Злодейский (Villainous)

      Кроу проснулся от тепла, мягкости и совершенно нового ощущения, что он не один.              Он медленно открыл глаза, обнаружив, что лежит на спине в своей кровати с балдахином и задернутыми черными шелковыми пологами. Утро было лишь тускло-серым, едва проглядываемым, что означало, что солнце еще не взошло.              И... Азра. Азра прижимался к нему в теплой темноте, обняв рукой за грудь. Кроу скорее чувствовал его, чем видел, ощущая комфортную тяжесть его тела, щекотание шелковистых кудрей на своем подбородке, мягкое давление его живота там, где бриджи Азры сползли на бедра, шершавость волос на обнаженной икре, перекинутой через его бедро. Щека принца по-прежнему покоилась в ложбинке его плеча, и он тихо дышал ему в грудь.              Кроу застыл, не решаясь даже вздохнуть. Все казалось таким реальным. Он даже чувствовал его запах... но и раньше обманывался. Это не могло быть правдой. Прошлая ночь не могла произойти на самом деле. Он ждал, что видение растворится в небытие, как любой другой приятный, но бесполезный сон, и оставит после себя лишь холодные простыни и неудовлетворенное желание.              Сон не желал уходить. Азра издал слабый свистящий храп и притянул его ближе. На груди у Кроу выступила капелька влаги. Азра из его снов никогда не храпел и не пускал слюни.              Кроу закрыл глаза и тихонько рассмеялся. От центра его груди яркими пульсациями расходилось сияние, и он понял, что ухмыляется настолько широко, что вполне может порвать лицо. Азра и вправду лежал в его постели, полуголый, спящий и мило посапывающий у него на груди...              Он осторожно повернулся и прижался губами к белокурой голове, пытаясь зафиксировать этот момент в сознании. Неважно, что случится потом, каковы будут последствия, сейчас все было по-настоящему. Это стоило любой цены, которую ему пришлось бы заплатить. Это было... чудесно. Кровать была огромной и глубокой, даже мягче, чем обычно, множество подушек сгрудились вокруг них, создавая маленький кокон. Теплое пухлое тело Азры было самой мягкой подушкой из всех. После ночи, проведенной в обнимку, принц тоже пах яблоками, помимо своего цветочно-бумажного аромата, который, казалось, впитался в его кожу. Кроу подумал, не стал ли он сам, в свою очередь, пахнуть как Азра.              Под ворохом одеял было уютно и безопасно; пологи кровати надежно отгораживали их от остального мира. Только они двое, уютно устроившиеся в темноте и хранящие мучительно прекрасные воспоминания о проведенной вместе ночи.              По крайней мере, для него они были мучительно прекрасны. Он мог только надеяться, что Азра чувствует то же самое. Прежде чем он начал слишком накручивать себя из-за этого, Азра зашевелился.              Кроу резко распахнул глаза и, когда зрение подстроилось под полумрак, смог разглядеть, что Азра поднял голову и смотрит на него.              – Привет, – чуть слышно произнес Кроу. – Доброе утро.              – Доброе утро. – Азра тоже говорил почти шепотом, с сонной улыбкой в голосе.              Кроу не стал больше ничего говорить: в этой идеальной тишине было что-то прекрасное. Он просто лежал, обняв Азру, ощущая его вес, водя пальцем по сокрытому тенями контуру его лица и ощущая знакомые очертания. Он удивлялся удаче, которая позволила ему прикоснуться к этому удивительному человеку.              – Хорошо спал? – наконец мягко спросил он.              – М-м. Прекрасно. – Теплое, томное тело, от которого пахло пергаментом и яблоками, переместилось в темноте рядом с Кроу. Мягкие губы поцеловали его в шею. – Боже, это совсем по-другому, – пробормотал Азра.              – Это точно. – Лицо Азры покрывала легкая утренняя щетина; Кроу чувствовал ее, когда принц терся о него. Азра был педантично аккуратен, так что Кроу никогда прежде не видел его иначе чем идеально выбритым. Эта крошечная интимная деталь была... драгоценной. Кроу провел пальцами по шелковистой коже его скулы. – М-м. Никаких сожалений?              – Конечно, нет. – Азра внезапно поднял на него обеспокоенный взгляд. – А у тебя?..              – Нет! – поспешно сказал Кроу. – Нет, это было замечательно, это было... – остановил он себя, прежде чем смог сказать слишком много. – Приятно. Это было приятно, наверное. – Он усмехнулся и крепче обнял его, когда Азра издал возмущенный возглас. – Просто... такое ощущение, что я все еще сплю, – признался он.              – Все еще? Тебе это снилось?              – Эм… ну да. Может, раз или два. – «Или десятки раз. Но кто считает?»       – М-м. Если мы спим, то я не хочу просыпаться. – Азра нежно поцеловал его в губы, и Кроу на мгновение испытал смешанные чувства восторга и паники.              – Минутку, дай мне... – Он вслепую просунул руку под полог кровати к ночному столику и нащупал маленькую деревянную мисочку, в которой хранил листья мяты, возблагодарив судьбу за то, что они всегда были под рукой. Мало что он ненавидел больше, чем кислый вкус утреннего дыхания, и не собирался навлекать его на кого-то еще. Он сунул листок в рот и быстро прожевал. Мятный вкус распространился по языку, холодящий и горьковатый.              Азра захихикал и тоже взял себе листок.              – Какой джентльмен.              – Н-нхк, – пробормотал Кроу, жуя. – Нет. – Выплевывать комок, в который превратился пережеванный лист, на глазах у Азры ему совсем не хотелось, поэтому он проглотил его. – Я не джентльмен, возьми свои слова на...              Нежные губы накрыли его собственные, оборвав на полуслове. Когда Азра перекинул ногу через его бедра и уселся на него верхом, все попытки что-то еще сказать немедленно забылись, так как кровь покинула мозг Кроу, стремительно направившись вниз.              – Ш-ш, дорогой. – В шепоте Азры вновь слышалась улыбка. Он взял лицо Кроу обеими руками, чтобы оно оставалось неподвижным, и с тихим мятным вздохом начал медленно и осторожно целовать его. И...              И надо же... оказалось, что между тем, чтобы целовать, и быть поцелованным есть явная разница. Или, может быть, дело лишь в том, что его целовал Азра, потому что Кроу не мог представить, чтобы кто-то еще вызывал бы у него такие приятные ощущения. Все его тело обмякло, глаза закатились; он отдался полному блаженству и с радостью позволил Азре взять инициативу. Принц целовал его с неослабевающим вниманием и всем телом, целовал так... как будто он был последним кусочком шоколадного торта. Как медленные, обильные глотки теплой медовой медовухи, крепкой и пьянящей. Как будто ничто больше не имело значения во всем мире. И пока Азра целовал его, так оно и было.              