Злодейский (Villainous)

      Это был хороший день. Или, по крайней мере, настолько хороший, насколько это вообще возможно без Азры.              Кроу поднялся поздно после очередной ночи, наполненной чрезвычайно приятными, восторженными снами, подпитанными недавней порцией чрезвычайно приятной реальности, и провел день, делая все, что хотел, включая поход за новым вином (при этом полностью игнорируя обычные недовольные взгляды), раскладывание ингредиентов для шоколадного торта (чтобы испечь его позже вечером) и возню с новым дизайном цветов. Он попробовал поэкспериментировать с клеродендрумомами, используя книгу, которую подарил ему Азра, и решил, что добавление лавандового цвета – это как раз то, что нужно, чтобы придать им дополнительную изюминку.              Весь этот день ушел на то, чтобы понять, что за загадочное новое ощущение он испытывает. Оно подкрадывалось к нему последние пару дней – ощущение, что чего-то не хватает, хотя он никак не мог понять, чего именно. И только когда он по спирали спустился по лестнице на кухню, ни разу не задержав дыхания, его осенило: дело в Хастуре. Вернее, в его отсутствии. Слуга был нежеланным присутствием в его жизни, сколько он себя помнил, доверенным лицом отца, а затем и Совета, неумолимым, как восход солнца, и всегда бдительным. Он вечно таился за углом, как особенно материальный призрак, только и ждущий, когда Кроу споткнется. Кроу так привык к этому, что даже не замечал, насколько это его напрягает, пока эта гудящая диссонансная нота на краю его сознания не исчезла окончательно. Теперь он чувствовал себя... неожиданно расслабленным. Даже больше, чем расслабленным. Он чувствовал себя... свободным.              Это было странное чувство. Странное, но очень приятное.              Сейчас он просто сидел в своем тронном кресле, положив босые ноги на письменный стол, лениво листал книгу пьес и не сводил глаз с открытого окна в ожидании маленьких белых голубей. В последнее время он редко отходил далеко от окна. Ответа на его последнее письмо пока не было, но он все еще надеялся получить его сегодня, пока не стемнело.              На закате дня он заметил, что вороны шумят как-то необычно. В это время они всегда устраивали гвалт, но сейчас кричали особенно громко, хотя и не тем взволнованным криком, который Кроу привык ассоциировать с приближающимся врагом. Мелкие ублюдки, охранявшие территорию, как сторожевые псы, заслужили свое «содержание», надо было отдать им должное. Может, появилась какая-то новая и интересная еда?              Лучше проверить. Он не дожил бы до своих лет, не выработав здоровую паранойю.              Кроу подошел к окну с книгой в руке и с любопытством выглянул наружу. Солнце только-только начало садиться. Поднялся сильный ветер, от которого колыхались дальние деревья в Лесу.              Далеко внизу, за широким кольцом черных шипов, ярко выделяясь на фоне сгущающихся сумерек, стояла огромная белая лошадь со светловолосым всадником.              Книга с грохотом упала на деревянный пол. Не успел Кроу опомниться или подумать, как оказался в дверях спальни и полетел вниз по лестнице быстрее, чем когда-либо прежде, едва касаясь ногами ступеней. Он выскочил в дверь у основания башни, тяжело дыша.              Взмахом руки он раздвинул колючки, спугнув несколько воронов, сидевших на изгороди. Азра только что спешился; на нем был золотистый дублет, сверкавший на фоне темно-зеленого цвета вокруг, а в руках он держал обнаженный меч.              Кроу покачнулся, пытаясь сохранить хоть какое-то подобие самообладания, но тут Азра повернулся и увидел его; его лицо озарилось лучезарной, полной надежды улыбкой, и меч упал на землю, сверкнув серебром.              Ноги будто сами собой понесли Кроу прямо через живую изгородь в распростертые объятия Азры.              Некоторое время они просто стояли обнявшись. Азра был мягким и в то же время плотным на ощупь. Его волосы развевались на ветру и пахли свежим воздухом, а кожа пахла бумагой и чистым потом с примесью одеколона. Кроу прижался губами к его шее над белым шейным платком и просто наслаждался этим невероятно знакомым запахом. Его ноги прочно стояли на земле, тогда как живая изгородь, башня и багряное небо кружились вокруг них, словно они стояли в самом центре юлы.              «Дом».              Эта мысль прозвенела в его крови и сознании, отдаваясь эхом в каждом ударе сердца: «Дом, дом, дом...»              – Надеюсь, я ни от чего тебя не отвлек, – наконец сказал Азра.              Кроу фыркнул.              – Просто кошмар, какие ужасные манеры... Думаю, мне нужно время, чтобы прийти в себя. – Он использовал это время, чтобы еще крепче прижать Азру к себе. – Что-то случилось? Что-то не так?              Азра слегка отстранился и улыбнулся ему.              – Нет! Все в порядке, совсем наоборот. – Он пригладил растрепавшиеся волосы Кроу. – Все хорошо.              Кроу облегченно вздохнул, ощущая легкое головокружение.              – Хорошо. Хорошо. Тогда что ты... подожди. – Он тряхнул головой и огляделся по сторонам. Вороны снова затихли и, как обычно, сидели на башне и на живой изгороди, но все же не стоило просто стоять там и морозить задницы на ветру. – Давай зайдем внутрь на всякий случай. – С момента последнего нападения очередного Героя прошло немало времени; шансы были выше среднего.              Держа Азру за руку, он повернулся и открыл колючий проем, а затем поднял с земли, куда его бесцеремонно бросили, вынутый из ножен меч.              – Ты собирался проткнуть меня этой штукой? – поддразнил он.              Азра с улыбкой закатил глаза.              – Не говори ерунды. На этот раз я постарался быть немного более подготовленным, на всякий случай. – Он взял поводья Серафины, и все вместе они поспешили в безопасное место за изгородью. Как только она с треском закрылась за ними, Кроу смог расслабиться и выдохнуть.              – Ладно. Итак, почему ты вернулся так рано? Прошла всего пара дней.              Округлое лицо Азры раскраснелось, а голубые глаза, когда он похлопал лошадь по шее, были яркими и возбужденными.              – Знаю. Но я просто не в силах был оставаться там больше ни дня, тем более что мог уехать, поэтому я... э-э… опередил график.              – Ты уже рассказал своим братьям? – недоверчиво спросил Кроу, чувствуя, как от одной только мысли желудок совершил странный кувырок.              – Ну, нет, пока нет. – Азра взял обе руки Кроу в свои, почти вибрируя от нервной энергии. Его ладони вспотели. – Но я решил, что не стоит говорить Гэбриэлю перед отъездом, ведь это может дать ему шанс доставить нам неприятности. Поэтому я сказал ему, что хочу заступить на еще одну караульную смену, и... вот я здесь. – Он просиял и слегка пошатнулся, когда Серафина положила свою огромную голову ему на плечо. Лошадь ласково потрепала его по волосам, и Кроу впервые заметил, что на ней гораздо больше седельных сумок, чем обычно. Азра собрал вещи.              Кроу ошеломленно уставился на него.              – Правда? Вот... так просто?              Азра кивнул, продолжая тараторить:       – Я просто отправлю ему сообщение. Я могу съездить на почтовую станцию в городе за Стеной через пару дней и отправить во дворец прощальное письмо, написав, что решил жить в другом месте. Я поставлю печать своим перстнем, чтобы Гэбриэль знал, что оно действительно от меня. Он ничего не сможет с этим поделать, ведь даже не будет знать, где меня искать! А кроме того, он будет слишком занят прибытием гостей на Турнир и всем остальным, и у него не останется ни времени, ни возможности устроить суматоху. Больше всего на свете Гэбриэль ненавидит публичную потерю лица. – Азра выглядел таким самодовольным и в то же время встревоженным собственной дерзостью, что Кроу невольно рассмеялся.              – Ого. Не могу поверить... ого. – Кроу покачал головой, недоверчиво улыбаясь. Для человека, внешне такого суетливого и предсказуемого, Азра не переставал удивлять его своими поступками и словами.              – Когда я сказал «скорее возвращайся», то совсем не этого ожидал. Ты ничего не делаешь вполсилы, да? Кто этот бесстрашный бунтарь?       Он усмехнулся, когда Азра покраснел и закатил глаза, но потом немного посерьезнел.              – Я имею в виду, ты уверен, что не против такого развития событий? Ты ведь хотел сделать все определенным образом...              Азра заколебался.              – Ну... да, у меня нет желания причинять кому-то лишние трудности, это по-прежнему так. Но я не собираюсь подвергать нас риску ради того, чтобы облегчить жизнь Гэбриэлю – больше не собираюсь. Некоторые вещи просто нельзя терпеть. – На мгновение голубые глаза грозно прищурились, хотя и не в адрес Кроу, и в них промелькнул намек на стальную решимость.              «Хм». Кроу стало интересно, что же такого произошло, что вызвало такую реакцию у мягкосердечного Азры. Зная его братьев, ничего приятного. Но в данный момент он не хотел расспрашивать его об этом, потому что, черт возьми, до него наконец начало доходить, что Азра здесь и выглядит таким воодушевленным, причем за его нервной энергией стоит нечто более беззаботное и счастливое, чего Кроу не наблюдал в нем раньше... Кувырки в животе превратились в настоящие сальто, сердце взволнованно заколотилось. Он сделал несколько быстрых глубоких вдохов, пока кожа не начала нагреваться.              Азра все так же крепко держал его за руки и сиял.              – И я понял: что бы ни готовило будущее, хорошее или плохое, я предпочел бы встретить его с тобой, мой дорогой. Я договорился, чтобы еще один сундук с моими вещами доставили в «Золотой пони». Он прибудет туда через день или около того, и я смогу его забрать. И на этом все! – На его лице внезапно промелькнула неуверенность, и возбужденная улыбка померкла. – О... о боже. – Его плечи опустились.              Сальто замедлилось.              – Что? – спросил Кроу.              – Ну, я... я снова это сделал, да? Мне бы следовало сначала отправить тебе письмо. Я вернулся гораздо раньше, чем мы договаривались, и просто увлекся... Прости, я не хотел вот так просто врываться к тебе без спроса... – Азра замялся, и его кадык заметно подпрыгнул, когда он сглотнул от волнения. – Я вполне могу занять свободную комнату и не мешать тебе. Или я всегда могу вернуться и некоторое время пожить в своих обычных комнатах в «Золотом пони», чтобы дать тебе время...              Кроу просто привлек его к себе посреди этой бестолковой речи и поцеловал. Он крепко обнял его, слегка наклонил назад и передал в поцелуе обуревавшую его невероятную радость, позволив своему энтузиазму говорить за себя. Азра со вздохом обмяк в его объятиях и, обхватив мягкими ладонями лицо Кроу, поцеловал его в ответ. Это немного напоминало их первый поцелуй в Эдеме, только в этом поцелуе было лишь чистое радостное воодушевление – ни жгучей боли в груди Кроу, ни отчаянной уверенности, что он переломится пополам, если не обнимет его прямо сейчас – только мягкие жаждущие губы, уверенность крепких рук Азры, обнимавшего его так, словно никогда и не покидал, и ощущение абсолютной невозможной правильности мира, которое он впервые в жизни испытал всего несколько дней назад...              – О-о, – слабо протянул Азра, когда они, наконец, выпрямились и отстранились.              – Ага, – прохрипел Кроу. Теплое покалывание вернулось, проникая в его тело и разум, и растопляя все, кроме ощущений от прикосновения к мужчине в его объятиях. Ему пришлось сделать паузу, чтобы отдышаться и проверить, касаются ли его ноги земли. Они касались, но едва-едва. – Думаю, я выдержу несколько лишних дней с тобой. Ну, знаешь, если ты действительно этого хочешь.              Азра вздохнул и прижался лбом к его лбу.              – Что ж, взаимно. Очевидно.              – Очевидно. – Кроу закрыл глаза, снова услышав это тихое гулкое эхо. – Добро пожаловать домой, ангел. ***              Они разместили Серафину в ее стойле, и, пока снимали с нее упряжь, Азра размышлял вслух о строительстве более просторного загона. Строил планы, реальные и конкретные, на будущее, которое Кроу все еще не мог в полной мере осознать. Это было захватывающе.              Еще более конкретными (и чуть менее захватывающими) были седельные сумки, которые им пришлось затаскивать в дом и поднимать по лестнице в комнату Кроу – задача не из легких, потому что эти огромные сумки оказались почти полностью набиты книгами. Большими книгами. Кроу никогда не считал книги ужасно тяжелыми вещами, но благодаря какой-то особой алхимии они становились увесистыми, как камни, когда их собирали вместе и тащили вверх по семи лестничным пролетам.              – Ну, вряд ли я мог доверить свою коллекцию кому-либо, не так ли? – резонно заметил Азра. У Кроу хватило дыхания только на то, чтобы хмыкнуть в ответ, пока он тащил по лестнице свою неприлично тяжелую стопку, ощущая неожиданный прилив родства с Серафиной. По крайней мере, ему придется сделать это только один раз.              Эти сумки и меч Азры были засунуты под кровать Кроу и на время забыты.              Как только Кроу перевел дух, он заставил заметно уставшего Азру сесть, а затем подал им обоим ужин. По счастливому стечению обстоятельств ранее он уже успел поставить на огонь горшок с тушеным кроликом, и по еще более счастливому стечению обстоятельств это было одно из блюд, которым он особенно гордился. Они вместе сидели за столом в его маленькой спальне и ели, наблюдая, как золотистое солнце скрывается за деревьями, за бутылкой белого вина. Кроу был так переполнен невероятным счастьем, что для еды уже не оставалось места – он просто сидел, подперев подбородок кулаком и держа Азру за руку, наслаждаясь его присутствием, пока его собственная миска с тушеным мясом остывала. Вино окутывало его сознание расслабленным облаком, постепенно ослабляя потрясение от этого неожиданного возвращения Азры.              Азра, в свою очередь, со свойственной ему деликатностью уничтожил две миски горячего жаркого, так же спокойно реагируя на ситуацию, как и в прошлый раз. Не похоже было, что он хоть немного нервничает из-за того, что перевернул всю свою жизнь ради колдуна-отступника, живущего в глуши. От этой мысли Кроу поморщился.              Азра вздохнул, и этот звук вывел его из задумчивости.              Солнце уже полностью село, и вороны притихли на своих насестах. В темном небе за открытым окном повис серебристый серп луны, звезды проглядывались из-за туманных полос облаков.              – Вот так-то лучше, – со вздохом произнес Азра, кладя аккуратно сложенную салфетку на стол рядом с пустой миской. Его щеки снова стали румяными – и от еды, и от вина, – и в нем чувствовалось довольное сияние, которое не было вызвано только светом ламп. – Спасибо, было очень вкусно. Я почти не ел весь день, хотя перед приездом сюда заехал в Тадфилд, чтобы хотя бы принять ванну.              – А, вот, значит, в чем дело. – Кроу ухмыльнулся и потянул за шейный платок цвета слоновой кости. – То-то мне показалось, что сегодня ты пахнешь особенно не по-лошадиному.              – Негодяй. – Азра отмахнулся от его руки, но вернул улыбку и зажмурился от удовольствия. – Я так счастлив наконец-то быть здесь с тобой, мой дорогой.              От этого простого утверждения у Кроу перехватило дыхание, а улыбка подействовала, как удар под дых. Он никогда не привыкнет к тому, что она адресована ему. Он только и смог, что сглотнуть и выдавить:       – Я тоже очень счастлив. Ты даже не представляешь...              Он посмотрел на правую руку Азры, пальцы которой все еще были переплетены с его собственными между ними на столе. Он накрыл ее второй рукой, ощущая тяжесть пальцев и мягкость кожи, и провел большим пальцем по знакомым очертаниям перстня – символа всего, от чего Азра отказался, когда выбрал его. Кроу поднял голову.              Азра просто сидел и смотрел на него, склонив голову набок, с легкой любопытной улыбкой на губах.              Кроу поднес руку Азры к губам и поцеловал золотое кольцо.              – Я хочу показать тебе кое-что, – тихо сказал он.              Он повел Азру по лестнице на пятый этаж башни, к плотно закрытой и запертой дубовой двери. С легким нервным трепетом Кроу отпер магический замок и положил руку на медную ручку двери.              – Здесь еще никто не бывал.              – Боже мой. – Азра выгнул брови, поддразнивая его. – Мне стоит беспокоиться?              Кроу глубоко вздохнул и толкнул дверь. Щелчком пальцев он зажег светильники, и они вошли внутрь.              Когда мягкий белый свет постепенно заполнил узкую комнату, Азра широко распахнул глаза. Он огляделся по сторонам, открыв рот от удивления, когда увидел длинные столы, уставленные дюжинами различных цветов, горшки, свисающие с потолка, лианы, тянущиеся спутанными массами к земле. Зелени было так много, что она скрывала каменные стены, создавая ощущение, что они вообще не в комнате. Повсюду пестрели всевозможные цвета, перегруженные непропорционально большим количеством солнечного желтого.              – О боже... это твой сад? – с благоговением выдохнул Азра. – Это то, что ты имел в виду все это время?              Кроу кивнул. Сердце его разрывало грудную клетку на части, и впервые с тех пор, как он создал это место, он даже не взглянул на цветы. Его глаза были прикованы к Азре, наблюдая за его реакцией. Он знал, что для такого сильного волнения нет причин... Это всего лишь несколько растений, проклятье; глупо стоять здесь и чувствовать себя так, словно он раздевается перед Азрой...              – Сколько труда и мастерства во все это вложено... – Азра, казалось, на мгновение потерял дар речи. Он медленно шел по извилистому проходу из зелени, поворачивая белокурую голову из стороны в сторону, чтобы осмотреть все вокруг, и тащил за собой Кроу, как будто не замечая, как вспотела его рука. – Это самые безупречные розы, которые я когда-либо видел. Ни одного пятнышка! И все листья такие... такие сочные. Мы даже во дворце не можем вырастить ничего настолько прекрасного, а уж такого разнообразия и подавно, особенно осенью! И... о-о! – Он с восторгом указал на гроздь закатно-золотистых в пунцовую крапинку львиных зевов. – Какой великолепный цвет! Как тебе удалось добиться такого яркого желтого цвета? – Даже не дождавшись ответа, он продолжил идти и восклицать у каждого нового стола. Весь белоснежно-золотистый среди зелени, он сам был ярким, как цветок, и гораздо более красивым, с лицом, озаренным восторгом. Кроу шел следом, улыбаясь и не в силах вымолвить ни слова, потому что в горле снова появился тот проклятый колючий комок.              Азра наконец остановился и повернулся к нему лицом.              – Кроу, это... невероятно! Я знал, что ты преуменьшаешь, называя это хобби, но, Боже правый, это... выходит далеко за рамки того, что я себе представлял. У тебя явно талант.              Кроу пожал плечами и почесал затылок, чувствуя, как нагреваются щеки.              – Э-э... на самом деле все не так впечатляюще. – Ему резко понадобилось что-то сделать с руками. Не найдя им никакого иного применения, он взял стоявшую рядом лейку и начал поливать уже залитый водой горшок с леукокринумами, провоцируя их на замечания по этому поводу. – В конце концов, у меня было больше двадцати лет на все про все. А с помощью магии это гораздо проще. – Он кивнул на книгу заклинаний, лежащую на столе рядом с ними. – Это просто детская забава.              – Нонсенс. Использование магии делает все это еще более необыкновенным. Хотелось бы мне, чтобы как можно больше людей знали, что колдовство способно на такие вещи. – Азра осторожно взял книгу в руки; при ближайшем рассмотрении его восхищенное выражение сменилось на что-то вроде ужаса, и он издал нечленораздельный булькающий звук. – Боже правый, Кроу... что ты сделал с этой книгой? – воскликнул он и что-то еще беззвучно пробормотал, после чего осторожно приподнял обложку, чтобы заглянуть внутрь.              «Ой». Когда-то книга определенно выглядела лучше. Все страницы были с загнутыми уголками, из-за чего книга стала вдвое толще, ее края сильно помялись и покрылись разноцветными пятнами, накопившимися за долгие годы. От края до края коричневой кожаной обложки (по крайней мере, Кроу был уверен, что изначально она была коричневой) шли складки. Корешок весь покрылся трещинами. Большой лист папоротника, небрежно засунутый между страницами, служил грубой закладкой.              – Она была у меня почти всю жизнь... и я часто пользовался ею под открытым небом. А в детстве мне приходилось прятать ее под матрасом, и все такое. – Кроу усмехнулся, увидев скандализированное выражение лица Азры.              – Но... но... но это гораздо более редкая книга, чем все, которыми я когда-либо владел! – слабо возразил он. – Этой книге сотни лет, она магическая, и только посмотри, какой прекрасной она была раньше... – Он замолчал и, покачав головой с мученической гримасой, приложил руку к груди, закрыл глаза и медленно опустил книгу на стол, словно не в силах больше смотреть на нее.              – У меня наверху есть нюхательные соли, если они тебе понадобятся, – с серьезным видом предложил Кроу, стараясь не рассмеяться.              – Нет, нет, со мной все в порядке... – Азра открыл глаза и покорно вздохнул. – Неважно. В любом случае это того стоило, если в результате получился этот сад.              – Спасибо. Какая высокая оценка. – Из уст Азры так оно и было. С улыбкой на все еще пылающем лице Кроу повернулся, чтобы поставить лейку на землю.              Руки легли на его бедра и потянули. Кроу шагнул назад на нетвердых ногах и вдруг обнаружил, что прислонился к теплой и твердой груди.              – К счастью для тебя, мой дорогой, – сказал Азра, – ты нечто куда более редкое, чем любая книга. – В его голосе прозвучала улыбка, в которой было столько озорства, что у Кроу подогнулись колени. Одна из обвивавших его сильных рук переместилась на талию, тогда как другая прижалась к груди, и Азра принялся осторожно покачивать его, касаясь мягкими губами кожи за ухом.              Кроу поднял руку и обернул ее вокруг шеи Азры.              – Ангел, – выдохнул он.       Азра вздохнул, обдав теплым дыханием шею Кроу. В ответ на это по его коже побежали мурашки: по спине, плечам и тыльной стороне рук. Кроу закрыл глаза и повернул голову, чувствуя, как ресницы Азры касаются его скулы. Сердце заколотилось о ладонь на его груди, как будто тянулось к ней, в животе запульсировало тепло. Мир сузился до ощущения пахнущего солнечным светом Азры, словно бы обволакивающего его своим запахом, и шершавого камня под его ногами.              Кроу смутно осознавал, что другой рукой все еще сжимает лейку, но был слишком погружен в этот невероятный момент, чтобы обращать на это внимание.       Он стоял в самом сердце своей непокоренной башни, в объятиях своего запретного, недопустимо мягкого возлюбленного из Эмпириона, в окружении сада, созданного благодаря магии, которой ему не позволяли учиться, держа в загоне вызывающе большую лошадь, которая не должна была существовать, и в этот миг казалось, что все ограничения его жизни вот-вот рухнут и мир безгранично раскинется вширь...              – Мой прекрасный, замечательный колдун. – Дыхание Азры мягко коснулось его уха. – Спасибо, что показал мне это место. Ничего прекраснее в жизни не видел. Кроме тебя, конечно же.              Океан безумия снова поднялся в груди Кроу – мощнее, чем когда-либо прежде, и на этот раз его было уже не удержать.              Азра заслуживал поэзии, заслуживал чего-то большего и великого, но все, что было у Кроу – это безумные слова, которые он никогда в жизни не говорил, не слышал от других и не ожидал услышать. Однажды произнеся, их уже невозможно будет вернуть назад.              Это все равно что шагнуть с обрыва и довериться капризам гравитации, не имея никакой гарантии, что не разобьешься вдребезги о камни внизу.              Он сделал вдох и наконец прошептал слова, которые уже несколько месяцев выкрикивало его сердце:       – Я люблю тебя.              