Злодейский (Villainous)

      Кроу стоял у стола, нервно перечитывая письмо в десятый раз, словно в ожидании, что его содержание изменится.              Не далее как пятнадцать минут назад он сидел в кресле перед камином с серебряным кубком вина в руке, погруженный в мрачные раздумья, то есть занимаясь тем, что у него получалось лучше всего. Когда в открытое окно впорхнул маленький белый голубь, он выронил вино и вскочил на ноги, а затем чуть не довел бедную птичку до инфаркта, торопясь добраться до послания, привязанного к ее лапке. Он совершил ошибку, сразу же бросившись на нее, и потом несколько минут гонялся по комнате за напуганным животным, пытаясь успокоить его и забрать письмо. Теперь потерявший несколько перьев голубь сидел на жердочке и возмущенно ворковал, но в остальном никак не пострадал – настоящий профессионал своего дела.              Кроу стряхнул с босой ноги немного пролитого вина и снова переключил все свое внимание на письмо; на бумаге остались потные отпечатки его пальцев.              Прошло шесть дней с той катастрофической по своим последствиям ночи в Лесу. Он испытал невыразимое облегчение, наконец-то получив подтверждение того, что Азра добрался до дома в целости и сохранности и находился в добром здравии после своего злоключения. После почти недельного молчания Кроу начал не на шутку волноваться... он так сильно волновался за него...              И после всего этого содержание письма было... несколько разочаровывающим – и удручающе кратким:              Мой дорогой Кроу,              Прошу простить меня за ужасную задержку с письмом: я никак не мог улизнуть в птичник незамеченным.              Насколько я помню, я все еще должен тебе обед, так что, если тебя не затруднит, не мог бы ты присоединиться ко мне завтра, на обычном месте, в три часа? Я бы очень хотел тебя увидеть.              Азра              Кроу изо всех сил старался не вкладывать особый смысл в последнюю строку. Во всяком случае, похоже было, что Азра готов дать ему еще один шанс. Возможно, не все еще безвозвратно потеряно. Может, он сможет объяснить и извиниться. Сказать ему все, что угодно, лишь бы принц больше никогда не отворачивался от него в ужасе.              А может, Азра просто хотел увидеться, чтобы попрощаться.              Кроу озабоченно поскреб небритую скулу, чувствуя, как щетина царапает пальцы.              Завтра. Слава судьбе, не сегодня – в таком виде лучше ни перед кем не показываться, что стало ясно даже по беглому взгляду на изможденное отражение в зеркале. Он выглядел так, словно ему самое место в какой-нибудь хижине в Лесу, где он питался бы сырым мясом белок и бормотал себе под нос. Кроу осторожно понюхал рубашку и скорчил гримасу. Фу. К непрезентабельному виду еще и соответствующий запах добавился. Воистину все колдовское сообщество может гордиться столь чертовски блестящим представителем.              Ну, хоть Хастура не было поблизости, чтобы с осуждением смотреть на его тягу к саморазрушению. Вчера он, как обычно, отправился в свой ежемесячный вояж на рынок Пандемониума, воспользовавшись визитом Лигура, чтобы со всем скарбом мгновенно переместиться на Юг с помощью самонаводящегося амулета. Кроу с облегчением наблюдал за исчезновением Хастура: в последнее время его присутствие угнетало даже больше, чем обычно. В любом случае, рынок работал два дня, а старая летучая мышь ненавидела долгие поездки в карете почти так же, как и сам Кроу, так что вернется не раньше, чем послезавтра. Долгожданная отсрочка.              Достав свежий лист пергамента и воронье перо для письма, Кроу провел рукой по всколоченным волосам, чтобы успокоиться, макнул перо в стеклянную чернильницу и нацарапал ответ:              Конечно, с радостью. Я принесу напитки.              Кроу              Ему пришлось дважды магическим образом стирать и переписывать короткое послание, так как от волнения перо то и дело соскальзывало с бумаги и пачкало ее чернилами. Затем он перечитал его еще несколько раз, пытаясь решить, не звучит ли оно слишком отрывисто или слишком... нетерпеливо? Может, стоит написать больше? Нет, это было просто выше его сил. Он сдался и, аккуратно просушив лист, свернул его и прикрепил к лапке все еще очень обиженного голубя.              