Ты любишь себя? Я не обязан отвечать на этот вопрос. Это должно иметь значение.
...
На следующее утро его тренер недоволен им. И он часто даёт об этом знать. — Вы забыли, зачем ты здесь? Томми? — спрашивает он, заставляя Томми проехать дополнительные круги для разминки. Блондин слишком запыхался, чтобы ответить, — вы здесь, чтобы выиграть золото, Томми. Давайте сначала выполним ваше упражнение на коротких коньках, без музыки. Не запинайтесь, иначе мы начнём всё с самого начала. Томми повторяет это раз, другой, третий. Он уже знает это как свои пять пальцев, но теперь он уверен, что мог бы исполнить это во сне и всё равно получить рекордный результат. Победы и поражения — вот в чём суть. Его тренер занимается с Томми до полудня, а затем, когда он думает, что они закончили, добавляет что-то новое, о чём они никогда раньше не говорили. Упражнение с шагами, которое Томми слишком устал, чтобы понять. Он старается и не думает, что потерпит неудачу — он действовал достаточно медленно, чтобы убедиться, что у него все получилось, но всё же... — Да ладно, Том. Даже юные фигуристы могут справиться с этим. Я имею в виду, что вы вообще здесь делаете? Просто тратите моё время? Хотите, чтобы я нашёл замену? — Томми опускает голову. — Простите, — шепчет он. — Да, я уверен, что так и есть, — он усмехается, — отлично. На сегодня мы закончили. Если бы знали, что для вас лучше, вы бы остались и поработали над этим делом. Доведите его до совершенства. Я имею в виду, если бы вы хоть немного заботились о моём времени и хотели — я не знаю — попробовать немного в какой-то момент. И затем он оставляет фигуриста стоять там, размышляя про себя, хватит ли у него сил хотя бы на то, чтобы что-нибудь съесть. Через мгновение Томми отворачивается от ворот и делает ещё один круг по катку — всего один раз. Таким образом, он никого не разочаровывает. Ещё разок. К тому времени, когда он позволяет себе сойти со льда, он уже не чувствует своего тела, кроме боли в коньках — больше ничего не нужно.____
Техно и Джордж на редкость спокойно обедают вместе, когда Томми, спотыкаясь, входит в столовую. Взгляд Блейд натыкается на его прямую фигуру, плывущую по коридору, где расположены комнаты отдыха и общежития. — Эй, — тихо произносит он, привлекая внимание Джорджа, — Томми приходил на завтрак сегодня утром? Джордж внимательно оглядывает комнату, пока тоже не замечает проплывающего мимо мальчика. — Нет, — неодобрительно произносит он, — он не приходил. Техно что-то напевает, затем поднимает руку. — Томми, — машет он. Ребёнок оглядывается, но не оживляется и даже не расслабляется, он просто молча подходит и садится рядом с Техно, — привет, ты в порядке? Мальчик кивает, но это не столько кивок, сколько медленное покачивание, вверх-вниз. Техно задается вопросом, слышал ли он вообще вопрос. Он задаётся вопросом, говорит ли Томми, что с ним все в порядке, просто инстинктивно. — Ты выглядишь усталым, Томми, — замечает Джордж, — правда? — блондин отрицательно качает головой, — ты лжешь? — ещё раз отрицательно качает головой. Джордж смотрит на Техноблейда, и его глаза говорят: «Что скажешь?». Парень явно устал. При каждом его движении с него капает. Даже круги вокруг его голубых глаз кажутся менее яркими, а от него исходит чистый запах льда, так что он явно только что закончил тренировку. Он бы не удивился, если бы Томми сегодня вообще ничего не ел с утра до вечера. — Хорошо, — говорит он, надеясь, что это звучит скромно, — ну, раз уж ты пропустил завтрак, вот, у меня есть половинка сэндвича с индейкой. Тебе следует постараться хоть немного успокоиться, — Джордж протягивает ему нераспечатанный бокал «Гаторейда», и Техно улыбается в знак благодарности, — Вот и этот «Гаторейд» тоже есть тебе нравится «Ледниковая заморозка», Томми? Мальчик пожимает плечами, но всё равно берёт напиток у Техно. Они подталкивают его, пока он не съедает всю половину и не выпивает большую