Мафия

Чуть вздрагивающие носовые дуги на каменном лице Вадима выражали его выверенный уровень самообладания. Дай он волю эмоциям, воздух раскололся бы надвое. Желтый контролировал подъем грудной клетки, держал язык за зубами и делал задержки, запрещая себе механически и часто моргать, ведь глаза то и дело норовили укатиться под веки. Да, пожалуй, он бесился. Самая глупая затея в его размеренной жизни — дать шанс щеглу и потренировать его. Это же каким нужно было оказаться глупцом и вслепую решить, что эта мелочь на длинных ногах вообще способна драться? Вообще-то Желтый рассчитывал убить время с Вовой и подкорректировать его технику, а не обучать с нуля. Суворов и без пробы вонял провалом, а где были мозги самого Вадима прошлой ночью, он думать не хотел. Желтому точно напекло в голову, он устал и взял на себя слишком много, да, точно. Он сам виноват, и сегодня же скажет Вове, что ничего у них не выйдет. Ну, как «у них»? У Суворова от слова «совсем»! Вадим ничего не потеряет. Он продолжит жить, как жил. Все, к черту, расход. Этот Вова мало того, что опоздал, что заведомо говорило о его несерьезном отношении к тренировкам, так он абсолютно, точно и вообще никак не управлял своим телом. Только безобразно-несуразно дрыгался туда-сюда, называя это «уходом от захвата». Единственный инструмент, что есть у человека, которым он в силах владеть на все сто двадцать — его конечности. Все от макушки до пят должно работать слаженной схемой, как это делали, не сговариваясь, девицы в синхронном плавании. Вадим понятия не имел, что мог ошибаться на чужой счет, а Суворов в два счета фантомно уложил его на лопатки, напрочь укрепив это убеждение. С каждой минутой Желтый задавался вопросом: куда он вообще попал. А точнее: он попал. Желтый ходил кругами, скрестив руки на груди и с таким пристальным вниманием изучал язык тела Вовы. Не было в этом ничего от страсти, о которой можно подумать. Через физику, загибы, неосознанные движения Вадим считывал механику Суворова, подмечая явные прорехи. Вова даже на прыжке прихрамывал, ему что-то мешало и доставляло дискомфорт. Больно ему было — вот что, но он тот еще упрямец молчал и смотрел сквозь Желтого, не сбивая рваное от давления, да, в ноге, дыхание. — Что с твоим коленом? Вова почти не сгибал его. Как таковые приемы они отложили на двадцатой минуте тренировки. Суворов неоднократно шлепнулся на задницу и несильно ободрал локти, начав выть, как истеричная баба про «больно» и «синяки останутся, если ты, скотина, так и будешь бросать меня в землю!», хотя Вадим даже не напирал. Он на пробу исследовал реакцию Суворова, и не проблема старшего, что у Вовы беды с базовыми навыками самообороны. Да, Желтый начал с откровенной пиздиловки, хотя и обещал этого не делать, и когда Вова не смог трижды увернуться, они чуть не подрались по-настоящему. Поорали, поплевались друг другу в лицо и разошлись. Вадим что-то ляпнул про никчемного, Суворов посоветовал сходить ему на хер. Как итог Желтый швырнул в Суворова чуть сильнее ёбаную скакалку, здесь благо проблем не было. Тот с ходу и без вопросов поймал ее, потому что запыхался падать и биться, и принялся прыгать. В последний момент перед занятием Вадим захватил с собой скакалку на всякий случай, и она оказалась кстати. Суворов со странным выражением лица, будто мыслями был далеко отсюда, прыгал на месте около сотни раз и даже на сантиметр не отклонился в бок. Он прыгал по своему больному месту. Желтый подметил эту эмоцию на напряженном лице. Что он, блять, делает? «Отвечай мне», — читалось в лице Вадима. Он подошел ближе. Игра в молчание ягнят продолжилась. По подбородку Вовы стекал пот, а что было выше Желтый не видел. Суворов отчего-то прятал большую часть лица, скрывая все это свободной ветровкой, а вот открытые ноги его не беспокоили. Хотя бы там на нем были шорты, подходящие по погоде. Ладони Вовы крепче сжались на ручках скакалки, десна побелели, когда он в очередной раз вдавил стопу в пол и увеличил амплитуду, оставив между ними с Желтым чуть больше метра, так чтобы он не получил удар резиной по носу. Что ж, хотя бы с этой детской игрушкой он держался сносно. Но вот, блять, совершенно не слышал Вадима, чем раздражал. Желтый едва заметно покривился, потому что Суворов снова это сделал: упор на левую стопу, отчего его тело косило на перевесе. И в этот раз явный рык из глотки Вадима Вова уверенно проигнорировал. — Что с ногой, я спрашиваю? Вова знатно запрел, понимая, как ему мешает олимпийка в гуще пропаренного жаром воздуха. Желтый же ничего умного не придумал, как заниматься на солнце! Суворов уже мечтал одолжить у Турбо резинку для волос и собрать их на время тренировки. Хотя какая к черту это была тренировка? Вадим гонял его со скакалкой и только поплевался на навыки самого Вовы. Суворов считал свои приемы приемлемыми и очень постарался задавить в себе желание отпиздохать Желтого хотя бы словами. Он мог уйти, всем своим видом дал понять, что сделает это, поэтому Вова, прикусив язык, больше не пикнул на предмет того, что и где у него болит. След от удара бичом Мафии ныл и пульсировал, еще и знатно так боли додавала порванная мозоль на стопе. Она кровила утром, когда Вова постарался, не кривясь, натянуть носок. В тому же давление в колене было почти невыносимым, все из-за Цыгана, который сжал его чашечку так сильно, что она едва не съехала в сторону. Губы Вадима шевелились, или у Суворова от жары случились галлюцинации. Он не знал. Вова уверенно проваливался в собственные мысли, сжимая жевательными зубами щеки изнутри, в какой-то момент перестав чувствовать натертые и болючие носки стоп. Под одеждой все полыхало, волосы уже не хотелось убрать, их хотелось сбрить к чертям собачьим. Краем глаза Вова не мог не видеть, как Желтый по-деловому, с подчеркнутым вниманием, смотрел на него. Ему не нравилось то, что он видит. Это было плохо. Суворов цеплялся только за это и со всех сил старался удержать внимание Желтого на его выносливости. Вова так и чувствовал, как желание Вадима иметь с ним дело, стекает сквозь пальцы, как песок. Нет-нет, только не это. Суворову очень нужно, чтобы Желтый стер с лица это отвращение! Поэтому Вова пересиливал себя, как мог, под конец ощущая растущее недовольство у самого себя. Да, он даже близко не был к понятию «идеально», но работать было с чем. А Вадим просто кретин, который не умел учить, если собирался так просто поставить на Вове крест. Лента скакалки со свистом пронеслась перед глазами и исчезла оборотами в чужой ладони, только чудом не влетев Вове по лицу. Он запутался в ногах, ахнул и уставился на Вадима. Желтый крепко держал отвоёванную ручку инструмента и смотрел выжидающе. Громко дышал носом, пробежав по лицу Вовы, будто хотел убедиться, что все сделал правильно и у того нигде не наливается синяк. — Ты… — Суворов закрыл рот, чтобы не ляпнуть, какой Вадим козел. Снова глаза Желтого гуляли по напряженному телу малого. Суворов мог физически почувствовать этот дискомфорт. Вадим и гладил на пробу, и впивался грубо под кожу, крутил-вертел, как сторожевая собака новую игрушку. Почему? Потому что, да, Суворов снова ушел в себя, и не слышал, что ему говорят. Морщась, он привалился к заросшему пню. Пальцы машинально коснулись ранки, что плохо заживала. Суворов и думать забыл, что ее хотя бы нужно осмотреть. Натянул носок повыше и хромал, настырно не обращая внимание на пульсацию. Вдобавок она горела, скорее всего, от жары. И колено несколько воспалилось, а под ним красовался синяк от крепкого зажима Цыгана. Вот же гнида. — Что? — Нога. Суворов собрал челку в кулак, выжимая пот, уронил лицо вниз, снова скрывая лицо и часто дышал. Пить хотелось до ужаса. Глаза нашли бутылочку воды, что приволок с собой Вадим. Кретин даже не поделился. Желтый же стоял в шаге, понимая, куда украдкой зыркает Вова. — Его подарок, — растянув уголки губ, ответил Вова без как таковой улыбки. — А это, — Суворов зажмурился от боли, — твои выбляди постарались. Желтый перевел взгляд на вытянутую ногу, по которой чесали чужие пальцы. Вова не заметил этого. Если бы он был один, то заглянул бы под ткань носка, что плотно прилипла к рваной полосе сантиметров в семь и всохла туда. — Покажи. — Зачем? — Обработка, эластичный бинт, зеленка в конце концов. Не слышал о таком? Вадим пропустил мимо ушей замечание в адрес ребят. Они те еще