Кроу стоял у окна, наблюдая за полетом птицы, пока она не превратилась в крошечную точку на горизонте. Когда он уже не мог различить ее среди других птиц в отдалении, то подошел к гардеробу и достал аккуратно сложенный дублет Азры, взятый из комнаты, где Хастур хранил их трофеи. Темно-синий бархат был мягким на ощупь. Погладив его, Кроу аккуратно положил дублет в кожаный мешок и повесил за ремешок на край своего красно-золотого кресла. Он добавил к нему шейный платок – тот, что с необычными узорами, – и золотой поясной нож с сапфирами. В общем, приготовил все вещи, которые были на Азре в тот вечер. Наконец он медленно подошел к письменному столу и еще медленнее открыл верхний ящик. Достав из него черный платок, он развернул его и обнаружил золотой перстень Азры. Он был слишком велик для его мизинца, так что Кроу надел его на безымянный палец(1) и поднес к свету, чтобы полюбоваться им.              На улице было еще светло, но он все равно забрался в постель и задернул шелковые шторы. Лежа на спине в полумраке спальни, он просто смотрел в никуда и крутил кольцо Азры на пальце. ***              Следующий день выдался солнечным и начался для Кроу очень рано, поскольку он заснул за час до рассвета и поднялся вскоре после. В конце концов, ему предстояло многое сделать, и если он не начнет сейчас, то точно не закончит вовремя.              После столь необходимой ванны он гораздо дольше обычного проторчал перед серебряным зеркалом в полный рост, разглядывая то одну, то другую черную рубашку, и пытаясь решить, какая из них подходит ему больше. Не то чтобы это имело значение. Никакая одежда не могла скрыть тот факт, что он походил на пугало человека с осунувшимся лицом и слишком длинными худыми руками, засунутыми в рубашку. Вряд ли такая ничтожная вещь, как одежда, могла что-то изменить, и все же... и все же...              – Что, черт возьми, со мной не так? – пробормотал он про себя, в десятый раз застегивая плащ под более лихим углом. – Ой! – Возясь с тяжелой булавкой, он проткнул указательный палец до крови. Тогда он зарычал от досады и ударил кулаком по стене, которая, к сожалению, была каменной. – Гребаное… дерьмо! – Попрыгав и помахав ушибленной рукой, Кроу наконец засунул кровоточащий палец в рот... а затем с громким стоном рухнул на незаправленную кровать и уткнулся лицом в руки.              Это было бесполезно. Он, конечно, прекрасно знал, что с ним не так, и целая неделя попыток убедить себя в обратном не могла этого изменить.              Проклятие. Будь оно все проклято. И особенно он сам. Почему, ох почему, он запал на принца? Что за гневное божество он оскорбил, раз ему так не повезло? Почему Азра был таким... самим собой, с этой его солнечной улыбкой, которая вонзила свои красивые коготки в броню вокруг его сердца и оставила истекать кровью? Почему он, Кроу, вечно умудрялся все испортить?              «Этого не должно было случиться».              Он мрачно смотрел на свое бледное отражение в зеркале, на темные круги под желтыми глазами, налитыми кровью от бессонных ночей. Он не брился уже полнедели и едва ел даже дольше этого, отчего скулы теперь резко выделялись на его лице. Линии вокруг впалого рта были отчетливее, чем обычно.              «Жалкий и нелепый. Отец бы от души посмеялся надо мной».              Кроу решил отказаться от плаща. При таком раскладе к моменту прибытия в Эдем он, скорее всего, задушит сам себя. Он выбрал рубашку из тонкого черного шелка и черные бриджи с высокой талией и серебряными пуговицами – простую и красивую одежду, с которой невозможно напортачить, – и сосредоточился на том, чтобы выглядеть более презентабельно. Расческа помогла привести спутанные волосы длиной до плеч в подобие порядка, а черный кожаный шнурок – убрать их от лица. С тенями под глазами ничего нельзя было поделать, но он смог хотя бы соскрести бритвой трехдневную щетину с лица. Кроу нервно заправил амулет под рубашку, подобрался и снова посмотрелся в зеркало.              Он все еще выглядел слишком худым и изможденным, причем черный цвет лишь подчеркивал нездоровую бледность, но был чисто выбрит и аккуратно одет – уже что-то. Поддавшись импульсу, он схватил свои темные очки и надвинул их на глаза. Вот так. Они помогли скрыть тени. Он пару раз похлопал себя по щекам, чтобы к ним прилило хоть немного крови, но быстро отказался от этой затеи. Такими темпами ему придется отхлестать себя до бесчувствия, причем эта перспектива с каждой минутой казалась все более привлекательной.              Напитки, ему нужно достать напитки.              