Злодейский (Villainous)

      Сегодняшней темой для разговора за ужином стали мечи. Опять.              Азра вздохнул – чуть слышно.              Они расположились в большой и величественной приватной столовой дворца, где вдоль стены выстроилась шеренга слуг. Стол освещали десятки свечей, установленных в высоких серебряных канделябрах. Раздавался звон золоченого фарфора и хрустальных бокалов. Как обычно, из большой золотой арфы в дальнем углу лилась тихая музыка, хотя к ней никто не прикасался. Гэбриэль всегда настаивал, чтобы этот артефакт приносили на каждую трапезу, даже если похвастаться им было не перед кем. Он утверждал, что она «задает тон» столовой, что бы это ни значило, но в этом был весь Гэбриэль. Он и остальные любили окружать себя баснословно дорогими магическими вещами, какие только попадались им под руку. Это начало казаться Азре особенно вульгарным после того, как он столько времени провел за трапезами в Лесу, окруженный его безыскусной красотой, или в «Иезавели» при свете простых светильников.              Азра недовольно покосился на арфу. Он отнюдь не возражал против музыки за обедом, вот только дурацкая штуковина могла играть только один куплет из одной песни. Снова, и снова, и снова. И это была довольно короткая песня. Ему казалось, или с каждым разом она как будто бы ускорялась? Он подозревал, что заклинание, которое наложили на нее много веков назад, начало ослабевать.              Его братья в данный момент переговаривались друг с другом о преимуществах удлиненных мечей перед двуручными. Или, возможно, о преимуществах удлиненных мечей перед полутораручными. Азра уже давно перестал слушать, тем более что его мнения никто не спрашивал. Тем лучше.              Он сидел в тишине, пока вокруг него текла беседа, вполне довольный возможностью сосредоточиться на еде и отойти на задний план. Еда, по его мнению, была гораздо больше достойна внимания: огромное жаркое из баранины с чесноком и травами, тушенное до изысканной нежности в красном вине. Каждый мягкий кусочек мяса таял во рту, идеально посоленный и немного сладковатый, отчего Азра едва не застонал. Просто восхитительно.              В сочетании с крошечными нежными пассерованными грибами в сливочном соусе это было лучшее блюдо, что он ел по меньшей мере за месяц. Сегодня кухарка превзошла саму себя. Надо будет лично поблагодарить ее. Азра довольно вздохнул и с удовольствием принялся за вторую порцию.              Его мысли принялись блуждать, погружая его в мечты наяву, и, как обычно, несмотря на все его усилия, они в основном сосредоточились на одном конкретном лице. Азра понимал, что не должен этого допускать, но, конечно, немного мечтаний не повредит. Не было ничего дурного в том, чтобы вспомнить, как во время их последней вылазки в «Игривую Иезавель» Кроу носил новую черную рубашку, которая восхитительным образом облегала его стройные плечи и торс, подчеркивая и одновременно смягчая все углы и ровные поверхности его худощавого тела. Шнуровка на шее всегда была ослабленной, открывая взору небольшую полоску кожи на груди с намеком на едва заметную поросль рыжеватых волос...              А иногда, когда они обедали в Эдеме, Кроу лежал, вытянув длинное тело, согнув ногу в колене и подставив лицо солнечным лучам, словно гладкий черный кот, исполненный настоящей кошачья грации и невозмутимости. В такие моменты вся язвительная напряженность исчезала с лица Кроу, и он выглядел таким счастливым и довольным. Точно так же он смягчался, когда улыбался или наклонялся, чтобы рассмотреть цветок, думая, что его никто не видит. Ничто в мире не могло сравниться по красоте с этим выражением лица.              Золотоглазый щеголеватый колдун с язвительным чувством юмора, который был таким же замечательным, как и его магия. Только слепой бы этого не заметил.              В столовой вдруг стало слишком тихо. Вырванный из раздумий, Азра поднял глаза и обнаружил, что стал нежелательным объектом внимания всех трех своих братьев.              – О, прошу меня простить, не могли бы вы повторить?              – Я спросил, что тебя так развеселило, – сказал Майкл. – Ты улыбался.       – О-о. – Азра снова улыбнулся и покачал головой. – Нет, ничего, я просто думал о недавно прочитанной чудесной истории. – Как он и ожидал, все просто закатили глаза в ответ на заявление глупого младшего брата и вернулись к своему разговору. Азра же с удовольствием отошел обратно в тень, на этот раз постаравшись сохранить нейтральное выражение лица.              Всего через три дня он сможет вновь поехать до… поехать на юг – всего через три дня он снова увидит Кроу и по-настоящему расслабится: осознания этого было достаточно, чтобы не чувствовать себя, словно ему не хватает воздуха. В маленькой комнате трактира «Золотой пони» ему было уютнее, чем в роскошных домашних покоях, и, боже правый, стоило ему только ступить за Стену, как он наконец мог свободно вздохнуть.              Он не хотел думать о том, что с ним будет, когда его этого лишат. Нет. Лучше не надо. Конечно, он справится.              Слуги убрали его дважды опустевшую тарелку и снова вошли в столовую с десертным блюдом. Азра оживился, увидев серебряные подносы с ванильным тортом с малиной – одним из его любимых десертов. Он с готовностью взял большой кусок, хотя знал, что потом наверняка пожалеет об этом.              – Хм... – Гэбриэль окинул его критическим взглядом, когда торт поставили на стол. Его глаза были другого оттенка синего, чем его собственные; при правильном освещении, как сейчас, они казались почти фиолетовыми, гармонируя с его королевской короной, украшенной аметистами квадратной огранки.              Впервые за весь обед король обратился к нему, и Азра напрягся. Началось...              – Думаешь, это хорошая идея? – спросил Гэбриэль как по команде. – До Бала Равноденствия остался всего месяц. А через три недели после него – Турнир Королей.              – Тогда у нас достаточно времени, – ровно ответил Азра, не обращая внимания на то, как все внутри него сжалось при напоминании. Он с достоинством отпил глоток вина и взялся за вилку.              Многострадальный вздох.              – Ты делаешь те упражнения, которые задал тебе мастер-оружейник Кармайн, когда находишься в карауле?              – Иногда. – Азра не отрывал взгляда от тарелки. Ему не нужно было поднимать глаза, чтобы заметить ухмылки и раздраженные взгляды, которыми обменивались сидящие за столом.              – Иногда? Азра, мы это обсуждали. – Гэбриэль покачал головой и снова вздохнул, вызвав у Азры новый прилив раздражения своими снисходительными вздохами. – Что ж, у нас еще есть несколько дней, чтобы это исправить, прежде чем ты уедешь. Каждый день – это новая возможность начать все заново, а?              Король Гэбриэль был похож на Майкла и их покойного отца: те же каштановые волосы и классические точеные черты лица. Хотя он только что отпраздновал свое пятидесятилетие, казалось, что годы почти не коснулись его: чисто выбритая челюсть была подтянутой и без малейших морщинок, ровная осанка, ни единого седого волоса (хотя Азра подозревал, что он их красил). Ни один лишний килограмм не смел отложиться в его подтянутом теле. Он тренировался дважды в день и придерживался строгого режима питания.              Как и их отец, Гэбриэль с непоколебимой твердостью верил в то, что тело – это отражение характера, стандарт, который нужно поддерживать, и никогда не уставал указывать на недостатки других.              – Ты прекрасно знаешь, что меня это не интересует, Гэбриэль, – терпеливо ответил Азра. Все тот же никуда не ведущий разговор, тот же спор, который он вел с отцом всю свою жизнь. Гэбриэль перенял у него эстафету, когда стал королем.              – Глупости! Ты просто не даешь занятиям шанса. У меня есть новая схема, которую ты можешь попробовать. Она отлично помогла одному придворному мальчишке. Уверен, тебе понравится – лучший набор упражнений из всех, что я когда-либо делал, скажу я тебе. – Гэбриэль ободряюще улыбнулся, сверкнув крупными белыми зубами. «Как у лошади», – довольно недоброжелательно подумал Азра. Но они действительно немного напоминали зубы Серафины. А еще они казались ярче, чем обычно, – несомненно, результат применения какого-то новомодного косметического зелья.              