Глава 4: Наперсники
6 марта 2024 г. в 11:12
«Что за нелепый человек», – размышлял Кроу, лежа на спине в постели с закинутыми за голову руками.
Над башней гремел гром, изредка за плотно задвинутыми шторами сверкали молнии. Ему нравились грозы. Обычно он находил их успокаивающими и быстро засыпал под перестук дождя, но не сегодня.
Весь день Кроу не мог выбросить из головы странную встречу. Принц вел себя совсем не по-дворянски. Он вообще не походил ни на кого из тех, кого Кроу прежде встречал. Как человек, воспитанный в королевской семье, стал таким?
«Мне явно надо почаще выбираться из дома, раз я трачу время на подобные размышления».
Он фыркнул и закрыл глаза, но тут же снова увидел лицо принца Азры – серо-голубые глаза и веселая улыбка словно отпечатались на внутренней стороне его век. «Какого черта ты там делаешь?»
Кроу мысленно вернулся к событиям этого дня, чтобы проанализировать случившееся, и раздраженно пришел к выводу, что у этого лица нет ни малейшей причины оставаться в его памяти. «Да и лицо-то совсем не выдающееся. Симпатичное, конечно, но все принцы симпатичные. Это обязательная для них черта».
Но вот его улыбка...
– Не будь дураком, – сказал Кроу вслух, не открывая глаз. Он часто разговаривал сам с собой по привычке. – Он твой Враг. Ты никогда его больше не увидишь. Не стоит об этом думать, и все тут. – Произнеся эту захватывающую мотивационную речь, он решительно кивнул, закутался в одеяло и плотнее закрыл глаза.
Двадцать бессонных минут спустя он все еще был не в состоянии уснуть.
Он снова перекатился на спину, вздохнул и скрестил руки на груди. Это просто нелепо. У него никогда не было проблем со сном. Он умел спать, мог уснуть где угодно в мгновение ока. Он был Повелителем Снов.
Повелитель Снов снова открыл глаза и уставился в потолок с балдахином.
Наколдовав горсть искр, он небрежным движением руки подбросил их в воздух. Они превратились в двухмерную картину, световые точки которой сложились в знакомые узоры звезд на небе за окном. Это было детское упражнение, предназначенное для расслабления ума и отработки навыков контроля. Идея заключалась в том, чтобы создать столько созвездий, сколько сможешь вспомнить, пока не устанешь и не задремлешь. Обычно это срабатывало. Сегодня он выбрал Гончую, Черную колесницу, Королеву и только потом понял, что сон все равно не идет. Он погасил огоньки, с отвращением взмахнув рукой.
Обычно кровать была одним из его самых любимых мест, мягкая и глубокая, с кучей подушек, но сегодня она казалась ему слишком маленькой и тесной. Кроу перевернулся на бок, потом на живот. Простыни казались слишком горячими. Он высунул ногу из-под одеяла и тут же замерз.
«Проклятье».
Кроу с рычанием отбросил атласное покрывало и, неловко скатившись с кровати, раздвинул шторы. Ночной воздух был теплым, несмотря на дождь. Он лег спать голым, поэтому натянул на себя пару свободных хлопчатобумажных бриджей с завязками на талии и зашаркал босыми ногами по половицам спальни. Он не стал зажигать свет, полагаясь на мышечную память ног, которые знали путь даже в темноте. Быстро выскочив за дверь, он принялся спускаться по круговой неосвещенной лестнице, держась за перила и считая каждый поворот, пока не добрался до пятого этажа.
Когда Кроу чувствовал нервозность или что-то не давало ему покоя, он по привычке отправлялся в сад. Не тот, что был разбит у основания башни с падубом, болиголовом и прочими ядовитыми ингредиентами и противоядиями к ним. Все это не просто так росло снаружи, на виду у всех незваных гостей. Кроу поручил Хастуру раз в месяц продавать эти растения за кругленькую сумму на рынке Пандемониума вместе с вещами павших Героев, до которых ему не было никакого дела.
