еще немного потрепать нервы своему хёну, а уже после поделиться своими выводами с мужем. — А почему ты так сильно вцепился в парнишку? Впервые вижу, чтобы ты так активно участвовал в выборе, неужто каменное сердце дрогнуло? — Еле сдерживая улыбку, произнес Джун. Крепко стиснув зубы, Юнги угрожающе прошипел: — Намджуни-я… Я не посмотрю ни на годы дружбы, ни на то, что ты мне, как брат, и здорово начищу тебе физиономию, если ты не прекратишь этот цирк. Бери Пака и отваливай. — Господа, брейк, что за поведение. — Недовольно произнес Шихек. — Никакого рукоприкладства Мин Юнги, тебе уже не восемнадцать. Не солидно. — Да бросьте Бан ПД, Юнги шутит, за столько лет вы так и не поняли его юмор? — Улыбаясь и светя своей очаровательной ямочкой на щеке, успокоил продюсера Намджун. — Это просто наше дружеское препирательство. Так и быть, забирай мальца, а я беру Чимина, но только при одном условии: с тебя ужин сегодня вечером со мной и Джином.***
Уже сидя в своей студии, по окончанию прослушивания, Юнги понял, какую свинью сам себе подложил, внимательно разглядывая свое предплечье, на котором красовалась надорванная гитарная струна, опоясывающая его руку. Мало того, что сегодня его ждет допрос с пристрастием от четы Ким, которые живым его не выпустят, пока не получат ответы на все интересующие их вопросы, так еще и малец вот-вот придет в его студию, и они впервые с момента установления связи останутся друг с другом наедине. Нет, Юнги совершенно не был заинтересован в своем соулмейте, чисто бизнес и не более, Ёнсон был его миром и предавать своего возлюбленного в планы мужчины совершенно не входило. Но как объяснить это мальчишке, чтобы не испортить их рабочие взаимоотношения, Мин не понимал. Зарывшись в волосы руками, потянул их в разные стороны, страдальчески застонав. Этот день как начался для него хуево, так он и продолжился, как и вся его чертова жизнь. От самобичевания, мужчину отвлек тихий стук в дверь, встав с кресла и одернув рукав, он подошел к двери и открыл ее, видя на пороге все того же мальчишку с широко распахнутыми глазами полными восхищения, на дне которых он с неудовольствием заметил проблески надежды, которую ему нужно было разрушить. — Обувь сними на входе. — Небрежно бросив указание, Юнги снова прошел в глубь помещения, усаживаясь на кресло и поворачиваясь лицом к копошившемуся со своими кедами трейни. — Слушай меня внимательно, это моя студия, тут мои правила. Ты будешь приходить сюда каждый день в перерывах между занятиями вокалом, танцевальными тренировками и школой. Разрешаю не ходить только в перерыв на обед, все остальное время, ты должен быть тут. Если будешь филонить или поймаю тебя за курением, выкину моментально, я понятно объяснил? Внимательно глядя на мальчишку, что наконец-то справился со шнурками и закрыл за собой дверь, стоя и слушая наставления, переминаясь с ноги на ногу, Юнги снова повторил свой вопрос: — Я понятно объяснил? — И в этот раз, дождавшись утвердительного кивка, махнул парнишке на кабинку звукозаписи. — Иди туда, надевай наушники, будем пробовать писаться, хочу посмотреть, какой ты в деле и сработаемся ли мы. — Не дожидаясь ответа, Мин повернулся к компьютеру, настраивая программы и подготавливаясь хоть и к тренировочной, но все-таки записи трека. Краем глаза он заметил, как Чонгук, чуть опустив голову, быстро семенит в кабинку, устраивается перед микрофоном и, надев наушники, наконец поднимает на него взгляд, смотря на Юнги через прозрачное окошко соединяющее два помещения. И снова это ощущение: вибрация под кожей и зудящее чувство собственничества перемешанного с желанием обнимать этого трогательного парнишку и никуда от себя не отпускать. Тряхнув головой и отгоняя от себя непрошенные мысли, Юнги поднял руку в профессиональном жесте: — Пять, шесть, семь, пишем. По студии полились первые ноты той самой баллады, что Чонгук уже исполнял на демке. Сейчас Юнги хотел записать полноценный трек, чтобы позднее прослушать его вместе с подопечным и выделить его сильные