Он взял два серебряных кубка и порылся в винном шкафу. Выбирать было особо не из чего: он уже почти все выпил. Кроу взял бутылку ледяного сидра из яблок, выращенных на покрытых снегом склонах на дальнем Востоке – приятный, легкий и сладкий напиток, который он берег, потому что он мог понравиться Азре. Оливковая ветвь. Он завернул бутылку в мягкую ткань и сунул в кожаный ранец вместе с одеждой Азры, хорошенько обложив ею сидр, чтобы не получить в итоге промокший мешок с битым стеклом. Решив, что теперь он готов настолько, насколько это вообще возможно, Кроу нервно стряхнул с рукавов воображаемую пыль, в последний раз проверил волосы и глубоко вздохнул. Пора идти. Он повернулся и направился вниз по лестнице с проворностью восставшего трупа. ***              Выйдя на улицу, Кроу почувствовал себя немного лучше. По крайней мере, погода хорошая, подумал он, глубоко вздохнув и подняв лицо к небу, прояснившемуся после недавнего дождя. Казалось, прошло несколько недель с тех пор, как он видел солнце. Воздух был теплым не по сезону, однако свежий, наполненный бодрящими запахами сырой земли и сосны ветерок с намеком на древесный дым освежал. Все это позволило Кроу почувствовать себя чуть менее похожим на живой труп. Он сомневался, что в его нынешнем состоянии сможет безопасно наложить заклинание, поэтому отправился в короткий поход, полагаясь исключительно на свои силы.              Осень уже наступила, и лес вокруг него представлял собой буйство оранжевых, золотых и темно-малиновых красок. Красных, как его волосы. Золотых, как его глаза. Это было единственное время в году, когда мир окрашивался в его цвета, и Кроу невольно понадеялся, что это благое знамение.        Опавшие листья хрустели под его черными кожаными сапогами, пока он шел среди деревьев, над головой прыгали белки; солнце пробивалось сквозь листву яркими, искрящимися лучами, которых, казалось, можно было коснуться рукой. В ветвях порхали птицы, распевая свои отвратительно веселые песенки, которые изредка нарушались резким карканьем пролетавшего в вышине ворона.              Надо отдать должное, это был прекрасный день, чтобы разбить себе сердце.              «Уф». Кроу отбросил эту мысль, с отвращением тряхнув головой, и ускорил шаг, большим пальцем потирая кольцо Азры на безымянном. «Не надо себя жалеть. Просто будь спокоен и извинись, сохранив вашу дружбу на то время, которое у тебя осталось. Проще пареной репы».              Если бы он только мог убедить себя в этом. ***              Руины Эдема были, как всегда, прекрасны, полны живительной зелени, что особенно подчеркивалось яркими деревьями вокруг. Мрамор был вымыт от пыли недавним дождем, и все вокруг блестело, словно отполированное. Все недавно расцветшие осенние цветы росли буйным цветом. Обычно Кроу останавливался, чтобы полюбоваться пейзажем, но сегодня ему было не до того.              Первым делом он заметил Серафину, как обычно, оседланную и стоявшую в сторонке у белой беседки. Она лениво щипала кусты и лишь бросила на него отрывистый взгляд.              А затем он увидел и… Азру. Сердце Кроу, несмотря на всю его твердую решимость, заколотилось при виде него, и ему пришлось напомнить себе дышать. Азра сидел на привычном куске белого мрамора, склонив белокурую голову над книгой, лежащей у него на коленях – точно так же, как и в первый раз, когда Кроу его тут застал. Рядом с ним на салфетке лежала горсть поздней летней ежевики.       Сегодня на принце был дублет из золотой парчи без рукавов, застегнутый поверх белой шелковой рубашки с длинными рукавами, и простые темно-коричневые бриджи. Один из его новых шейных платков с бежево-коричневым узором был завязан на шее свободным узлом. Никаких украшений. Удивительно неформальный для него вид. Он даже расстегнул две верхние пуговицы на высоком воротнике рубашки, обнажив горло. В окружении осенних красок и яркого солнечного света, окутывающего его золотистой аурой, которая искрилась и переливалась вместе с листьями, он казался сошедшим с картины – слишком красивым, чтобы быть настоящим.              Азра быстро поднял голову, когда Кроу ступил на поляну, разрушив иллюзию, и его круглое лицо озарилось... радостью и огромным облегчением, но в то же время на нем отразилось и нервное напряжение. Он отложил книгу и встал.              Кроу сглотнул, с колотящимся, как у полного дурака, сердцем, и почувствовал знакомую легкость в груди – иррациональное ощущение, что все в мире встало на свои места. Он вдруг снова мог дышать.              Ему хотелось со всех ног броситься к Азре, но вместо этого он решительно дал встряску своему глупому сердцу. «Прекрати это. Держи себя в руках. Сохраняй спокойствие. Я – безмятежное, неизменное озеро спокойствия». Он не мог позволить себе потерять голову. Сам факт присутствия Азры был оливковой ветвью, и он не собирался все испортить – опять. Он поправил очки и заговорил, прежде чем молчание успело стать напряженным.              – Надеюсь, ты хочешь пить. – Кроу поднял ранец и попытался, как он надеялся, беспечно улыбнуться. – Я принес отличный ледяной сидр, который Ваша Светлость, несомненно, оценит, хотя он достаточно сладкий, чтобы оставить его на десерт.              – О... как чудесно! – Азра нервно потер сцепленные руки. – Я принес пирожки с олениной и свежие фрукты. – Он жестом указал на кожаную сумку, стоявшую на земле рядом с его сиденьем. – В этот час это скорее ранний ужин, чем обед, так что я не вижу причин ограничивать себя.              – Звучит неплохо.              Они перебрались в привычную тень беседки, где было наименее сыро. Азра положил сумку с едой, но не стал ее открывать. Кроу медленно достал кубки и бутылку сидра и поставил их рядом с сумкой, старательно делая вид, что не заметил ничего необычного.              – Кроу... – Неуверенная рука коснулась его плеча, заставив его подскочить от неожиданности. «Спокойствие, будь оно проклято. Озеро спокойствия. Зеркально гладкое, безмятежное озеро... полное акул. Черт».              – Прости. Большое спасибо, что пришел. Я не был уверен... Ты в порядке? – Азра казался обеспокоенным. Пустить ему пыль в глаза не получилось – просто блестяще.              – О, в полном. Лучше не бывает. Как дела? – в отчаянии спросил Кроу. Он заставил себя отодвинуться, чтобы сбросить руку Азры с плеча, хотя ему было больно это делать. Ух, ему было больно даже смотреть на него, поэтому он старался этого избегать. Он надеялся, что ему будет легче, что он сможет засунуть эту штуку обратно в коробку, из которой она высвободилась после поцелуя, как только снова увидит Азру, но все вышло наоборот. Трещины только увеличились; единственная причина, по которой он не рассыпался на части, заключалась в том, что все осколки шатко держались друг за друга. Казалось, что все его жалкие фантазии и надежды были написаны прямо у него на лбу.              – Я так рад тебя видеть, – тихо сказал Азра позади него, но больше не пытался прикоснуться к нему, что вызвало у Кроу смесь облегчения и мучительного сожаления.              – Я тоже рад тебя видеть. – Он позволил себе повернуться и посмотреть на него, и, уф, это было ошибкой. Потому что Азра улыбался, и даже этого неуверенного изгиба его рта было достаточно, чтобы снова позабыть, как дышать. – Как твоя голова? – Этот вопрос был достаточно простым; он всю неделю ужасно беспокоился за него.              – В полном порядке, благодаря тебе. – Азра тепло ему улыбнулся, и Кроу вдруг осознал, что они ступают на опасную территорию в разговоре, поднимая тему, которую Кроу страшно боялся обсуждать.              – Хорошо, хорошо, – с трудом выдавил из себя он. – Ты хорошо выглядишь.              Хотя, как понял Кроу, это не совсем так. Вблизи, при внимательном рассмотрении, можно было заметить тени под голубыми глазами Азры. И не казался ли он чуть бледнее и изнуреннее? Даже, возможно... немного похудел? Сквозь туман тревоги пробился укол свежего беспокойства. Может быть, он все-таки пострадал? Его пальцы дернулись в желании прикоснуться ко лбу Азры, проверить на наличие жара, но вместо этого он сжал их в кулак. Озабоченность придала его голосу уверенность, и он выгнул бровь.              – Точно? Никаких затяжных побочных эффектов? Головные боли, головокружение? Безумные приступы написания стихов? – усмехнулся он. Азра рассмеялся в ответ, и на какую-то секунду все стало почти нормальным.              – Нет, нет, обещаю. Теперь я в полном порядке. – Азра вновь просиял, отчего у Кроу опять перехватило дыхание. Ну почему он выглядел так, словно ничто на свете не могло сделать его счастливее?       – Хорошо. Я принес одежду, которую Хастур забрал у тебя той ночью. И, кстати. – Кроу снял с пальца перстень и протянул Азре. Ему стало неловко от того, что он носил его на собственном пальце, но он все равно продолжил: – Я подумал, что ты, возможно, скучаешь по нему. И... ох, черт, я совсем забыл о твоем мече, но я могу принести его... в другой раз. – Он вздохнул.              – О, спасибо тебе большое! – Азра взял перстень и надел на палец. – Не знаю, как тебя и благодарить. – Он переступил с ноги на ногу и закусил губу.              Снова повисло неловкое молчание, еще более напряженное, чем прежде. На дереве неподалеку каркнул ворон. Двое мужчин просто стояли и смотрели друг на друга, и казалось, что невысказанные слова повисли в воздухе между ними.              