Ты - мой!

На следующее утро я чувствовал себя хуже некуда. Мою голову будто сжало стальными тисками, и каждое мгновение приносило новую волну нестерпимой боли. Проснувшись, я понял, что не помню большую часть прошлой ночи. Только мучительные фрагменты, разрозненные кусочки воспоминаний, мелькали в моём сознании. Но ужаснее всего я почувствовал себя, когда я осознал, что... «Боже... У меня не встал!» – эта страшная мысль мучила меня с самого рассвета, когда я позорно сбежал из номера, оставив спящую девушку в одиночестве. Сидя в баре, погруженный в свои мысли и третье пиво от похмелья, я пытался восстановить цепочку событий. Воспоминания плыли перед моими глазами как размытые картины. Сначала всплыла картина Ромыча и Марины, когда я увидел их голыми. Затем, как мы с Катей каким-то образом оказались в моём номере. Я помню нашу близость, горячие поцелуи, которые казалось, становились все более страстными с каждой секундой. Воспоминание, как мои руки неуклюже исследовали её тело, и уши ещё помнили её стоны удовольствия. И потом внезапно, когда момент достиг своего апогея, когда наши тела уже пылали от страсти... У меня не встал! Как такое вообще возможно? Но Катя оказалась понимающей девушкой. Она чувствовала, что это может быть из-за алкоголя, поэтому решила поступить по-другому. Она встала на колени и стала расстёгивать ремень. Облизнув губы, и приоткрыв ротик в предвкушении, она нетерпеливо всосала мой член… Тепло её ротика сразу же вызвало у меня прилив неожиданного наслаждения. Она посасывала мой член по всей длине и, кажется, прошло всего несколько секунд, а он стал твёрдым, как камень. «О, да... Детка, да..» – я даже простонал, настолько мне было в тот момент хорошо. Но когда я уже был готов засадить по самые яйца... У меня снова упал. И так, занавес... Прощайте, уважаемые зрители... Осознав, что все наши попытки оказались напрасными, мы решили просто отправиться спать. Я и... спать? За тридцать пять лет моей жизни, насыщенной событиями и эмоциями, это был первый раз, когда я позволил себе просто уснуть, находясь рядом с женщиной. Таким образом, сидя здесь, в семь утра, я пытался найти объяснение произошедшему. И хотя у меня была одна мысль... Это объяснение мне совсем не нравилось. Я знал Ромыча всю свою жизнь. Видел его в самых разных состояниях: счастливым, печальным, пьяным. Помнил, как он отправился на первое свидание, как мы вместе обсуждали впечатления о первом сексе... Но никогда раньше это не вызывало у меня настолько сильных эмоций, как сейчас. После дня рождения у Лёвы... Всё перевернулось на сто восемьдесят градусов. В прямом смысле. Я сидел в баре уже час. Большинство туристов спали, но были и такие, как я, не способные закрыть глаза. Кто-то уплетал ранний завтрак, кто-то уже принимал первый глоток алкоголя, а кто-то просто лежал на шезлонге, отдыхая. Внезапно мой взгляд зацепился кого-то, кого я не ожидал увидеть. Табаров. Мужчина в потной майке и бриджах, с наушниками в ушах, направлялся к входу в отель после, вероятно, утренней пробежки. Но как только заметив меня, Табаров поднял брови в удивлении. По выражению его лица было понятно, что он не рассчитывал увидеть меня на ногах в такое раннее время. – Не спится? – разорвали тишину его слова. Я усмехнулся, пытаясь скрыть своё состояние. – Это точно, – ответил я, поднимая свой бокал и делая очередной глоток. Табаров приблизился, и я заметил, что выражение его лица стало более серьёзным. – Интересная ночка? – заметил он, садясь рядом со мной. – Угу, – уклончиво признался я, – а ты чего не спишь? – Плохо спится на новом месте, – усмехнулся тот, – поэтому решил пробежаться... Повисло молчание. Никто не знал о чём ещё поговорить. Я вертел стакан в руке, пытаясь найти тему для разговора. Я знал, что Табаров занимается машинами, но для меня эта тема была совсем далёкой... Но в какой-то момент, неожиданно для себя, я вымолвил: – Спасибо. Табаров вздрогнул, подняв брови в знак недоумения. – За что? – спросил он с явным непониманием. Честно говоря, я сам не знал, за что его благодарил. Взглянув на мужчину, я начал усиленно размышлять. «Зачем я это сказал?» – мелькало в моей голове. И вдруг, через пару секунд, пришло понимание. – За Лёву. – произнёс я. Табаров удивился ещё сильнее. Он, наверное, подумал, что я какой-то дебил, поэтому я поспешил поскорее исправить ситуацию. – Прости, – рассмеялся я, – ты, наверное, думаешь, что я не в себе. – Я совсем так не думаю, – ответил мужчина, опровергая мои слова. Тяжело вздохнув, я постарался