Азра откусил преднамеренно большой кусок торта, просто чтобы позлить его.              – Я давал им шанс в течение сорока лет, Габриэль, – ответил он, прожевав, проглотив и вытерев губы салфеткой. – Сомневаюсь, что еще три дня что-то изменят. – «Или еще сорок лет, если уж на то пошло».              – О, мы же не можем отвлечь тебя от твоих интересов, – вставил его брат Сандалфон с дальнего конца стола. Его голос был слегка гнусавым из-за большого, дважды сломанного носа. Он не отличался ни ростом, ни стройностью, но все же был крепким и мускулистым, с бычьей силой чемпиона по боксу и борьбе. Он взял оба титула на трех последних турнирах королевства. В отличие от других братьев Сандальфон очень коротко стриг каштановые волосы – отчасти из соображений практичности, отчасти чтобы скрыть редеющую линию роста волос. Он уплетал второй кусок торта и жестикулировал ножом. На его толстых пальцах блестели многослойные золотые кольца – по крайней мере одно было артефактом, зачарованным на то, чтобы накаляться в присутствии опасности. – Вдруг однажды случится турнир по поэзии или фокусам, где ты обязательно возьмешь первенство. – Сандальфон ухмыльнулся, блеснув золотыми зубами на месте выбитых своих.              Больше смешков. Азра проигнорировал их с легкостью, выработанной долгой практикой, и продолжил есть, хотя десерт показался ему уже не таким сладким.              Гэбриэль властно поднял руку, вновь привлекая всеобщее внимание к себе.              – Твои интересы вторичны по отношению к твоему долгу, Азра. Ты часть этого рода, нравится тебе это или нет, и мы не можем допустить, чтобы один из наследников выглядел некомпетентным в искусстве боя. Если бы ты прикладывал к этому хотя бы половину усилий, которые прикладываешь к своим несерьезным увлечениям, что ж... – Он откинулся на спинку кресла с решительным жестом, при этом его аметистовое кольцо на мизинце сверкнуло в свете свечи – еще один бесценный артефакт, призванный обезвреживать любой яд в еде.              Азра с трудом удержался и не указал на то, что никаких боев не было уже более двадцати лет.              – Это больше по твоей части. Меня военное искусство не интересует. «Несносный ты болван», – добавил тоненький голосок в его голове. Это было влияние Кроу, без сомнения. Буквально на днях Майкл высмеивал его за то, что он съел четвертое печенье за обедом, и ему пришлось прикусить язык, чтобы не предложить Майклу засунуть это печенье в какое-нибудь неприспособленное для этого место. От этого воспоминания у него невольно дернулись уголки губ.              – Придется заинтересоваться. Я скажу Кармайну, чтобы он ждал тебя завтра утром. – Гэбриэль кивнул и продолжил есть, давая понять, что вопрос закрыт. – Не заставляй меня издавать королевский указ.              Он сказал это как будто в шутку, но Азра знал, что это не так.              – Как я уже упомянул, – продолжил Гэбриэль. – До Бала Равноденствия остался месяц, и этого времени вполне достаточно, чтобы... усовершенствоваться, прежде чем ты встретишься с леди Уриэль.              У Азры снова упало сердце, и ему пришлось сглотнуть мучительный стон. Пугающий Бал Равноденствия и официальное представление.              Всего две недели назад Габриэль ворвался в его покои ни с того ни с сего, без стука или разрешения, и так напугал Азру, что тот разлил чернила по письму, которое писал Кроу. Совершенно не обращая на это внимания, король с триумфально широкой улыбкой громогласным голосом торжественно объявил, что бракосочетание состоится, и Азра в ужасе уставился на него.              