Первая любовь

Первые лучи солнца, пробивающиеся через тюль штор, греют веки, пока на улице блаженная тишь, изредка прерывающаяся щебетанием птиц. Спальня, элегантно убранная бархатом и шелком, обещает ни с чем несравнимый отдых и расслабление. Под жемчужными балахонами огромной кровати легко забываешь о повседневных заботах и окунаешься в мир сладких снов. Но как можно игнорировать всё на свете, когда кости ломит, а тело напоминает бесформенное желе, не способное даже пальца поднять? «Никак…» — отвечает на свой же вопрос Люциус и с трудом открывает глаза. В ответ на хриплый стон и скрип кровати слышится давящая на уши тишина. Резинка с пепельных локонов давно спала и затерялась среди подушек, из-за чего волосы спросонья напоминали птичье гнездо. Потянувшись, наследник слез с постели, случайно утащив на пол одеяло, подошёл к широкому зеркалу и оглядел себя с ног до головы. Яркие следы плети «достойно» украшали шею, торс и руки, гематомы и сине-фиолетовые пятна расцвели за ночь, а глубокие синяки под глазами и отёки лишь добавляли к образу никчёмности. «Просто превосходно… пять баллов в дневник!» — ругается про себя Люциус и ударяет кулаком стену. Новая волна боли, словно электрический ток, пронеслась по телу, а из мелких царапин на костяшках начала капала алая жидкость, щекоча шершавую кожу. Тяжело вздохнув, парень аккуратно слизывает кровь, морщится, идёт к шкафу из тёмного дуба и, толком не обращая внимание на небольшой выбор одежды, хватает первые попавшиеся вещи. Широкие льняные брюки тёмного цвета, багровая обтягивающая водолазка, чёрная свободная рубашка и кожаные туфли. А позолоченные кольца на пальцах, серебрянные цепочки на шее и маленькая заколка в волосы лишь завершали и придавали больше роскоши в повседневный образ. Застёгивая кулон с полированным рубином глубокого багрового цвета по середине, — последний подарок, что досталось от покойной матери, — Люциус с недоверием поворачивается, с минуту разглядывает себя в зеркале, хмурится, поправляет воротник и выходит прочь из комнаты, громко хлопнув дверью. Все жители Даливарики с давних времён знали — здесь, в доме ныне живущего Агния Де Роса, не было и нет места улыбкам и ветреной радости. Лишь апатия, липкая и обжигающая боль, адские мучения… На пути не встречается ни одной живой души. По всей видимости, слуги разбежались по своим грязным норкам и сейчас в тихую просиживают там свои задницы, боясь пискнуть лишний раз. «И снова всему виной отец…» — думает про себя Люциус и, не поднимая головы, пальцем проводит по мрачной картине с его дальним-далёким родственником. Перед глазами вдруг вспыхнул недавний вечер: горящее яркое пламя в истерзанной руке отца, запачканные мутной кровью стены, ковёр и лицо, зверская ярость в мутных, оранжевых глазах… дальше всё как по прописанному сценарию: крики, вопли, слёзы и мольбы, на что Агний лишь поправил ворот рубашки, заправил волосы назад и отдал немедленный приказ убрать весь мусор в гостиной. «Мусор… да ты сам не лучше, дорогой папочка!» — язвит мысленно родителю парень, невольно оглядывается и спускается вниз по лестнице. Зайдя в гостиную, Люциус задевает плечом мимо пробегающую и до чёртиков в глазах запуганную девчонку, которая поспешно извинялась, кланялась. «Что ещё за сыр-бор с утра пораньше?..» Тяжело вздохнув, Люциус провожает безразличным взглядом бедолагу, кладёт руки в карманы и заходит в столовую. Обширный стол, покрытый скатертью из сделанного на заказ дорогого шёлка, ломился от количества еды. Во главе восседал Агний и уплетал прожаренный до корочки стейк вместе с любимым, приторно-сладким красным вином. Сбоку же, по правую руку, тихо сидел