собрать мысли в кучу. – Я сказал... спасибо за Лёву, – объяснил я, пытаясь логически до него донести свою мысль, – просто вчера... Он выглядел так счастливым... Я никогда его таким не видел... И я понимаю, что это всё благодаря тебе. Табаров, кажется, начал понимать. Склонив голову, он улыбнулся. – Не за что, – сказал он, его глаза засветились. – Есть... за что, – перебил я его. Мужчина ожидал от меня объяснений. – Просто ты не видел его раньше, – продолжил я, – Лёва никогда не был таким открытым. Взяв небольшую пауза для вдоха, я произнёс следующее: – Поэтому, если ты его обидишь... Ты знай... Мы... – я запнулся, чувствуя, как напряжение накаляется в воздухе. Я знал, что такому человеку угрожать себе дороже. Но его реакция была неожиданной. Он рассмеялся. Словно услышал шутку. – Ты хороший друг, – произнёс он, и через секунду его взгляд стал серьёзным, словно он понял всю глубину моих слов. – Саша, я никогда его не обижу. Его голос прозвучал настолько убедительно, что я не мог не поверить ему. Я видел, как Кирилл смотрит на моего друга, и понимал, что тот влюблён не меньше, чем Лёва. Это радовало. – Ладно, пойду в душ, – произнёс Табаров, вставая со стула, – а ты лучше поешь, а то посадишь желудок. Я понимал, что он прав, но похмелье надо было как-то лечить и я знал только один способ. Кивнув, я уже хотел попрощаться, но из меня вырвался ещё один вопрос, который ни я, ни Табаров не ожидали услышать. – Кирилл, а как ты понял, что ты гей? Мои глаза расширились от ужаса, как только я осознал, что ляпнул. Табаров, кажется, тоже был ошеломлен моим вопросом. Он на мгновение замер, затем медленно повернулся ко мне, смотря прямо в глаза. – Это... Сложно, – наконец проговорил он, видимо, взвешивая каждое слово, – просто понял... когда... начал задумываться, что меня не возбуждают женщины... Краска стыда залила моё лицо. Боже... Что он сейчас обо мне подумает? Это был первый звоночек. «Не возбуждают... Боже...» – И ты сразу понял, что ты гей? – слова вырвались из меня, я не мог остановиться. Мне просто нужно было это знать, понять, разобраться. – Нет, – Табаров покачал головой и попытался донести свою мысль, – это не только физическая составляющая... Было видно, что ему неловко говорить на эту тему. Но наверное, мой взгляд горел таким отчаянием, что тот решил продолжить: – Ещё и психологическая… – продолжил Табаров. – А когда ты понял? – спросил я. – В шестнадцать, – ответил Кирилл, его голос звучал спокойно, но в нём звучала определённость. – Я понял, что мой одноклассник вызывает у меня больше эмоций, чем моя тогдашняя девушка... Я задумался. Вот и второй звоночек. – А почему ты спрашиваешь? – спросил Табаров. – Да так... Интересно, – я постарался скрыть истинную причину своего вопроса. Я не мог даже самому себе ответить на этот вопрос, что уж говорить о ком-то другом. Табаров смотрел на меня таким взглядом, будто пытался прочитать, что происходит в моей голове. Но через пару секунд, поняв, что это бесполезно, он произнёс: – Ладно, тогда я пойду, – его глаза внимательно следили за мной. Я кивнул, чувствуя себя неловко от его внимания. Почему я задал такой вопрос? Почему он вообще всплыл в моей голове? Возможно, это был мой способ отвлечься от того, что произошло на вечеринке. Я старался скрыть свои истинные мысли, но взгляд Табарова казался удивительно проницательным, словно он видел сквозь каждую клеточку моего сознания. И вдруг он произнёс то, что вогнало меня в ступор: – Признайся ему. Я смотрел на него во все глаза, внутри меня кипела паника. Только одна мысль билась в моей голове: «Кому?!» – У тебя сейчас мозг сломается, – рассмеялся мужчина, глядя на меня. – Я не понимаю... – едва слышно пробормотал я, отказываясь признаваться даже самому себе. Табаров видел, в каком я был смятении, и его взгляд, казалось, был полон сочувствия и понимания, словно он знал, что я переживаю. – Признайся, – он смотрел мне прямо в глаза, – а то потом будет больно... Я снова покачал головой. – Нет, ты не понял... – мой голос перешёл на шёпот, словно я боялся, что мои слова услышит кто-то ещё. Но Табаров всё слышал и прежде чем уйти произнёс: – Я видел, как ты на него смотришь... Он твой друг... Он поймёт. И развернувшись, мужчина ушёл по направлению к отелю. Сидя на месте, я ощущал, как моя голова превращалась в настоящий вулкан эмоций, готовый извергнуться в любую секунду. Мои мысли бушевали так сильно, что я чувствовал, будто кто-то транслировал их вслух, заставляя каждого вокруг погружаться в это