Нет, этот этаж полностью занимал другой сад – его личный, над которым Совет (да и весь Аполлион) наверняка бы посмеялся. Это было убежище Кроу, его личное постыдное удовольствие, дверь в которое он надежно запирал с помощью магии. Никому и никогда не разрешалось сюда входить.
Кроу снял магическую защиту, вошел в комнату и плотно закрыл за собой дверь.
Взмахом руки он зажег утопленные в стены светильники; куски прозрачного полированного камня, расположенные по круговому периметру комнаты, сияли ровным белым светом – достаточно мягким, чтобы не ослеплять.
Он словно бы ступил в другой мир. Комната представляла собой феерию зелени и ярких красок; повсюду распускались цветы всех возможных форм и размеров. Здесь можно было найти розы размером с тыкву, пурпурные и закатно-оранжевые, маргаритки – розовые и настолько яркие, что они светились в тусклом свете, орхидеи – бархатистые и иссиня-черные. Горшки с бирюзово-зелеными папоротниками с глубокими фиолетовыми прожилками и длинные ящики с желтыми анемонами с вкраплениями фиолетового. Огромные зеркала с серебряной окантовкой по всему периметру, чтобы ловить и направлять солнечный свет во все ниши, усиливая те немногие лучи, что проникали через узкие окна, и позволяя выращивать растения даже в темных углах.
Зевнув – конечно, теперь ему захотелось спать, – Кроу провел рукой по растрепанным волосам и взял небольшую металлическую лейку. Комната была так заставлена растениями, что приходилось с трудом протискиваться между рядами, но, к счастью для него, он был худощавым и не нуждался в большом пространстве. Он пробирался между столами, насвистывая на ходу и присматриваясь к листьям в поисках следов гниения. От прохладного влажного воздуха по его голой груди и руках начали бегать мурашки.
В детстве он нашел книгу «Усовершенствованная ботаника», засунутую в самый дальний угол отцовской магической библиотеки – довоенную реликвию, набитую всевозможными увлекательными забытыми заклинаниями.
«Примитивная магия для хобби, – съязвил отец, когда Кроу показал ему эту книгу. – Это недостойно любого некроманта, а моего сына и подавно». Бесполезная в повседневной жизни, сражении и во всем остальном, что ценилось колдунами, а значит, пустая трата времени. Ее бы, наверное, уничтожили, если бы любой предмет, связанный с Золотым Веком, не хранился как святыня.
Зачарованный содержанием книги, Кроу спрятал ее под рубашку, зная, что ее никогда не хватятся, и листал по ночам, когда все остальные ложились спать. Несколько практических заклинаний, выполненных, разумеется, с предельной осторожностью и втайне, показали, что он действительно неплохо владеет этим искусством. И еще – что у него есть тайная неприемлемая слабость ко всем красивым живым существам, которая расцветала в нем так же быстро, как и цветы, которые он создавал на ветвящихся лозах вне сезона их цветения, а также на обычной траве и кустарниках вокруг дома его детства, когда не боялся, что его за этим застанут.
К настоящему времени он знал всю книгу вдоль и поперек. Именно в ней он нашел магические заклинания для выращивания защитной колючей изгороди. Как оказалось, все это не так уж бесполезно, если задействовать хотя бы толику воображения. Но у остальных колдунов воображения было как у трухлявого пня.
«Интеллект как у кирпича...» Обрывок разговора всплыл в его памяти, заставив улыбнуться. Забавно.
– Не стоит о нем больше думать, – пробормотал он, поливая куст светло-фиолетовой сирени и вновь мысленно возвращаясь к тому, о чем размышлял лежа в кровати. – Что ж, он не жестокий напыщенный осел. Но это не делает его особенным. Только эксцентричным.
Молчание куста сирени показалось ему осуждающим.