Кроу сглотнул.              – Итак, – сказал он нарочитой веселостью, от которой зубы сводило, – сидр. Хочешь приступить к нему сейчас или отложить на десерт?              – Я не против оставить его на потом. Я принес более непритязательное вино, которым мы сможем запивать еду. – Азра жестом указал на другую бутылку в сумке и сделал глубокий вдох.              – Отлично. – Кроу нужно было чем-то занять руки, поэтому он быстро взял бутылку и начал ковырять сургучную печать. – Я собираюсь выпить вина. Хочешь вина? – спросил он. Проклятая пробка никак не хотела выходить. Он начал судорожно дергать ее, отчаянно пытаясь избежать тишины, которая явно притаилась за углом, готовая в любой момент наброситься на него. Его руки слегка дрожали, по крайней мере отчасти из-за недоедания. «Черт. Наверное, стоило бы позавтракать. Или хотя бы поужинать вчера вечером».              Азра отступил назад и осторожно сел на кусок поваленной каменной колонны, которую всегда использовал в качестве стула, выглядя явно не в своей тарелке, судя по тому, как судорожно он крутил золотой перстень на пальце. Глубоко вздохнув, он расправил плечи, сложил руки на коленях и тихо сказал:       – Вообще-то, прежде всего мне нужно поговорить с тобой. О том, что случилось, когда мы виделись в последний раз.              Ах. Вот оно. Желудок Кроу сжался в комок от охватившего его чувства вины, и если бы его руки были достаточно сильными, чтобы разбить стекло, бутылка с вином взорвалась бы. К горлу подступила тошнота.              – Ладно. – Он кивнул и перевел дыхание перед тем, как начать свою речь, намереваясь извиниться...              – Мне очень жаль, – пролепетал Азра, прежде чем он успел заговорить. – Кроу, мне очень, очень жаль. Прежде всего я хотел попросить у тебя прощения. Я поступил просто ужасно.              «Что?» Тщательно продуманная речь тут же вылетела у него из головы.              – Ух-х... – Кроу открыл рот, но слова не шли, поэтому он попробовал снова. – Нет, нет, мне нечего прощать.              – Конечно же, есть. – Широко распахнутые глаза Азры были полны беспокойства. – Я запаниковал и просто... сбежал, оставив тебя там одного. Я правда не могу поверить, что поступил так с тобой, даже не знаю, что на меня нашло. Это был ужасный, ужасно жестокий поступок. Я знаю, что этому нет оправдания, но я хотел хотя бы объяснить...              – Правда, все в порядке, не волнуйся. – Кроу с помощью заклинания высвободил упрямую пробку из бутылки с громких хлопком и налил в кубок из кованого серебра белого вина. – Я тебя нисколько не виню, тут нечего объяснять. Все в порядке.              – Кроу, в самом деле. Я же вижу, что ты расстроен, – возразил Азра с нотками очень знакомого раздражения в голосе.              – Нет. Что? С чего ты это решил?              – У тебя кубок дымится.              Кроу моргнул и увидел, что его вино действительно дымится. «Черт. Возьми себя в руки».              – А, это. – Он обуздал вышедшую из-под контроля магию и сделал глоток – и тут же выплюнул его обратно, когда горячая жидкость ошпарила язык. Он закашлялся и вытер рот, чувствуя, что горит не только язык, но еще и лицо. – Нет, просто я люблю горячее вино. – Он поморщился и прикусил щеку. «Уф». Черт, можно было еще хуже отреагировать на ситуацию? Он был просто спутанным неконтролируемым клубком обиды и смущения, лепечущим, словно ребенок.              – Как скажешь. – Азра не выглядел убежденным его словами. – Но... Кроу, на самом деле я хотел сказать, что...              – Послушай, Азра, подожди. – Кроу сделал еще один глоток слишком горячего вина и заставил себя проглотить его, пытаясь успокоить боль в горле, вызванную произнесением его имени. На ладонях выступил пот, и он чувствовал, как участившийся пульс отдается в шее. Горячее вино осело в его пустом желудке, словно раскаленный уголь. – Я понимаю, правда. Ты тогда еще не пришел в себя – я знал это, потому что ведьма сказала, что так и будет. Я не имел права так… так тобой пользоваться. Мне жаль, что я поставил тебя в такое положение. Я не хотел тебя испугать или давить на тебя. У тебя было полное право на подобную реакцию.              Азра тревожно распахнул глаза.              – О нет, это не...              – Я знаю, что не должен был... Знаю, что это было глупо с моей стороны...              – О, ради всего святого, Энтони, невозможно глупый ты человек, не мог бы ты замолчать и дать мне закончить? Я сбежал не потому, что испугался тебя или разозлился, что ты меня поцеловал!              