часть напитка, а затем изо всех сил стараются не обращать внимания на то, как он раскачивается и едва может уследить за их разговором. — …что я хотел сказать, так это то, что ему стоит попробовать несколько тренировок, посмотреть, как он себя почувствует. Может быть, у нас появится еще один партнер по команде в составе, — говорит Джордж, и Техно слушает, он слушает, но тут на его бок легонько, едва ощутимо давит тяжесть. Джордж резко останавливается, затем… — Техно. Техно едва двигается. — Я вижу его, Джордж. Я вижу его. Томми, который становился всё тише и тише, и раскачивался всё сильнее и сильнее, просто обмяк и теперь лежит, уткнувшись головой в бок Техно. Даже такой маленький кусочек еды, должно быть, стал последней каплей, которая заставила его уснуть. — Как ты думаешь, когда он в последний раз хорошо спал? — спрашивает Джордж. — Это не могло быть недавно, — тихо говорит Техно. Он осторожно отодвигается, откидываясь назад и увлекая Томми за собой, чтобы Блейд мог обнять мальчика. Томми следует за ним, крепко спящий. Он даже сворачивается калачиком, отчего Техно хочется обнимать Томми вечно. — Господи. Посмотри на него, Джордж, — каштановолосый делает глубокий вдох. — Я вижу, Техно. Он… — он не заканчивает. Он обрывает себя, прежде чем успевает что-либо сказать, но Техно слышит его. Всё. Он — это всё. Они сидят там уже после того, как кафетерий закрывается, и Джордж убирает за ними тарелки. Тихо разговаривая, внимательно наблюдая за ним, давая ему возможность отдохнуть, насколько это возможно. Конечно, это ненадолго — слишком скоро он просыпается, потирает лицо, а затем становится ярко-красным и отшатывается, когда понимает, где находится. — О боже, — говорит он, выглядя испуганным, — о Боже, мне… мне так жаль. Я… — Прости за что? — спрашивает Техно, — ты устал. Вот и поспал. — Обычно я так не делаю… — признаётся он, выглядя испуганным. — Что, поспать? — Джордж хмурится, — Томми, тебе, наверное, просто нужно было вздремнуть, ничего страшного. — Вздремнуть? — блондин хмурится. Едва заметно морщит нос, — я не… я в порядке. Правда. Джордж не уверен. Его бровь приподнимается. — Я иногда вздремываю. Я знаю, когда кому-то нужно вздремнуть. Тебе стоит пойти вздремнуть. — Не могу… — тихо говорит Томми. Он прижимает ладонь к глазу. — Не можешь? Ты не можешь спать или тебе не разрешают? Томми не отвечает, и Техноблейд на мгновение испытывает желание убить. Вместо этого он говорит: — Что ж, как насчёт этого? Если ты устанешь, приходи и найди кого-нибудь из нас — любого из нас — и мы отвезём тебя куда-нибудь отдохнуть. Куда-нибудь, где тебя не увидят, если будут искать. Таким образом, у тебя будет по крайней мере полчаса безопасного, непрерывного отдыха. Вздремнёшь. — Вздремнешь? — спрашивает Томми, на этот раз осмеливаясь произнести это с надеждой, — вы сделаете это для меня? Техно и Джордж обмениваются взглядами. Даже в этот момент они думают, что сделали бы для него всё, что угодно. Джордж едва заметно кивает, отвечая на этот незаданный вопрос, и Техно улыбается, снова глядя на мальчика. — Конечно, Томми, — говорит он, — мы дадим тебе возможность немного вздремнуть, если это необходимо. Время от времени всем нужен отдых, и никто не должен его зарабатывать.____
Джордж не уверен, что сообщение Техноблейда запало Томми в душу, но на следующий день ребёнок приходит к нему, смущённый, розовый и заикающийся. Хоккеист на мгновение замирает, пытаясь понять, что ему говорят, когда Томми наконец удаётся произнести слова «спать» и «дремать», и у него что-то щёлкает. — Иди за мной, — говорит он, поворачивается и идёт по коридору. Он не позволяет себе думать о том, что Томми пришёл к нему первым, раньше всех остальных. Он не позволяет себе думать о том, как, казалось, было стыдно Томми за то, что он попросил просто место для отдыха. Единственное, о чем он думает — это о тенях под глазами у парня. О тех, которых там быть не