уроды, но Вова сам виноват, если позволял так с собой обращаться. Желтый нацелил внимание только на безалаберное отношение Суворова к себе. Все, что болит, мешает и приносит дискомфорт на физическом уровне нужно не игнорировать и специально добивать себя, чтобы на Игре тебя оставалось хорошо загонять и прикончить. Вова спорить не стал, подогнул ногу в колене, привалился к ней подбородком и медленно принялся оттягивать вниз. Хорошо так подпекало на разрыве кожи от ткани. Вадим шустро перехватил пальцы Вовы и рывком содрал носок. Суворов выкрикнул, вытаращившись на него. — Ты что больной? Я сам! — Ведешь себя, как неженка, — с такой же злостью ответил Вадим. — Это обработаешь и закроешь бинтом, и чтобы я больше не видел, как ты хромаешь, ясно? Суворов злился и смотрел поверх головы Желтого. Ниже не мог, тогда он точно психанет. Вова раскрыл рот, когда Вадим уложил руку на его воспаленное колено и пальцами несильно придавил с двух сторон. Подумал о чем-то понятном только ему и бросил: — Лед приложи и затяни потуже. — Это всё? — саркастично уточнил Вова. Желтый не ответил, одним лишь взглядом показал готовность придушить Суворова за его длинный язык. Вова оттолкнул Вадима в плечо, чтобы тот наконец посторонился, дышать итак было тяжко, и дал пройти. Козел! Ну, какой же козел! Суворов хотел было вернуться к скакалке, потому что только так, за свистом ленты, голос Вадима почти не было слышно. — Куда? — притормозил его Желтый. Если Вова продолжит дробить колено в прыжке, то совсем скоро они услышат хруст вылетающей чашечки. Нет уж, тащить в город на руках сварливую малявку, Вадим не нанимался. Он кивнул на единственный турник, что скучал на открытом солнце. Вова недовольно отбросил скакалку и потер ладони. И проверять не нужно, чтобы понять — металлический прут раскален. Суворов поискал глазами, ну, хоть что-то из того, что можно подложить под ладони. Какая новость: рядом ничего не нашлось. Желтый с легким интересом проследил, как Суворов осторожно переступит у перекладины и попытается ее растрясти. Штуковина насмерть стояла в земле. — Подстраховать? — намекнул Вадим на рост пацана и продолжил стоять с боку. Не собирался он помогать одолеть такую мелочь, как турник. Вова фыркнул и не понимал, зачем ему подтягивания. — Объяснишь? — Руки и торс нужно проработать. Укрепим тело, и, давай вперед, без вопросов. Суворов задрал голову к небу, щурясь так, что глаза закрылись. Блядское солнце мешало ему. На секунду даже в глазах потемнело, а под веками рассыпались мелкие точки. Вова коснулся турника, тут же обжегся и отдернул ладонь. Со стороны Вадима раздался раздраженный цок. — Вертовку сними и накинь за перекладину. Легко сказать «сними». Суворов до такой степени привык к капюшону и некой изоляции от внешнего мира, что представить себя без него не мог. — Ты, если прячешь под одеждой, какие-то шрамы, ожоги или уродство там, не знаю — забей. Мне по боку, быстро раздевайся и не трать наше время. Что?! Другой Вова залепил бы Желтому по роже и специально оголился бы по самое «не могу»! Ткнул бы задницей вот прям в лицо Желтого или сел на него специально, чисто в профилактических целях, чтобы не думали тут всякие высокомерные кретины, что Суворов какой-то не такой. Не было у него шрамов или «уродств». Вадим говорил без доли иронии, наоборот — его прямо-таки раздражали задержки Суворова, когда тот только и делал, что тормозил, думая, что здесь кому-то есть дело до его зажимов. Вова разозлился, припоминая те самые слова про «неприятен». Вообще-то это ему было похер на Вадима! Он не его стыдился, а себя перебороть не мог. Земля под ногами Желтого зашумела, он быстрым шагом одолел расстояние между ними и с ходу накинулся, пытаясь оттянуть капюшон. Собачка замка не поддалась с первого раза, Суворов чуть не истерично забил по чужим рукам. — Не трогай меня! — Блять, ты работать сегодня будешь или капризничать! Хватит уже! Вова вцепился в Желтого, так же как он в него и отбивался конечностями, пытаясь оттоптать ему все ноги. Вадим предупреждающе стукнулся лбом в лоб пацана, который упрямо смотрел на него из-под челки. — Раздеть тебя? — иронично-угрожающе зарычал Вадим. — Убери свои руки, — по словам отчеканил Суворов, — я сам. Желтый всего на секунду задержал взгляд на покрасневшем лице Вовы, перевел на глаза, впервые заметив какие они чернющие и невозможно большие. Вообще-то это был первый раз, когда они подошли друг к другу так близко. Вадим так четко видел дрожь ресниц и слышал жаркое дыхание у своего лица от часто вздымающейся после скакалки груди, что пришлось встряхнуть головой, избавляясь от морока. Вова стервозно впился в глаза Желтого и громко сопел, моргнул, опустив их на редкую щетину, пошатнулся, стоило рукам Вадима исчезнуть. Это было неловко. — Не воруй моё время, — сухо и через плечо попросил Желтый. Суворов в свою очередь спорить не стал, задохнулся от наглости и захлопнулся, ничего не ответив. Отвернулся от Вадима, оставшись в майке, накинул на перекладину свою олимпийку и занялся делом. Руки кое-как держали тело, которое дрожало и до последнего оставалось на весу. Хоть в чем-то он был еще не в числе лузеров. Желтый выверенно следил за отжиманиями пацана и слова не сказал за его недееспособность в этот раз. А еще он больше не подошел к Вове ближе чем на десять шагов. — Руки немного расставь, — кратко бросил Вадим, отпивая из бутылки. Вова ненавидел его и считал гадким упырем. Количество воды в бутылке уменьшалось, Суворов все думал и думал об этом. На макушку и спину пекло, пацан гадал, сможет ли его башка загореться от накала температуры. Ему приходилось трясти волосами назад, смахивая их. Вадим выдал нечто нечленораздельное, наверное, думая об одном и том же с Вовой — как бы натянуть его волосы на кулак, оттянуть их назад и собрать наконец-то! Суворов гортанно хрипнул, раскрыв свой большой рот и повис на правой руке, левой подтянул майку, чтобы обтереть лицо. От внимательных глаз Вадима не скрылся вид на подтянутый живот и тазовые косточки, что обрамляла резинка шорт. Желтый залип на аккуратном пупке и точеной талии. От собственных мыслей стало дурно, ведь прежде он не думал, что есть красивые пупки! Кадык Желтого тяжело опустился вниз. О чем-то не том он подумал. — Заканчивай, — прервал свои мучения Вадим. — Галлюциногенная жара, скажи, да? — пропыхтел Вова, когда с турником было покончено. Вадим сидел на кортонах, Суворов встал напротив, принимаясь подгибать шорты до линии боксеров. Он нервно усмехнулся и рывком лег на спину, раскинув ноги и руки на облизывающую кожу траву, вспоминая шутку. — Я щас трусы сниму вообще, — продолжил ржать Вова. И когда не нашел в Вадиме ответной реакции, сделался серьезным. — Пиздец, — это все, что он мог сказать о методах Желтого. Вадим ушел курить под слабую тень дерева, оставив рядом с плечом Вовы воду, на что тот даже не рассчитывал. Суворов накинулся на подношение так, что удалось промочить горло и вылить пару капель даже на лицо, после чего блаженно прикрыть глаза. Хорошо и мало! Тело надрывно ныло и ныло, растекаясь волнами в таких странных позывах. Вова сглотнул, опустив глаза вниз. От выброса эндорфина, который он вообще не контролировал, тело просило какой-то жести. Чтобы его размяли что ли. А лучше продавили и массировали изнутри. Блять. Вова до крови закусил щеку, он ненавидел эти тренировки Вадима на выносливость и свой недотрах, который заявил о себе в самый неподходящий момент. Они молчали какое-то время. Вадим вроде как должен вынести свой вердикт, о готовности возиться с хилой тушкой Суворова и дальше. Вова был вымотан даже больше, чем Игрой. Там были свои сложности и проблемы, но в Игре никто не пытался уничтожить самооценку Вовы своим до-олгим и тяжелым, таким гаденьким выдохом на грани отчаяния. С этим Суворов пока был не в состоянии справиться, постоянно натыкаясь на внутренний барьер и агрессию. Вадима хотелось «ударить» в ответ. Вова считал, он специально задевает его и доводит, потому что козлина, а не потому что прямой по определению. Желтый с прищуром смотрел на открытый горизонт, чувствуя прилив желания потренить самому. Когда в нем скапливалась тонна слов, их было необходимо выскребать из себя физической нагрузкой. Что делать с Вовой он решил в самом начале — занятий больше не будет. Суворов сам этого не хотел. Он долго не протянет, а Вадим