Кроу фыркнул и направился к ряду крапчатых орхидей на соседнем столе. Обычно они были более отзывчивы.
– Он гарантированно окажется полным болваном, если узнать его получше. Не то чтобы я этого хочу. Мне, наверное, придется убить его, если я когда-нибудь увижу его снова. Так будет лучше для всех, по правде говоря. – Он добавил в почву несколько капель воды, совсем чуть-чуть.
Орхидея ничего не ответила, оставаясь на своем месте с явно скептически видом.
– Ой, заткнись. – Он отпихнул ее покрытый глазурью горшок. – Если подумать, он бы тебе наверняка понравился – такой же суетливый. Я мог бы убить тебя прямо сейчас, налив слишком много воды. Как тебе это понравится?
Орхидея не соизволила ответить.
Суетливый. Именно таким ему показался Азра. Нелепым, добрым и суетливым. Совсем не похожим на высокомерных кровожадных тупиц, с которыми он обычно имел дело. Странно доверчивым и жизнерадостным.
– Извинился за то, что угрожал мне, можете в это поверить? Даже улыбнулся мне, – признался он кусту белых роз, отщипывая мертвые бутоны. – Не знаю, с чего бы это. Наверное, он улыбается и деревьям с камнями. А может, он был пьян.
Он помедлил и посмотрел на особенно большую и уверенно выглядящую белую розу справа от себя, лепестки которой почти касались его щеки.
– Да, я знаю, что он не выглядел пьяным. – Он фыркнул и взял цветок, осторожно сжав его в руке. – Ты слишком много о себе возомнила. Ферулия.
Роза затрепетала и медленно, от стебля вверх, окрасилась в насыщенный красный цвет. По всему кусту затрепетали другие розы, цвет на лепестках которых менялся, словно чистая бумага под развившимися на ней чернилами. Не все, может быть, каждая третья: он недостаточно сосредоточился. Кроу было задумался о том, чтобы поменять цвет у прочих роз, но потом решил, что ему нравится разнообразие. Пусть красные станут предупреждением для остальных.
Розовый куст, судя по всему, усвоил урок, так что он перешел к примулам.
– Не похоже, чтобы ему нравились те доспехи. Чертовы Северяне. Кто знает, зачем они вообще заставили его охранять эту дурацкую дверь. Не моя проблема. Если он тратит на это время, то флаг ему в руки.
Он обошел всю комнату, поливая здесь и проверяя почву там. Все остальные, похоже, вели себя сегодня прилично – к счастью для них.
Вернувшись на прежнее место, он поставил лейку и провел рукой по глазам, устало вздохнув. Отлично. К сожалению, что-то в принце Азре поразило его, словно таран, причем ничего подобного он не мог припомнить. Отлично. Ну и что с того?
Проклятье, он оказался интересным и непредсказуемым – две черты, которые не переставали восхищать его и разжигать любопытство. Давненько его никто не удивлял.
«Да еще и симпатичным. Не забывай об этом».
Он с рычанием набросился на ближайший горшок с желтым нарциссом, выглядевший довольно испуганным его наскоком.
– Тебя не спрашивали, ясно?
Недовольно ворча, он уперся руками в стол и уставился на аккуратный ряд раздражающе веселых маргариток.
Не стоит считать его интригующим.
«Ты больше никогда не увидишь Азру, – твердо сказал он себе, – и это к лучшему».
И с каких это пор он стал думать о нем просто как об «Азре»?
Кроу вышел из комнаты, плотно закрыл за собой дверь и запер ее.
– Не будь дураком, – пробормотал он себе под нос, зевая и поднимаясь по гулкой лестнице к ожидающей его кровати. – Последнее, что тебе нужно, – это осложнения. Никто не стоит таких проблем, особенно изнеженный эмпирионский принц, который наверняка еще проявит себя с худшей стороны.
Если Кроу в чем-то и был на сто процентов уверен, так это в том, что люди обычно разочаровывают.