Ивлис и доедал свежий салат из овощей с редкой курицей и другим мясом. И только самый дальний стул пустовал в ожидании своего владельца: потрёпанный, с глубокими порезами от когтей и не шибко бросающийся в глаза. — Доброе утро, отец, — наследник кланяется, поджимает губы и садится на своё узаконенное место. — и тебе тоже, Ивлис. Мужчина вытер рот салфеткой, отодвинул тарелку, скрестил руки на груди и с ног до головы оглядел своё чадо. Ровная осанка, бегающие от нервов желваки и поджатые от страха сказать лишнего губы — услада для глаз да и только. — Ивлис, у Люциуса есть сегодня занятия с тобой? — монотонный голос отца заставляет сердце со всей силы ударить по рёбрам и съёжится. Брат отложил вилку, вытер со всеми признаками аристократа рот салфеткой, прочистил горло и ответил, смотря, казалось бы, сквозь стену: — Сегодня нет ничего, чем можно было бы занять Люциуса. Занятие по фехтованию будет только через два дня, выход в город через неделю, а вот наши разговоры строго по вашему указанию, отец. «Словно робот…» — думает про себя младший и впивается ногтями во внутреннюю сторону ладони. — Что же, Люциус, — Агний поднимается с массивного стула, поправляет воротник и, прожигая взглядом дырку в чужом виске, смотрит на сына. — на этот раз удача на твоей стороне и ты можешь, так уж и быть, пойти куда глаза глядят. Медленно кивнув, наследник аккуратно поднимает голову и наблюдает за каждым действием родителя: как он натягивает перчатки, смахивает незаметные пылинки с пиджака, говорит что-то Ивлису, похлопав по плечу, и уходит прочь тяжёлыми шагами, из-за которых даже стены сотрясаются. И снова гробовая тишина. Словно весь мир застыл по сценарию, и лишь бой массивного маятника в часах бил кувалдой до голове, держа тело в вечном напряжении и неком тонусе. Наконец, старший брат поднимается, отряхивается и вместо того, чтобы скрыться за стенами, как и отец, вцепился мёртвым взглядом в младшего, который уже несколько минут перебирал ткань пиджака, дабы хоть как-то унять колкую дрожь. — Советую тебе, Люциус, заняться чем-то более разумным и целесообразным, пока у тебя есть на то свободное время. — шепчет наконец Ивлис и убирает руки за спину. — Тебя не касается, чем я буду заниматься и как проводить своё время, брат. — огрызается наследник и поднимает дерзкий взгляд на спокойную физиономию, которая, казалось бы, даже под сильным давлением не дрогнет. — Я лишь советую и… — Да я сам знаешь, где крутил твои советы! — отрезает вмиг Люциус, стукнув кулаком по столу и поднявшись. Сердце забилось бешеным ритмом, но в алых и потухших глазах начинал разгораться огонь ненависти и слепой ярости. — Тебе не хватило прошлого вечера? И снова сокрушительный удар по уязвимому месту. Раны громко заныли и, казалось, начали снова кровоточить, а на гематомах и синяках распушились бутоны боли и мучений. Будто бы тонким, но острым лезвием каждый раз старший брат сдирал медленно и аккуратно бледную кожу с тела, заставлял извиваться в агонии, умолять прекратить, пасть на колени, чтобы он полностью им завладел… «Ни за что… только через мой чёртов труп!» — до боли сжав челюсти, кричит внутри Люциус, пока перед глазами то и дело мелькает статный силуэт. — М-мне всего хватило, — голос предательски дрогнул. — я лишь прошу, чтобы ни ты, ни отец меня не трогали. Я… хочу просто побыть в тишине, с самим собой. Ивлис смерил младшего недовольным взглядом с ног до головы, расслабил плечи и, в очередной раз смахнув невидимую пылинку с одежды, скрылся из виду. Волна одиночества накрыла с головой. В глазах резко потемнело, тело затрясло, а бешеный стук сердца отдавался в ушах, заглушив всё вокруг. 