не груша для словесного битья, чтобы просто так позволять использовать себя. В конце концов они здесь на добровольных началах. Вова поднялся на ноги, съежился, почувствовав на теле чересчур горячую ткань наброшенной олимпийки и подошел к Вадиму. — Что скажешь? Желтый поднял голову, где обреченность так и плясала в глазах. Тихо докурил сигарету, Вова только сейчас обратил внимание, что Вадим использует самокрутку. Гадость редкостная. А еще щетина. Интересно, Желтый намеренно ее отпустил или не успел заскочить в душ, чтобы привести себя в порядок перед встречей с ним? — Тебе идет, — ляпнул Вова, подгибая больную ногу в колене и не зная, куда деть глаза. Вадим свел брови и усмехнулся. — Пытаешь подкупить? У Суворова исчезла легкая улыбка с лица. Не делал невинные комплименты, вот и нехер было начинать. Он почувствовал себя дураком. — Нет, я вообще-то хотел сказать, что с этой почти бородой ты выглядишь, как дядька, еще и куришь какое-то дерьмо. Желтый так на него уставился, почесав свой подбородок, что Вова вообще пожалел, что начал этот дурацкий разговор. Провел влажными ладонями по своим бедрам и повернулся задницей к Вадиму. Вот пусть на нее смотрит и отвалит нахрен. — Не мельтеши, — тихо попросил Желтый, шлепнув Вову костяшками по открытому участку кожи у края подогнутых шорт. Сухой воздух накалялся, Суворов прочистив горло, отошел на шаг, чтобы не загораживать обзор этому любителю полюбоваться красотами природы. О деле. Они будут говорить только о деле. Потому что остальные попытки выстроить ничего не значащий диалог заканчивались тупыми взглядами, будто они первый раз друг друга видят. Это начинало нервировать. С Валерой такого не было. С ним болтать обо всем и ни о чем легко. Он в отличии от Желтого не напрягал Вову. Вадим докурил. — Давай ты попытаешься принять правду, и мы без проблем разойдемся? Суворов задрал голову и вздохнул. Он так и знал, что ни на что не годится. — Может еще разок? Я честно буду стараться. Желтый не ответил. Он уже все сказал. Вова же не уймется, рано или поздно его прорвет, и он примется зубоскалить. Желтый был предельно благодарен Вове за его успехи в закрытом рте, откуда большую часть занятия не лилась грязь. Однако, Вадим не видел перспективы. Суворов по своей природе хотел болтать всякую чушь (потому что его внутренняя язва так хотела), ругаться и брать ёбаные перерывчики, если не сдаться, споткнувшись о первую же неудачу. Желтый тупо не хотел обучать с нуля его вместе с физической моральную выносливость. Суворов двинул за Вадимом. — Ты не понимаешь, я уже почувствовал результат. Мне нужны эти убийственные тренировки, — молил он. Бровь Желтого приподнялась. И эту, даже не круговую, он называет убийственными? — Вов, иди гуляй. — Скажи хотя бы, что было не так? — Всё. Вообще-то всего на какую-то минуту Вадим почувствовал кое-что иное по отношению к Вове: определенные участки мозга Желтого отзывались на пацана, как на пацана, а не на серую тень. Вадим всерьез не думал об этом, и на будущее не хотел бы связываться с истеричной зазнобой. Суворов закряхтел, оставаясь за спиной. Специально оставил дистанцию, чтобы не сорваться и не прикончить хлыща на месте. По огромной спине Вадима перекатывались мышцы, он на ходу помассировал шею так, что выступила одна из лопаток. Вова не без интереса подметил, насколько хорошую форму удалось сохранить Желтому, и он хотел также. Выдох. Суворов держит себя под контролем. — Вадим, пожалуйста, без шуток и поконкретней. Желтый все шел и шел, никак не реагируя. Вова часто задышал, впился глазами в спину козла. Неужели Вадим рассчитывал, что Суворов отстанет от него просто так? Видимо, да. Ух, как же он его ненавидел за тупорогое упрямство! — Ты что, обломишься, если словами через рот скажешь, где мои слабые и сильные стороны? Я же по-нормальному подошел к тебе за критикой и даже не зассал показать себя во всей, мать его, красе! — закричал Вова так сильно, что птички, если бы сидели на ветвях, схлопнулись бы в миг. Вадим притормозил и медленно обернулся. — Не будь козлом, — уже потише сказал Вова, не рассчитывая получить хоть какую-то ответную реакцию. — Хочешь правду? — Было бы славно, — ухмыльнулся Вова. — Что ж, — кивнул Желтый, вот вообще не обещая, что Суворов после его слов не расплачется. Это какая-то странная штука — нарываться, как из раза в раз биться головой об стену, думая, что в этот раз будет не так больно. — Ты — упрямый и вредишь в первую очередь себе. Болит у тебя нога. Что нужно сделать? Не скакать на ней, только потому что она еще не отвалилась. Второе: ты что боишься, когда тебя трогают? Так я сделал это, чтобы горячий турник не мешал твоим рукам. И, в-третьих, меня бесит истеричка, которая сидит внутри тебя и мандит, когда ты должен быть занят делом! Оставь свои капризы за дверью и работой, но ты пока ведешь себя так, будто твои проблемы будет решать кто-то другой, ничего не поменяется, — Вадим держался на расстоянии, то и дело тыкая пальцем в Суворова. — Вот здесь, — Желтый коснулся своего виска, — должна быть установка: слушать меня и не ныть. Окей, ты вроде бегаешь неплохо, так займись прокачкой выносливости. После Игры тебя сутки не было видно. Где ты был? Плакал на кроватке? А нужно было пойти обработать свои чертовы ноги, выспаться как следует и тренироваться как хотел, а не шляться по блядкам. Ты, Вов, не в детском лагере, а я не твоя нянька. Если собираешься отвлекаться на хуйню, то тебе здесь не место. Сдохнешь через неделю, зуб даю. Грудь Вовы сжалась и не могла расшириться на выдохе. Слова ощущались, как удар в солнышко. Было обидно, колко и неприятно до дрожи! Он действительно долго приходил в себя и всем видом дал понять окружающим, как по нему ударил первый этап, когда та же самая Айгуль, вошла в столовую с гордо приподнятой головой. Если Вадим видел его таким жалким, то другие тоже? Или стоило надеяться, что, кроме Желтого здесь никому не было дела до новичка? — Не реви, — грубо бросил Вадим. — Ты сам хотел правду. — Я думал, если не буду показывать боль в ноге, ты оценишь мои старания и выносливость, — виновато ответил Суворов, закопав все обиды глубоко внутри. Ему нужен Желтый. Вадим невесело усмехнулся. Делать через силу, чтобы побороть слабость — это одно, оно стоит уважения, а заранее зная, как у тебя в хлам разбита нога и скакать на ней из упрямства — это просто глупость. — Не нужно пытаться удивить меня, я вижу тебя насквозь, — только и сказал Желтый. И снова пошел быстрым шагом в другую от Вовы сторону. — Я не могу заниматься с тобой, пока ты обещаешь ныть. Суворов прикрыл глаза, посчитал до пяти и свел губы в линию. Вадим пока и слова не сказал о его слабых сторонах, и над чем Вове следует поработать. Суворова трясло, он присмирел и решил, что вполне справится сам. Еще немножко подонимает Желтого, ведь для занятий Суворову нужен опытный взгляд со стороны. — Ты не сказал то, о чем я попросил, — чуть осипшим голосом продолжил он. В глубине души Желтый был приятно удивлен. Вот это уже поведение парня, который берет ответственность на себя и надо же, не кидается с обвинениями. Вадим все-таки понимал, как он в очередной раз проехал по самооценке пацана. Он обижался. — У тебя шустрые ноги, этого не отнять, вот ими и бей в первую очередь, — со знанием дела посоветовал Желтый, раз уж пока Вова не умел ничего другого. — Дыхалка прокаченная, но недобор в мышечной массе — это минус, и нужно работать корпусом, пока с ним проблемы. Вова свел брови и дернулся на звук голосов, что скрывала стена деревьев. Дальше город, и ноль возможности поговорить без лишних ушей. — Как им работать? — Крепатуру и внимательность проработай. Глаза у тебя должны быть даже на затылке. В целом Вова понимал свою проблему: ему не хватает реакции на ответку. Вадим, не дожидаясь ответа Суворова, вошел в город, огражденный стеной кустовых зарослей. Те самые люди вышли навстречу, набросив полотенца на голову. Вова опустил голову и медленно шел позади Желтого, как будто они попались друг другу на этой тропе случайно. Вадим как ни странно сумел выставить достаточную дистанцию, чтобы никто даже подумать не посмел, что его хоть что-то связывает с новичком. Незнакомые лица прошли мимо, не обращая на них внимание. Вдали Вова нашел глазами Турбо, что болтал о чем-то с пацанами. Он перебежкой нагнал Вадима, который зачем-то остановился у