Оставалось только наконец сказать это или умереть прямо на месте.              Азра застыл в полной неподвижности.              – Правда? – прошептал он.              Не в силах произнести ни слова, Кроу лишь кивнул.              Азра сглотнул и крепко обнял его.              – Я тоже тебя люблю, мой дорогой. Я так сильно тебя люблю.              Кроу замер, чувствуя, как эти слова проникли ему в грудь серебристыми струйками, пока не коснулись души... и не воспламенили ее.              Вся его вселенная внезапно расцвела яркими красками и возможностями.              Каменные стены башни больше не могли сдерживать его. Гравитация не имела над ним никакой власти, и он ощутил такую чудесную... чудесную...              Свободу.              Лейка с грохотом выпала из рук Кроу.              Он развернулся и обхватил лицо Азры обеими руками, чувствуя, как прохладная вода расплескалась по босым ногам.              – Я люблю тебя. – Он целовал его губы, и подбородок, и веки, и маленькую веснушку на левой скуле. – Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя... – Он пытался произнести это между все более неистовыми поцелуями, словно бы втирая слова в кожу, и Азра рассмеялся, обняв его и целуя в ответ. Пошатываясь, они врезались в стол, уставленный изрядно напуганными желтыми тюльпанами, а затем – прямо в злополучные розовые кусты.              Несколько восторженных секунд спустя стало ясно, что это не самое практичное место. Азра наконец издал протестующий звук и выпутался из роз, оставив длинные золотистые нити там, где его дублет зацепился за шипы. Бледно-розовые лепестки прилипли к его плечам и украсили растрепанные белокурые волосы. Его щеки окрасились в такой же цвет, что и розы, губы припухли от поцелуев, глаза сияли. Не говоря ни слова, он взял Кроу за руку и потащил к двери на лестничную площадку, в мерцающий оранжевый свет светильников и вверх по спиральным каменным ступеням. Кроу поспешил следом, ухмыляясь, как дурак. Он оставил дверь за ними приоткрытой и не оглядывался.              Они останавливались на каждой лестничной площадке, чтобы перевести дыхание, но мало в этом преуспели, так как в итоге пытались лишить его друг друга поцелуями. Кроу заключил Азру в объятия и целовал, ничуть не сдерживаясь, жадно и отчаянно, и принц отвечал в том же духе. Их тяжелое дыхание отдавалось эхом на тесной лестничной клетке; пламя светильников отбрасывало на стены высокие тени, когда они цеплялись за перила и друг за друга. Один особенно безудержный, нетерпеливый момент на шестом этаже едва не стал конечной точкой их пути, когда Кроу оказался прижат спиной к массивной дубовой двери всем телом Азры, чья твердая выпуклость в промежности с силой упиралась в него. Рот Азры был слаще меда и крепче бренди, лучше всего, что он когда-либо пробовал, и все тело Кроу пылало изнутри...              И когда уже показалось, что они сейчас просто опустятся на пол и приступят к делу прямо там, Азра отстранился и снова схватил Кроу за запястье. Совершенно растрепанные, они выпрямились и, по-мальчишески ухмыляясь, продолжили восхождение по лестнице, по пути сбрасывая с себя обрывки лепестков и изумрудных листьев.              В конце концов они ввалились в спальню, обхватив друг друга руками, хватаясь за одежду и срывая ее на ходу с неистовой поспешностью. Кроу без церемоний захлопнул за ними дверь и поцеловал Азру в лунном свете, льющемся через открытое окно. Он уже был обнажен до пояса, но пока сумел снять с Азры только шейный платок; он все еще боролся с дюжиной застежек, спускавшихся по дублету, даже когда пытался продолжать целовать его в шею. Тем временем принц с выражением отчаянной решимости на лице распускал шнурки на его бриджах. Проклятие, такими темпами Кроу будет раздет еще до того, как увидит хоть немного обнаженной кожи.              – Гх-х. Нам надо будет обсудить твою одежду, – пропыхтел Кроу и, зарычав от досады, произнес магическое слово, заставившее остальные дурацкие застежки расстегнуться. Придушенно рассмеявшись, Азра помог ему, сорвав с себя дублет и не глядя швырнув его куда-то в сторону. Рубашка быстро последовала за ним, и вид его обнаженной груди зажег в животе Кроу новый пожар. Ему казалось, он знает, что такое огонь, знает его вкус, всполохи и потрескивание, но это было чем-то совсем иным. Ему нужно было прижаться к Азре прямо сейчас, чтобы утолить этот голод, успокоить обжигающую боль, пронзившую все его тело и сосредоточившуюся между ног...              Кроу прижал Азру к каменной стене рядом с письменным столом и поцеловал со всей необузданной страстью, бурлившей в нем. Он навалился на него и протиснулся между бедер Азры, просунув руку под колено более низкого мужчины, чтобы приподнять его. Это привело к тому, что их возбужденные члены оказались на одном уровне, и, подвинув бедра, он принялся потираться о него. Азра издал приглушенный и совершенно непроизвольный звук чистого удовольствия, который воспламенил все нервные окончания в теле Кроу, и в этот момент он почувствовал себя невероятно ловким, лихим и могущественным, словно нелепый Герой из сказки...              ...пока Азра не решил напомнить ему о разнице в их силе.              Потрясенный Кроу не успел и глазом моргнуть, как его схватили и с неумолимой силой развернули. Азра прижал его к столу своим куда более крупным телом и яростно поцеловал, при этом разбросав по столешнице бумаги, чернильницу, а заодно и мысли Кроу. Однако это было приятное потрясение, которое зародилось у него в груди и сосредоточилось между раздвинутых ног. Он издал бессвязный возглас удивленного восторга и закатил глаза, когда книги и переливчатые вороньи перья полетели во все стороны. Стол превратился в полнейший кавардак из опрокинутых вещей, но ему было все равно, ведь губы Азры атаковали его шею, а широкие ладони принялись судорожно шарить по всему телу: груди, спине, между бедер. Кроу был так чертовски тверд, что, казалось, может кончить прямо здесь и сейчас, и чуть было и не кончил, когда эти руки жадно скользнули под распахнутые бриджи и накрыли его голые ягодицы.              В итоге в тот первый вечер он оказался лежащим на боку в постели; обнаженное тело Азры прижималось к нему сзади от плеч до ступней, и между ними не было ни единого стежка одежды. Дыхание Азры было горячим и сбивчивым на его шее, мягкие изгибы прижимались ко всем пустым местам, заполняя их. Сильные руки Азры обхватили Кроу за талию, притягивая его к нему, пока одна мягкая ладонь поглаживала его твердый как камень член.              – Кроу, – простонал Азра в его волосы и поцеловал между лопаток. – Энтони.              Кроу был не в силах ответить. Он вцепился в руку Азры и зажмурился, так стремительно приближаясь к разрядке, что мог только тяжело дышать в ответ. Он был на грани... одного горячего скольжения члена Азры было почти достаточно, чтобы преодолеть его весьма ограниченную выдержку. Азра издавал мягкие стоны удовольствия при каждом легком толчке бедер – такие же звуки он издавал, когда ел особенно аппетитный десерт, только более нетерпеливые, то есть гораздо лучше. Кроу застонал и сжал кулак вокруг основания члена, чтобы остановить движение руки Азры, едва сдерживаясь.              – Ангел, я долго не протяну, если ты... будешь продолжать издавать эти звуки... – Он больше никогда не сможет спокойно наблюдать за тем, как тот ест.              Азра помедлил.              – Подожди, любовь моя, – прошептал он ему на ухо голосом, напряженным от едва сдерживаемого удовольствия. Затем он сел, осторожно перевернул Кроу на спину, опустился на колени между его ног и положил руки на колени.              Кроу тяжело сглотнул, завороженно глядя на него и чувствуя себя очень уязвимым, лежа на спине с раздвинутыми ногами. Его член, налитый кровью и напряженный от нетерпения, стоял наготове и уже сочился удовольствием. Его желтые глаза и многочисленные шрамы были ничем не прикрыты. Он был обнажен во всех возможных смыслах, как никогда в жизни. Непроизвольная дрожь пробежала по его телу, заставив его дернуться.              Азра оглядел его с ног до головы.              – О-о. Разве ты не восхитителен, – прошептал он и скользнул дрожащей рукой от колена Кроу вниз по бедру, не сводя глаз с его тела. – Такой красивый.              Слово «восхитительный» было недостаточно сильным для описания того, что видел перед собой Кроу. Кожа Азры была молочно-бледной в сиянии звезд, волосы – как лунный свет, а сам он стоял на коленях во всем великолепии своего обнаженного декадентского тела. Мягкие слои, которые все же не могли скрыть мускулов под ними, делали его плечи шире, очерчивая руки и грудь. Кроу наконец увидел все, на что намекала его одежда, и даже больше, и, черт возьми, он хотел его – хотел сильнее, чем ему вообще казалось возможным...              – Иди сюда. – Кроу обхватил его за талию и потянул на себя. Азра охотно подался навстречу, а потом... потом весь мир сузился до его шелковисто-гладкого торса, прижатого к его груди, и тяжелых бедер между его ног; они соприкоснулись скользкой кожей, когда обхватили друг друга руками и ногами. Их теплые губы сразу же встретились, языки переплелись... Кроу вцепился в это пышное тело руками, задыхаясь, впился пальцами в мягкие бока и притянул его на себя. Он чувствовал, как горячий и твердый член Азры прижимается между ними к его животу.              Азра толкнул бедрами, наклонившись так, чтобы прижать эту великолепно твердую плоть к его собственной, и Кроу задохнулся, когда перед глазами все поплыло.              – О черт!              – О-о. – Азра тоже задыхался и содрогался всем телом.              