Упав на колени, парень мёртвой хваткой впивается в грудь и из последних сил старается привести дыхание в норму. В который раз по счёту нервы сдали, мозг не в состоянии мыслить здраво. «Чёртов… у-ублюдок, господи! Да чтоб ты горел в аду вечным пламенем, Ивлис!» Внезапный приступ? Точно нет, Люциус здоров, как бык! Паническая атака? Скорее всего, сложно отрицать, когда перед глазами изредка мелькает силуэты брата с окровавленной плетью и грозного отца за спиной. Словно под гипнозом, наследник кашляет в кулак, поднимается на ватные ноги и оглядывает комнату снова. Ничего не поменялось — оно и к лучшему. Вздохнув, он натягивает рукава до запястье, шипя от боли в ещё не заживших ранах, кладёт руки в карманы и под пристальным взглядом молоденькой, только что пришедшей девушки покидает столовую. Минует гостиную, где уже за каким-то чёртом убирались, кухню с гремящей посудой внутри и ещё раз-таки оказывается в ненавистных ему коридорах. «Замкнутый круг, чёрт его дери!» — ругается Люциус про себя и, чувствуя едкое напряжение, спокойным шагом шаркает в самый конец. Массивные деревянные двери под три метра с круглыми и давно проржавевшими ручками с трудом поддались. Хоть сил и оставалось минимально, парень всё-таки вышел на встречу ветру и редкому из-за облаков солнцу, вдохнул полной грудью и расслабил наконец-таки плечи за всё утро. Словно изумрудное ковровое покрытие, усеянное редкими и пушистыми цветами, перед алыми глазами раскинулся во всей красе сад его матери. Птицы щебечут в ветвях, создавая приятную и умиротворенную атмосферу, густые деревья тянутся к небу, будто старинные стражи, защищающие свою территорию от посторонних взглядов, а в центре возвышается начищенный до блеска фонтан, кристально-чистая вода которого играет в лучах солнца, словно тысячи бриллиантов. Приятно видеть, как этот некогда маленький садик расцветает на глазах. Люциус аккуратно наступает на усыпанную камнями дорожку, вдыхает сладкий и пленяющий аромат и медленно шагает в никуда. Снова хочет скрыться от любопытных глаз в зелёных и пышных кустах, позабыв обо всём… хочет опять остаться наедине со своими мыслями и больными воспоминаниями. В голове всплывает образ матери. Её плавные движения во время танца рядом с фонтаном, её нежная улыбка, звонкий смех, лёгкое платье поверх бледной кожи… «Ангел воплоти…» В очередной раз отправившись в детство, где солнце светило ярче, а проблемы обходили стороной, Люциус сорвал с ближайшего куста цветок, рассмотрел беглым взглядом лепестки, улыбнулся уголком губ и зашагал дальше по неровным тропинкам, иногда сворачивая с них и уходя вглубь сада. Казалось, что он безграничен. Всегда был другой вселенной, а сохранившаяся свежесть и чистота создавали иллюзию забытого рая. — Мам, видишь? Я до сих пор прихожу сюда и вспоминаю тебя, — шепчет наследник небу, ложится на землю и, раскинув руки на траве, погружается в небытие.

***

Очередная жесткая посадка, волна боли по всему телу и облако пыли. Лололошка с большой неохотой еле поднимается с холодной мокрой земли, кашляет и машет руками. Протирает глаза, тянется, слыша неприятный хруст костей, и внимательно оглядывается, стараясь сориентироваться на местности. Кругом ни единого намёка на солнце и множество толстых стволов деревьев. Парень поправляет пальто и небольшую сумку на поясе и тяжело вздыхает, чувствуя боль в пояснице и ногах. — Спасибо, Ави, за мягкую посадку, чёрт бы тебя побрал! — кричит Лололошка в небо, будто бы ему прилетит ответ, мотает головой и массирует виски, дабы успокоиться и прийти в себя после ужасного «аттракциона» в портале. — Так, хорошо, — шепчет он себе под нос и вдыхает чистоту леса. — вдох-выдох и всё пройдёт. Я всего лишь быстро исправлю ситуацию в этом мире и продолжу дальше кувыркаться у себя в атмосфере, да… неплохой план, только… Парень крутится на месте, чешет затылок и старается хоть что-то разглядеть сквозь тонну листьев. — А о том, как выбраться я и не подумал… Просто прекрасно, молодец, Рома! Пять баллов тебе в дневник. Разговор с самим собой стал уже давно привычным успокоительным, после которого голова начинает не хило так соображать. Вздохнув, Лололошка достаёт из кармана миниатюрный компас, ориентируется где какие стороны света и, покрутившись, словно волчок, начал уверенно шагать к северу. — По словам Джодаха там должна быть скоро деревушка, а после виден огромный и чёрный замок… что же, надеюсь, этот пернатый не заврался и я иду в правильном направлении. Он