должно. Он ведёт ребёнка в медицинский центр для тренеров, и, к счастью, поскольку сейчас около одиннадцати утра, там довольно пусто. — Я дружу с одним из тренеров, — объясняет Джордж Томми, который, моргая, рассматривает медицинские принадлежности, как будто никогда в жизни не был в медицинском центре. Джордж интересуется, получал ли Томми когда-нибудь травму в своей жизни, а если получал, то лечили ли его должным образом, — они позволят тебе отдохнуть здесь. Понк высовывает голову из боковой комнаты. — Джордж? Это вы? Боже мой, на что на этот раз ушибся? — он выходит полностью и останавливается, когда они видят стоящего там ребёнка, — ой. Здравствуйте. Кто это? — Это Томми, — говорит Джордж, — Томми, это Понк. — Здравствуйте, — приветствует Томми, кивая. Глаза Понка расширяются. — О-о, Томми, занимающийся фигурным катанием. Вы… Вау. Вы удивительные. Мне нравится наблюдать за вашими выступлениями, чувак. Они такие идеальные. Джордж морщится, но Томми только устало улыбается. — Спасибо, я ценю это. Мой тренер — это чудо. — Вы — чудо, — легко поправляет Понк, — но что привело вас сюда, да ещё с Джорджем? Только не говорите мне, что вы запустили в него шайбой случайно или что-то в этом роде, клянусь, Джордж... — Нет, — хоккеист закатывает глаза, — я делаю это только для того, чтобы поразвлечься. Шлатт, если он этого заслуживает. Нет, я здесь, потому что мне нужно попросить вас об одолжении, если вы сможете. — Что за услуга? — Парню нужно где-то отдохнуть, — Джордж кивает в сторону Томми, который изучает свои ботинки, — его замечательный тренер не даёт ему и двух секунд передохнуть на льду. Волнение на лице Понка исчезает. Преодоление этого вызывает сильное отвращение. — Ах. Я понимаю. До часу дня здесь обычно тихо, так что вы определенно можете отдохнуть здесь, Томми. У меня есть задняя комната, где мы лечим переломы и растяжения связок. Там есть раскладушка, которую вы можете занять. — А что, если это понадобится кому-то ещё? — спрашивает Томми. Понк машет рукой и ведёт ребёнка в комнату. — Я скажу им, чтобы подождали, — они подмигивают Томми, и фигурист улыбается, затем заходит внутрь. Но он останавливается в дверях и поворачивается, чтобы посмотреть на Джорджа, на его лице написано неподдельное беспокойство. — Джордж, что, если… я имею в виду, мой тренер. Что, если он начнёт меня искать? Что мне… Что мне делать? Джордж на мгновение представляет себе Томми, который спит в подсобке, думая, что ему там безопасно и комфортно, а потом его внезапно будит тренер, который просто бесится, видя, что его фигурист отдыхает, потому что ему это нужно. Для Томми это была бы кошмарная ситуация, и Джордж знает, что он этого не допустит. — Я посижу и понаблюдаю, — предлагает он, — я буду прямо здесь, на этих стульях. Если он придёт, я скажу ему, что не знаю, где ты. — …Вам больше ничего не нужно сделать? — Нет ничего важнее этого, — говорит он. Понк бросает на него взгляд, но Джордж сосредоточен на том, как Томми раскрашивает волосы. Хоккеист проводит его в комнату и смотрит, как он устраивается на кровати. Когда Томми, кажется, приходит в себя, он отходит назад и закрывает дверь, затем садится в кресло и ждёт. Конечно, не прошло и двадцати минут, как в комнату вошёл мужчина, одетый в светло-голубую водолазку, и спросил Томми. Понк, великий актёр, лжёт, притворяясь, что не знает, кто такой Томми, или что он никогда даже не слышал о тренере. Мужчина собирается уходить, но тут замечает парня, который сидит там и злобно смотрит на него. Они встречаются взглядами, и Джорджу так хочется, чтобы он что-нибудь сказал. Скажи хоть одно плохое слово о Томми, пока Джордж сидит и защищает его, и Джордж не будет колебаться. — Томми там, внутри? — спросил мужчина. Джордж вдыхает. Выдыхает. Он оглядывает тренера с головы до ног. Он мог бы его уложить. Он мог бы. Затем он думает о том, что Техноблейду и Филу не хотелось бы расхлебывать его