Каждый день с той поры он изо всех сил старался мысленно отгородиться от этого. Он даже не сообщил новость Кроу – отчасти из страха, что это каким-то образом сделает предстоящую свадьбу реальной, а отчасти потому, что просто не мог подыскать подходящих слов. Каждый раз, когда он пытался, они застревали у него в горле. Он обнаружил, что иногда вещи приобретают некий... вес, становятся настолько тяжелыми, что говорить (или даже думать) о них просто нестерпимо.              Он не хотел обсуждать это сейчас, да и вообще никогда, тем более перед всей своей семьей и любопытными слугами, но от отчаяния все равно попытался.              – Ради всего святого, Гэбриэль. Она же почти ребенок – младше меня более чем на двадцать лет. Если ты так хочешь, чтобы я женился, может, мы хотя бы подыщем кого-нибудь более подходящего мне по возрасту? Никакой спешки нет. «Вообще ни малейшей!».              – Время, когда ты мог выбирать из широкого спектра кандидаток, давно прошло, Азра. Ты не молодеешь, а потому не можешь рассчитывать на неограниченное число подходящих незамужних дочерей, которые только и ждут, когда ты остепенишься. Все эти годы пришлось дожидаться совершеннолетия этой девушки, и, в любом случае, переговоры уже почти завершены. Дело сделано.              – Но... – Азра открыл было рот, чтобы возразить, но Гэбриэль прервал его.              – Ты, как минимум, исполнишь свой долг, женившись на ней, – сказал он спокойно, но с ноткой предостережения в голосе. – Она – старшая дочь богатейшей семьи Эмпириона, безупречного происхождения и достаточно молода, чтобы произвести на свет множество прекрасных наследников. Это выгодная партия для нашего рода и обоих королевств, и, по всеобщему мнению, она красавица! – Он откинулся на спинку кресла и со смехом развел руками, как бы говоря: «Чего еще можно желать?» – По правде говоря, это более выгодная партия, чем те, которые составил любой из нас. А учитывая твои многочисленные... ну, недостатки, ты должен радоваться, что ее семья вообще согласилась на этот брак.              Когда Азра ничего на это не ответил, Габриэль удовлетворенно кивнул и принялся бодро нарезать свою четко отмеренную порцию баранины. К торту он так и не притронулся.       – Итак, решено. Ты встретишься с ней на балу, как и планировалось, а затем мы сделаем официальное объявление на Турнире – это идеальная возможность, поскольку там будут присутствовать все пять королевских семей. Я бы настоятельно советовал тебе с головой погрузиться в подготовку, пока будешь нести караульную службу. Стряхни пыль с мозгов после стольких лет, проведенных за книгами. Погоди, мы еще сделаем из тебя великого воина. – Он широко улыбнулся, снова демонстрируя все свои крупные белые зубы, и продолжил тем жизнерадостным покровительственным тоном, который набил Азре оскомину: – Мне говорили, что она прекрасная девушка, так что ты, конечно, захочешь произвести на нее впечатление, хм? Месяца хватит, чтобы развить навыки и добиться успехов. – Фиолетовые глаза окинули его отрывистым взглядом, и Гэбриэль жестом указал на него своей наполненной едой вилкой. – Еще есть время избавиться от лишнего веса. – С этими словами он положил кусок мяса в рот и прожевал.              Азра уставился в свою тарелку. Проклятая арфа продолжала весело напевать, заполняя тишину.              Долг. Все всегда сводилось к долгу – ограничивающему, укоряющему, понукающему его железными шпорами, когда у него подкашивались ноги. Неразрывно связанному с жизнью, которую он был рожден вести. В очередной раз напоминавшему ему, почему бесполезно желать чего-то иного, чтобы не разбить себе голову об эту непробиваемую стену.              – Да, – уныло и покорно отозвался Азра и снова вонзил вилку в кусок торта, хотя на самом деле уже не хотел его. – Несомненно, ты прав.              – Я знаю, что прав. Ты не можешь провести всю жизнь, зарывшись носом в поэзию и причудливые истории, Азра. Нельзя забивать голову такой ерундой. Когда ты был мальчишкой, это мечтательное поведение было безобидным, но те времена давно прошли. Пора бы тебе остепениться, принять участие в реальной придворной жизни, как подобает взрослому мужчине. Как только ты освоишься и достигнешь определенных успехов, то поймешь, что так и должно быть.              – М-м... – Азра запихнул в рот еще один кусок торта, чтобы подавить отповедь.              Спорить было бессмысленно. Если Гэбриэль вбивал себе что-то в голову, переубедить его было невозможно – в точности как их отца. Когда речь шла о государственных делах, долг был превыше всего. Личные... романтические предпочтения Азры... никакого значения при этом не имели.              В конце концов, его брат также был и его королем, и неповиновение было недопустимо.              Конечно, Азра всегда знал, что у него нет выбора, так что эта мысль не должна была вызывать у него такого сильного отторжения. Его жизнь была предопределена с самого рождения. Он всегда знал, что когда-нибудь больше не сможет оттягивать неизбежное, и его в конце концов женят на какой-нибудь аристократке ради блага королевства; ему и так повезло, что у него было столько лет в запасе, а значит, и никаких причин чувствовать себя теленком, которого тащат на бойню.              Он просто... не ожидал, что все это окажется настолько неизбежным.              Может, все сложится не так уж плохо. Уриэль и впрямь слыла красавицей. Возможно, она также окажется умной и приятной в общении. Умной и приятной в общении, а может, даже рыжеволосой... Он отогнал эту мысль.              А что касается остального... У него свело внутренности. Что ж, придется как-то выкручиваться.              – И, – добавил Гэбриэль, подняв указательный палец, – тебе давно пора завести себе лошадь.              Это заявление заставило Азру поднять голову и вновь сосредоточиться на его словах.              – У меня уже есть лошадь.       – Да, но тебе нужен настоящий боевой конь, жеребец! А не этот огромный беспородный зверь. – Он покачал головой, продолжая жевать. – Нет, я достаточно долго потворствовал твоим причудам, но мужчине нужен жеребец, который будет ему под стать. На следующей неделе я попрошу Рейнольдса отвести эту кобылу на рынок и вернуться с чем-нибудь более подходящим для твоего положения.              Азра со звоном опустил вилку, напрочь лишившись остатков аппетита. Откушенный кусок торта словно бы прилип к горлу.              – Я имею право выбирать себе лошадь. У меня есть такое право. – Он намеренно говорил ровным, плоским тоном, чтобы не выдать обуревавших его эмоций. – Она у меня уже больше десяти лет.              – Именно. Слишком долго; молодая лошадь нужна тебе для нового старта. Я знаю, что ты привязан к этому животному, но так будет лучше, поверь мне, – беспечно возразил Габриэль. – Не нужно было позволять тебе так привязываться к этой кобыле. Следующая понравится тебе гораздо больше, будь уверен.              – Я... ты не можешь просто продать ее, – как можно спокойнее возразил Азра. Споры с Гэбриэлем, как и с их отцом, всегда вызывали у него чувство паники и беспомощности, но сегодня он обнаружил, что они еще и провоцируют его на гнев. – Я больше не ребенок и не позволю тебе так поступить.              – Могу и сделаю, – сказал Гэбриэль, и лицо его грозно ожесточилось, как всегда, когда кто-то осмеливался перечить ему. – Если только ты не продемонстрируешь, что серьезно относишься к своему месту в этой семье.              – Так и есть без всяких демонстраций! – Азра аккуратно сложил салфетку на коленях, пытаясь выиграть время для размышлений. – Вообще-то я тут подумал...              – Ого, стоит начать беспокоиться, – прервал его Сандалфон, ухмыляясь. Они с Майклом с интересом следили за перепалкой. Наблюдать за тем, как Азра выходит из себя, всегда было их любимым зрелищем.              – Я тут подумал, – продолжил Азра, намеренно не обращая внимания на брата, – что, возможно, мы сможем заключить мир с Советом Колдунов. Несомненно, это пошло бы на пользу всему нашему народу.              Снова раздались смешки.              – Неужели это невозможно? – серьезно продолжил он. – Ведь когда-то наши народы жили в гармонии. Колдуны – не бездумные чудовища, а такие же люди, как мы с тобой. Если ты хочешь, чтобы я участвовал в «реальной» жизни, как ты выразился, позволь мне попробовать. Тогда мы сможем избежать даже вероятности новой войны. Не будет больше бессмысленной гибели людей. А выгоды от этого союза могут быть огромными, как в старые добрые времена до войны. Расширение торговли, возможно, даже обмен новыми магическими предметами или навыками. В конце концов, мы прекрасно используем те артефакты, которые у нас есть. – Он облизал губы и жестом указал на магическую арфу, которая все еще решительно выводила свою единственную ужасную песню. – Возможно, гипотетически, если бы я мог выступить в качестве эмиссара в своем официальном качестве и вступить с ними в переговоры...              – Гипотетически, – прервал его Гэбриэль с кривой усмешкой, – эти противоестественные существа убили бы тебя, как только ты ступил бы на их территорию. Они убили бы нас всех в наших постелях, дай им на это хотя бы полшанса.              – Проще заключить мир с бешеным волком, – фыркнул Майкл. Он даже не смотрел на них, лениво рассматривая свои зубы в отражении лезвия кинжала. Серебряное кольцо на его указательном пальце, распознающее яд, поблескивало в свете свечей. – Злобные противоестественные твари. Колдуны годятся только для того, чтобы их уничтожать.              – А не дружить с ними, – добавил Сандалфон с ухмылкой.              – Да, спасибо за ваши ценные замечания, – не выдержал Азра.              Гэбриэль успокаивающе поднял руку.              – Азра. – В его тоне сквозила печальная снисходительность, и у Азры возникло совершенно детское желание запустить в это самодовольное лицо тортом. Хотя это было бы просто преступной тратой отличного десерта. Он решил, что самое худшее в общении с братьями – это то, насколько нетипично он себя при этом вел; у него закрадывалось неприятное подозрение, что они пробуждают в нем самые дурным качества.              Гэбриэль продолжил:       – Идея неплоха, даже достойна похвалы, но очевидно, что она обречена на провал. Откровенно говоря, новая война в какой-то момент неизбежна. Колдуны не такие, как мы, они даже почти не люди. С чистым злом нельзя договориться. Они не способны ни на честь, ни на доверие, ни даже на любовь. Они мгновенно воспользуются любой подобной поблажкой. – Он щелкнул пальцами, и аметист сверкнул на его кольце.              Азра всмотрелся в его лицо, видя лишь стойкую непоколебимую уверенность в своей правоте, и почувствовал, что у него нет сил продолжать эту борьбу. Как обычно.              – Да, я... конечно, – тяжело произнес он.              Но Кроу был совсем другим: он был таким храбрым, добрым, веселым и любил цветы. Его самый дорогой друг, который каким-то образом стал такой же неотъемлемой частью его жизни, как книги и еда.              «И которого я, вероятно, никогда больше не увижу после свадьбы».              Азра в тысячный раз прогнал от себя эту мысль вместе с паникой, которую она у него вызывала. Он откусил еще малинового торта, не ощущая его вкуса, так что ему пришлось заставить себя проглотить.              Когда ты неумолимо движешься к краю обрыва, лучшее, что можно сделать, – это закрыть глаза.              – Лошадь может пока остаться. – Гэбриэль вздохнул и покачал головой, снисходительно улыбаясь. Казалось, к нему вернулось хорошее настроение. – Хотя эта нелепая мягкость не принесет тебе ничего хорошего в долгосрочной перспективе. Ты не можешь просто отказаться быть тем, кто ты есть.              «В его словах наверняка кроется ирония, но мне что-то совсем не хочется ее искать».              – Да, Гэбриэль. Ты выразился предельно ясно, – только и ответил Азра. Возможно, после свадьбы он сможет убедить Габриэля пересмотреть идею о посольстве в Аполлионе...              Король раздраженно вздохнул и наконец обратил внимание на своих менее проблемных братьев. Арфа ни на минуту не замолкала, продолжая тянуть свою бесконечную песню.              «Еще три дня».