безумие. «Признаться... Боже...» – слова застряли в моём горле, и от этого начали дрожать руки настолько сильно, что стакан, оказавшийся в моей ладони, не смог выдержать такого напряжения и с треском разлетелся на тысячу осколков, разбившись о пол. Тогда я понял. Все мои мысли, все мои чувства, все мои эмоции... Все они были приведены в движение одним человеком. Я не хотел признаваться самому себе, но факты были неоспоримы. Это был он, кто разбудил во мне все эти чувства, заставившие сердце биться настолько быстро, что казалось, оно выскочит из груди. Только с ним я ощущал, как бабочки бушуют в моём животе, только с ним... Ревность обожгла меня своим пламенем. Вчера, когда он был рядом с Мариной, я ревновал его, словно вся моя сущность кричала об угасающей связи, которую я не хотел признавать. И тогда, в тот момент в номере, когда он погладил меня по губе, я почувствовал, как весь мир замирает, ожидая лишь его поцелуя. «Поцелуя!» – слово отразилось в моей голове как эхо, вызывая панику, которая накрыла меня с головой «Нет... Нет...» – отрицание пронзило мои мысли, сотрясая меня. «Этого не может быть! Это всё в моей голове! Я не могу чувствовать это к нему... Я не такой!» Горькая реальность угрожала поглотить меня. Я заставил себя действовать, закрыл глаза и погрузился в ритм своего сердца, пытаясь заглушить этот кипящий поток мыслей, который угрожал разорвать меня на части. Посмотрев по сторонам, я понял, что ничто уже не будет таким, как прежде... Ощущение осознания настигло меня, будто это было единственное, что у меня оставалось в этот момент. Встав с барного стула, поблагодарив официанта, я направился к пляжу. Мне нужно было подумать. Я бродил по песку около двух часов. Первый час ушёл на то, чтобы утихомирить свои бурлящие чувства, которые как волны разбивались внутри меня, пытаясь разорвать тонкую пленку моего самоконтроля. Каждый шаг по песку был словно попыткой уйти от бури внутри себя, найти укрытие от этой невидимой силы, которая тянула меня в разные стороны. Второй час был посвящён попыткам убедить себя, что всё это лишь временное помутнение, что я просто увлёкся моментом, что это всё пройдёт. Я повторял себе это снова и снова, как мантру, пока не поверил самому себе. К девяти утра я вернулся к отелю. Издали я заметил, что мои друзья уже собрались за столом. Лёва, Табаров, Марина, Катя и, конечно же, Ромыч — мой лучший друг. Даже будучи ещё на расстоянии я ощутил, как участился мой пульс. Возможно, это было из-за страха, но бабочки в моём животе явно были не согласны с этим. Я глубоко вдохнул, стараясь успокоить дыхание и сбить учащённый пульс. Перебирая в уме способы контроля над собой, я повторял себе, что необходимо оставаться спокойным. – Привет, дорогой, – Катя подскочила, как только заметила меня, – Ты куда утром подевался? И, не дав мне даже возможности отреагировать, поцеловала меня прямо при всех. Взасос. От её неожиданного поцелуя мне стало даже немного не по себе. Я думал, что после ночного инцидента, она будет бежать от меня со всех ног. Но, оказалось, что я сильно ошибался. Взглянув на неё, я увидел, что она улыбается мне искренне, словно ничего не случилось, и через секунду уже усадила меня рядом со собой за столик. – Ты где так долго пропадал? Я уже начала беспокоиться, – сказала она с лёгкой улыбкой, когда я сел рядом с ней. – Хорошо, что Кирилл сказал, что тебя уже видел... Мой взгляд пересёкся с Табаровым. Он тихо о чём-то переговаривался с Лёвой, но услышав из уст Кати своё имя, на минуту отвлёкся. Взглянув на меня с лёгкой улыбкой, он незаметно кивнул, будто говоря: «Всё хорошо... Никто не знает». Этот кивок успокоил меня. Я понял, что у меня есть союзник. Несмотря на всю тревогу, которая сжимала моё сердце, я знал, что могу рассчитывать на поддержку Табарова. Это был наш секрет, и почему-то в глубине души я чувствовал, что он не рассказал Лёве. В этот момент я понял, что у меня появился ещё один друг. – Кофе? – меня отвлёк голос Кати, и я ответил скорее машинально, так как мой взгляд перескочил на Ромыча и Марину. Они сидели настолько тесно друг к другу, что было ощущение, будто ещё чуть-чуть, и она сядет к нему на колени. – Кофе, – пробормотал я, не отрывая глаз от этой парочки. Я хотел было верить, что это всего лишь моё воображение, но слишком явно были видны их украдкой бросаемые взгляды и ласковые улыбки. В этот момент я почувствовал, как что-то укололо меня изнутри. Это было как удар в живот, который лишил меня дыхания. Я с трудом подавил волнение и горечь, заполняющие