an atom & a star

Семь лет назад Фил Хиггинс увидел выступление Next of Kin в баре в Колумбии, Южная Каролина. Ники в то время был их фронтменом и исполнял вокал поверх гитары. Он также был причиной того, что они вообще выступили. За два года в качестве законного опекуна близнецов Ники ни разу не попытался использовать власть над ними, чтобы их контролировать или приказывать. Это и к лучшему: Ники был всего на четыре года старше их, а близнецы не из тех, кто следует правилам. И только после того, как Эндрю и Аарону исполнилось восемнадцать и они окончили среднюю школу, он поставил свой первый ультиматум: — Если вы собираетесь бездельничать у меня дома вместо того, чтобы ходить в университет, тогда мы будем выступать чаще. На тот момент в группе царил беспорядок. Ники и Аарон были знакомы с инструментами с тех пор, как были детьми в церковном хоре, а Эндрю рос, его перебрасывали из одной «художественной программы для трудной молодежи» в другую на протяжении всего его воспитания в приёмной семье. (Взрослые часто думали, что возможность выразить себя обуздает насилие со стороны Эндрю. Оказывается, всё, что для этого требовалось, — это возможность жить в доме более одного года за раз, и чтобы никто не трогал его нежелательными руками.) Перед тем, как они посерьёзнели, они практиковались по прихоти Ники и время от времени играли кавер-сеты в клубе, где Ники работал в баре, зарабатывая дополнительные деньги по вечерам, когда заведению не удавалось забронировать более престижных талантов. Но тем летом график тренировок Ники составлялся с учётом часов подработокЭндрю и Аарона. Он набросал тексты песен, и после того, как Ники воевал с ним раздражающе долгое количество времени, Эндрю начал делать из них музыку. Они смешали оригинальные песни с каверами, и Ники записал демо, которые предлагал в городе всем, кто только мог их взять. Вот как Next of Kin в последнюю минуту получили приглашение сыграть концерт в одном из самых лучших мест Колумбии, где находился низкоуровнёвый искатель талантов Фил Хиггинс, чтобы проверить выступление, которое было отменено в последнюю минуту. — Вы хороши, — сказал Хиггинс, когда позже тем же вечером отвёл их в сторону. — Ну, ваш вокал — дерьмо. Однако то, как вы играете вместе, компенсирует это достаточно, чтобы сделать вас посредственным. С настоящим вокалистом вы могли бы стать кем-то. — Могу простить оскорбление, только если вы предлагаете нам помощь, — ответил Ники. Эндрю и Аарон играли недостаточно хорошо, чтобы работать с вокалистом-аутсайдером, но есть и другие способы зарабатывать деньги с помощью инструментов, кроме создания собственных платиновых альбомов. Хиггинс ребрендировал Next of Kin в бэк-группу, и они провели три года в турне с артистами, достаточно великими, чтобы заполнить театры и аудитории. Именно отказавшись от Хиггинса у них случился прорыв: первое мировое турне The Perfect Court. А это значило стадионы. Это значило больше денег, чем им когда-либо предлагали. Это также значило иметь дело с самими участниками бойбэнда — изолированной группой, которая соизволяла взаимодействовать с очень немногими другими, кроме них самих. — Держу пари, что они все — черти, — сказал Ники на вечеринке после выступления в честь открытия тура. Он был легкомыслен и пьян от шампанского, наблюдая за местом, где они собрались в бальном зале. У каждого было по бутылке шампанского, и большую часть времени они, похоже, перешептывались друг другу на ухо. Один из светотехников, с которым они разговаривали, засмеялся. — Осторожно, новичок, — сказал он Ники. — Критика Корта — отличный способ вылететь из тура. У одного вспыльчивый характер, а ещё у него есть папочка, отвечающий за звукозаписывающую компанию. — Разве Морияма не его дядя? — спросил кто-то другой. — Ну, если быть точным, папочка на самом деле владеет компанией, которой принадлежит Raven Records, — ответил светотехник. — Но я слышал, что Один был воспитан Тецудзи Морияма, потому что его реальному отцу было глубоко плевать. — Ты собираешься сказать нам, чтобы мы здесь не сплетничали, а через минуту приносишь самый настоящий чай? — спросил Ники, ухмыляясь. — Что ещё нам следует знать, о мудрый? — Если нас уволят, я больше никогда с тобой не заговорю, — сказал Аарон, скрестив руки на груди. Ники проигнорировал его. Эндрю