Мысли испарились, не оставляя места для нервозности – лишь этот крошечный личный мир, полный наслаждения, вес Азры на нем, его рот, тепло, что струилось между ними, учащенное биение его сердца. Остались лишь нежные прикосновения губ и покачивания взад-вперед в мягкой теплой темноте, которые в считанные мгновения сделали Кроу отчаянно твердым. Он обхватил руками идеальное тело Азры, упираясь ладонями в широкую спину и спуская их вниз, к изгибу ягодиц.              Азра тихонько застонал ему в рот, и этот звук дрожью отозвался в животе Кроу, вызвав у него ответный стон. А теперь в том, как Азра переместился на нем, появилось новое напряжение: он изогнул позвоночник и наклонил бедра, когда их языки встретились, и Кроу сразу же почувствовал его. Твердая линия эрегированного члена Азры упиралась ему в живот, упруго и нетерпеливо оттопыривая раздражающе плотные бриджи, которые они оба все еще носили. Кроу ощутил, как у принца внезапно перехватило дыхание, когда он издал резкий судорожный выдох, не отрываясь от его губ: между ними проскочила искра горячего электричества.              Кроу легонько сжал его, давая молчаливое разрешение.              Не прерывая поцелуя, Азра начал водить по нему членом, совершая нежные волнообразные движения. Их теперь уже шумное дыхание стало тяжелым. Азра наклонил голову и провел губами по шее Кроу; каждый поцелуй вызывал новый импульс тепла, усиливающий напряженную пульсацию в нижней части живота Кроу –пульсацию, которая усиливалась с каждым небольшим толчком этой выпуклости...              Когда Азра приподнялся на коленях и потянулся вниз между их телами, нащупывая пальцами живот Кроу... это горячее давление резко переросло в настойчивое покалывание.              – Черт, я... я уже близко, – прошептал Кроу, чувствуя, как лицо заливает жар. – Если ты... м-м... – Он откинул голову на подушку и изо всех сил прикусил губу, пытаясь сдержать неизбежное.              – Если я что, дорогой? – выдохнул Азра, продолжая покрывать поцелуями его скулу, обдавая нежную кожу шеи горячим дыханием. – Если я продолжу прикасаться к тебе вот так? – Он просунул руку под расстегнутую застежку бриджей Кроу, обхватил мягкими пальцами основание его изнывающего члена и потянул одним длинным, медленным, восхитительным движением.              Наслаждение прокатилось по нему беззвучным раскатом грома.              – Я... а-а... – Кроу судорожно охнул, когда беспомощно кончил, заполняя руку Азры. Он почувствовал, как Азра тоже охнул, и это заставило его кончить еще сильнее, осознавая, что ему это нравится, что он хочет этого...              Наконец Кроу снова обмяк, тяжело дыша и пытаясь совладать с головокружением.              – Прости, прости, – пробормотал он. – Не хотел так быстро терять контроль...              Азра хихикнул и снова поцеловал его, и Кроу даже в темноте почувствовал его улыбку.              – Я определенно не жалуюсь. – В полумраке он был просто тенью, лежащей на нем – тенью, излучающей торжествующее самодовольство, как ощутимый жар, этот очаровательный ублюдок. Его член по-прежнему упирался в живот Кроу.              Кроу прижал руку к лицу.              – Но я не могу оставить тебя в таком состоянии. Скажи, что мне для тебя сделать – что угодно.              – О-о. – Азра заколебался. Самодовольство улетучилось, и в его голосе теперь слышалась растерянность. – Точно не знаю. Я никогда не думал, что смогу делать... что-то из этого с мужчиной. А прошлой ночью все произошло так быстро...              Кроу нежно прикоснулся большим пальцем к его губам, прерывая поток слов. Он все прекрасно понимал.              – Все в порядке. Думаю, мы сможем выяснить это вместе. – Он перевернул их обоих на бок.              Азра обхватил его обеими руками, просунул ладони под лопатки и привлек к своей груди. Он закинул ногу на бедро Кроу и прижался к нему, как будто они собирались снова заснуть.              Кроу вздохнул и поцеловал его в шею.              – Вот так. Просто... расслабься и позволь мне позаботиться о тебе.              Он закрыл глаза и стал медленно поглаживать бока Азры, удивляясь тому, какими гладкими и безупречными они были. Ни шрамов, ни бугристых мышц, ни выпирающих ребер – только гладкий толстый слой, восхитительный на ощупь, не похожий ни на что другое, идеальный и... мягкий.              Мягкий, да – вот, что составляло саму его суть и что Кроу в нем любил. Азра был мягким по отношению к миру, являя собой открытую ладонь там, где другие были кулаком. Нужно было быть необыкновенным человеком, чтобы оставаться таким перед лицом всего и вся вокруг. И это заслуживало самой высокой признательности.              Теперь у Кроу появилась возможность проявить эту признательность, оценить все мелкие детали, которым он не мог оценить в должной мере прошлой ночью, потому что был слишком ошеломлен.              Он обнимал Азру, уткнувшись носом в эту мягкую шею, и целовал кожу, выводя длинные линии вверх и вниз по его спине, прослеживая средним пальцем упругий изгиб позвоночника до самой впадины поясницы.              – Хорошо? – пробормотал он.              Азра негромко хмыкнул в знак подтверждения, и Кроу на некоторое время сосредоточился на его спине, поглаживая маленькие интригующие ямочки, которые он на ней обнаружил. Прикасаясь к тем местам, где торс Азры плавно переходил в изгибы бедер и ягодиц, чувствуя, как он вздыхает в ответ. Он задержался на складках плоти по обе стороны от талии, на мягкой подушечке, опоясывающей ее, провел пальцами по ноге и вверх по нежному пространству между бедрами, исследуя и мысленно рисуя карту этого тела. Он обхватил затылок белокурой головы и долго потворствовал себе, водя языком по нитке теплого пульса Азры, от скулы до ключицы.              – Ты невероятный, – пробормотал Кроу и нежно прикусил основание его шеи. Азра задрожал, и по всему его телу пробежала мелкая дрожь.              Кроу оскалил зубы в ухмылке.              – Хм. Что это? – «Тебе нравится, да?»              – Я... я не совсем... ох... – слегка ошарашенный голос Азры оборвался на вздохе, когда Кроу снова прикусил его.              Этот звук и то, как он вздрогнул... Кроу поцеловал его шею и снова укусил, с тем же результатом, потом еще раз, и еще, с каждым разом все сильнее и сильнее, сопровождая каждый укус смягчающим медленным поцелуем. К четвертому поцелую Кроу снова стал полностью твердым, а Азра застонал и стал искать его руку, настойчиво проталкивая ее ниже между ними. Он обхватил руку Кроу своей широкой ладонью, и они вместе взялись за его член. Какое-то время Кроу мог только лежать и дышать, ощущая его тяжесть и толщину, запоминая форму и оценивая каждую мельчайшую деталь...              Азра мягко толкнул в его руку с тихим хмыканьем, словно говоря, что пора браться за дело, что вновь вызвало у Кроу усмешку.              Он подчинился и стал медленно, но интенсивно поглаживать его в теплой темноте. Азра не убирал свою руку, направляя и показывая, что ему нравится. Слышалось лишь тяжелое дыхание и тихие вздохи, изредка тихое хныканье, которое он был не в силах сдержать. Все было идеально и безмятежно в этой тишине; казалось, они заключили негласное соглашение не нарушать его, общаясь на этом безмолвном сладостном языке: вздох, когда Кроу касался особенно чувствительного места, внезапное сжатие его бедра, сдавленное дыхание на его шее. Целая серия невысказанных вопросов и ответов «да, да» передавалась от одного к другому, по мере того как дыхание Азры становилось все более неровным.              «Вот так?»              «Именно так».              Наконец Азра издал судорожный вздох и попытался откатиться, быстро прижав член к животу рукой, чтобы не допустить неизбежного беспорядка, но Кроу мягко, настойчиво притянул его обратно и обнял, прижимая к своему худощавому телу.              – Все в порядке. Продолжай. – Он хотел беспорядка. Он хотел прочувствовать все до мельчайших подробностей.              Азра спрятал лицо у него на плече и кончил, на этот раз беззвучно, лишь тяжело дыша и содрогаясь всем телом. Между ними разлилось чудесное влажное тепло. Кроу снова провел кончиками пальцев по ямочкам на спине Азры и закрыл глаза, впитывая его близость.        ***              – Который час? – неожиданно спросил Азра.              Они продолжали лежать на боку, все еще прижавшись друг к другу. Кроу снова задремал, запустив руку в бриджи Азры – там было приятно, – но, услышав настоятельный голос принца, рывком поднял голову с подушки.              – Э-э, не знаю. – Он потянулся и слегка отодвинул полог в сторону; они оба застонали, когда утренний свет подействовал на их привыкшие к темноте глаза, как удар по лицу. – Ар-р. Черт. Уже не рассвет. – Он с удивлением увидел, что свет, проникающий через узкие окна, уже не серый и слабый, а полноценно солнечный. Вороны снаружи начали издавать свой обычный веселый утренний галдеж. Как долго они провозились? Он прищурился на часы на камине, пытаясь заставить свои воспаленные глаза работать. – Девятый час.              – Боже правый! – Азра широко распахнул глаза. – Мне... мне пора возвращаться. Это целый день пути, и меня уже наверняка хватились. Если я просто пропаду без объяснений, начнется хаос... Гэбриэль пошлет поисковый отряд, солдат...                    Кроу застонал и натянул одеяло на голову.              – Гр-р, и Хастур может вернуться уже днем! Это последнее, что нам нужно. Думаю, с экскурсией придется подождать до другого раза.              – Тогда отложим ее на потом. – Азра откинул голову на подушку и погладил его по лицу, улыбаясь. – Нет смысла устраивать сыр-бор без причины.              – Ну, конечно, никакого сыр-бора, – с нарочито серьезным видом заявил Кроу, но Азра был прав: им еще предстояло столкнуться с реальными угрозами, так что не стоило с головой погружаться в полный хаос. По крайней мере, надо было хотя бы попробовать его избежать.              – Зараза! – С покорным вздохом Азра скатился с кровати, застегнул передние пуговицы на бриджах и начал быстро собирать свою небрежно сброшенную на пол одежду. Его слегка шатало; в какой-то момент ему пришлось протянуть руку, чтобы опереться о стену, перед тем как выпрямиться.              Кроу приподнялся на локте и стал наблюдать за ним, бесстыдно наслаждаясь его видом без рубашки в ясном свете дня. А почему бы и нет? Не его вина, что Азра так хорошо выглядел без одежды: любой, у кого есть глаза, мог на него засмотреться. Светлые волосы на груди, спускавшиеся по мягкому округлому животу и исчезавшие в бриджах, поблескивали на солнце.              А у основания шеи на бледной коже расцвел пурпурный, как цветы за окнами, круг...              Азра повернулся с рубашкой в руках и увидел, что Кроу смотрит на него. Он покраснел до ушей, нелепо смущенный, учитывая все то, чем они занимались этим утром. Кроу почувствовал, что тоже краснеет, но на этот раз не стал опускать взгляд. Он не знал, как долго продлится эта безрассудная смелость, так что решил воспользоваться ей, пока можно.              – Сегодня ты выглядишь по-другому, – совершенно искренне и прямо заявил он. Если не принимать во внимание тот очевидный факт, что принц был практически раздет, он был каким-то... спокойным? Умиротворенным? В нем чувствовалось нечто большее, чем его обычное присутствие духа, но знакомое. «Уверенность», – понял Кроу. В Азре была та спокойная уверенность, с которой он работал с книгами или общался со своей лошадью – его точками опоры, с тем, в чем он был уверен.              Ему это шло.       Румянец на его щеках потемнел на пару оттенков, когда Азра улыбнулся и нагнулся, чтобы поднять свой дублет.              – Ты и сам выглядишь несколько иначе.              Кроу поверил ему. Он совсем не походил на того изможденного колдуна, которым проснулся вчера. Зеркала под рукой не было, но он ничуть не удивился бы, обнаружив, что с него, как с огромной змеи, сползла вся кожа и он стал совершенно другим.              Азра взял в руки белую шелковую рубашку и прищурился.              – Ее, наверное, стоит почистить магией перед уходом; я не могу определить, грязная она или нет. Надо добавить света. – Он подошел к окну и распахнул обе ставни – и тут же прямо над его головой пронесся огромный ворон.              – Боже правый! – Азра пригнулся и чуть не упал от удивления. – Какого?..              