кашу, если он выбьет дерьмо из тренера. — Я не знаю, кто такой Томми. И нет, единственный человек в этой комнате — человек с вывихнутым коленом, — он что-то бормочет, отводя взгляд в сторону, как будто ему все равно. — Возможно, ему придётся вернуться домой — больше никаких Олимпийских игр. Я сижу здесь в знак хорошего спортивного мастерства или что-то в этом роде, — тренер Томми хмурится. — Откуда вы знаете, что он так сильно пострадал? Джордж замолкает. Затем парень улыбается. — Потому что это я повредил ему колено, — он на мгновение задумывается над этим. Затем он продолжает, — вам следует найти своего игрока, тренер. Без спортсмена вы не сможете соревноваться. Тренеру не нужно повторять дважды. Он исчезает прежде, чем Джордж успевает моргнуть. Он выжидает мгновение, прежде чем заглянуть в тёмную комнату за его спиной. Томми всё ещё лежит под одеялом, глубоко дыша, его бок поднимается и опускается. Джордж делает глубокий вдох, затем отодвигает свой стул в глубь комнаты, чтобы посмотреть, как он дышит. Когда он устраивается, Понк стоит, прислонившись к дверному косяку, и с улыбкой наблюдает за ним. — Что? — спрашивает Джордж. — Это твой ребёнок, да? — говорит он, кивая на Томми. Джордж не отвечает, закатывая глаза, но мысленно, про себя, он думает «да». Да, это так.____
Всё, что для этого нужно — это один раз вздремнуть. Вот и всё. Один раз вздремнув, Томми начинает замечать, как он всё время устает, потом как он голоден, а потом как ему холодно. Всё время. Он просыпается рано утром и хочет отдохнуть с того момента, как открывает глаза, и до того момента, когда встаёт со льда ночью и возвращается в свою комнату. Раньше он был не таким. Раньше он мог неделями ходить и не чувствовать ни малейшей усталости. Он мог бы практиковаться, и практиковаться, и практиковаться, пока не достиг бы совершенства, и не думать ни о чем другом. Но теперь он не может. Теперь он слабее. Томми в гостиной, он сидит, скрестив ноги, на шезлонге, Уилбур лежит на диване рядом с ним, а Техно — в кресле, положив ноги на подушку. Они достаточно близко, чтобы Томми чувствовал себя комфортно в их присутствии, но не слишком близко, чтобы он не задохнулся. От этого Томми немного расслабляется, ему хочется задремать, зная, что если бы он это сделал, они всё ещё были бы здесь, когда он проснётся. И именно эта мысль в конечном итоге заставляет его сказать то, что у него на уме. — Вы думаете, я становлюсь слабым? Уилбур немедленно садится, поворачиваясь к Томми так, словно тот сказал что-то безумное. Даже Техно, который обычно очень спокоен, кажется, потрясён. — Что ты имеешь в виду? — напряжённо спрашивает Техно. Ребёнок опускает взгляд на свои руки. — Я не знаю. Я сейчас совсем рассеян. Тренер постоянно это повторяет. Я не могу тренироваться так много, как раньше, потому что слишком занят другими вещами, — Уилбур слегка откидывается назад. — Ты гораздо больше устаёшь и не понимаешь почему. Томми кивает. Он ждёт, что Уилбур что-нибудь скажет, но тот молчит, просто смотрит на Блейда, словно просит о помощи. «Пожалуйста, помоги.» — Нет, — говорит Техно, — нет, Томми, это не слабость. Это твоё тело говорит тебе, что тебе нужно, потому что ты наконец-то прислушиваешься. Раньше не мог позволить себе слушать, потому что думал, что у тебя из-за этого будут неприятности, но теперь, когда знаешь, что этого не произойдёт, то начинаешь чувствовать себя в безопасности, делая это. Ты начинаешь чувствовать усталость, голод и тошноту. Это хорошо. Особенно, если ты позаботишься об этом. — Да, — говорит Сут, — ты ел что-нибудь перед тренировкой? — Томми снова кивает. — Я ел салат. Уилбур улыбается так, словно гордится собой. Томми чувствует, что выпрямляется, хотя на самом деле это было не так уж и много. Всего лишь салат. Но улыбка Сута заставляет ребёнка продолжать заботиться о себе. — Хорошо, тогда давай купим тебе что-нибудь повкуснее, да? Награда за хорошую