никогда не находил семейные споры чем-то интересным, и уж точно далеко не забавным, поэтому он допил напиток, взял немного воды и пошёл бродить, пока не нашёл дверь, ведущую в небольшой переулок. Он прикурил сигарету и прислонился к кирпичной стене. Влажность впиталась в ночной воздух, поглощая кожу Эндрю за считанные минуты. Мусорный контейнер неподалеку весь день парился в летней жаре; Эндрю дышал через рот, чтобы избежать запаха. Плевать. Ему просто нужно было несколько минут тишины — существования одного лишь ошеломляющего жжения дыма в лёгких. Мазохистская медитация Эндрю была прервана, когда кто-то вылетел в дверь, пробежав несколько футов по переулку и выплеснув содержимое желудка на тротуар. Человек несколько раз хрипло вздохнул, закончив, присел, опираясь руками на колени, и тяжело дыша. — Тебе повезло, что здесь уже воняет горячим дерьмом, — размышлял Эндрю. — Так что вонь твоей рвоты будет гармоничной, а не грубо деструктивной. Человек удивлённо подпрыгнул от слов Эндрю, но всё также был медленным и шатающимся, когда встал и обернулся. Очевидно, сеанс рвоты не вытеснил самое худшее из того, что циркулировало в его венах. — Извини, — пробормотал человек, сплюнув в сторону, а затем откинув беспорядочные волнистые волосы назад с лица. Эндрю позволил крошечной искорке шока пронзить его, даже не моргнув, когда узнал этого человека. Четыре. — Где твоя компашка? — спросил Эндрю. Брови Четыре сморщились в почти комическом замешательстве. Эндрю указал на него. — Я думал, вы все путешествуете как единое целое. Четырёхголовый монстр. — Ох, — сказал Четыре. Он наклонился в сторону, затем сделал несколько неуверенных шагов, пока не смог прислониться к стене. — Думаю, да, но вряд ли кому-то нужно было это засвидетельствовать. — Моё личное шоу, — сказал Эндрю. Он протянул свою воду Четыре. — Спасибо, — поблагодарил Четыре, неуклюже открывая бутылку. Вода вытекала из уголка его рта, пока он жадно делал глотки, а затем вытер лицо рукавом кофты. — Ты в бэк-группе, да? — спросил Четыре. Хоть они вместе провели саунд-чек и целый концерт, разговаривали они впервые. Эндрю закатил глаза. Четыре кивнул, несмотря на отсутствие ответа Эндрю. — Ты же басист, — слегка невнятно сказал он. — А ты правда хорош. Тея взбесится, что ты изменил рифф в «Fast Forward», но мне понравилось. — Значит, у тебя правда есть реальное мнение насчёт музыки, — сказал Эндрю. — Интересно. Брови Четыре поднялись. — А почему бы и нет? — Я не смогу сказать, насколько оно реально, — ответил Эндрю. — Маленькие поп-звёзды скачут под бессмысленную музыку на большой сцене и повторяют одни и те же строки каждому интервьюеру. Я некоторое время размышлял над теорией роботов, но рвота доказала, что я ошибался. — Кто бы говорил, — сказал Четыре, и в его глазах вспыхнуло пламя. — Ты построил целую карьеру, играя песни других людей. В том числе и наши бессмысленные. Уголок рта Эндрю дёрнулся в лёгком веселье. — А я думал, ты тихоня. Раздражение Четыре угасло так же быстро, как и появилось. — Да, ну, говорят, дела идут гладко, до тех пор пока я не открываю рот. И это очень загадочно, если верить брендингу группы. Разве ты не читал меморандумы? — Ничего загадочного в скучной знаменитости, которая напивается до смерти после своих выступлений. Четыре нахмурился. — Я не пью. Эндрю указал на доказательства обратного, разбросанное по тротуару. Тогда Четыре удивлённо рассмеялся — это был лай, что противоречил его обычно спокойному поведению. — Ты умеешь хранить секреты, Эндрю? Эндрю поднял брови. — Сначала ты не уверен, что я вообще в группе, а теперь знаешь, как меня зовут. — Я читал меморандумы, — сказал Четыре, по-прежнему ухмыляясь. — Расскажи мне свой секрет, поп-звезда. Сомневаюсь, что меня это будет достаточно заботить, чтобы проболтаться. Глаза Четыре вспыхнули вновь, однако чем-то новым — Эндрю не мог сказать, было ли это веселье или что-то темнее. — Это игра. Кевин пьёт слишком много, а я не пью вообще. Поэтому Рико заставляет меня пить с Кевином выпивка за выпивкой. Обычно я выигрываю, но этот тур вызывает у Кевина стресс, и Рико доводит его всю ночь. Он победит, если я где-то вырублюсь. — Вы все гораздо более ебанутые, чем я думал, — сказал Эндрю. Несмотря на всё своё равнодушие, Эндрю тоже читал меморандумы. Экскурсионной группе оставили несколько