убирает с лица вьющиеся волосы, пробирается через ветхие коряги и кочки, поглядывает изредка на компас и держит ухо в остро, как всегда. «Давно я, оказывается, не ходил в такие… путешествия, мать вашу…» — возмущается Рома и перепрыгивает небольшое болото. Такой густой, тёмный и жуткий на первый взгляд лес окутывал вытянутыми в небо вековыми деревьями, как будто бы стены замка. Яркое солнце закрывали ветки с пляшущими от ветра листьями, создавая игру света и тьмы, пока сердце с каждой секундой билось в разы быстрее от неизвестности и опасности. Под ногами скрипели ветки, а воздух — до этого лёгкий, свежий и приятный, — давно пропитался запахом сырости и мха, будто бы сам лес дышал и мог захлебнуться. Звуки птиц и других диких животных вдалеке сливались в один мистический концерт, в котором каждая нота звучала как предостережение. — Бр-р… аж мурашки по коже, господи… — шепчет Лололошка, убирает компас в карман и ломает вставшую на пути ветку. — это ж надо меня в такие дебри кинуть! Наконец, мучения закончились. Преодолев последнее препятствие в виде дряхлого пенька, мироходец стряхивает с себя приклеившиеся листики и невесомые паутинки, убирает назад чёлку и смотрит вперёд. «Всё как и сказал Джодах… не обманул, какая радость!» Впереди виднелись шаткие и немного дырявые крыши домов, а люди, словно трудолюбивые муравьи, по одиночке блуждали средь пустынных тропинок, изредка обмениваясь репликами. — Ещё немного и… — Лололошка достаёт из сумки помятый листок и улыбается уголками губ. — первый пункт плана будет выполнен! Спустившись с крутого склона и заработав несколько мелких царапин, Рома поправляет воротник, сжимает ладони в кулаки и, глотнув воздуха, уверенно шагает к небольшому поселению, борясь с внутренним липким волнением, что умело пробирается в каждый уголок тела. Даже с первого взгляда казалось, что среди всего балагана, только лес призывал бедных и вымученных жителей к тому, чтобы они не теряли крохотную надежду и веру в завтрашний день. Ступив на песочную тропу, парень неуверенно и боязливо опустил голову и нахмурился. Под ногами расстилалась пожухлая и совершенно не пригодная для жизни земля, выжженная беспощадным солнцем. «Что за…» — думает он один миг и резко поднимает взгляд. Вдали кривые домики из гнилых досок вызывали волну жалости и некой неприязни. А заржавевший забор из последних сил защищал тайны жителей этой убогой деревни перед густым лесом, словно старый страж. «Нельзя же судить книгу по обложке… так?» — торгуется внутри Лололошка, а на деле тяжело вздыхает и проходит дальше, сжав до белизны ремень сумки. Мимо пробегали по избитым дорожкам дети разного возраста, обутые в рваные босоножки, но, несмотря даже на такое тяжкое и бедственное положение, смех радостно звенел в воздухе. На другом конце медленно расхаживали старушки, опираясь на трость, с покосившимися спинами, мрачными лицами и глазами полными безысходной тоски и смертной усталости. — Хей, смотри куда идёшь! — вдруг слышится прям над ухом хриплый, но такой громкий крик женщины. Резко развернувшись, мироходец вмиг ловит на себе презрительный взгляд дамы в грязной и мешковатой одежде, с ребёнком на руках и разбросанными в разные стороны волосами. — П-простите, пожалуйста! — тут же извиняется Рома и виновато чешет затылок. — То же мне тут… переедут из невесть откуда к нам, а потом места свободного не сыщешь! Тьфу на вас! — возмущается незнакомца и, словно местная гопота, харкает на землю. — Слушайте, — всё-таки останавливает её парень, а в голове подбирает правильные слова, дабы не получить в ответ ещё больше возмущений на пустом месте. — а вы случайно не знаете, где здесь… — Что ты там мямлишь? Говори резче и не задерживай меня! — женщина отходит на шаг назад, сильнее прижимает укутанного в лохмотья ребёнка к груди и с враждебностью оглядывает Лололошку с ног до головы. — А вообще, чего это я тут с тобой, негодяем, вожусь? А ну, проваливай прочь! — Да стойте же! Вы не знаете, где особняк Де Росов?! — уже вскрикнул парень и сжал ладони в кулаки. Слегка вздрогнув, словно перепуганный котёнок, дама нервно сглатывает и отводит взгляд в сторону. Коленки подрагивали под недоюбкой, а неухоженные пальцы впились мёртвой хваткой в своё дитя, будто бы Лололошка сейчас нападёт и на подобие оголодавшего дикого волка растерзает бедолагу. «Неужели я сказал что-то не так?» — спрашивает он сам себя, пока женщина медленно поднимает дрожащую руку, указывая куда-то вверх, на