работу, — он встаёт, затем раскрывает ладони. Томми медленно вкладывает свои холодные ладони в теплые ладони Уилбура. “Ты позаботился о питании, позволь мне позаботиться о сладостях. Ты когда-нибудь пробовал горячий шоколад, солнышко? Томми замирает, услышав ласкательное имя. Его руки выскальзывают из рук Уилбура. Солнечный свет. Солнечный свет. Солнечный свет. Это милое прозвище. Очень милое. Томми воображает, что в другой жизни ему бы понравилось, если бы его так называли. В другой жизни блондин, вероятно, прихорашивался бы под этим прозвищем. Но здесь, сейчас, Томми не слышит нежного игривого тона Уилбура, он не слышит нежности, он слышит своего тренера. Он слышит, как в его адрес произносят ласковые слова, как с сарказмом говорят приятные вещи – все то, о чем Томми когда-либо мечтал, чтобы его называли, превращается в нечто ужасное. Никто никогда не назовет его милым и не будет при этом искренним. Никто. Когда-либо. — Томми? Томми? — в голосе Уилбура слышится отчаяние, которое выводит блондина из себя, избавляет его от всепоглощающей тревоги, гудящей в груди, — Томми, прости, с тобой все в порядке? Я не... — Уилбур, — говорит Техно. Он твёрд и невозмутим, — Уилбур, отойди. Совсем чуть-чуть, — он слушает, давая Томми возможность перевести дух, — Томми, ты в порядке? Медленно, очень медленно Томми кивает. Размеренный наклон головы. Техно смотрит немного скептически. — Ты можешь объяснить мне это словами, малыш? — Да, — заставляет он себя произнести, — я в порядке. Я в порядке. — Хорошо. Хорошо, — Техно кивает, — ладно. Ты не хочешь рассказать нам, что пошло не так? Что-то из того, что произошло, заставило тебя почувствовать себя в опасности. Можешь сказать нам, что именно? Томми выглядит настороженным. Руки у него на коленях, он крепко сжимает их. — Ничего. Я просто… — Мы не будем использовать это против тебя, — выпаливает Уилбур, — если это то, о чём ты беспокоишься, Томми, — и это заставляет ребёнка остановиться, потому что да, именно это его и беспокоило. Всякий раз, когда он обсуждал что-то со своим тренером, признавался, что его что-то беспокоит, что это было бы нормально на некоторое время, но позже это снова поднималось и использовалось против него. В интервью в качестве шутки, над которой у Томми нет другого выбора, кроме как вежливо посмеяться, или на катке, только вдвоём, где Томми никак не может выиграть спор. Томми не может говорить о своем дискомфорте ни по какому поводу, потому что это обоюдоострый меч, бьющий только его в живот. — Я обещаю, — тихо произносит Техно, протягивая руку, — ничто из того, что ты нам расскажешь, не будет использовано против тебя, Томми. Ты можешь нам доверять. Блондин нерешительно вкладывает свою руку в ладонь Техно, его сердце бешено колотится. Он отчаянно хочет верить ему. Он и Уилбур, оба. — Ладно. Прости, я просто… мне не нравятся это прозвище. — Солнышко? — Уилбур уточняет, и в его голосе нет злости. Он кажется смущённым. Расстроенный. Умоляющий. Он говорит так, словно хочет понять. Томми морщится. — Нет, извините. — Не извиняйся, — рассеянно напоминает Техно, проводя большим пальцем по запястью Томми. Пульс ребёнка, который до этого отчаянно бился, начинает замедляться, — ты можешь сказать нам, почему? Томми делает глубокий вдох. — Мой тренер, — начинает он, и лицо Сута мрачнеет. Рука, сжимающая руку Томми, сжимается еще сильнее, — он использует их, когда разговаривает со мной. Это всегда… неприятно. — Томми, я бы никогда, никогда… — Тогда мы не будем ими пользоваться, — Техно замолкает, нет, если тебе это не нравится. — Нет, конечно, — говорит Уилбур с огорченным видом, — конечно, нет, нет. Нет, если ты… Господи, нет. — Ой, — Томми моргает. Он пытается не обращать внимания на давящее на него подозрение. Он хочет верить им. Он хочет верить, что они никогда не причинят ему вреда. Он хотел бы, чтобы это было не так тяжело, — спасибо. Простите. Уилбур подходит к