колонки и стянул футболку. Суворов осмотрелся, как шпион, поймал пристальный взгляд Желтого, который так и орал «Я тебе что сказал?». Что ж, в Вове пробуждалась язва, которая говорила: договаривались мы на время тренировок, а ты отказался от меня. Улица общая, мог делать, что хотел. — Может передумаешь? — шепотом поинтересовался Вова, утопив собственный голос в городском шуме. Он аккуратно поглядывал по сторонам, не поворачивая голову к колонке и водил носком кроссовка по земле, убрав руки за спину. Ну, вообще ни разу не подозрительно. Желтый растер по лицу ледяную воду и плеснул пару капель на Вову, едва не шикнув «брысь». У него тоже было время обдумать что-то в своей голове. — Ответ будет вечером, иди уже. Не успел он договорить, как Дом Бытовские обезьяны налетели со всех сторон к старшему и задели Вову по касательной. — Чушкам тут не место, — пропел Цыган, натянув капюшон Суворову на лицо, и оттолкнув в сторону. Вова недовольно ударил его по рукам. — Отцепись. — Ай, — ухмыльнулся Ринат, еще раз пихнув пацана в плечо. Остальные раздевались и по очереди бросались к колонке. Вадим молча следил за потасовкой. Он снова экзаменовал реакцию Вовы. Суворов этого не знал наверняка и видел его только боковым зрением. Цыган игриво попрыгал на месте, вставая в стойку. По-идиотски травил, чтобы свалить Вову. Суворову уже глаза натирала эта мельчущая объянка. Он втянул щеки, выдохнув. Удар у него не поставлен, зато реакция была. И что там Вадим говорил про бить ногами? — У-у, что сейчас будет, — заржали в стороне. Цыган глянул на парней, веселый совсем, не скрывая желание прибить Вову. Сделал беглый шаг навстречу и тут же согнулся, хватаясь за свой пах. — Ах, ты с-сука! — завыл он, загибаясь. — Че сказал, не слышу? — прогнулся Вова, довольный ударом своей меткой здоровой коленки. Пацаны ахирели от увиденного и почему-то заржали над Ринатом, когда он даже разогнуться не мог. — Дрянь тупая. Колик рыпнулся в направлении Вовы и прикрикнул на удар струёй ледяной воды, который пустил в его сторону Желтый, сжав напор из колонки пальцем. — Разошлись, блять. Суворов и так собирался валить, но не удержался и притормозил, посмотрев на Вадима, не скрывая довольной до ушей улыбки. Желтый решил, если этот ребенок еще и в ладоши захлопает, он точно не поменяет свое решение. — И ты пошел, — с неменьшей грубостью подтолкнул новичка Вадим. Цыган с земли что-то подпёздывал, и это не могло не повеселить. — Да лежи уже, — лениво пнув Рината, Желтый с корнем обрубил несчастную перепалку. Вообще-то он имел ввиду не этот травмирующий удар по яйцам, и все же в этот раз мягкие глаза Вадима выдали одобрение. Вова дошел до Турбо, который, не сдерживаясь, ржал на весь двор, как и остальные. — Я горжусь тобой, — пропел он, утирая слезы. Нашлись Универсамовские парни у крыльца, что чуть не отдавали честь Суворову. Вова на ходу поймал рукопожатие Зимы, после вопросительно и украдкой уставился на свою ладонь, но вопросов не задавал. Было приятно. Его приняли.

позже

Вова наблюдал за злыми попытками Турбо подраться с толщей воды. Вообще-то они пришли к берегу постирать свои вещи. Валера побросал шмотки в рюкзак, предлагая Суворову прогуляться с ним, делать было нечего — пошли. Благо берег был пуст. Как минимум остальные ребята в большинстве своем стирали в отдельном доме, выделенным под душ и постирочную. Но Вове повезло связаться с идейными, к тому же он подозревал, что Зима угрозами вынудил всех гулять до озера и разбираться со стиркой по старинке. Им всем ничего не нужно от Кащея. Вова жевал губу, обтекая потом на солнце. Он вроде как загорел, заметил, как по рукам пошли маленькие пятнышки, откопал старое зеркало и сощурился на свою обсыпанную веснушками физиономию. Мерзость какая эти копатушки. Спасибо, что не был рыжим. А то словил бы очередной приступ хиханек от Дом Бытовских. Турбо плескался в воде и звал его окунуться. — А вещи? — Да кому они сдались? — отмахнулся Валера. Когда Вова вошел в воду, его прямо обдало долгожданной свежестью. Берег был уже далеко, а мысли всякие-разные о причине этого явления близко. — Ты же тоже это видишь? Валера пустил ртом фонтанчик и плеснул на Вову сверху брызги. Посмотрел на прищур пацана и кивнул. — И это разве нормально? Турбо пожал плечами и окунулся, выпрыгнув за спиной Вовы. В воде он чувствовал себя, как рыба и все еще неугомонный. Суворов отплыл к мощеному камню, что соединялся с другим, где они на пару возвышались над головой. Уперся в него лопатками, чувствуя, как кожу в тени и особенно под водой холодила ее толща. Было приятно до момента, когда по стопам не прошел сгусток, напоминающий волосатое желе. Вова задергался, пытаясь разглядеть хоть что-то внизу. Вода чистая и в меру мутная прятала то, что волновало Суворова. Турбо вынырнул и хищно улыбнулся ему. — Вов, ты так громко думаешь, — недовольно заметил он. — Отвлекись уже. Суворов сглотнул. Нет, это не Турбо. Вова сумел бы различить касание рукой или ногой от чего-то другого, что водилось в воде. — Там было что-то, не видел? — Быстро спросил Суворов, пытаясь ухватиться за скользкие камни. — Меня что-то тронуло. — Да тина это, успокойся. — Нет, меня укусил кто-то. — Шутишь что ли? Ты здесь хоть одну рыбу видел? — А вдруг не рыба? Рыбы скользкие по определению, а кожу Вову принеприятно погладили. Турбо сначала не хотел слушать о параноидальных припадках друга, как вдруг поменялся в лице и тоже принялся смотреть сквозь толщу воды. — Так, а вот теперь без шуток, валим. Дёру они дали без промедления. Вова успел заметить, как метрах в трех от них пронеслась стайка мелких рыбёшек. Точнее в общей массе они напоминали водных особей, но, блять, в воде не должно быть вибрации. И прежде здесь не водилась живность. Суворов снова почувствовал нечто вроде разряда под кожу. — Черти что, — проговорил он, выбираясь на берег. Валера свел брови и ходил по берегу, внимательно рассматривая свербящие штуки под водой. — Если кому-то пришла в голову идея бросить в воду электрический шнур, то это… — Турбо замолчал, потому что для провода как минимум нужен заряд. Питания здесь не было. Вова сложил руки на голове, зачесав волосы назад. Какая же хрень. Удар похожий на ток, вот только оно двигалось, как живое. Они молчали какое-то время, разглядывая озеро. Ряби больше не было. — Тоже думаешь, что нас хотят вытравить отсюда? — без тени юмора совсем хмуро спросил Турбо. Таким собранным Вова видел его в первый раз, и ему это не понравилось. — Пошли отсюда, нужно найти Зиму и все ему рассказать. За буграми камней раздался бульк, еще и еще. Суворов с Валерой переглянулись. Им хотелось удрать от берега как можно быстрее, и идти на странные звуки без человеческих голосов было как минимум рискованно. Что они сделали? Конечно, пошли смотреть, кто скрывался за камнем. Турбо первым выглянул «за угол», схватив свой рюкзак так, будто собирался бросить его на любого, кто набросится на них. Еще и тихо так стало, аж не по себе. Плечи Валеры в раз расслабленно разъехались. Он пинком разбил гладь влажного песка под ногами и выдохнул. — Хули тут колдуем, воду мутим, а? Вова выглянул и уткнулся на стоящего к ним спиной Кащея, которого сразу узнал только по лохматым вихрушкам на голове. Он стоял лицом к солнцу и напоминал черную тень самого себя. Суворов сильно щурился на лучах и зачем-то бегло осмотрелся на предмет не шибко чистых от песка ног. По спине стекал пот, и волосы, наверное, собрались комьями. Валера почувствовал себя совсем развязно и свободно с Кащеем, подтолкнув его в плечо. — Алло, с кем говорю? Костя бросил в воду следующий камешек, развернулся вполоборота, показывая счастливую улыбку, когда камень на раз-два отскочил от воды и потонул. Валера выгнул бровь, не найдя, чему здесь скалиться, а Кащея забавила такая вот маленькая радость. — Сюда бы чаек, — мечтательно проговорил Костя, найдя глазами и Вову. — Здравствуй. — Привет. — Пфф, — вскинулся Турбо. — Так, понятно, шизофрения косит наши ряды. Нас там чудища преследуют, а ему горлопанящих чаек не хватает, эстет хренов, — Валера развернул Суворова спиной, чтобы даже не думал слушать бредни этого гипнотизера горизонтов. — Вов, ногами двигай, я тебя на себе тащить что ли буду? Суворов завис, как вкопанный. Он не ожидал встретить Костю так быстро. А хотелось чего-то такого, типо разговорить его, раз случай