заметок о том, что недопустимо называть членов Корта кем-то, кроме их сценических псевдонимов. Однако это не означало, что их законные имена не были общеизвестными. — Итак, Два — алкоголик, а Один — садист. В чём твой большой секрет, Нил Джостен? Маска Четыре спала, её место заняло что-то крайне грустное. Он сильнее прислонился к стене, прижимаясь щекой к кирпичу. — Секрет, — сказал Четыре, скривив губы во что-то уродливое, — в том, что Нила Джостена не существует. Эндрю тихо присвистнул. И снова выражение эмоций на лице Четыре быстро сменилось нейтральным. Или настолько нейтральным, насколько способен напившийся человек. Эндрю снова затянулся сигаретой несколько раз, наблюдая, как Четыре смотрит на него. Его глаза были смущающе большими и бледными. Их цвет был ненасыщенным в тусклом освещении переулка, но Эндрю видел достаточно фотографий, чтобы вспомнить естественный оттенок резкого синего. Его когда-то зачёсанные назад волосы падали ему на лицо беспорядочными волнами, прилипая к потному лбу и шее. Рубашка на пуговицах и джинсы облегали его во всех нужных местах, демонстрируя подтянутые мышцы и узкую талию. Все знали, что Четыре был невысоким, но этот показатель не особо был полезен для Эндрю высотой в пять футов. Так близко Эндрю мог видеть, что Четыре был всего на несколько дюймов выше его самого. Он воспользовался этой разницей в росте, чтобы протянуть руку и сильно ткнуть Четыре в плечо. Четыре только посмотрел на его руку, поэтому Эндрю ткнул его сначала в горло, затем в щеку. — Мне ты кажешься реальным, — сказал Эндрю. Глаза Четыре снова метнулись к лицу Эндрю, и они казались наиболее ясными за всю ночь. Эндрю прижал окурок сигареты к стене. Он не торопился снова идти терпеть вечеринку, поэтому достал свою пачку и молча кинул её Четыре. Когда тот взял сигарету, Эндрю зажёг сигарету Четыре, а затем свою. Они курили молча — по крайней мере, курил Эндрю, а Четыре смотрел на свой зажжённый огонёк, не затягиваясь. Дверь переулка снова распахнулась. Очень высокий мужчина, который вырвался из неё, остановился, увидев Четыре, и его плечи с облегчением опустились. Он провёл рукой по длинным тёмным волосам, прежде чем встретиться взглядом с Эндрю. Даже если бы он не мог видеть татуировку на щеке, Эндрю узнал бы в нём номера Три. Слегка запоздало, Четыре уронил сигарету и обернулся слишком быстро, чтобы посмотреть на прибывшего. Это движение заставило его рухнуть на колени и скрутится в ещё одном раунде мучительной рвоте. Три опустился на землю рядом с ним, обвил рукой талию Четыре и убрал волосы с его лица. Он держал Четыре близко, бормоча ему на ухо тихие, успокаивающие звуки. Это было удивительно интимное зрелище. — Я повсюду тебя искал, mon poussin, — сказал Три. Четыре кашлянул, садясь. Три вытащил из кармана тканевую салфетку и протянул её Четыре, чтобы тот мог вытереть лицо. — Прости, Жан, — пробормотал он. Три лишь потёр его спину в ответ, подняв глаза, встречаясь с Эндрю суровым взглядом. — Ты ничего не видел, — сказал Три. — Если я узнаю, что ты скажешь кому-то обратное, я позабочусь о том, чтобы ты и твоя семья никогда больше не работали в этой индустрии. Уяснил? Эндрю уронил сигарету, раздавил её ботинком, прежде отсалютовать Три. Три нахмурился в ответ. — Уйди с глаз моих, пока я не решил завершить твою карьеру в качестве меры предосторожности. — Оставь его, — сказал Четыре, улыбнувшись Эндрю. Улыбка не коснулась его глаз. — Он умеет хранить секреты. Правда, Эндрю? — Я держу своё слово, поп-звезда, — сказал Эндрю Четыре, а затем взял себя в руки и присоединился к вечеринке внутри. Позже Эндрю наблюдал, как Три и Четыре присоединились к остальным в VIP-зале. Четыре восстановил самообладание, давая кулачки восторженным социальным альпинистам, которые сегодня вечером имели привилегированное внимание Корта. Два имел готовую бутылку воды, которую он вручил в руки Четыре. Он взъерошил волосы Четыре, затем притянул его к себе, обняв за плечи. Один наблюдал, его улыбка была настолько широкой, что Эндрю мог видеть белую вспышку его зубов даже на расстоянии. То, что делал Корт, никак не касалось Эндрю. Тур-менеджмент ясно дал это понять. Поэтому, несмотря на то, что дисплей на другом конце комнаты перевернул его желудок, Эндрю отвернулся. До конца тура он держал глаза там, где им было место.