Кроу поднял на него глаза, пораженный этой эмоциональной вспышкой. На лице Азры проступил легкий румянец, руки были сцеплены на коленях с такой силой, что костяшки пальцев побелели. Несмотря на возмущенный тон, он выглядел испуганным и уязвимым, и у Кроу сжалось сердце.              – Ты... не поэтому?              – Конечно, нет, – тихо и жалобно сказал Азра. – Я запаниковал, потому что понял, что, если потеряю тебя, это разобьет мне сердце.              Кроу молча уставился на него.              Азра вспыхнул до корней волос, но сделал глубокий, решительный вдох.              – Потому что правда в том... что я понял... что должен тебе это сказать. Я просто обожаю тебя. Ты самый замечательный, добрый, красивый человек, которого я когда-либо встречал, и ты дороже мне, чем я думал вообще возможно. Дороже всего в целом мире. Ты... ты стал мне бесконечно дорог.              «Галлюцинация». У Кроу определенно начались галлюцинации. Недостаток еды и сна вполне могли привести вот к такому результату. Или он случайно подсыпал себе паслена или еще какого-нибудь неприятного ингредиента из своего наружного сада. А может, Хастур окончательно потерял терпение и просто решил его отравить. Потому что это было единственным возможным объяснением услышанного и того, что у него подкосились колени.       – И ты был прав на Балу, когда сказал, что у меня есть выбор. Я слишком долго не мог этого понять, потому что сильно боялся... ну, многого. Неважно. – Тряхнув головой, Азра уставился на свои судорожно сцепленные пальцы и затараторил: – Но в конце концов я понял, что ничто в этом мире не пугает меня так сильно, как потерять тебя, и я просто не могу смириться с мыслью о будущем без тебя.              Кроу открыл было рот, но его мозг выкинул белый флаг, так что он просто застыл на месте с дурацким кубком в руке, раскрывая и закрывая рот, словно выброшенная на берег рыба. В его голове не осталось ничего, кроме неясного шипящего звука. Ой нет, шипящий звук исходил из его кубка – это вино закипало в такт его грохочущему сердцу и громко булькало.              – Я просто хочу сказать, что наконец-то обнаружил, что для меня важнее всего, и это ты. Мое сердце так полно тобой, что в нем нет места ни для чего другого, потому что простая истина заключается в том, что, когда я смотрю на тебя... я дома. – Азра поднял на него глаза и улыбнулся дрожащей улыбкой – лишь призраком его обычно такой яркой улыбки. Он заметно побледнел. – И я бы очень хотел вернуться домой. Пожалуйста. Если ты не против. Если я все еще тебе нужен. – Он просто сидел и ждал с совершенно открытым, словно одна из его книг, выражением на лице; исполненная тревоги уязвимость проглядывала в каждой линии его тела. Казалось, он даже перестал дышать.              Кроу просто смотрел на него в затянувшейся тишине, словно громом пораженный, чувствуя, что стремительно впадает в панику: ноги будто приросли к земле, голос куда-то пропал, как обычно случается с голосами, когда они больше всего нужны, вино кипело так сильно, что грозило выплеснуться через край, и он ничуть не удивился бы, обнаружив, что из ушей валит пар, потому что в пустом пространстве между ними не осталось ни одной гребаной мысли. Он никогда в жизни не испытывал такого отчаяния, но все равно не мог издать ни звука. Где-то неподалеку вопил пересмешник, нелепо громко и весело в наступившей гробовой тишине.              – ...О-о, – долгую минуту спустя протянул Азра и громко сглотнул. С его лица окончательно схлынули все краски, оставляя его тошнотворно белым. Он выглядел так, будто желал только одного – чтобы земля разверзлась и поглотила его целиком. – Ну... конечно, я... я все понимаю. Ты заслуживаешь лучшего, и... я не хотел болтать тут без умолку, но мне нужно было хотя бы сказать тебе это лично и дать понять, как я сожалею, – тихо произнес он с нотками безнадежного страдания в голосе. Казалось, все мужество разом покинуло его, и он выглядел растерянным. – Тогда я... я пойду. Мне ужасно жаль, что я тебя побеспокоил. – Он быстро встал, избегая взгляда Кроу. Его губы были плотно сжаты, а лицо сморщилось, словно он боролся со слезами.              «НЕТ!»              Именно эти слезы наконец преодолели вызванный огромным потрясением паралич Кроу, позволив ему промычать приглушенное, бесполезное:       – Н-нгк.              Значит, пора прибегать к экстренным мерам.              Кубок выпал из безвольных пальцев, разбрызгивая кипящее вино по мокрым листьям.              