подвернулся. — Иду я, — замычал Вова, вместо того, чтобы предотвратить попытки Турбо увести его. Шагов через десять они услышали медленные шаги за спиной. Костя шел вразвалку, оттянув солнечные очки и щелкал семечками. — Другого места не нашел же, еще и за нами увязался, — запыхтел Турбо. — Кащей, ну че надо, а? — Да иду просто. Вел он себя странно. Постоянно закидывал голову на макушки деревьев, наблюдая за местной фауной, ремешки тапок расстегнул, подвесив обувь на поясе и топал босыми ногами по прохладной земле. Местами хвоя осыпалась, раскидав иголки. Вова опустил глаза, прикидывая, какой дискомфорт приносит такой вот массаж ног. Кащей и не замечал минусов прогулки, наоборот — только здесь дышал полной грудью, выветривая внешний шум из головы. — Если на районе будут пацаны, они снова пропишут ему, — шепнул Валера, бегло вводя Вову в курс дела. Ему Костя никуда не упал, но такие выкидоны в конце концов добром точно не закончатся. — Ты о чем? — Не любят его, — ответил Валера и резко развернулся. — Кащей, по хорошему говорю, гуляй, пока кости целы. Они же опять начнут месить тебя. Костя только подмигнул ему, бросая на Вову добрый взгляд. По морде получать — ничто в сравнении с грузом совести, что сидит внутри и порой не дает спать. — Заживет. — Не, ну ты точно двинутый, — обреченно вздохнул Турбо. Они поравнялись и пошли еще медленнее, почти прогулочным шагом. Вова удобно так грел уши, в разговор не вступая. — Наварил уже зелье жизни, или кошка какая одной из девятью жизней поделилась? — Валера спокойно так посмотрел на Костю, взглядом оставляя между ними больше, чем все последующие слова. — Кащеюшка, да иди ж говорю, пока никто не увидел. — Меня приятно трогает твоя забота, Валер, — мягко ответил Кащей и протянул руку, чтобы забрать его сумку, от тяжести которой у Турбо даже плечи к земле тянулись. Валера в свою очередь пошипел что-то вроде «Кто о чем, а лысый о расческе» и назвал Кащея кретином. — Ну? Валера, ох, этот Валера. Манерно приподнял точеный подбородок, растянул довольную улыбку, глазками блеснул и провел между ними линию в воздухе, не разрешая Косте разделить с ним ношу. — Считай я замужем, вот лучше Вове помоги. Костя удивленно вскинул брови. — Поздравляю. Зима, что, на цепи или добровольно? Турбо наступил ему на ногу, над чем они только беззвучно посмеялись. Кащей обошел Валеру и забрал шоппер Суворова, закинув на плечо и остался по правую руку, когда как за левую Вову принялся пощипывать Валера. — Не разговаривай с ним, — зашипел на ухо Турбо, снова щипнув Суворова. — А ты, — Валера сузил глаза на Кащея, — два шага в сторону. Обескураженный Суворов помалкивал, когда Костя послушался приказа. Наблюдать за словесной перепалкой этих двоих было даже интересно, Кащей все еще не казался монстром, а Валера привычно не подбирал выражения. Говорили они свободно. И как на все это реагировал Вахит, оставалось только догадываться. Вероятно, он ничего не знал. Турбо в противовес саркастичному тону поглядывал на Кащея с той же претензией, что звучала в общем мнении ребят о нем. — Не свалишь? — Нет. — Псих. Кащей указал на влажные вещи в сумках. — А чего в мойке не стираете? Вова пожал плечами. Они же все здесь понимали причину. — Хотели прогуляться. Погода хорошая, — вместо правды, опережая Турбо, выпалил он. Валера громко фыркнул и глянул на друга этим взглядом, который так и говорил «Не обязательно стелиться перед Кащеем». — Да-а, — игриво протянул Турбо, — только собрались переодеться в бикини или даже поплавать голышом, а тут ты собственной персоны. Чего сам-то не окунулся? — Как раз хотел дождаться, когда вы останетесь без трусов, — улыбнулся Костя. Кащей, который провел здесь слишком много времени, в какой-то степени оказался удивлен мягкости Вовы. Склонился чуть к его уху и с улыбкой сказал, несмотря на то, что Турбо все слышал. — Не обязательно жалеть меня, Вова. Мне здесь вовсе не рады, ты тоже можешь чувствовать себя свободно в слове. — Ну, да, и по щам Косте зарядить. Он это любит, — пропел Валера. — Ты не уймёшься, да? — без всякой надежды уточнил Вова. Валера сладко улыбнулся и ответил. — Не дождешься. Ладно, ок, Суворов быстро соображал, как уложить вагон имеющихся вопросов, ведь они уже подступали к кромке леса, за которой был город. По ушам даже голоса ребят резали. — Там в воде было что-то… , — аккуратно начал он, нервно болтая свободными руками. — Не поделишься предположениям, что это может быть? Лицо Кащея в раз стало серым, глаза тяжелыми, словно сверху гирьки накинули. Руки крепче обхватили ленты тряпочной сумки. Валера ушел немного вперед, переходя на привычный беглый шаг. Исподлобья посмотрев на него, Костя прочистил горло. — У нас здесь аномалия, понял уже, да? Вова кивнул, и… тишина. Что, все? Костя не говорил больше, хотя очень много и выразительно думал, Суворов аж почувствовал его головную боль. — Подробностей не будет? — несколько раздраженно уточнил он. Деревья расступались, под ногами рассыпалась совсем уж истоптанная тропинка. — Послушай, мне плевать, как они относятся к тебе. У меня есть вопросы, а у тебя точно найдутся ответы. Можешь уделить время, чтобы поговорить со мной? — резко начал Вова и смягчился в конце, потому что Кащей как-то уж пристально смотрел на него. — Если у тебя, конечно, других дел нет. Турбо свистнул Суворову и отказался уходить без него. Костя медленно задрал голову вверх, втягивая носом чистый воздух, передал Вове шоппер и указал пальцем вдаль. — Выйдешь через обратную часть дома, я буду там. Суворов с прищуром проследил, куда указывает Костя: на густую часть леса, где он еще не был. Не успел он ответить, как Кащей, не обувшись, развернулся и побрел к указанной точке. Вова быстрым шагом направился на подозрительно сканирующего спину Кости Турбо. Он был недоволен. — Че это он в рубашке сегодня? Да, Вова обратил внимание на внешний вид Кости. Он разительно отличался от стиля местных, хотя бы потому что никто здесь не разгуливал в кипельно выглаженном. Оверсайз рубашка в рубчик была расстегнута на двух верхних пуговицах, раскрывая грудь и часть партаков, свободные льняные и дорогущие брюки свободно сидели на ногах. И сандалии так интересно подвязаны на ремне. Он был воплощением ёбанного красавчика. На таких девки пускали слюну, пацаны теряли свою гетеросоставляющую, и Вова однозначно залип. — Челюсть подбери, — хмуро отметил Турбо. Суворов провел по лицу, возвращая себе собранный вид. — Она на месте, — оправдался он, что было ошибкой. Лучше бы промолчал или отшутился. Турбо вдруг перевел на него хитрые глаза, вцепившись в Вову с ухмылкой. И, о, нет, они самые — вопросики. Валера толкнул Суворова в плечо. — Не спорю, у Кащея есть на что посмотреть, — Турбо интригующе понизил голос и поиграл бровями, — потрогать тоже. — И выпрямился, став предельно серьезным. — Но ты не забывай, да, кто прячется за внешней оболочкой. Где он, — два пальца взмахнули ввысь, — а мы тут, — Валера сплюнул под ноги. Вова, успев узнать привычку Турбо говорить намеками и все сводить только к одному — к тому, чтобы было между ними Зимой, понял, что пытается сказать Валера. На что только взмахнул челкой. Он прекрасно понимал все невысказанное Турбо, но в этом не было никакого смысла. Вова знал свое место и теряться не собирался, он — игрок, Кащей — загонщик в этой самой игре. — Даже не начинай. Я один раз поговорю с ним, и разойдемся. Турбо отстал, впиваясь в затылок Вовы долгим и придирчивым взглядом. В отличии от Суворова он успел в какой-то мере познакомиться с Кащеем. Тот правда был недурен, воспитан, говорил умные вещи и с Валерой вел себя обходительно: не пытался залезть в штаны и кидаться дебильными шутками, без которых местные жизни своей не представляли. На этом все. Турбо никогда не был дураком. Не про него развесить уши и верить каждому встречному-поперечному, и Косте с его почти ангельским характером он ни на грамм не верил. Турбо принимал тот факт, что Кащей вообще первый, кто заговорил с ним здесь. Вот только между ними всегда была десятитонная, неприкрытая линия «я тебе не доверяю». Кащей не скрывал свою принадлежность к высшей лиге и ничего не требовал. Ему общения недоставало. Они с Валерой просто делили одиночество на первых порах и разговаривали, пока Турбо не ушел с головой в Зиму. Вова зачем-то потянулся к Кащею. Неужто думал, что самый умный и