Ворон, покружив по комнате, приземлился на спинку золотого кресла Кроу и замер, глядя на них обоих, словно какой-то темный дозорный. Другой сел на почтовый насест и укоризненно каркнул. Еще двое запрыгнули на подоконник и с любопытством заглянули в комнату блестящими черными глазами.              – Гр-р, прости, прости, кажется, они хотят... Я давно их не кормил. – Кроу как можно быстрее вскочил с кровати, придерживая обвисшие расстегнутые бриджи, и поспешил на согнутых ногах к своему столу.              – О-о. Они не могут себя сами прокормить? – Азра замер на месте, прижимая к груди рубашку, но его первоначальная тревога, казалось, улетучилась.              – По их поведению этого не скажешь, – пробормотал Кроу и открыл самый большой нижний ящик. Из него он извлек мешок, набитый семечками и орехами, которые держал под рукой на тот редкий случай, когда на кухне не оказывалось никаких объедков. В этот момент к нему подлетел еще один ворон и приземлился на голое плечо, то есть сделал то, что случалось за всю жизнь Кроу лишь однажды – и клюнул его в ухо своим длинным клювом, впиваясь когтями в кожу.              – Ой! Прекрати!              Птица не обратила на него внимания и снова принялась клевать.              – Погоди, маленькая пернатая дрянь! – крикнул Кроу. – Прости, обычно они так не поступают... – Он торопливо зашаркал к окну, держа сумку с едой на расстоянии вытянутой руки, пока ворон по-прежнему упорно цеплялся за его плечо, пододвинул к себе кормушку и высыпал в нее весь пакет. – Вот так, да, налетайте, неблагодарные мелкие... ой! – Еще один ворон уже приземлился в кормушку и клюнул в недостаточно быстро убранную руку. Остальные вороны уже вылетели из комнаты – все, кроме одного: последняя и самая крупная из птиц, казалось, не хотела улетать, все еще высокомерно сидя на стуле, как будто была здесь хозяйкой. Кроу подошел к ней и, сильно махая руками, выгнал ее в окно.              Он вытолкнул откидную кормушку наружу и снова захлопнул ставни, прежде чем остальные вновь решили пойти на штурм. «Блестяще. Огромное спасибо за это очаровательное дополнение к моему первому в жизни романтическому опыту».              – Извини. Обычно они не такие докучливые, просто я давно их не кормил, и они, видимо, стали очень... – Он обернулся.              Азра зажал рот рукой, но ладонь оказалась недостаточно широкой, чтобы скрыть огромную ухмылку. Да и широко распахнутые глаза весело блестели.              – Мне... мне очень жаль, дорогой, – сказал он, и теперь Кроу услышал сдавленный смех. – Когда ты сказал, что здесь много ворон, я и не представлял... Кто же хозяин этой башни? – выдавил он, прежде чем разразился беспомощным хихиканьем.              Кроу окинул его сердитым взглядом, сложив руки на бедрах. Эффект, несомненно, был несколько подпорчен тем, что к его голой груди прилипло пушистое черное перо, а на плече оставались следы от когтей.              Азра только сильнее рассмеялся и плюхнулся на кровать.              – Ой, заткнись, – сказал Кроу, но не смог сдержать улыбки. – И не тебе судить, учитывая, как ты балуешь свою гигантскую лошадь.              Азра опустил руку.              – Нонсенс, я не балую ее.              В его голосе звучало такое искреннее возмущение, что Кроу невольно рассмеялся.              – Ну да. Кусочки сахара и яблоки каждый день? Чудо, что она еще что-то ест. – Он нагнулся и поднял с пола золотой дублет, упавший во время суматохи, затем, ухмыляясь, подошел и аккуратно положил его на кровать рядом с ним. – Держите, Ваше Высочество.              – Не каждый день, – пробормотал Азра и, с достоинством фыркнув, натянул через голову белую шелковую рубашку – после того, как взял руку Кроу в свою и поцеловал внутреннюю сторону его запястья. – Зараза. – Он нахмурился, глядя на рукава рубашки, болтающиеся у запястий: заклинание Кроу прошлой ночью выдернуло шнурки из отверстий. Азра неловко начал пытаться завязать их одной рукой. – Эти штуки такие неудобные...              – Прекрати. Иди сюда. – Кроу взял Азру за предплечья и поднял на ноги, чтобы он встал напротив него. – Вытяни руки.              Азра так и сделал, приподняв брови.              – Теперь ты претендуешь на роль камердинера?              – Только в этот раз. Я неравнодушен к изнеженным принцам, которые не могут одеться сами.              Кроу усмехнулся в ответ на его возмущенное фырканье и завязал шнурки на рукавах, затем подобрал сброшенный дублет и протянул Азре, чтобы тот просунул в него руки. Он аккуратно надел его и положил руки на широкие плечи, ощущая под ними упругую фигуру.              На затылке, прямо над воротником, был маленький завиток белокурых волос, и Кроу вдруг вспомнился тот день, когда они ехали верхом. Тогда он заставил себя не смотреть, не думать об этом, но сейчас... Инстинктивно сглотнув нервную дрожь, он наклонил голову и слегка прикоснулся губами к этому локону, закрыв глаза. Азра незаметно переместил вес, чтобы прижаться к нему в явном разрешении. Кроу тихонько выдохнул, и, когда его теплое дыхание прошлось по коже, взъерошив волосы, под его губами появились маленькие мурашки. Кожа Азры приятно пахла.              Кроу сглотнул и, стараясь больше не отвлекаться, быстро обошел Азру, чтобы застегнуть на нем дублет. Он медленно, осторожно продел каждую крошечную золотую пуговицу в соответствующую петлю, начиная с талии и не торопясь продвигаясь к груди. Заворачивая его обратно во все эти красивые слои, так же как он представлял, что раздевает его, только наоборот, и наблюдая, как парча стягивает тело, которое он все утро покрывал поцелуями...              Азра просто стоял, опустив руки вдоль боков, и смотрел на него с легкой улыбкой на губах. Судя по румянцу на его щеках, он, вероятно, прекрасно понимал, о чем Кроу думает.              Кроу чувствовал его отвлекающий жар даже сквозь одежду. Сосредоточиться на застегивании пуговиц стало трудно, так как некоторые части его тела начали краснеть и гореть. Когда он добрался до пуговиц в верхней части воротника и осмелился встретиться с ним взглядом, улыбка Азры из спокойной превратилась в озорную. Не разрывая зрительного контакта, он намеренно наклонил подбородок вверх и в сторону, обнажив горло.              