Ноги двигались сами собой, неся его вперед. В порыве безумной храбрости, похожей на последний полет умирающей звезды, он в два шага пересек беседку, обхватил лицо ошеломленного принца руками и поцеловал его.              «Магия».              Идеально мягкие губы Азры, на вкус как ягоды и солнечный свет после грозы, прижались к его губам. Его лицо легло прямо в его ладони, как будто ему там было самое место.              А потом Азра вздохнул, издав тихий звук, исполненный томления и облегчения.              Его чудесные покрытые мозолями от меча руки накрыли запястья Кроу, сжимая их, и Азра поцеловал его в ответ – о, он определенно поцеловал его в ответ. Он целовал его снова и снова, обхватив Кроу одной рукой за шею, чтобы крепко прижать его к себе, отчего что-то глубоко внутри него рвалось на свободу, расправляя крылья. Кроу горел изнутри, горел, горел... он уже чувствовал запах дыма...       А затем Азра потянулся к нему, обхватил сильной рукой за талию и притянул к себе, чтобы поцеловать, словно возлюбленного в какой-нибудь пьесе, и Кроу почувствовал, что разбивается на тысячу идеальных осколков.       Время остановилось. Все вокруг отошло куда-то на второй план. Существовало только движение невероятно сладостного рта Азры, нежного и настойчивого одновременно; его руки, обхватившие Кроу за талию и плечи, крепко, надежно и тепло прижимая его к себе; отчаянное биение их сердец, когда они цеплялись друг за друга, тесно прижимаясь телами и постоянно меняя положение рук, чтобы оказаться еще ближе, словно стремясь проникнуть друг другу под кожу; мягкие белокурые волосы, в которые Кроу зарылся пальцами. Обхватив Азру за шею, он переместил другую руку с его скулы, обхватив его за затылок и углубляя поцелуй. Магия и огонь вибрировали в его крови, превращая ее в жидкий свет везде, где Азра касался его, теплое покалывание распространилось по коже, пока она не перестала ощущаться его собственной...       В итоге Кроу еще раз медленно поцеловал Азру и коснулся его лба своим, закрывая глаза. Они оба тяжело дышали.       – Пожалуйста... – Ему пришлось помедлить, сглотнуть и прочистить горло. – Пожалуйста, не уходи, – прошептал он. Прохрипел, по правде говоря, отчасти потому, что Азра держал его в железной хватке, отчего у него перехватило дыхание и хрустнули ребра. Ему было все равно: в объятиях Азры воздух ему был не нужен.              – Не уйду, – выдохнул Азра и тяжело сглотнул. – Пожалуйста, и ты не покидай меня.       Кроу покачал головой и крепче прижал его к себе.       – Никогда, – прохрипел он.  – Обещаю.       – Ох. – Азра издал сдавленный полусмешок-полувсхлип и уткнулся лицом в плечо Кроу. – Я так по тебе скучал, – выпалил он приглушенным голосом, по-прежнему уткнувшись в его рубашку. – Я пытался вернуться, правда пытался, но не смог тебя найти. Мне так жаль.              – Нет, не извиняйся, тише. – Кроу обнял его и погладил по затылку, взъерошив эти пушистые кудри так, как ему всегда хотелось. От переполнявшей его радости у него кружилась голова, а сердце заколотилось так, что казалось, будто оно не умещается в груди. – Все в порядке. Я просто рад, что ты здесь.              – Я думал...              – Я знаю. Все в порядке, ангел.              Азра поднял голову и, шмыгнув носом, улыбнулся ему покрасневшими, наполненными слезами глазами.              – Я думал, что ты не захочешь меня больше видеть.              – Нет! Нет, конечно, нет, прекрати. Ты не сможешь так просто от меня избавиться. – Кроу крепко обхватил его руками и принялся слегка покачивать. Глаза сильно защипало, но колени больше не подкашивались. – Честно говоря, я тоже думал, что ты больше не захочешь меня видеть, – смущенно признался он.              Азра хихикнул. Звук был настолько неожиданным, что Кроу тоже захихикал, давая волю переполнявшим его эмоциям, и вот уже они оба хохотали, по-прежнему обнимая друг друга. Каждый раз, когда Кроу почти брал себя в руки, Азра снова хихикал, и они продолжали хохотать, задыхаясь от смеха без всякого повода – совершенно нелепо и радостно, но это действовало как разрядка, даря им обоим комфорт.              – О боже, – наконец произнес Азра, улыбаясь и вытирая слезы с глаз. – Я не могу поверить, как... мой дорогой, чудесный, нелепый человек, ты не сделал ничего плохого; я никогда не сердился на тебя. Просто... – Он обхватил лицо Кроу мягкими ладонями и поцеловал его, а потом еще раз, более долгим поцелуем, судорожно вдыхая при этом.              