гору. — Т-там… этот особняк… — слышится кашель и хриплый голосок. — всего хорошего. Секунда, и незнакомой матери и след простыл. Почесав затылок, Рома поднял голову чуть ли не к небу и стал щурится, искать гигантских размеров дом с острыми башнями и прочей ерундой, которую до мельчайших деталей описывал Джодах. Мрачный, пугающий и загадочный, замок, словно распластавшееся чёрное пятно возвышался в нескольких десятках километров среди пышных и выжженных стволов деревьев. — Спасибо, Ави, за такое лёгкое задание, мать твою… — Лололошка нервно сглатывает и, опустив голову, медленно шагает прямо, косо поглядывая на бедных детей и умирающих прямо на ходу собак. Вблизи дворец сиял изумрудной красотой и величием. Каждая деталь была тщательно проработана, линии и изгибы созданы с максимальной точностью, чтобы вызвать восторг и восхищение у смертного. Лололошка ловко прошёл сквозь толстые прутья забора, поправил сумку и залёг в кустах. — Так, одна четвёртая плана уже выполнена… остаётся осмотреться и… — он заминается. — может быть, ещё что-нибудь сделаю. Вдохнув, парень включает режим «ниндзя под прикрытием»: начинает медленно ползти сквозь пышные кусты, изредка задевая ветки и царапаясь, прячется за деревьями, на случай, если кто-то из слуг увидит силуэт в окне, аккуратно перелезает через встречные кирпичные ворота, будто бы боясь как-то их сломать, и редко применяет в действия беспроигрышные тактики, которыми его обучали в междумирье. Наконец, перед ним тёмно-алая стена из неизвестного материала. Немного встряхнувшись и подкрепившись сэндвичем из свежих овощей и мяса, Рома поправляет сумку, прижимается к стене и начинает медленно взбираться вверх с неимоверной лёгкостью и ловкостью, словно был создан для этого. Он сжимал каждый встречный выступ и малую трещину, чтобы не упасть вниз, получив новую дозу боли. Несколько минут мучений оказались не напрасны. Рома остановился, присел на платформу рядом с длинным окном и заглянул во внутрь, словно воришка перед кражей, пока игривый и редкий ветер игрался с волосами, а вельветовые занавески величественно колыхались от малейшего дуновения. Редкий солнечный свет проникал внутрь и озарял мрачный вестибюль, серебрянные, огромные двери комнат и длинные коридоры. Вытянув голову и прищурившись, можно с трудом заметить мраморные лестницы, которые были начищены до блеска и хранили в себе грязные лица семьи древней знати, но сейчас отражали лишь тусклые физиономии слуг, что опустили головы. «Власть и безграничная сила… тогда ясно, почему все такие…» — Получается, если сложить небольшую картину из моих знаний, то даже от одной мысли об этом особняке Де Росов у бездомных подкашиваются ноги, а местные жители, наверняка, крестьяне или на подобии них, закрывают все щели в домах, дабы скрыться от пугающей атмосферы и возможности уйти на тот свет… 
 Снова заглянув во внутрь, Рома поднимает голову и видит как кристальные люстры, свисающие с потолка, рассеивают лучи по всему помещению и словно из последних сил заставляют время замедлить любое движение вокруг. Но всё оборачивается крахом и бегом некоторых поданных. Тяжело вздохнув, мироходец отодвигается от стекла, осторожно поднимается на ноги и, поправив сумку, встаёт на небольшой выступ, который шёл по всей окружности дома. «Внутри этого особняка, в принципе, всё понятно. Как всегда всё на высшем уровне идеала и бла-бла-бла… сейчас, наверное, стоит попробовать аккуратно пройти в сторону и оглядеться с высоты птичьего полёта...» — размышляет и выстраивает план действий Лололошка, прижимаясь всем телом к стене и контролируя каждый свой шаг. «Я уже на приличной такой высоте и теперь лезть вверх точно не самая лучшая идея… да и сам Джодах говорил, что…» Внезапно, мысль обрывается. Миновав угол здания, парень поскальзывается, не успевает толком схватиться хоть за что-нибудь и, коротко крикнув, летит вниз.