единственный, кто пытается вытянуть из Кости хоть слово правды об Игре? Турбо не знал наверняка, но оттянуть друга от, возможно, роковой ошибки хотел. * Зима, погруженный в свои мысли, следил глазами, как пальцы Валеры играют с краем его наколенника, что стягивал растянутые мышцы. Вахит терпел через боль, через «не могу», через «убери, пожалуйста, руку, там все сводит», терпел до покрасневших капилляров в глазах. Валера чуть подвис, чувствуя, как Зима за ним наблюдает, пальцы исчезли, он перевернулся на живот и подобрался ближе к лежачему на спине Зиме. Тот развел ноги для удобства, закинув левую на спинку кровати. — О чем думаешь? Зима предпочитал молчать. Он так много размышлял и говорил с кем-то в своей голове, поэтому когда дело доходило до слов изо рта, на него нападал некий ступор. Вахит тщательно фильтровал речь. Просто не видел смысла трепаться попусту. С Валерой же хотелось говорить о стоящих вещах. И все эти вещи он знал. Песня про «нам нельзя быть вместе» играла где-то на задворках. Турбо не глупый, сам прекрасно научился читать Вахита, если он хранил молчание. Уголки губ опустил, но беситься не стал. Зима подтянул Валеру ближе и приглаживал его волосы, когда тот поудобнее уложил голову на груди парня. Турбо лежал сверху так правильно складываясь, и это, блять, было невыносимо. Его постоянно хотелось трогать, физически чувствовать рядом, зарыться носом глубоко под кожу, и только так зверье внутри затихало. От этого страшного чувства на грани потери ныл каждый нерв. Руки наощупь погрузились во вьющиеся волосы Валеры, стянув резинку с них. — Почему? — ласково уточнил Турбо. — Пусть отдохнут, — погладив его по лицу, ответил Вахит. Турбо заерзал и поцеловал Зиму, улыбаясь шире, стоило его рукам крепче обхватить талию и притянуть к себе. Чавкающий звук их слипшихся губ и проявляющийся стояк Вахита одновременно разрушил момент невинной романтичности и подлил ей ноток страсти. Потому что дальше хотелось раздеться и долго трахаться, пока все тело не заноет и станет совсем непослушным. Оба понимали, что хотят, но заниматься сексом днем в доме, заполненном толпой людей было как минимум тупо. Позже они прогуляются до мастерской, чтобы не смущать народ да или вдруг не нанести малому очередную травму, к тому же Зима не хотел, чтобы пацаны и пацанессы думали невесть что о Турбо. Он же был совсем не таким поверхностным, каким казался на первый взгляд. Валера повел носом по скуле парня, пережидая момент болючего стояка. Вахит улыбнулся ему, уверенно просунув руку под резинку трусов. — Ты что творишь? — с усмешкой прошептал Турбо, кусая губу, когда пальцы Зимы вошли внутрь. — Блять. — Побудешь тихим? — Если только немножко, — закивал он, выставив ногу, чтобы Вахиту было удобно. Турбо был растянут и тек от сплошных поцелуев. Зима смотрел невозможно тяжелым взглядом, чаще и чаще толкаясь пальцами в анус, предусмотрительно затыкая Валеру губами. — Давай повыше, — прошептал Вахит, двигаясь так, чтобы создать нужное трение стояками. — Вот так, — продолжал он, лаская фалангами гладкую и влажную простату Валеры. Турбо терял рассудок на нескончаемом давлении в пульсации и сжимался, выпрашивая у Зимы еще. Он захныкал в плечо, сотрясаясь ногами. Валеру била дрожь, обостренная необходимостью сохранять тишину. Терпкости добавлял шепот Зимы на ухо. — Ну, давай, подрочи себе, — одобрительно попросил Вахит, пахом чувствуя, как сильно в нем нуждается Валера. Турбо опустил руку между ног, стонал он тонко и звонко в горло Вахита, что жадно целовал, свободной рукой сжимая бедро Валеры, направляя его. Тот в оставшиеся пару движений слил на край трико Зимы, стоило ему развести пальцы и как надо приласкать изнутри. Валера опустил глаза на крепкий стояк Вахита, но тот отрицательно качнул головой. — Давай просто полежим? — предложил Зима. Его член болел и падать не собирался, но старший чувствовал необходимость доворовать время с Турбо, предпочитая остаться в обнимку с ним. Если Вахит кончит, это будто еще одним вкладом в обман Валеры жить им вдвоем долго и счастливо. Валера облизнулся, в последний раз бросая взгляд ниже пояса Зимы. Он учился принимать Вахита с его загонами и не посмел пошутить про свой готовый рот. Зима пропадал в этом чувстве и моргнул, стирая убийственную тьму перед глазами. — Напомни, когда ты в последний раз был в Игре? Турбо, что покоился на груди Вахита, ответил, не поднимая глаз. — Дней десять назад. Следуя просчитанной очередности, оба понимали, что Валера не сегодня-завтра будет выброшен на этап. Руки Зимы крепче перехватили плечи и талию Турбо. В этом жесте было так много невысказанного тепла и сожаления. Вахит не мог просить Валеру быть острожным. Просить значит обещать. А обещать что? Нет, в их случае то была непозволительная роскошь. Зима вообще был не в силах говорить с Турбо об Игре. — Со мной хитрость и везение, — прошептал Валера, по напряжению во всех нервных окончаниях Зимы, понимая его. Если ночь и не пыталась убить их всех, то там всегда оставались люди. Они-то не поскупятся на мочилово. Непреложные правила позволяли и даже приветствовали, чтобы участники убивали друг друга, когда город засыпал. Без этого не обойтись. Если убил сегодня, значит вернешься обратно. Так было всегда. — У тебя есть чем? Валера отнял руку, просунув ее под кровать и взмахнул перед глазами сверкнувшим на солнце ножом. — Всегда со мной. Зима согласно прикрыл глаза. — Ненавижу все это, — прошептал он, накрывая затылок Турбо рукой. Они долго лежали в спальне Валеры и молчали. Вахит крутил в голове (просто не мог прекратить это делать) вариации следующего этапа. Прежде им с Валерой еще не доводилось оказаться вдвоем на этапе, так чтобы лицом к лицу. Только рядом и в беглой погоне среди других участков. Турбо немного щурился от сквозящих лучей солнца, что били в лицо. Пылинки танцевали в воздухе, вызывая улыбку. Молчать было приятно и спокойно, как никогда. Тело под Турбо пробило нервной волной и стало почти каменным на ощупь, Зима нашел глаза Валеры и поцеловал его в лоб. — Мне пора. Турбо все понял и сглотнул, пытаясь распрямиться. По заполненной ярким светом спальне прошел искрящий заряд. Раз-два, секундное моргание, и чувство обрушенного сверху потолка окутало первобытным страхом. Как она — ночь, наступающая на пятки, делала всегда. Турбо наощупь нашел пальцы Зимы и сжал его ладонь, сбив дыхание, потому что Вахит сделал это намного сильнее. Будто первым потянулся к Валере. — Вернись ко мне, — попросил Зима, когда в следующий миг Игра забрала его, оставив Турбо совсем одного. Валера не мог усмирить быстрое сердцебиение и тихо сел, обхватив себя руками. Тишина давила по ушам, спальня без Зимы и эта часть реальности без него, стала совсем чужой, больной и страшной. Не помня, сколько Валера так просидел, тьма забила ему в лицо, прошерстив рядом-рядом, так близко, будто и внутрь забралась. Исподлобья, Турбо нагло уставился ей в глаза, сжав рукоять ножа. Момент, и комната опустела. * Да, Вова переоделся в свежее и даже расчесал непослушные волосы. Подумал было убрать капюшон, но отказался от затеи и в последний момент урвал чью-то кепку в ворохе вещей. Выскочил из спальни, когда на порог длинного коридора ступил легкий шаг Валеры и следующего за ним немой тенью Зима. Суворов проскочил знакомой тропой до шаткого забора из сетки, ловко перепрыгнул сквозь преграду и отправился практически наугад туда, где ждал Кащей. — Быстро ты. Костя вышел из толщи деревьев. На его ногах уже были закреплены сандалии, Вова подошел ближе, в тут же нос ударил привкус химии с резкими нотками мяты. Он не выдержал и чихнул. — Комаров здесь куча, — скомкано сказал Кащей и повел Вову в обратную от леса сторону. — Пройдемся? У Суворова все слова застряли в глотке. Какие к черту комары, когда жара парила, а на них самих не было ни единого укуса. Костя не отбивался от невидимых комаров веточкой, только щурился, снова делая это странное выражение лица, будто видел и знал больше остальных. Вова незаметно потянулся носом к шее Кости и узнал запах. Аэрозоль против насекомых. Бегло осмотрел карманы на наличие чего-то, чем успел опрыскаться Костя, и ничего не нашел. — Послушай, — не выдержал Кащей, — вопросов у тебя много, но некоторые вещи… они в общем… ты видишь это место не таким, каким вижу я. Еще один нюанс аномалии, это нормально. Пояснение не