Поцелуи вызвали новую волну жара во всем теле Кроу, и его колени внезапно решили, что они все-таки хотят подогнуться. Ему пришлось ухватиться за дублет Азры, чтобы не упасть.              – Нгх... – пробормотал он ему в плечо. Все его тело покалывало так сильно, что он боялся, как бы оно не рассыпалось, словно пыль на ветру.              – Все в порядке. – Азра снова обхватил его руками и прижал к груди, держа так, словно Кроу ничего не весил. – Все хорошо, дорогой, – снова прошептал он. – Я здесь, я держу тебя.              Он и в самом деле держал. Эти сильные руки были надежными и чудесными; Кроу никогда в жизни еще не чувствовал себя так комфортно. Он обнял Азру за шею и прижался щекой к твердому плечу, уткнувшись в него лицом.              – Ангел, – вздохнул он.              Азра повернул голову и прижался носом к его щеке.              – Мой Энтони, – прошептал он, мягко покачиваясь взад-вперед, и Кроу почувствовал, как по его телу прошла теплая дрожь от макушки головы до подошв ног. Он так и остался практически висеть на Азре, так что носки сапог едва задевали траву, вдыхая весенний запах и наслаждаясь первым за всю его жизнь объятием, пока прохладный осенний ветерок кружил вокруг них, слегка колыша их волосы и одежду. Большой палец Азры успокаивающе поглаживал Кроу по спине.              Что ж, вот она – вершина его существования. Он мог бы прямо сейчас упасть замертво, потому что все остальное в его жизни было бы, по умолчанию, шагом вниз.              «Я люблю тебя».              Слова ворвались в его сознание, словно крик, выбивая двери, ломая замки, и он с трудом удержался от произнесения их вслух. Конечно же, они были там все это время, несмотря на его бесполезные усилия, глубоко укоренились, как цветок, проросший сквозь его душу и наконец поднявший свой яркий бутон над поверхностью.              Кроу вздохнул, закрыв глаза, и наконец беззвучно произнес их, пробуя слова на вкус. «Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя». Его расширившееся до предела сердце было полно любовью, переполнено ею до краев.              Кроу наконец поднял голову и снова посмотрел на Азру.              – Хочешь... не хотел бы ты осмотреть башню? Я знаю, что твой последний визит был не совсем удачным, – Азра фыркнул, и Кроу снова рассмеялся, – но Хастур отправился на Юг и пробудет там по крайней мере до завтрашнего полудня, так что теперь там безопасно. Мы сможем хоть раз пообедать за одним столом. Немного расслабимся, обсудим все. И я наконец-то смогу провести для тебя экскурсию.              Азра снова фыркнул и просиял, смотря на него яркими, блестящими глазами.              – О, звучит замечательно. Сегодня здесь немного сыровато. И я осмелюсь предположить, что в уединении твоей башни нам будет намного безопаснее.              – Да. – Кроу оглядел лес. Вокруг никого не было, если не считать ворона, все еще сидящего на ближайшем дубе. – Кто знает. У деревьев есть уши. У птиц есть уши. Возможно. А у них есть уши? Должны быть. Они же слышат других птиц. – Какого черта он нес? Мысли беспорядочно кружились в голове, и только руки Азры помогали ему сохранять связь с реальностью. Краешком сознания Кроу отметил, что на нем больше нет очков; должно быть, в какой-то момент он сорвал их и отбросил в сторону, чтобы удобнее было целовать Азру.              «Я люблю тебя».              Азра приподнялся на носочках и еще раз нежно поцеловал Кроу в губы.              – Ну же. Если я продолжу целовать тебя, то боюсь, не смогу остановиться.              Кроу это вполне устраивало. Он мог оставаться здесь и целовать Азру до тех пор, пока не сядет солнце, не появятся звезды и весь Лес не обрушится вокруг них.              Азра с большой неохотой начал отодвигаться, но вынужден был остановиться, когда Кроу зашатался. Видимо, его мускулы еще не до конца освоились с ситуацией. Казалось, нервная энергия, на которой он продержался всю последнюю неделю, наконец разом покинула его. Азра лишь рассмеялся и снова крепко обнял его, пока Кроу пытался вспомнить, как работают ноги, и со второй попытки наконец уверенно встал на твердую землю. Азра обвил его рукой за талию и лучезарно улыбнулся в ответ на его удивленный взгляд.              – На этот раз я тебя не отпущу, мой дорогой.              Кроу ошеломленно улыбнулся ему.              – Я никуда не денусь, – заверил он его. «Больше никогда». Он продолжал улыбаться, шагая вместе с ним к Серафине, без очков и сильно растрепанный, но слишком счастливый, чтобы его это хоть сколько-нибудь заботило.