Кроу сделал толчок вверх, в мягкий живот Азры, и ох... издал скрежещущий стон чистого ослепительного наслаждения, запрокинув голову и закатив глаза так далеко, что перестал что-либо различать. Азра тоже застонал, глубоко и судорожно, и они оба принялись с силой тереться друг о друга в тесном и все более скользком пространстве между их телами. Азра коснулся его лба своим и снова и снова с придыханием шептал ему «я люблю тебя», а иногда и вовсе терял дар речи и просто шептал эти слова.              Одним решительным движением Кроу перевернул их и оказался сверху. Азра откинул одну руку в сторону, и, прижав ее к матрасу, Кроу продолжил двигать бедрами, наклонившись, чтобы сохранить идеальный контакт. Его толчки становились все более быстрыми, небрежными, отчаянными в такт все более громким звукам, издаваемым Азрой. Между ними разлился ослепительный жар, сходящийся прямо в месте их самого тесного соприкосновения, – восхитительной точке горячего трения, которое все усиливалось и усиливалось...              – М-мх, ох, – выдыхал Азра, свободной рукой цепляясь за спину Кроу. – Не останавливайся, пожалуйста, пожалуйста, не останавливайся...              Глубокий стон, и Кроу почувствовал, как Азра кончил первым в порыве свежего жара, растекшегося по их животам.              – Черт. – Этого оказалось достаточно. Один энергичный толчок в это скользкое тепло отправил и его за грань.              Кроу тоже кончил, и они оба застонали, по-прежнему потираясь членами, пока не оказались полностью залитыми спермой друг друга.              На этот раз Кроу удалось сдержать выплеск магии, но с большим трудом. Он скатился с Азры и некоторое время лежал, положив руку на вздымающуюся грудь и тяжело дыша, пока сердцебиение не пришло в норму. Под грудиной все еще белела раскаленная точка, причиняя легкий дискомфорт. Он поднял руку над их головами и растопырил пальцы, вызывая в памяти карту созвездий и чувствуя, как жар медленно сходит на нет.              Азра немного переместился и обхватил его за талию, которая была достаточно узкой, чтобы руки сходились на локтях. Положив голову на Кроу, он некоторое время молча смотрел на меняющиеся точки света, а потом закрыл глаза и уткнулся лицом ему в грудь, замерев.              – Ты в порядке? – тихо спросил Кроу.              – Более чем, – ответил Азра, но так и не поднял головы. – Я просто хочу убедиться, что ты настоящий.              Это заявление настолько походило на то, что Кроу ожидал услышать от себя, что он бы рассмеялся, не будь голос Азры таким серьезным.              – Конечно, я настоящий. Иди сюда. – Взмахом руки он погасил звезды, немного перевернулся и потянул Азру на себя, чтобы он лег на бок рядом с ним. – Видишь, я здесь. Будь я призраком, я был бы симпатичнее.              Азра улыбнулся и коснулся его щеки.              – Тем больше оснований полагать, что ты ненастоящий.              – Ха-ха.              – Это правда. Ты просто идеальный.              Кроу фыркнул.              – А ты, мой ангел, настолько выше того, что я заслуживаю, что с таким же успехом можешь быть луной. Ты освещаешь любую комнату, в которую входишь, а что касается красоты... – Он поцеловал припухшие губы Азры, прижался ртом к впадине горла, провел кончиками пальцев по шее. – Твои волосы подобны солнечным лучам на воде, – прошептал он. – Твоя кожа нежнее лепестка розы. Я мог бы утонуть в синеве твоих глаз. И каждый сантиметр твоего тела кажется просто... – Он провел рукой от плеча до бедра, по обманчиво мягкому торсу, и на мгновение потерял дар речи, снова вбирая в себя все это великолепие. В лунном свете влажные завитки светлых волос лишь на тон бледнее кожи серебрились на его груди, в паху, на бедрах. Кроу впервые видел его полностью обнаженным вот так, в открытую, и это зрелище было просто... просто...              – ...волшебным, – вздохнул он и наклонился, чтобы поцеловать каждый из этих локонов. – Просто идеальным.              Кроу поднял голову, чтобы посмотреть на него, и увидел во взгляде Азры нежное удивление.              Он с ужасом понял, что сказал, и от смущения поспешно захлопнул рот.              – Эм... – Очевидно, он все же не был совсем чужд поэзии. Почему Азра всегда на него так действовал? Он не планировал быть настолько откровенным, но словно ничего не мог с собой поделать.              – О, любовь моя. – Азра все еще смотрел на него с почти страдальческим выражением лица. – Ты слишком высокого мнения обо мне.              Это заявление снова развязало Кроу язык.              – Ты достоин самой высокой оценки. И тебе меня не переубедить. – Он быстро поцеловал Азру, прерывая любые возможные протесты, а потом еще раз, когда показалось, что он все же намерен спорить. Вскоре оба их рта были слишком заняты, чтобы говорить глупости.              То была первая ночь.