***

Огромный камин, увитый позолоченными рамами, создаёт приятную атмосферу небытия. Стройная фигура в чёрной, шёлковой накидке садится на мягкий, белый ковёр рядом с молодым парнем с непослушными вьющимися волосами и горящими редким огоньком озорства оранжевыми глазами, открывает взятую из библиотеки книжку и начинает в тишине читать новую историю бархатистым голосом, параллельно слушая потрескивание дров. Вдруг маленький мальчик в красной накидке впопыхах забегает в комнату, с трудом закрывает массивную дверь и прислушивается к грозным шагам, что отдавались эхом в коридоре. Вздохнув, он поправляет пепельные волосы, сжимает крепче самодельный деревянный кинжал, поворачивается и замечает знакомые фигуры на полу. «Мама и… Ивлис, ну конечно!» — нахмурившись, Люциус тихо подкрадывается, заходит за большое кресло и, выглянув, внимательно наблюдает за каждым действием женщины. Тонкие пальцы переворачивали страницу за страницей, искусанные алые губы двигаются в немом для мальчика говоре, чёлка с копной прямых, белых локон падает на глаза, а пушистые лисьи ушки и хвостик подрагивают от еле ощутимого ветерка. — Люциус? — вдруг говорит дама и устало смотрит своим глубоким багровым взглядом на прячущего сына. — Мальчик мой, ты снова прячешься от папы? Иди ко мне, вместе почитаем новую историю… Пока старший брат нехотя перебрался на мягкое кресло, она протянула бледную ладонь к младшему и нежно, с долей небывалой мягкости расплылась в улыбке. Сердце внутри забилось, живот приятно скрутило от столь глубокого и приятного чувства нужности и внимания от неё. Люциус острожно касается ледяной кожи, садится рядом, кладёт голову на тонкое плечо и закрывает глаза, прислушиваясь к равномерному дыханию и тихому голосу родного человека. Яркие языки пламени почти потухли в камине, оставляя после себя треск деревяшек и догорающие угольки. Ивлис, сложившись комочком, мирно сопел на кресле, а Люциус из последних сил боролся со сном, обвив чужую руку. — Люциус… мальчик мой, — отложив книгу, вдруг шепчет женщина и гладит его по непослушным волосам. — можешь ли ты… пообещать мне одну вещь? — Д-да, мам… — бубнит сонно младший и поднимает тяжёлую голову. — что такое?.. — Пообещай, что будешь всегда оставаться таким открытым и добрым человеком. Будешь слушаться своего папу с братиком и никогда… слышишь, Люци? Никогда не… Чей-то короткий крик и ругательство выводят из приторных воспоминаний в реальность. Резко поднявшись с травы, наследник бегло оглядывается по сторонам, поправляет рубашку и, подняв голову, слегка сонным взглядом провожает неизвестный силуэт на землю. Глухой удар и хруст деревьев заставляет напрячься. Люциус мигом поднимается на ноги, отряхивается и со всех ног бежит к месту происшествия. «Что это ещё за чертила упал с небес?!» Пробегая сквозь сад, он огибает кусты, случайно царапается о розы, корчится от боли и сжимает челюсти до скрежета в зубах, но продолжает бежать. Завернув за угол, наследник сбавляет шаг, останавливается и, оглядевшись, замечает неподалёку в кустах руку. Он нервно сглатывает и с предельной осторожностью начинает подходить ближе, но, услышав хриплый кашель и брань со стороны, парень, не долго думая, собрал всю силу в кулаки и бросился в кусты. Ударившись коленками о землю и кувыркнувшись с незнакомцем ближе к стенам дворца, Люциус прижимает тело к траве, замахивается для удара и… замирает. Слегка загорелое личико с ссадинами и царапинами, каштановые вьющиеся волосы с застрявшими в них ветками и листиками, необычный прикид, еле заметные веснушки — каждая деталь и сам парень с поразительной внешностью приковали невидимыми цепями алый взгляд. Внезапно Лололошка приоткрыл глаза, прищурился и, подрагивая под давлением, старался сосредоточится на происходящем. Пока что перед ним неизвестный в тёмной одежде со светлыми локонами, зелень и… — Эй ты! — выйдя из некого ступора, кричит Люциус и ударяет мироходца по щеке, приводя в чувства. — Слышишь?! Э-эй! Кто ты такой, парень?! Отвечай! «Неплохой удар…» — думает Рома, массирует свободной рукой глаза и наконец приподнимает голову, дабы лучше разглядеть нападающего. Пепельные волосы, завязанные в пучок сзади, тёмные водолазка и рубашка, что подчёркивали фигуру, серебрянные цепочки и необычный кулон по середине, который напоминал… «Нет… да не может же этого быть! Нет, нет, ну за что мне это?!» В голове моментально вспыхивает помятая фотография с каким-то из демонов в рваной одежде и молодым человеком, который с улыбкой на пол-лица обнимал одной рукой того за плечи, а второй взъерошивал чёрные волосы… — Люциус Де Рос?.. — аккуратно, словно боясь спугнуть дикого зверя, спрашивает Лололошка и выгибает бровь. — Чего? — вопросом на вопрос отвечает наследник и, заподозрив неладное, сильнее вжимает парня в землю. — Слушай сюда ты, незнакомец! Я без понятия, откуда ты меня знаешь, но! Либо ты сейчас же говоришь кто ты, откуда и что вообще забыл на моей территории, либо… — У-успокойся, эй! — перебивает Рома, чувствуя как мелкие камни начинают впиваться в кожу через одежду. — Тише-тише… я не