Кроу скорее полетел бы, чем устоял перед таким откровенным приглашением, поэтому наклонился и поцеловал Азру в шею, прямо в пурпурную метку. Когда Азра вздохнул и прильнул к нему, Кроу продолжил целовать его, все медленнее и медленнее застегивая последние пуговицы и упорно сопротивляясь желанию расстегнуть их снова, рассыпав золото по половицам, и завалить принца обратно в постель... тем более что она была совсем рядом и так манила... и, черт, ему не следовало думать об этом, потому что теперь его тело ниже пупка активно поддерживало эту мысль и заглушало мыслительную часть его мозга...              Он наконец отодвинулся с легким вздохом и закрепил высокий воротник на шее, скрыв засос.              – Вот... – Ему пришлось помедлить, чтобы прочистить горло. – Вот так, ангел. Ты снова выглядишь почти респектабельно. – Быстрое заклинание согрело ткань и убрало складки, но он все равно медленно провел по ним руками – просто чтобы наверняка от них избавиться.              Азра продолжал стоять с поднятым подбородком, закрытыми глазами и блаженным выражением на лице, но после слов Кроу открыл глаза и улыбнулся.              – Сомневаюсь, что я когда-нибудь был респектабельным.              Кроу ухмыльнулся.              – Ну, кто-то же из нас должен быть. Меня уже не исправить, так что остаешься только ты.              Эта мысль отрезвила его, когда он провел руками по мягким бокам Азры, несколько омрачив его бьющее через край счастье. Непрошеный реальный мир внезапно вернулся и принес с собой все свои вполне реальные заботы. Будущее внезапно наступило, и он не был уверен, что хочет поднимать эту тему. Что, если Азра передумает? Конечно, хорошо делать драматические заявления при свете луны и в пылу момента, но... в холодной ясности утра все выглядело совсем иначе. Дневной свет мог оказаться слишком суровым, чтобы это хрупкое новое безумие смогло выжить.              – В чем дело? – Азра заметил перемену в его настроении.              Кроу опустил глаза, но руки его оставались на месте, сжимая золотистую ткань.              – Кроу. Скажи мне, в чем дело?              Он дернул плечом.              – Наверное, я просто... все жду, что ты вдруг придешь в себя и начнешь кричать, – пробормотал он.              – Конечно, нет. – Азра коснулся его подбородка и приподнял его, заставив посмотреть на себя. Его голубые глаза были серьезными и нежными, отчего Кроу почувствовал слабость в коленях. – Мой дорогой, это не просто... мимолетное увлечение или прихоть. Я хочу быть с тобой, к чему бы это ни привело. Здесь, если захочешь.              Кроу почувствовал, как в груди расцветает невероятная радость, так что ему пришлось закрыть глаза и прижаться лбом ко лбу Азры. «Если захочешь». Предательский комок в горле вернулся, стал еще больше, чем прежде, колени усиленно стремились подогнуться. Он с трудом сглотнул этот колючий комок, предприняв несколько попыток. «Вдох-выдох».              – После всего, что ты говорил раньше? – прохрипел он наконец скрипучим голосом, судорожно вцепившись в дублет, и плотнее зажмурился. – Просто... просто откажешься от своего шикарного дворца и скажешь всем остальным идти на хрен? Просто так, просто...              – Да, если понадобится, – мягко прервал его Азра, касаясь его щеки ладонью. – Я понимаю, что это может показаться неожиданным, но... – Он чуть помедлил. – Это накапливалось уже давно. Мне казалось, что я был в ловушке столько лет... но я больше не чувствую себя в ловушке. Каждое сказанное мною вчера слово было совершенно искренним.              Кроу выдохнул и кивнул.              – Мое тоже.              – Хм. Насчет этого.              Кроу открыл глаза и посмотрел на него.              Глаза Азры блестели, щеки снова слегка порозовели.              – На самом деле ты мало что сказал.              Кроу снова сглотнул, все еще борясь и проигрывая в борьбе с этим проклятым жжением в глазах.              – Ну... да. Но я чувствую то же самое. Мне все равно, что скажут другие, или... – Он попытался ухватить красноречие, промахнулся и со стоном сдался. – Я просто так счастлив с тобой, – сказал он и, почувствовав, как его кожа раскалилась докрасна, поморщился. Это прозвучало глупо. – Просто... э-э, заткнись... – потому что Азра ухмылялся, явно пытаясь не рассмеяться. Кроу встряхнулся и взял обе руки принца в свои, крепко сжимая и заставляя себя сосредоточиться. Это было важно.              – Я действительно хочу быть с тобой – больше, чем ты можешь... хочу. Просто тебе так много приходится терять, а я так мало могу предложить взамен. Послушай, я уже привык к тому, что на меня сыплются неприятности, это более или менее в моем стиле. Но ты... ты же понимаешь, что это в любом случае приведет к проблемам, не так ли? К большому их количеству. Тебе с таким количеством никогда раньше сталкиваться точно не приходилось. – «И я этого совсем не стою». Он заглянул в глаза Азры, ища в них страх, сомнения...              Азра кивнул с нервным, но решительным видом.              – Да, конечно, я знаю. Но, если я правильно помню, ты говорил, что свобода в том, чтобы решить, за что стоит пострадать?              Кроу тоже это помнил – помнил, как открывал ему свое сердце на балконе бального зала, едва осознавая, что говорит. Он был ошеломлен тем, что Азра так хорошо запомнил его тогдашние слова. Он кивнул, чувствуя, что горло сжалось, как тетива.              – Да, – прошептал Кроу. Комната помутнела перед глазами, и он снова закрыл их.              Отпустив его руки, Азра потянулся к его лицу и прикоснулся губами ко лбу.              – Ты, мой дорогой, стоишь того, чтобы за тебя пострадать, – просто сказал он.              Кроу выдохнул, чувствуя головокружение. Мягкие большие пальцы нежно провели по его ресницам, стирая влагу, о наличии которой он и не подозревал. Открыв глаза, он увидел, что Азра улыбается ему улыбкой, способной растопить холодную сталь – улыбкой, в которой было все, чего он когда-либо хотел, но никак не ожидал увидеть направленной на себя. И, как всегда, она проникала прямиком в его сердце и вызывала ответную улыбку. Он положил руки на запястья Азры, ощущая их устойчивое тепло, кончиками пальцев прощупывая ровное биение пульса.              – А что касается твоего предложения, то это просто чепуха, – резко сказал Азра. – Я не потеряю ничего по-настоящему ценного по сравнению с тем, что приобрету. Никакие трудности не ужаснее невозможности быть с тобой. После прошлой недели я могу сказать это со всей уверенностью.              