мою грудь. Моя реальность разваливалась перед глазами, словно зеркало, отражающее истину, которую я не хотел видеть. «Ну признаюсь я… И что дальше?» – мысли всё крутились в моей голове. Я даже не знал, что вообще чувствую. Страсть? Влюблённость? Вожделение? Я смотрел на Ромыча и не знал, решусь ли я вообще сделать этот шаг. Друг сегодня выглядел... Я мог бы сказать "счастливым". Хоть они знали друг друга только второй день, было видно, что Марина была заинтересована в Ромыче, а он... Было видно, что он тоже заинтересован в Марине. Ромыч сидел напротив неё, его глаза устремлены были на её лицо, словно он поглощал каждое её слово, будто каждая её фраза была важнее всего остального. Его улыбка была тёплой, распространяющейся от уголков губ до искрящихся глаз. Кроме того, я заметил одну вещь, которая не давала мне покоя. Ромыч вообще не обращал на меня внимание. Возможно, это было следствием ночного инцидента, когда мы застали их в самый разгар их страстей. Или же здесь присутствовал какой-то другой фактор. «А что если Марина – это его судьба?» Эта мысль настолько меня напугала, что на секунду я забыл, как дышать. Мои размышления прервала приближающаяся Катя с кофе. – Ну что? Какие сегодня планы? – спросила она, поставив передо мной чашку. – Может на пляж? Все отвлеклись от своих занятий. – Точно, – подхватила её идею Марина, – сегодня такая хорошая погода… Вода, наверное, просто обалденная… Наступило молчание. Каждый обдумывал предложение. – Почему бы и нет? – произнёс Табаров, когда понял, что молчание затянулось. Мы посмотрели друг на друга. Лёва, сразу было видно, согласен. Он нежно улыбнулся Кириллу, когда тот согласился с предложением. Ромыч только задумчиво кивнул, а я…Честно? Я не хотел идти… Целый день наблюдать телячьи нежности Ромыча и Марины и постараться не сойти с ума. Я не знал, выдержу ли. – Ну что? – обратилась ко мне Катя, её взгляд был наполнен ожиданием. Я настолько погрузился в свои переживания, что вообще про неё забыл. И это была ещё одна проблема… Поднимая глаза, я встретился с её взглядом, и что я увидел, заставило меня замереть на месте. Я смотрел на девушку и понимал, что вообще ничего к ней не чувствую. Вообще. Была только пустота... Также я смотрел сейчас на чашку с кофе. И даже она вызывала у меня больше чувств. Блядь... Да, попал я по самое не хочу... – Кхм, – раздалось сбоку, и я осознал, что это был Лёва, напоминая мне, чтобы я ответил. Я даже не заметил, что завис. – Да, пляж... – вернулся я наконец в настоящее, – хорошая идея... А что я мог ещё ответить? Я чувствовал себя в тупике. Все были согласны, кроме меня и я не хотел быть тем, кто портит всем настроение. Выпив залпом кофе, я встал, намереваясь пойти в номер, чтобы взять полотенце. – Ладно, я за полотенцем, – объявил я. – Сейчас? – спросила девушка с удивлением. – Но ты же совсем ничего не съел... Я уже хотел ей ответить, но Ромыч опередил меня. – Он не ест завтрак, – сказал он, поднимая взгляд на меня. Я посмотрел на друга, ощущая… признательность. Друг знал, что я с детства не ем по утрам. На мгновение мне стало так хорошо. Поначалу я думал, что весь его интерес и внимание сегодня направлены только на Марину. И мне было приятно, что это оказалось не так... А я то думал, что он вообще нас не слушает. Я кивнул в знак согласия и направился в сторону отеля. Поднявшись на свой этаж, я открыл дверь в номер. Если честно, я думал, что помещение меня встретит смятыми простынями и кучей использованных презервативов, свидетельствующих о том, что тут творилось этой ночью. Моё воображение нарисовало живописную картину полураздетых тел, смешанных запахов и шёпота страстных слов. Но всё оказалось не так... Кровать была заправлена так же, как и вчера, словно никто не касался её с тех пор, как я последний раз покинул номер. Простыни были аккуратно разглажены, подушки уложены в стройные ряды. Везде царила невиданная чистота, будто в номере за сутки никто не побывал. На столе лежали аккуратно сложенные полотенца, а в ванной комнате блестели чистые плитки и благоухал свежий запах от чистящих средств. «Может быть, уже успела зайти уборщица?» И тут я сделал то, чего никогда не делал раньше. Подойдя к мусорному ведру, я проверил, нет ли там разорванной пачки от презерватива. Пусто. Ванная комната оказалась также в идеальном порядке, без единого следа использованных предметов. «Неужели между ними ничего не было? Я же видел их голыми...» – мысль пронеслась мимо моего сознания, заставив меня вновь осмотреться вокруг. Почему-то