и слабые стороны, провести анализ и составить план действий для того, чтобы Чон мог как можно скорее дебютировать. Юнги пока не понимал, для кого он все-таки старается больше, для парнишки, чей голос пленил его и которому не посчастливилось заполучить в соулмейты его циничное величество, или все-таки для себя, чтобы побыстрее избавиться от общества своей нежеланной родственной души. Закончив запись, Мин подозвал младшего взмахом руки, тот робко вышел из кабинки и присел на диван рядом. — У тебя отличные данные, я думаю, что если ты продолжишь в том же духе, будешь слушать еще и мои наставления, и следовать им, то дебютируешь быстрее, чем кто-либо из твоего потока трейни. — Удовлетворенно, но достаточно сухо произнес Юнги, ему не хотелось в первый же день перехвалить парня, хотя кому он врал, хотелось хвалить и восхвалять и сдерживаться помогал только самоконтроль, выработанный за долгие годы в индустрии шоу-бизнеса. — Спасибо, Юнги-щи. — Тихо пролепетал в ответ парень, теребя рукава своего худи. — Можешь звать меня просто хён, не люблю все эти штуки, — слегка улыбнувшись, смягчился Мин. — Хорошо, хён. — Засиял Чонгук, а надежда в его глазах загорелась еще больше, и Юнги понял — пора… — Слушай, нам нужно еще кое о чем серьезно поговорить. — Ты об этом хён… — Закатывая свой рукав и демонстрируя точно такую же, как у Юнги метку в виде надорванной струны, произнес Чон. На какую-то долю секунды, все хваленное самообладание Юна дало трещину, и захотелось схватить мальчишку за руку, рвануть к себе на колени и провести пальцем по красивой вязи татуировки. Но Юнги не был бы Юнги, если бы так же быстро не взял себя в руки: — Все верно, об этом. Я не приемлю мир, в котором твою судьбу и то, кого тебе любить, предопределяет то-ли кто-то там на верху, то-ли вселенная, не важно. Я хочу сказать, что все это не должно сказываться на наших рабочих взаимоотношениях. — Мин махнул рукой, очерчивая студию. — Конечно, хён… Это ни сколько не помешает, но… может у меня все-таки есть шанс? — Надломанным голосом произнес Чонгук, с каждым словом говоря все тише и тише, словно даже сам не верил в то, что сейчас произносил. — Категорическое нет, Чонгук. — Стальным голосом произнес Юнги. — У меня длительное время уже есть пара, да, мы не предначертанные, но мы любим друг друга, и ты должен понять, что наша с тобой встреча ничего не меняет в моей жизни. По большому счету ты мне интересен исключительно, как проект и трейни моей компании, но точно не как мужчина или мой соул. Жестокие слова повисли в воздухе, Юнги с болью в душе наблюдал за тем, как каждое произнесенное слово словно вытягивает жизнь из Чонгука, видел и то, как парнишка часто задышал и поднял глаза вверх в попытке не заплакать, хотя сделал вид, что с интересом разглядывает потолок. Мин не понимал, что с ним происходит, противоречия раздирали его на части, но отступать он не собирался, не тот он человек, чтобы прогнуться под систему и идти на поводу у какой-то дурацкой традиции. Но в это же время внутри него билась вторая его личность, которая плакала и кричала, умоляя не отвергать свою родственную душу. — Я все понял хён, обещаю, что это… — Чонгук с остервенением одернул рукав, — никак не помешает нашему сотрудничеству. Я пришел сюда работать, а не строить личные отношения. И не доставлю тебе и твоей паре никаких неудобств. Юнги вздрогнул о того, с каким лицом говорил Чонгук: на нем не было ни красок, ни эмоций, чистый лист, а голос был ровный и бесцветный. Поняв, что не хочет мучать парня еще больше, он отпустил его, попросив только оставить свой номер, чтобы вызвать его, когда сведет трек. Чон молча поднялся с дивана, так же молча подошел к Мину, взял протянутый телефон и быстро вбил свой номер, после чего поклонился и так и не проронив ни звука, покинул студию, негромко хлопнув дверью. А Юнги так и остался сидеть, глядя вслед удаляющейся фигуре, в полном раздрае и с ощущением, что его сейчас вырвет. — Твою мать… мы в полной жопе Мин Юнги, и имя ей — Чон Чонгук.