дало ничего, если не увеличило количество вопросов. Во-первых, ни черта не нормально, во-вторых, поподробнее бы. Вова вытянул рукава олимпийки и убрал козырек кепки назад, чтобы видеть дорогу и Костю. — Мы идем туда, ты не против? — спросил Кащей. Вова против не был. — А что еще ты видишь? Кащей покачал головой, как будто ему нельзя было отвечать. — Многое. Они шли к заброшенному городу с высотками, которые напрягали своими скелетами даже на расстоянии. Вова еще не был там да и Турбо умалчивал, ходили ли туда ребята. Идти в неизвестность с практически незнакомцем было опасно, к тому же зная о фактической значимости и вкладе Кащея в Игру. А значит он представлял угрозу. — Я не могу далеко уходить, — все же предупредил Суворов, чтобы Костя не рассчитывал на всякое-разное. Сидело в нем нечто, вроде интуиции, что нормальному человеку давно бы била по лицу и верещала не ходить никуда с этим человеком. Только Вова не робкого десятка, и он задавил в себе опасения. Понимал причину, по которой Кащей даже в город не зашел, а предпочел прогуляться обходными путями. Так даже лучше. Не будет всяких сплетен и вопросов. — За что тебя бьют? — Турбо еще не все рассказал? — Хотелось бы услышать правду от тебя. — И что планируешь делать с ней? Вот же жучара изворотливая. На вопросы Вовы либо не отвечала, либо аккуратно так задавала встреченные. — Так сложно сказать, за что тебя пиздят? — с наглецой накинулся Вова. — Я-то могу расспросить Турбо, но я же у тебя спрашиваю. Это имеет значение. — Да, это по сути моя игра. — По сути? — Сложно все, Вов, — несколько сдался Кащей и пошел на попятную. — Моя семья — большие люди, хорошие юристы и правоохранители, — он скривил лицо, будто хотел добавить еще что-то вроде оскорбления. — Я курирую Игру, много сижу в кабинете и редко вижу дневной свет, поэтому не обессудь, если подолгу подвисаю и смотрю здесь на все. Вова заметил странную тягу Кащея даже дышать иначе, как если бы ему этого критически не хватало. — Ребята понятное дело, хотят выместить на мне свою злость. — И по шкале от одного до пяти, насколько тебе достается? Вове не удалось стать свидетелем драки Кащея с пацанами, а Турбо сделал на этом акцент, что значит ребята не щадили Костю. — Однажды меня выбросило, когда я был без сознания. Наверное, тройка, — кратко изложил Кащей, не уточняя, что мать нашла его в окровавленной ванной с разбитыми лицом, где даже глаз не было видно. Да, Вадим тогда хорошо постарался. Суворов оступился и увернулся от протянутой руки, когда Кащей захотел помочь ему удержать равновесие. Костя никак не прокомментировал этот жест и кивнул на высокий дом, куда они вошли и стали подниматься по хилой бетонной лестнице без перил. — Выбросило? То есть, как ты это делаешь? — Игра защищает меня. Я могу уходить отсюда по собственному желанию что-то вроде силой мысли, но все равно это не так, — она будто выталкивала Костю обратно, — или же, когда мне грозит опасность. И вряд ли Кащей по желанию смог бы остаться здесь на ночевку. Игра вытолкала бы его обратно в теплую кроватку. Вова становился хмурым с каждым словом. — Ты контролируешь Игру? Как… как это выходит? Ночь вроде жила своей жизнью и Мафии никто не шептал на ухо, за кем конкретно гнаться. На обратной стороне все вполне напоминало единый строй без внешних указаний. — Это не так работает, — ребячески улыбнулся Костя. — Игра изначально не предполагала, что за внутрянкой понадобится контроль. Она запрограммирована таким образом, что осознает: попавших внутрь нужно истребить, — как можно доступно объяснял Кащей. — Нет, правила написаны, они известны каждому, но Игра обладает разумом. Мы туда не вмешиваемся. Нет возможности прекратить Игру, даже, если кто-то из семьи против. Она же часть уголовно-исполнительной системы. Мы? Было бы интересно узнать, насколько большая команда уродов дрочит на гонку. И снова в голосе Кащея проскользнуло чуть ли не отвращение, когда он говорил «мы». Мог ли он не отождествлять себя с остальными создателями? — Наташа говорила, что в Игру попадают несколько людей. Я и сам встретил парочку человек, когда попал на первый этап. Это можно как-то объяснить? Усталость Кащея была ощутима, как те вибрации за секунду до выброса в Игру. Вова нащупал больное место и решил давить на него, чтобы вытянуть из Кости все, что удастся. — Загон охраняется силовым полем. Кащей видел его в отличии от Вовы и остальных, и явным оно становилось для ребят только в момент, когда ночь забирала к себе, сталкивая одну энергию с другой. Суворов нахмурился. Загон? А они типо скота внутри. — Я не это имел ввиду, — заметил его реакцию Костя. — Нет, говори как есть. Все… нормально, — соврал Суворов, пока ему вообще-то с каждой минутой становилось не по себе. Они вышли на крышу, вход куда был открыт. Кащей забрался по скрипящей лестнице и ждал Вову наверху, упав на колени, чтобы в случае чего протянуть ему руку помощи. Суворов быстро пробрался на крышу, сделав вид, что не заметил вопросительный взгляд Кости и его испачканные пылью ноги. Стоило ли так стараться ради незнакомого пацана? — Понять не могу, как оно устроено, — озвучил мысли Суворов больше для себя. Солнце садилось. Он отряхнул колени, не задевая плотный бинт на ноге и привалился к выступу крыши, чтобы зачем-то посмотреть вниз. Горизонт открывался шикарный и пугающий одновременно. Вдалеке скучало колесо обозрения, Вова приложил ладонь ко лбу на манер козырька, чтобы найти глазами их город. — Мать твою, — выругался он, отпрянув назад. Воздух на границе их высотки и города перед носом раскалился, прошибая таким разрядом дрожащей энергии, будто везде-везде хаотично гулял ток и исчез. Вова моргнул и пригляделся, внизу остался только воздух и затхлый вид заброшенного городка. — Это ты? Суворов не пытался скрыть свой шок. Обозленный Кащей подошел сзади и сел с опорой на трубу. — Все вокруг в заряженных частицах, так я это вижу, хотел и тебе показать. — Почему? Вова подогнул колени, обхватив их и остался сидеть напротив Кащея. Тот все еще смотрел на потоковые вибрации. — Чтобы ты больше не зарвался вопросами, как оно устроено. Хах, еще чего! Костя перевел взгляд на Вову. Интересно, он знал, как Суворов оказался здесь? — Ты куришь? Вова отрицательно покачал головой. Кащей повел плечом и достал из заднего кармана початую пачку. — Как ты это делаешь? На лице Кости выступила беззаботная улыбка. — Достал из кармана, — ответил он, сжимая губами сигарету. — Не было ее там, я точно видел, — напирал Вова. Зажигалка чиркнула, Кащей затянулся и пожал плечами. — Это не магия, если что. Просто грамотное умение и возможности работать с продвинутым уровень физики. Опять он что-то не договаривал. Вова подумал немного, не успокаиваясь ни на секунду. Привстал на колени и в два шага на грациозных четвереньках преодолел расстояние с Кащеем. — Затянусь? — спросил он, опуская глаза на губы Кащея, где была сигарет. Между ними выступил сизый дымок, пахнущий вишней. Костя склонил голову в сторону, проверяя вменяемость Вовы и, не моргая, поднес к его губам сигарету. Суворов как мог покрасивее затянулся, вообще не понимая, что творит и зачем ему вообще пришла в голову именно так приблизиться к Косте. Он на пробу коснулся языком фильтра, чувствуя на нем слюну Кащея. — А, если я, к примеру, захочу мармеладных мишек, организуешь? — улыбнувшись, спросил Вова. Кащей забрал сигарету, долго затягиваясь. Материализовать сладкое, четко формулируя задачу в своей голове? Оно же есть в конкретном месте, а значит существует. Да как два пальца об асфальт, наверное. Такие вещи Костя еще не практиковал и был уверен в благополучном исходе. Блеск в глазах Суворова тронул его и опять же вернул к реальности. — А ты умеешь выставить приоритеты. Вова понимал свою глупость, но он впервые столкнулся с подобного рода аномалией, поэтому не мог устоять. — Будут еще какие вопросы? Грузить Кащея с порога вагоном вопросом Вова не собирался, здесь нужно было грамотно подбираться и не спугнуть. Суворов потеснил Кащея, сел рядом и немного задевал его плечом. Костя смотрел на забинтованную ногу. Вову гоняли на обратной стороне из-за него. — И каково тебе сидеть рядом со мной? Суворов задумчиво закусил губу, не представляя насколько красивым выглядел его профиль. Боковым зрением подловил Кащея за разглядыванием и не попросил перестать делать это. В глубине