Кроу хлюпнул носом и слабо хихикнул.              – Мы провели себя не самым разумным образом, правда?              – Определенно нет. – Азра сделал глубокий вдох и выдохнул, позволив рукам медленно опуститься между их телами, переплетая их пальцы. – Хотя я очень надеюсь хотя бы частично нивелировать проблемы и предотвратить полный хаос. Мне просто... нужно немного времени. Времени, чтобы сделать кое-какие приготовления и найти подходящий способ сообщить Гэбриэлю, что... что я отменяю помолвку. – Последнее он произнес со смесью решимости и тревоги, словно сам был шокирован этим заявлением. Он сделал паузу и на мгновение закрыл глаза.              – Ты в порядке? – тихо спросил Кроу.              – Да, да. – Азра снова открыл глаза и издал еще один огромный вздох, но на этот раз исполненный облегчения и чего-то похожего на благоговение. – Это было... совершенно замечательно произнести вслух, о боже мой. Я так долго этого боялся... как будто огромный груз свалился у меня с плеч. Даже не верится, что это правда.              Слышать это тоже было замечательно – сюрреалистично, но замечательно.              – Ну, давай, повтори еще раз, – усмехнулся Кроу.              – Я отменяю свою помолвку. Я не женюсь! – Азра рассмеялся, потом смущенно покачал головой. – Звучит довольно нелепо, потому что это ведь не такое уж большое и смелое дело, правда? Вряд ли о нем будут слагать легенды.              Кроу насмешливо хмыкнул и пригнул голову, чтобы поцеловать руки Азры.              – Категорически не согласен. Ты самый храбрый человек из всех, кого я знаю.              Азра снова покрылся очаровательным румянцем.              – Ой, перестань, – пробормотал он, но при этом все равно выглядел довольным. – Во всяком случае, Гэбриэль сделает официальное публичное заявление только на Турнире через девять дней, так что у нас еще много времени. Я придумаю, как сказать ему об этом заранее, и уверен, что смогу заставить его понять, и... – Он запнулся и прикусил губу, а его плечи слегка опустились. – О боже. Наши люди вряд ли проявят благоразумие в этом вопросе, не так ли?              – Мы просто заставим их образумиться.              Азра кивнул, решительно выпятив челюсть. В его глазах сверкнул намек на упрямство.              – Да, конечно. Я что-нибудь придумаю. Я знаю, что не имею права просить тебя о большем терпении, но...              – Прекрати. Конечно, имеешь. – Кроу легонько сжал пальцы Азры, останавливая их внезапное беспокойное подергивание. Пора бы ему уже сказать что-нибудь полезное, а не просто стоять столбом. – Как я и говорил, мы что-нибудь придумаем. Вместе. Просто пришли мне письмо, как только вернешься домой, и мы придумаем план. Вместе мы справимся с любыми проблемами, которые они нам подкинут. – Он приподнял бровь, пытаясь скрыть нервную дрожь. – Если ты действительно в этом уверен.              – Абсолютно уверен. – Азра улыбнулся ему с явным облегчением и без тени сомнения в глазах. – Похоже, я решил испытать судьбу.              Кроу разразился хохотом, и стеснение в груди разом прошло.              – Добро пожаловать в Аполлион, Ваше Святейшество.              Азра тоже рассмеялся, и, когда последние следы беспокойства исчезли, обнял его за шею, целуя с таким энтузиазмом, что некоторые из недавно застегнутых пуговиц снова расстегнулись у горла. Несмотря на то, что Кроу чувствовал себя немного задушенным в тесных объятиях, все его тревоги растворились в солнечном свете и теплых губах, и он услышал музыку, которая, разумеется, не играла. Он крепко обнял Азру и принялся целовать его в ответ. Похоже, Азра слышал ту же несуществующую музыку, потому что какое-то время они просто стояли, обнявшись, и покачивались на месте.              – Я буду ждать тебя здесь, ангел, – тихо сказал ему Кроу. – Сколько бы времени это ни заняло.              «Без сомнения, я сошел с ума. Полностью свихнулся. У меня невероятно крупные проблемы».              Кроу лишь усмехнулся за спиной Азры, так что тот не мог его видеть, и крепче прижал к себе. ***              Остальные приготовления прошли быстро, и вскоре все было готово: Кроу был более или менее одет, дублет Азры застегнут на все пуговицы, шейный платок заново завязан, а меч-артефакт, взятый из комнаты Кроу, надежно пристегнут к поясу. Остальную лишнюю одежду и книги они решили оставить в башне: «Все равно я скоро вернусь», – непринужденно заметил Азра, как будто это нечто совершенно обыденное, нелепый он человек. Кроу лишь тупо кивнул и стал освобождать ящик в шкафу, все это время сопротивляясь желанию залепить себе пощечину и проверить, не спит ли он.              – Подожди. – Когда они подошли к открытой двери, Азра остановился, затем подбежал к окну и распахнул одну створку. Высунувшись на мгновение наружу, он потянулся и, когда вновь отодвинулся от окна, держал в руках три фиолетовых цветка, которыми любовался накануне. Он повернулся и протянул импровизированный букет Кроу с широкой улыбкой и легким поклоном. – Будет справедливо, если я последую традиции.              Кроу принял букет, стараясь не покраснеть.              – Какой традиции?              Улыбка Азры стала озорной, глаза заблестели.              – По традиции в башнях принято дарить цветы прекрасным девам.              – Ах ты, мелкий... – Кроу все-таки покраснел, насупился и сделал вид, что швыряет в него цветы. – А еще, знаешь ли, у колдунов принято прогонять принцев, вторгшихся в их башни.              – Ты не похож на человека, обремененного традициями. – Азра проигнорировал его возмущенное фырканье и, высоко вздернув нос, пронесся мимо него через дверь и направился вниз по лестнице, оставив Кроу следовать за собой.              Цветы из рук он так и не выпустил. ***              – Поблизости никого нет? – нервно спросил Азра у него за спиной.              Кроу стоял в открытом дверном проеме у основания башни, оглядывая окрестности. Он настоял на том, чтобы выйти из башни раньше Азры, несмотря на его протесты, что меч, сводящий на нет магию, был только у него.              Теперь он проверял территорию, прежде чем они вышли на улицу, но во всех направлениях была видна лишь терновая стена, окольцовывающая его владения.              