даже не пришло в голову, что Ромыч мог заниматься этим без защиты. Эта мысль принесла мне просто невероятное облегчение. Сидя на бортике ванной, я чувствовал, как невидимый груз падает с моих плеч, и волнение начинает постепенно рассеиваться. Вдруг я услышал звук открывающейся двери. – Саня, ты тут? В номер вошёл Ромыч. Слава богу, он не застал меня в тот момент, когда я проверял мусорку. «Блядь, что я вообще творю?» – Да, – отозвался я, выйдя из ванной. Ромыч был один. Он повернулся ко мне, и в его взгляде я уловил неловкость. Неожиданно он произнёс: – Ты прости... За вчера... Я сразу понял, что тот извиняется за то, что было ночью. Друг смотрел на меня настороженно, ожидая моей реакции. – Ромыч, всё хорошо, – улыбнулся я ему. Друг выдохнул с облегчением. – Супер, – произнёс он и направился в сторону чемоданов, – кстати, ты чего вчера так быстро исчез? – В смысле? – я уставился на лучшего друга с непониманием. Ромыч повернулся ко мне и уточнил: – Ну... С Катей? Помнишь? Если честно, как раз тот отрезок вчерашнего вечера я помнил смутно. – Ну-у-у... – протянул я неуверенно, – есть такая возможность, что не совсем помню... Ромыч нахмурил брови, казалось, он что-то обдумывал. Потом вдруг раздался его хохот. – Ох, Саня… Только ты так можешь... – от смеха у него даже выступили слёзы на глазах, – С тобой красивая девушка... А ты… Его смех был заразителен, и я не смог удержаться, чтобы не улыбнуться в ответ. – Представь себе… – сказал я, когда тот наконец-то отсмеялся. Ромыч сегодня был в прекрасном расположении духа. Может, на него повлиял отдых, где он мог оставить свои проблемы позади на какое-то время. Может, всему виной была Марина... Мысль о девушке снова подкосила мой настрой. Я взглянул на Ромыча, который уже достал плавки, чтобы переодеться. Он был полон энергии и ни о чем не беспокоился, насвистывая какую-то мелодию и рыская по чемодану в поисках своей рубашки. Быстро сняв с себя футболку, которая была на нем на завтраке, Ромыч принялся переодеваться. Я вдруг заметил, что у него невероятно красивая спина. Ромыч стоял передо мной, занятый своими делами, и я, будучи его другом, вдруг обратил внимание на детали, которые раньше ускользали от моего взгляда. Его спина явилась передо мной как произведение искусства. Мускулы легко играли под кожей, создавая изящные линии, которые манили взгляд. Каждое движение, каждая складка ткани подчеркивала силу его тела, напоминая о его мужественности и уверенности. Вероятно, это была самая прекрасная спина, которую я когда-либо видел. Мой взгляд случайно зацепился за деталь, которую я не сразу заметил. Красные полосы на спине Ромыча... Такие следы могли оставить только ногти... Марина. Моё горло пересохло от напряжения, а сердце забилось ещё сильнее, словно хотело выбиться из груди. Я должен был знать. Страх, смешанный с недоумением, овладел мной, когда я открыл рот, чтобы спросить: – У вас... Что-нибудь было? Вопрос был на грани шёпота, и я даже не осмелился взглянуть в лицо Ромычу, боясь услышать его ответ. Друг, застёгивая рубашку, вдруг снова рассмеялся. – А ты как думаешь? – спросил Ромыч. Его лицо выражало спокойствие, словно он не заметил моего внутреннего напряжения. – Когда вы ввалились в номер, Марина и я были в таком шоке, что о продолжении не было и речи... При мысли о том, что они не продолжили, я вдруг почувствовал облегчение. – А у вас? – Ромыч, закончив заправлять рубашку, повернулся ко мне с лёгкой улыбкой. Я отрицательно покачал головой. Вспомнив причину по которой этого не случилось, я решил поскорее сменить тему. Я не хотел, чтобы друг узнал о моём ночном казусе. – И как она тебе? – мой голос звучал спокойно, хотя внутри меня бушевали смешанные эмоции. – Она... Интересная, красивая, – ответил Ромыч, словно стараясь подобрать подходящие слова, – хотя рано ещё делать... какие-то выводы... Пока он это говорил, я почувствовал, как осознание пришло ко мне. Марина ему понравилась. Хотя он ещё не до конца это признал, но я уже увидел это по его лицу, жестам... Я смотрел на друга широко открытыми глазами и понимал, что… «Не смогу признаться... Просто не смогу... Не сейчас... Не во время этого отпуска». Мои размышления прервал звонок телефона. Я начал искать смартфон, пока не понял, что тот лежит в правом кармане брюк. Звонил Лёва. – Ну что, вы где пропали? За всеми переживаниями, я начал вспоминать, почему мы вообще оказались в номере. «Блядь, пляж...» – Уже спускаемся, – ответил я и положил трубку. Ромыч уже был готов. Я быстро взяв плавки с чемодана, направился в ванную комнату. Я, конечно же, не стеснялся переодеваться перед другом, но сейчас, в этот момент, мне нужно было многое обдумать. Точнее, охладиться... А то последние дни были, как эмоциональные качели... Я только напоследок произнёс, чтобы друг спускался без меня... И наконец-то остался один... Только услышав звук закрывающейся двери, я прижался лбом к холодной плитке. «Дыши… Дыши...» Это был второй день нашего отпуска и я, если честно, не знал, как выдержу остальные пять.