ним, просто чтобы опуститься на колени рядом с Техно. После недолгого раздумья он кладёт свою руку поверх руки Блейда и Томми. Он слегка пожимает её. — Не извиняйся, Томми. Пожалуйста, не надо. Тебе не за что извиняться. Ты вступился за себя, несмотря на то, что тебе было неловко. Я рад, что ты это сделал. Я бы ужасно себя чувствовал, если бы знал, что причинил тебе боль, даже неосознанно. Единственное, из-за чего я действительно расстроен, так это из-за того, что твой тренер испортил тебе что-то особенное. Он не заслуживает такой власти над тобой. Никто не заслуживает. На глаза Томми наворачиваются слёзы, что немного шокирует его. Он не должен был плакать, но… Так приятно это слышать. В кои-то веки услышать, что это не его вина. Что это не он сделал что-то не так. Кто-то причинил ему боль, и он ничего не мог сделать, чтобы это остановить. — Можно я обниму тебя, Томми? — спрашивает Уилбур, и Томми не задумываясь кивает, и его заключают в нежные объятия. Уилбур обнимает его, и ребёнок медленно прижимается к нему, думая, что, может быть, хотя бы раз ему это позволено. — Входящий, — бормочет Техно, и из-за угла Томми слышит голоса — Шлатта, Квакити и Сапнапа, которые спорят между собой. Когда они появляются в поле зрения, Джордж ведёт их за собой, Томми выглядывает из-за плеча Уилбура, которого всё ещё обнимают. А затем за ними следует блондин пониже ростом, тоже одетый в цвета команды. — Всё в порядке? — резко спрашивает Джордж, ловя взгляд Томми, наполненный слезами, и наблюдая, как Уилбур медленно отпускает его. — Да, все хорошо, — заверяет розоволосый. Томми хочет прижаться к ним и спрятаться, его немного нервирует вид того, кто, должно быть, является их тренером. Исторически сложилось так, что тренеры его не очень любят. Им нравится то, что он умеет делать, и то, чего он может достичь, но не более того. — Томми, — говорит Уилбур, — познакомься с Филом — это тот, с кем мы сталкиваемся в профессиональном плане. Фил выходит вперед, добродушно улыбаясь. — Это правда, вы все профессионалы в этом деле. Привет, приятель. Приятно познакомиться. Я много слышал о вас от этих маленьких засранцев. Что это значит? — Я тоже рад с вами познакомиться, сэр, — вежливо говорит Томми, надеясь, что на его лице не отразилось замешательство. Сапнап разражается громким смехом. — Сэр? О боже, Томми, не называй Фила сэром, он сморщится, как банка содовой. Мужчина поворачивается. Без особого энтузиазма смотрит на своего игрока. — Знаешь, если ты меня не уважаешь, это не значит, что кто-то другой не может меня уважать, — но когда он поворачивается, на его лице снова сияет улыбка, — но нет, ты не обязан называть меня «сэр», Томми. Просто «Фил» подходит. Когда меня называют «сэр», я чувствую себя таким старым. — Ты уже не в хоккейных годах, Фил, — дразнит Техно, — ты уже старый, очень старый человек. — Да, но этот старый-престарый человек контролирует, сколько времени ты проводишь на катке, так что не дави на меня. И обычно это было бы угрозой. Если бы Томми услышал, что его тренер сказал что-то подобное, он бы съёжился и немедленно извинился, насколько мог, но Техноблейд этого не делает. Мужчина просто улыбается и отступает назад, как бы невзначай останавливая Шлатта и Сапнапа, которые начали бороться в вестибюле. — Время для тренировки? — спрашивает Уилбур. Фил кивает, затем, к его удивлению, поворачивается к Томми. — К сожалению, я вынужден ненадолго отвлечь вас от этих ребят, но не бойтесь заглянуть на тренировку, если вам когда-нибудь понадобится место, где можно побыть, — говорит он, — они закрыты для всех, кроме вас. Томми, который научился читать между строк, слышит, что «твоему тренеру не позволили бы войти в игру». О, думает он, приятно удивленный. Фил такой же, как его команда. Милый. Безопасно. — Благодарю вас, сэр, — говорит ребёнок. Фил бросает на него взгляд, и Томми опускает голову, — Фил, — поправляет он, — спасибо, Фил.