причиню никого тебе… то есть, вам вреда! Только отпустите, умоляю… й-я сейчас же всё объясню, честно! Мироходец изо всех сил надавливает на жалость, показывает своё повиновение и слабость — и всё ради того, чтобы сильные руки отстранились, сам наследник поднялся, отряхнулся и, скрестив руки на груди, с откровенным недоверием наблюдал за каждым действием, будто бы выискивая недостатки. «Я попал…» Судорожно вздохнув, брюнет чешет затылок и пытается привести мысли в порядок. Его сердце бешено колотилось, словно пытаясь выбраться наружу и распластаться на земле, живот неприятно скрутило внизу тугим узлом, губы пересохли, а в голове кружилась лишь одна мысль — что, если все пойдёт не так как нужно, наперекосяк? «Не сносить мне головы…» — отвечает Лололошка и тяжело вздыхает. — Ну? — подаёт наконец голос Люциус и хмурится. — Мы так и будем играть в молчанку? Я жду объяснений. — А, д-да, конечно! — ещё больше занервничал Рома, пулей поднялся с земли, отряхнулся и, поклонившись, начала тараторить: — Простите за столь долгое ожидание, господин Де Рос! Я… — Эй, парень, — уже более мягко обращается к собеседнику наследник и отводит смущённый взгляд в сторону. — давай без этих всех речей, ладно? Ненавижу, когда ко мне так обращаются. Просто сразу переходи к делу и не мямли. Поспешно кивнув и убрав руки за спину, мироходец делает вдох-выдох и начинает медленно, внятно объяснять ситуацию: — Послушайте… тут просто такое странное дельце, ну… как бы объяснить… — Давай уже прямо, а! — терпение Де Роса с каждой секундой плавилось под гнётом неопределённости. — Ладно, короче! Я был а-ля подопытным кроликом у… м-местного мага, да! И сегодня он опробовал на мне зелье полёта. Я думал, что совсем капельку полетаю над землёй и на этом всё закончится, но… он, видимо, перепутал некоторые ингредиенты, из-за чего я та-ак быстро полетел вверх, что даже сообразить не успел, как… — Так, ладно, достаточно! — перебивает Люциус, массирует переносицу и шепчет себе под нос: — Опять он за своё, ну что ж это такое… От одного смазливого личика нового зельевара-мага, — ученика Бастиана, как этот наглец сам выразился, — внутри переворачивалось всё с ног на голову, а в глазах нарастал огонёк отвращения. «Вообще не удивлён…» — Ладно, проехали, — наследник смахивает с лица прядь волос и с неким сочувствием поднимает взгляд на парня. — тебя это… как звать-то? — Меня?.. Лололошка! — вмиг отвечает собеседник. — Хорошо… Неловкая пауза обрушилась на обоих ударной волной. Лишь шелест листьев и дуновение ветра пытались развеять напряжение… но всё было напрасно, бесполезно. С десяток миллионов мыслей и вопросов крутится в голове. Хочется продолжить сложившийся из говна и палок диалог… но парни молчат, оба подавляют в себе колкое желание. «А если я сказал что-то не так?.. Вдруг он заподозрил меня в обмане?!» — паникует внутри мироходец и нервно сглатывает, стараясь пробить тем самым вставший в горле ком. «Хм… может всё-таки проводить его?.. Пока стража ничего не заподозрила и слуги не увидели…» — размышляет Люциус и покусывает нижнюю губу. Отвратительное чувство, когда находишься меж двух полыхающих огней: с одной стороны кричат сдать незнакомца со странным именем, отправить в тюрьму за проникновение, а с другой требуют помочь, сжалится над ним и отправит восвояси. «Чёрт! Ладно, была не была…» — Слушай, это… Л-лололошка же, да? — нарушив тишину, спрашивает наследник и неуверенно чешет затылок. — Тут охрана достаточно… жестокая, я бы сказал. Да и всюду лишние уши и глаза, всё такое… давай я тебя спроважу на выход и ты там уже пойдёшь, куда глаза глядят? Удивившись внезапной помощи, Рома, не долго думая, активно закивал головой и от всей души поблагодарил собеседника, низко, чуть ли не до самых колен, поклонившись. — Да чёрт бы тебя побрал! Я что сказал минутами ранее, а?! — возмущается Де Рос. — То, что вы ненавидите, когда к вам обращаются слишком официально и… — Ой, заткнись и пошли уже! Раздражённый и ненавидящий себя за проявление слабости и сострадания Люциус убрал руки в карманы и быстрыми шагами шёл впереди, пока сзади неуверенно плёлся Лололошка. «Почему я вообще ему помогаю?!» — задаёт один и тот же вопрос наследник, но приходит к одному совершенно непонятому и идиотскому ответу: «Ладно, в этом парне есть что-то… такое, что я не могу описать словами, чёрт бы его побрал!» Немного сбавив шаг и оказавшись почти на равне с Ромой, Люциус сжал ладони в кулаки, цапая внутреннюю часть, и прикусил