***

На пляже всё было относительно спокойно. Катя и Марина то плавали, то загорали, а мы с мужиками после очередного заплыва, решили провести время за игрой в карты. Взяв холодненького пива и пару пачек чипсов, мы устроились в уютном уголке, где тенистые пальмы создавали приятную прохладу. Вот тут-то и началось наше противостояние в «Дурака». Два на два — Лёва и Табаров, и, конечно же, я и Ромыч. Игра была настолько жёсткой, что разгорячила нас не меньше, чем солнечные лучи. Ох... Это надо было видеть! Мы с Ромычем разбили их в пух и в прах, с каждым ходом приближаясь к победе. Мы смеялись и шутили, обсуждая следующие ходы и планируя тактику. Мне даже удалось немного отвлечься. Конечно, не полностью... Как только наши с Ромычем руки соприкасались, сердце начинало биться сильнее. Я старался сконцентрироваться на картах и ходах, отбрасывая эмоции в сторону, но каждый его взгляд, каждое его касание… Сбивало меня с толку. Но я старался вести себя как обычно, не показывая, что творится у меня внутри. Я не хотел, чтобы кто-нибудь заметил, что со мной что-то не так. Даже Табаров, после нашего разговора, вёл себя так, будто ничего не было. Атмосфера, несмотря на горячую игру, была лёгкой и непринуждённой. До того момента, пока нас не прервали. Марине и Кате надоело загорать, и они решили присоединиться к нам. Вот тогда началось самое веселье. Для меня. Марина без стеснения липла к Ромычу, шепча ему что-то на ушко. А Катя, не отставая от подруги, делала то же самое со мной. Боже… Нужно было ставить памятник моей выдержке. Я старался скрывать свои эмоции за маской непроницаемости, но каждый взгляд Марины на Ромыча, её нечаянные касания по его руке, ноге... Будило во мне что-то тёмное, что тяжело поддавалось контролю. Я старался не обращать на это внимания, но взгляд снова и снова возвращался к этой парочке. Катя что-то спрашивала, флиртовала, но я слушал её вполуха. Точнее, вообще не слушал. Несколько раз она дотрагивалась до моей руки с целью привлечь моё внимание. Я даже что-то отвечал ей, но мои мысли были совсем в другом месте. Я пытался отгородиться, убедить себя, что всё это лишь плод моей бурной фантазии. Гнев, раздражение — все эти эмоции просто не могли быть вызваны моим лучшим другом. Я настойчиво повторял себе это, словно мантру, стараясь заглушить внутренний голос, который настойчиво шептал мне иное. И тогда я стал пить. После пятой бутылки я почувствовал, как неправильные мысли угасают, затерянные в алкогольном тумане. Теперь я мог нормально болтать, веселиться, не обращая внимания на лучшего друга и Марину, которая вообще забыла, что мы здесь не одни. Она жалась к нему всё сильнее и сильнее. Ромыч не возражал, но и не поощрял. Я знал друга. Он не любитель выставлять всё напоказ, предпочитая уединение в спальне, желательно за закрытыми дверями. Смешиваясь с общим гулом, моя тревога уходила на задний план, и я предавался эйфории алкогольного обмана. – Может прогуляемся по пляжу? – прошептала мне Катя. Я почти дошёл до той кондиции, после которой мысли улетали в небытие. Но только почти. Я посмотрел на своих друзей. Лёва тихо разговаривал с Табаровым. Смотря на них, я никогда бы не подумал, что они пара. Не было никаких касаний, открытого флирта. Каждый держал в себя руках. Только от того, что я знал правду и по счастливому лицу друга, которого я знал много лет, можно было понять, что это не просто дружба. Марина, напротив, пошла в бой уже с тяжелой артиллерией, открыто флиртуя, намекая на продолжение. Её жесты, взгляды и движения были настолько откровенными, что даже я, стараясь не обращать на это внимания, не мог не заметить её настойчивость. Я посмотрел на Катю. Она была красивой девушкой. Не такой эффектной, как её подруга, но если бы я её встретил до дня рождения Лёвы, то, вероятно, мы бы переспали в первую же ночь. Но теперь, когда я смотрел на девушку, понимал, что не хочу этого. Просто не хочу. Эта мысль привела меня в ужас. «Да что со мной происходит?» – мысленно взвыл я. И