Кроу еще раз повертел головой перед ответом, напряженно вслушиваясь. Никаких признаков Хастура, но с ним никогда нельзя было быть слишком осторожным. Лучше было положиться на слух, чем на зрение. Он не услышал ничего, кроме ветра, шелеста деревьев и отдаленного щебетания птиц. Стоял ясный осенний день без малейших признаков дождевых туч. Сейчас вороны, конечно, сидели тихо и спокойно, а охраняющие свою территорию твари были надежны, как сторожевые псы, – они всегда поднимали шум, когда кто-нибудь приближался, даже он или Хастур, так что Кроу был уверен, что поблизости никого нет.              – Нет, все чисто, – подтвердил он. – Технически Хастур вернется только через несколько часов, если вообще сегодня. – Он прищурился на солнце. Еще не было и девяти, но все равно до его предполагаемого возвращения оставалось слишком мало времени. – И все же...              – Да. Лучше не медлить. – Азра положил руку на эфес меча у пояса, и они вместе отправились в загон, чтобы забрать его лошадь.              – Как только вернешься, пришли мне сообщение, хорошо? – Кроу осторожно похлопал Серафину по шее, которая приняла это с царственным безразличием. – Просто чтобы я знал, что с тобой все в порядке.              Азра закончил возиться с позолоченными пряжками седла и повернулся к нему лицом.              – Да. Конечно, да. – Он взял лицо Кроу в ладони и просиял улыбкой. – Обещаю, мой дорогой. На этот раз я не оставлю тебя в подвешенном состоянии.              Кроу ничего не мог с собой поделать – что-то вроде притяжения уже тянуло его к этой улыбке, поэтому он не стал сопротивляться, а схватил Азру за шейный платок и поцеловал в губы. Азра прильнул к нему, обхватил руками за шею, и они обнялись так крепко, как никогда раньше.              Азра вздохнул и прижался к его щеке.              – Мы скоро снова увидимся. Это не прощание.              – Правильно, не прощание, – пробормотал Кроу в волосы Азры. – Не заставляй меня бежать туда и похищать тебя. Мне не очень-то везет в таких делах.              Еще раз поцеловав Кроу, Азра отпустил его и быстро оседлал Серафину, которая стояла и наблюдала за всем происходящим со скептическим выражением на морде. Кроу с помощью пароля открыл проход сквозь колючие заросли и прошел первым, внимательно оглядываясь по сторонам и проверяя, нет ли кого поблизости. Все было тихо.              Азра, улыбнувшись, в последний раз сжал его руку, а затем пустил Серафину рысью по открытому пространству в сторону леса. Кроу просто стоял на месте: руку все еще покалывало, его тепло и запах все еще оставались на его коже. Он держал цветы и с глупой улыбкой смотрел ему вслед – смотрел, пока белая лошадь не скрылась в осенних деревьях и не пропала из виду, и потом еще долго не двигался с места.              «Совершенно, безнадежно спятил, впору выть на луну».              – Ха! – Кроу издал вопль и вскинул руки, отчего сидящий неподалеку ворон взлетел в воздух, распушив черные перья. Он провел свободной рукой по волосам и испустил протяжный вздох. Не проснувшись, не придя в себя и не испытав никаких других изменений реальности, Кроу повернулся и, снова открыв изгородь, прогулочным шагом прошел через нее, насвистывая веселую мелодию. ***              Вернувшись в свою комнату, он сел в кресло перед очагом и некоторое время размышлял, водя цветами по переносице и напряженно размышляя.              Первым делом, без сомнения, нужно было избавиться от Хастура. Он больше не мог позволить себе такую обузу, рискованную или нет, и к черту традиции и гнев Совета. Эти назойливые ублюдки просто найдут новый способ шпионить за ним, если уж им так приспичит.              В отсутствии Хастура, когда Азра переедет сюда и переоденется в более повседневную одежду (Кроу бросил недоверчивый взгляд на все еще открытый шкаф, чтобы убедиться, что ему она не привиделось), кто поймет, что он – принц или вообще житель Северных Земель? Хастур был единственным человеком, который когда-либо видел лицо Азры в таком качестве, но он уж точно не потащит свою сморщенную задницу сюда из Пандемониума ради светского визита. Они с Кроу испытывали друг к другу взаимную неприязнь.              Если кто-нибудь оттуда заметит или вообще поинтересуется, он может просто сообщить Совету, что у него наконец-то появился партнер. И уж в этом точно не было нихрена примечательного: в конце концов, все колдуны в Пандемониуме так делали. Сам лорд Дагон жил с четырьмя. Они, пожалуй, даже сочли бы это шагом к нормальной жизни для Кроу, пусть бы и продолжили ныть о Наследнике.              Да. Черт возьми, это действительно могло сработать.              Его переполняла нервная энергия, не давая усидеть на месте. Ему нужно было что-то делать, двигаться, иначе он просто взорвется. Кроу вскочил со стула и бросился к двери – и тут же отпрянул назад, осознав, что все еще держит в руках фиолетовые цветы. В башне не было декоративных ваз, но он взял стакан с водой и поставил цветы на стол так, чтобы их было хорошо видно. Затем он немного повернул стакан, чтобы лучше их продемонстрировать. Удовлетворенно кивнув, он повернулся и поспешил к выходу, преодолевая по четыре ступеньки за раз, как в молодости: упираясь руками в каменные стены, чтобы с размаху их перепрыгивать.              На кухонном третьем этаже стоял непримечательный на вид артефакт – большой каменный сосуд, внутри которого всегда сохранялась зимняя прохлада. В данный момент в нем хранилась сырые обрезки размером с целую курицу. Схватив их, Кроу побежал наверх, распахнул окно на удивление воронам и высыпал все это в их кормушку.              – Эй! – крикнул он.              Птицам потребовалось всего пара секунд, чтобы понять, что сегодня их ждет что-то особенно вкусное. Они спустились галдящей тучей, сражаясь за лучшие кусочки. Кроу налил себе большой кубок вина и, облокотившись на подоконник, стал наблюдать за происходящим.              Следующие пару часов он развлекался тем, что пил, наблюдал за птицами и мысленно переживал события утра. А потом и предыдущей ночи. Снова и снова, со всех возможных сторон, пока не перестал сомневаться, что все это произошло на самом деле. Он случайно обнаружил небольшой засос в форме полумесяца на правой стороне груди, которого точно не было, когда он проснулся вчера, и эта интересная деталь заставила его задрать рубашку и осмотреть себя в поисках других следов. Он нашел два.              «Как вам такое».              Он откинулся на подоконник и с самоуверенной ухмылкой принялся лениво планировать новую мебель для спальни, раздумывая между дополнительным шкафом и комодом. Можно будет заказать местному плотнику изготовить что-нибудь особенное; возможно, даже до возвращения Азры, в качестве сюрприза.              Все еще ухмыляясь, Кроу наконец подхватил пустой глиняный горшок и рысью стал спускаться по лестнице на кухню, круг за кругом – и чуть не налетел на Хастура.              – А-аргх! – Кроу зацепился одной рукой за нишу в шершавом камне и в последнюю секунду сумел остановить свой стремительный бег, едва удержав горшок, чтобы не разбить его вдребезги. – Черт! О, это ты! – Он уперся в стену, тяжело дыша. Неужели уже так поздно? Время летело.              Сгорбленный старик стоял на площадке третьего этажа перед кухней, держа в узловатых руках большой мешок с продуктами, и прожигал его взглядом своих нервирующих черных глаза. Он в последнее время постоянно так на него смотрел. Черт, при виде Хастура его интимные места словно бы окунули в ледяную воду.              – Э-э... добрый день. – Кроу выпрямился и сдул волосы с лица, пытаясь взять под контроль участившийся пульс. – Кхм. Давно вернулся?              – Только что. – Черные глаза Хастура оглядели его с ног до головы, и Кроу почувствовал, как лицо начало гореть. Он прекрасно понимал, как выглядит: в помятой незашнурованной рубашке, с всклокоченными волосами и полурасстегнутыми бриджами, грозящими соскользнуть с бедер. Это мало чем отличалось от того, как он обычно выглядел после позднего подъема, когда ему нечем было заняться, но сегодня он все еще чувствовал вкус Азры на языке и губах, его кожа была еще теплой от его поцелуев.              Взгляд Хастура наконец задержался на пустом горшке у него в руках.              Кроу неловко переложил большой тяжелый горшок на другое бедро и облизнул губы.              – Просто кормлю птиц.              Хастур вытянул руку, чтобы заслонить проход, когда Кроу попытался протиснуться на кухню. Его тонкие губы были плотно сжаты, черные глаза подозрительно щурились.              – Я заметил свежие отпечатки копыт, когда вошел в дом.              «Черт. Чертчертчерт». Старая пронырливая летучая мышь. Может, он и дряхлый, но в маразм еще не впал.              Как и Совет, Хастур казался ему продолжением власти отца, так что Кроу боялся лгать ему даже по пустякам, хотя давно уже не был юнцом. Кроу терпеть этого не мог, но ничего не оставалось, как набраться храбрости и соврать, как ни в чем не бывало.              Он окинул Хастура взглядом и приподнял бровь.              – И?              – И у вас никогда раньше не было гостей.              – Это был не гость, – коротко ответил Кроу. Протиснувшись мимо него, он со вздохом облегчения поставил посудину на прилавок, взял тряпку и занялся ее чисткой. Обычно это была работу Хастура, но ему нужно было чем-то занять руки. – Вчера на нас напали – еще один дровосек. Ему удалось прорваться и въехать сюда на лошади. На нем не было доспехов, так что, к сожалению, спасти ничего не удалось. Но я хотя бы смог продать лошадь в городе, что упростило дело.              Кроу все еще чувствовал, как руки Азры жгут его, словно клеймо. От этого ложь казалась еще более наглой, чем была на самом деле. На лбу у него выступили капельки пота.              «Действительно, испытывая судьбу...»              И к слову об испытании судьбы... Не было смысла откладывать на потом. Если он потеряет темп, то может потерять и решимость. Кроу сделал паузу и глубоко вздохнул.              – Но раз уж ты здесь, нам нужно поговорить. – Он отбросил тряпку, сложил руки на груди и повернулся лицом к Хастуру. Он выдержал долгую паузу, пытаясь сообразить, как начать, и раздражаясь от того, что его сердце начало колотиться.              – Думаю, мы оба согласны, что, хотя у нас все было хорошо, это... соглашение... – он жестом указал между ними, – исчерпало себя. В конце концов, отца нет уже много лет, и пора что-то менять. Я решил, что нам стоит расстаться.              Хастур не шелохнулся. Затем его черные глаза моргнули, и он наконец зашевелился.              – Вы... увольняете меня? – недоверчиво спросил он.              Кроу поджал губы.              – Э-э, не увольняю, я просто... решил, что пришло время для перемен, для нас обоих. Считай это пенсией, так сказать. Я вполне могу управлять своими делами самостоятельно, а в таком месте, как это, нет особой необходимости в слуге. Это ведь не какая-то усадьба, верно? И я уверен, что подъем по лестнице слишком тяжел для человека твоего возраста – каким бы он ни был. Конечно, в Пандемониуме тебе будет лучше, там ведь твоя семья и все такое.              Хастур просто стоял и сердито смотрел на него.              Ну и ладно. Кроу стиснул челюсти и продолжил:       – В Столице всегда есть колдовские семьи, которые ищут хороших наемных работников, если ты намерен продолжать работать. Я выдам тебе жалованье за несколько месяцев, чтобы ты смог устроиться; можешь взять его из того, что продал на рынке. Я бы написал и рекомендательное письмо, но думаю, мы оба понимаем, что от него толку не будет, раз оно будет исходить от меня. Можешь потратить на сборы столько времени, сколько нужно.              Хастур хмыкнул и наконец заговорил:       – Нет нужды, сэр. Я заберу свои вещи и уеду завтра; у меня есть комната в доме кузена.              Кроу отрывисто кивнул, затем повернулся и, взяв тряпку, принялся оттирать горшок.              – Как угодно. Тем лучше.              Как только Хастур занес мешок с товарами на кухню и обиженно зашаркал вниз по лестнице, Кроу перестал притворяться, что наводит чистоту, и испустил долгий, медленный вздох. Он вытер рукавом пот со лба, позволив ему также стереть и напряжение. Столько лет, и вот так просто. Облегчение было просто невероятным. Он вдруг почувствовал себя довольно глупо из-за своих опасений. Чего он ожидал – что Хастур откажется и забаррикадируется в своей комнате?              «Надо было набраться смелости лет десять назад».              Кроу почувствовал, как губы вновь хотят растянуться в широкой улыбке, а прежнее радостное головокружение стремительно возвращается. Завтра. А уже послезавтра он будет свободен, и тогда жизнь начнется по-настоящему.