на этот раз до крови губу. В душе всё перевернулось с ног на голову: здравый смысл и логические решения словно попрощались с хозяином и скрылись в тумане, живот болезненно скрутили тугими узлами, сердце снова готово было пробить рёбра… «Да что со мной?! Что это за… чувства такие?..» — переступив через небольшой куст, наследник бегло огляделся, схватил чужое запястье и ускорился. — Э-эй! — вдруг подал голос брюнет сзади, ухватившись за сумку так, будто бы это единственное его спасение. — Что ещё?! — вспылил Де Рос и глянул через плечо, не сбавляя шага и ловко обходя все препятствия. — Н-ничего, просто… зачем так быстро и резко? — от впившихся внезапно ногтей Лололошка прикусил до боли губу, дабы не загрести себе лопатой больше проблем. — Я просто хочу, чтобы ты побыстрее свалил и… — собеседник сделал небольшую паузу, завернул за угол в кусты, прошёл небольшую арку из белоснежных роз и, остановившись, развернулся к брюнету. — чтобы ты никогда не появлялся у меня на глазах. Рома нервно сглотнул, коротко кивнул и, опустив голову, поплёлся дальше за таким… наглым и грубым наследником престола. «Вот надо было мне прямо к нему в лапы свалится…» — думает мироходец, пока внутри все переворачивается с каждым шагом. «Что же, мать вашу, меня зацепило в нём?.. На кой чёрт помогаю?!» — возмущается Люциус и сглатывает накопившуюся слюну. Миновав очередной пенёк, пышные кусты цветов, парни заворачивают за угол и, пройдя ещё несколько шагов вперёд, останавливаются у выхода в свет. Дряхлая арка с пожухлыми листьями и ржавыми прутьями оставляла желать лучшего, но это не мешало Люциусу сбегать из дома каждый раз с… ней, родной и любимой, из лап разъярённого отца. Мотнув резко головой и не давая себе вновь погрузиться в воспоминания, наследник отпускает чужое запястье, давая его размять, скрещивает руки на груди и подбородком указывает вперёд. — Вот тебе выход, дальше уже сам давай… и больше не давай этому недоучке Кристиану измываться над тобой! Лололошка покорно выслушивает наставления, делает несколько шагов вперёд и… останавливается у самой арки. Сердце затрепетало и постепенно ускорялось, руки слегка задрожали, а в животе ожили пару-тройку бабочек. «Что это со мной?» — негодует внутри Рома, но на деле поворачивается и смотрит прямо впритык. Люциус через пару секунд поднимает голову и встречается с холодными лазурными глазами. Внезапно воздух стал тяжелее, наполнился некой эйфорией и щекочущим чувством в груди. Он чувствовал, как два сердца бились в унисон, а дыхание перехватили невидимые тонкие пальцы, что впились в горло и беспощадно перекрывали кислород. «Что это такое?.. что за… странное чувство?» Мысли смешались в вязкую кашу, тело пробил стремительной стрелой озноб, в ушах будто бы звенел огромный колокол, а фразы… — …спасибо, что проводил… вернее, что проводили, мистер Де Рос, — наконец выбивает из мира фантазий и негодований тихий голос. Лололошка низко кланяется, разворачивается и делает шаг вперёд, как вдруг ледяная рука хватает за запястье и заставляет застыть на месте. — Подожди! — чуть ли не выкрикивает Люциус и поднимает голову. Сердце готово выбить рёбра, на щеках чувствуется жар, ноги подкашиваются — ещё чуть-чуть, и он точно сойдёт с ума от неизвестного чувства! — Слушай, а ты… ну, как бы сказать… — из связных предложений в голове на деле выходил набор слов, которые и то с трудом удавалось промямлить. — в общем, короче! Т-ты же… ещё вернёшься, верно? Алые глаза, наполненные яркой искрой надежды вставили Рому в ступор. «Что ещё за вопрос? Это точно тот самый пылкий наследник, которого я видел буквально несколько минут назад?» — пытает мироходца внутренний кот негодования и непонимания, проходясь когтями по сердцу и лёгким. «И всё же… что это с ним?.. Что это за внезапное переобувание?» Тяжело вздохнув и стараясь справиться с неким волнением, брюнет отводит взгляд в сторону, сжимает ладони в кулаки и отвечает подрагивающим голосом: — Я ещё вернусь. От простых слов в душе разгорелось приятное тепло, а в животе ожили мёртвые бабочки. «Почему мне так… хорошо?» — думает Люциус, нехотя отпускает чужую руку, сжимает край рубашки и, пытаясь подавить сладкое и совершенно необоснованное счастье, неловко машет на прощание, на что получает в ответ короткий кивок. Пару секунд, и след от Лололошки простыл, оставив после себя неспокойное сердце и непонятное, слишком лёгкое чувство свободы и… счастья? Кажется, жизнь начала набирать свои обороты без сценария.