тогда во мне вскипела ярость. На самого себя. «Блядь… Перед тобой девушка... Бери... Делай, что хочешь!» – мысли крутились в голове, заставляя сердце биться ещё быстрее. Она ведь сама шла ко мне в руки. Бери – не хочу. Отбросив все ненужные мысли, все сомнения, я взял себя в руки и улыбнувшись девушке, согласился. Когда мы встали, Катя только сообщила, что мы ненадолго отходим. А я, чуть-чуть пошатываясь от выпитого пива, только кивнул в знак прощания. При этом старался не смотреть на Ромыча и Марину, чтобы не сбить себя с намеченного плана. Я старался во что бы то ни стало убедить себя, что это всего лишь временный кризис. Девушка, вероятно, мечтала о романтичной прогулке по пляжу, но у меня были свои планы. Как только мы отдалились на достаточное расстояние, без лишних слов, я решил изменить ход событий. Жёстко прижав её к себе, я страстно её поцеловал, словно был готов взорвать мир вокруг нас. – Хочу тебя, – прошептал я ей в ухо, продолжая покрывать девушку поцелуями, – может поднимемся в…? Я даже не успел закончить предложение, как она простонала: – Да-а... Катя была возбуждена, так же, как и я. Я старался не давать моим мыслям взять контроль над разумом. Как это было вчера с Ромычем и Мариной, как они... «Стоп» – я приказал себе не вспоминать, не думать... Взявшись за руки, мы направились к отелю. Как только за нами закрылась дверь, я набросился на неё, как настоящий зверь. Мы целовались жадно, ненасытно. Я блуждал руками по её спине, плечам, сжимая пальцы. Мои губы опустились на её шею, отчего девушка тихо застонала. Я запустил пальцы её в волосы и прикусил нежную кожу. Снова стон, который был громче предыдущего. Развязнее. Это стон кричал мне, чтобы я взял её тут и сейчас. Я запустил руки ей за спину и разорвал купальник. Жадно смял её грудь руками, дразня соски то покусыванием, то полизыванием. Катя начала часто дышать и прерывисто стонать под моим напором. Как только я отпустил её грудь, она начала стягивать мои шорты и свои трусики. Теперь девушка была абсолютно голой. Но мой член был только в полу рабочем состоянии. Поэтому девушка, не раздумывая, встала на колени и взяла его в рот. Она обхватила языком головку и стала облизывать её во рту, играя с уздечкой и дырочкой на члене, порой выпуская головку и снова втягивая её в рот. Теперь я был возбужден. Я видел, как её голова двигалась в такт моим движениям, как её губы плотно сжимались вокруг моего члена, как она смотрела на меня блядским взглядом... Своими карими глазами. Член стоял колом. Я даже запрокинул голову, так было приятно. «Блядь! Как же хорошо». Но чего-то всё равно не хватало. Опустив голову, мой взгляд наткнулся на... «Нет... Нет» – я начал задыхаться. Перед собой я увидел глаза, которые были роднее всего в этом грёбаном мире... Зелёные глаза моего лучшего друга. «М-м-м...» – застонал я. Это было таким неправильным, запретным... Но фантазия была такой реальной... Что я не выдержал... «Боже...» – это было моей последней внятной мыслью. Я надавил на его затылок и загнал свой член прямо ему в горло. Почувствовав, как головка упёрлась, я чуть ослабил хватку, давая члену чуть выйти, и тут же снова надавил. Я просто начал трахать его рот, насаживать, воплощая все свои скрытые желания. Перед моими глазами не осталось ничего, только я и мой лучший друг, его рот, его руки, которые в этот самый момент мяли мои яички, пока его палец не задел мой анус... – М-м-м... – я застонал уже в голос. Теперь меня было не остановить. Мои движения становились всё быстрее и резче. Я уже не выпускал его голову, глубоко заходя ему в горло. Темп становился всё быстрее и быстрее. Пока я не кончил глубоко в горло, зарычав от нахлынувшего меня наслаждения. – Да... – простонал я, и внезапно, мои колени подкосились. Я ощутил, как твёрдый пол начал ускользать из-под ног, и только рука, несмотря на внезапность момента, которая держалась за комод, спасла меня от падения. Я закрыл глаза. Ощущения оказались настолько мощными, что я словно потерял контроль над своим телом, позволяя импульсам наслаждения пронизывать каждую клеточку моего существа. Но когда я открыл глаза, реальность врезалась в меня с невероятной силой. Понимание того, что я только что совершил, охватило меня, словно ледяной поток. Катя стояла передо мной, вытирая слёзы, и улыбалась так, будто ничего не произошло, будто не я только что спустил ей в глотку пару минут назад. – Ого... – я видел, что ей понравилось, хотя она сама была не удовлетворена. А я был в ужасе. «Этого не может быть... Этого