души Вове было интересно узнать, как далеко Кащей может зайти. То, что они вообще говорили друг с другом было не меньшей аномалией. — Ну, ты вроде как враг, да? — Почему ты спрашиваешь? Другой бы на месте Вовы сказал бы это утвердительным тоном. — А ты кем себя видишь? Кащей снова ушел в себя. Он не был готов делиться этими мыслями. По крайней мере не сейчас. — Можешь ответить на вопрос, — понизив голос, спросил Костя, чувствуя необходимость снова закурить. Даже здесь, вдали от всех, он не хотел быть подслушанным. — Когда ты в Игре, и наличие других участков… , — Кащей крепко затянулся, его пальцы забили мелкую дрожь. — Оно как-то помогает? Вова нахмурился, пока не понимая, к чему ведет Костя. Солнце быстрее и быстрее падало к горизонту, воздух остывал, оставляя по телу мурашки. — Не заметил ли ты, что Мафия слабеет от количества людей? Кащей вдруг развернулся всем корпусом, едва ли не жадно впиваясь в Вову настороженным взглядом. Косте нужно было видеть все эмоции, чтобы ему не соврали. Вова закрыл рот, незаметно отсев. Костя, понимая реакцию Вовы по-своему, отстранился. — Прости, если напугал. — Все нормально, — отрешенно успокоил его Суворов, а у самого тем временем шестеренки в голове быстро-быстро заработали. Кащей абсолютно точно что-то хотел сказать этим вопросом. — Если честно, я слабо помню, как выбрался оттуда, — а еще Вова никого не убил. Об этом он точно не собирался трепаться. — По моим расчетам Мафия и ночь должны слабеть, потому что чисто физически нельзя успеть за всеми. Ошибки в Игре — это слом системы. Кащей обхватил голову руками, зачесав волосы. Он говорил все тише, как в бреду или как это делают, когда остаются наедине с собой. — Люди — это ошибки? — аккуратно уточнил Вова. — Если правила этапа писались под одного человека, Мафию и ночь, я тебя правильно понял? Кащей ничего не ответил и совсем незаметно глазу кивнул головой. У Вовы в груди поджалась. Если Костя задавал такие вопросы… — Это ты да? Вся мимика и слова Кащея, если не кричали, то говорили о его непринятии правил Игры. По спине Суворова прошел холод. — Это ты, — с такой же опаской, но уже утвердительно повторил Вова, — запустил в Игру больше одного человека, чтобы мы могли убить Мафию, если вычислить ее не можем? Кащей ничего не отрицал и ничего не говорил. Раньше он молчал и был цел только благодаря этому. А теперь, когда основательно так подкипело, выболтал первому встречному о своем преступлении. Семья не простит его и сживет со света за подобные революционные действия. Мешать Игре, к тому же вмешиваться в нее, пытаясь чинить свои правила — преступное действие. Игра — капризная и не терпит посягательств на себя. Попытками развалить ее строй Кащей ставил под удар в первую очередь участников, а не себя. И он делал диверсии из раза в раз, переключая внимание в данный момент на воду. Они должны взбунтовать и что-то делать. Лишить жителей источника, разозлить их значит заставить обратить внимание на тех, кто гибнет в Игре. Молчать больше нельзя. Кащей сходил с ума от своих мыслей, и уже не знал, что правильно, а что нет. — У тебя в руках моя жизнь, — вдруг сказал он, посмотрев на Вову исподлобья. Лицо стало темным и угрожающим. Суворов не выдержал этот взгляд и оглянулся на пустующую крышу. Кащей вполне мог задушить его на месте. И опять же вопрос: зачем Костя поделился с Вовой козырем против себя? Куда Суворов должен с ним пойти? Кто ему поверит? — Я никому не скажу, — тихо заверил Вова. Кащей закурил третью. Ему на глазах становилось не по себе. Вова поднялся на ноги и вернулся на край крыши. Здесь было прохладнее, он не слышал вибрации, которые давили по чужим ушам. Кащей долго смотрел в спину Суворова, который сквозь опускающуюся тьму, пытался рассмотреть город сверху. Костя подошел неслышно, положив тяжелую руку Вове промеж лопаток. Суворов только по запаху терпкой вишни почувствовал его появление, не ожидая подобного жеста. — Все время задаю себе вопрос: я — монстр? Костя гипнотизировал толщу силового поля, которого с легкостью мог коснуться рукой. Сигарета улетела вниз, повиснув в воздухе под взглядом Кащея. Вова не видел этого, только потому что Костя не хотел его пугать. — Не знаю, — медленно ответил Суворов, пытаясь обернуться. — А зря. Кащей рывком толкнул Вову в спину, который мгновенно оступился и сорвался с крыши. Вова закричал, его тело летело вниз с неминуемой скоростью, готовое встретиться с битым асфальтом. Большие глаза Вовы — это все, что видели пустые Кащея на выступающем пороге крыши. Он просто смотрел вниз, не дергаясь, чтобы рассыпаться в эмоциях. Мощными ударами Вову било силовым полем, похожими на те зыбкие касания под водой. Кащей набрал в грудь воздуха, прощаясь со светом. Последний луч затухающего солнца накрыл горизонт, и день показал свою обратную сторону.

позже

Вова лениво хрумкал сельдереем, его башка звенела, а в сознании снова был тот провал, который он испытал, когда бегал за бутылкой к Кащею. Ощущение некой пустоты не напрягало, мало ли бывает. Вова забыл про встречу с Кащеем. Дом Бытовские и другие ребята гоняли мяч по двору. Вот делать же им нехер, как делать это в кромешной тьме. Мяч то и дело грозил задеть, если не развалить в конец высокое кострище. — Ну, приветик, — уставший голос Валеры раздался за спиной. Он быстро чмокнул Вову в макушку и упал рядом. — Ты… , — Суворов принялся рассматривать друга, прекращая жевать. — Ну, как оно? Ты в порядке? Турбо вымученно отмахнулся, привалившись к перилам, и забрал из рук Вовы росток сельдерея. — Фу, че за гадость? — несмотря на это, Валера жадно работал челюстью. — Зима еще не вернулся? Вова покачал головой, он не видел Вахита и сам недавно выполз из спальни. — Не тебя зовет? — Турбо махнул в сторону от места, где играли ребята. Взгляд у него был заплывший, руки-ноги грязные и дыхание соответствующее гонке в Игре. Остатки злости Валера устремил на мелькающую тень Желтого. — Сейчас я немножко приду в себя и… , — начал Турбо. Вова сжал его плечо, несильно похлопав, чтобы не доставлять дискомфорт. — Все нормально. Ты отдохни, Валер, порядок, я сейчас. Вова оставил его и пошел чуть подальше по тропинке, где открывался проход в лес, а дальше дорога вела к озеру. Вадим стоял спиной, зная, что Суворов найдет способ улизнуть незаметно. — Чего хотел? — Так разговаривают с человеком, который будет тебя тренировать? — с вызовом спросил Желтый и развернулся, пытаясь что-то сделать со своим поясом. Блять, он что ссал здесь? Мочой вроде не пахло, Вова сделал вид, что его интересуют деревья, которые он толком не видел. Так, что он сказал? — Ты передумал? — с неверием спросил Суворов, даже не пытаясь скрыть радость в голосе. — Я подумал, — сделал акцент на последнем слове Желтый, — и даже нашел способ штрафовать тебя. Никакой лишней болтовни и нытья, договорились? Раздался лязг пряжки. Должен же Желтый хоть как-то компенсировать свой порушенный комфорт, которого его лишал Суворов. Если Вова вздумает болтать всякую ересь про Вадима, то он пару раз треснет малого, и они в раз найдут общий язык. Вова усмехнулся, потому что вот это «и кнутом, и пряником» как-то не укладывалось в голове. Методы такие же тупые, как Вадим. — Ты что, собрался меня пороть? — А ты собрался пиздеть? — Нет. — Вот и договорились. Тренировка в пять утра, жду тебя на выходе из города, бывай. — Ты куда? — вырвалось у Суворова. Желтый медленно обернулся, делая вопросительное выражение лица. — Не твое дело? Вова сощурился в след Вадиму, тот почему-то удалялся не к своему дому, а в направлении пляжа. По пути его поймала некая девица. Она же не ждала Вадима все это время в сторонке? А как же их договор об анонимности? Развеселая девка щебетала рядом с Желтым, который отвечал ей низким голосом, дрыгая башкой. Это что еще за новости? Искупаться значит на ночь глядя решили. Вообще-то им вставать в пять утра, а Вадим намылился крутить хвостом. И как это он, бедненький, еще не надорвался работать на несколько фронтов: и сам тренировался, и вот уже почти обучал Вову, и в Игре крошил людей, еще и время нашел с телкой погулять. — Козел, — зашипел Суворов и отправился спать. Но прежде представил, как Вадим зайдет в воду и ахуеет от примерзкой живности, что там завелась. Вова злобно похихикал, пожелав, чтобы «рыбки» откусили Желтому член, который он собирался пристроить в кого попало.