просто не может быть» – мои мысли крутились в паническом вихре. Сердце билось быстрее, чем когда-либо, и я чувствовал, как паника захлёстывает меня, словно буря, грозящая разорвать моё тело на части. Я чувствовал, что моя вселенная разрушается вокруг меня, а я бессильно пытаюсь удержаться на краю бездны. – Прости... – прошептал я с ужасом. Мне было противно от самого себя. От того, что я сделал. От того… Кого я представлял. Но Катя не замечала моих внутренних терзаний. Она просто встала, вытерла рот бумажной салфеткой и, глядя на меня с яркой улыбкой, произнесла: – А ты горяч... «Что? О чем это она?» – её голос доносился до меня, будто сквозь толстый слой ваты. Мысли путались. Всё перемешалось. В мыслях были только его зелёные глаза. Я чувствовал себя, как пловец, затерявшийся в бурном море, без надежды на спасение. Катя снова посмотрела на меня, и наверное, наконец-то увидела, что со мной что-то не так. – Эй, что с тобой? В моих глазах плескался самый настоящий ужас. – Саша! Всё хорошо, – девушка даже мне улыбнулась, – мне понравилось. Я даже сама не ожидала. Думала, что ты импотент или у тебя проблемы... Она попыталась меня успокоить, произнося слова, которые становились всё более неразборчивыми в моей голове. Но я уже её не слушал. Мне нужно было уйти отсюда, исчезнуть… Убежать… Я только смог натянуть обратно шорты, словно был застигнут на месте преступления, и, собрав последние капли своей силы, выскочить из помещения, будто за мной гнались все черти ада. Я не помнил, как вышел из номера, как добрался до ближайшего бара. Мне нужно было в этот момент только одно: спастись от самого себя. Взяв две литровых бутылки Jack Daniels’a, я направился на пляж, чтобы забыться. *** Следующие два дня прошли, как в тумане. Я помнил лишь то, что только пил, пил и пил. Редкие перерывы были отведены только на короткий сон, так как мой организм уже не выдерживал такого количества алкоголя. Даже еда не представляла для меня интереса. Друзья старались впихнуть в меня что-то съестное, чтобы в этом отпуске я не потерял печень, но мне было всё равно. Я понимал, что потерял самого себя. Катя уже не подходила ко мне, видя моё состояние. Ей было противно. Не говоря обо мне — своё отражение вызывало у меня чувство намного хуже. Отвращение — вот что я чувствовал, глядя на себя в зеркало. Отвращение к тому, кем я стал, к тому, что делал, к тому, что… Чувствовал… Это был не только внешний облик, но и душевное состояние, которое казалось невозможным исправить. Я был пленником своего собственного ада, и кажется, пути обратно уже не было. На третий день я упился до такого состояния, что проснулся не в своей кровати, а на берегу моря. Голова раскалывалась от боли, и в воспоминаниях о прошлой ночи царила лишь пустота. Помнил лишь мутные обрывки: тусклое освещение клуба, мутные силуэты танцующих людей, запах алкоголя, наполненный сигаретным дымом воздух. Но все эти фрагменты сливались в непроглядную тьму, не принося мне ни ясности, ни понимания происходящего. Но хотя бы я что-то помнил... – Кхм, – раздалось рядом. Мне даже было больно думать, чтобы пошевелиться, не говоря уже о том, чтобы сделать это. Я с трудом повернул голову на источник звука и встретился с зелёными глазами, которые пытался забыть последние два дня. Когда я увидел, кто передо мной, то голова стала болеть ещё сильнее. Я видел этот взгляд не один раз и знал, что за ним последует. – Пить… – промычал я из последних сил. Лицо друга было непроницаемо, но зная его столько лет, я смог разглядеть тончайшие мимические движения, выдающие его внутреннее состояние. Ромыч едва сдерживал себя, стараясь сохранить хладнокровие. От напряжения у него начала дёргаться бровь, а взгляд его пронзал меня, словно остриё утюга. Я видел, что он делает это не только ради меня, но и ради себя, чтобы не утратить контроль. Лицо друга выражало усталость, будто он сидел рядом со мной уже не один час. Ромыч молча поднял меня с песка и, поддерживая, повёл в направлении отеля. Он ничего не говорил до того момента, пока мы не оказались у дверей нашего номера. Повернув мою голову к себе, он произнёс единственную фразу: – Ты не выйдешь из этого номера, пока не проспишься. Ясно? – я ожидал услышать злость в его голосе, но вместо этого различил только отчётливую усталость. Я был в таком состоянии, что смог только кивнуть. И когда мы вошли, я сразу же погрузился в мир сна, где можно было утонуть во мраке и забыться на время. Я проспал весь день и всю ночь. Так прошёл мой пятый день отпуска.