an atom & a star

МИРОВОЙ ТУР

__________

В комнате Эндрю в Лиссабоне не было балкона. Если бы Эндрю верил в приметы, он, может быть, волновался бы, что это одна из плохих. Был канун первого концерта мирового тура Четыре, на которое они подписали контракт прошлой осенью. Кроме того, это был канун первой за несколько недель встречи с братом и кузеном. Их не было на его рейсе из Лос-Анджелеса, но Эндрю не мог сказать, что ждал их там. Скорее всего, Аарон прилетел из Бостона, а Ники сел на поезд из Штутгарта. К счастью, Эндрю был не из тех людей, которые росли, в таких удобствах, как балконы, поэтому он мог обойтись. Окно открылось, но когда он высунулся, то обнаружил слева от себя винтовую внешнюю лестницу, ведущую к запасной двери на этаже над ним. Он засунул сигарету, которую собирался зажечь, за ухо и сунул пачку в карман. Ни в коридорах, ни на лестнице никого не было. Завтра будет ранний старт, и Эндрю провёл достаточно этих туров, чтобы ожидать, что подготовка к Night One будет включать в себя несколько пожаров (возможно, в буквальном смысле). Большая часть персонала тура, вероятно, ютилась в своих комнатах, пытаясь бороться с бессонными нервами, надеясь, что восемь часов в постели их спасут. Эндрю нашёл дверь на лестницу в небольшой гостиной, выходившей в холл. Он подпёр её открытой книгой, стоящей на португальском журнальном столике, затем подавил небольшой приступ страха и вышел на ночной воздух. Злоба на собственную фобию побудила его подняться ещё на один виток кованой спирали, прежде чем сесть на ступеньку. Вид не был волшебным. Они были слишком близко к аэропорту. Он посмотрел на маленькую парковку и другой отель через дорогу. (В том отеле были балконы.) Закурил сигарету и закрыл глаза. Эндрю прикуривал вторую сигарету, когда лестница затряслась. Сигарета упала на землю, когда Эндрю отчаянно схватился за перила, цепляясь за них и оглядываясь по сторонам в поисках источника движения. На лестнице над ним, в нескольких футах от открытого окна, стояла фигура. — Я что, стану свидетелем попытки самоубийства? — окликнул Эндрю. Фигура замерла, затем перегнулась через перила, чтобы посмотреть вниз. — Не в этот раз. Эндрю узнал этот голос. Большинство людей тоже бы узнали — в конце концов, он был всемирно известен. — По крайней мере, придержи коней до окончания тура, — сказал Эндрю. — Я тут заработать пытаюсь. Четыре фыркнул. Эндрю убрал мёртвую хватку с перил, чтобы зажечь ещё одну сигарету. Когда его сердцебиение успокоилось, он осознал, что стоит в луче света возле другого ближайшего окна. Было неясно, узнает ли Четыре Эндрю, и менее вероятно, что он вспомнит тот единственный раз, когда они действительно разговаривали. Несмотря на это, Четыре спустился по ступенькам, его шаги были на удивление тихими по сравнению с силой прыжка из окна. — Найдётся лишняя? — спросил Четыре. В пижамных штанах и слишком большой футболке Четыре совсем не выглядел как роскошная знаменитость. Его ноги были босы, а волосы торчали набок. Эндрю молча протянул ему свою пачку, и Четыре закурил. Пламя отбросило новые тени на острые углы его лица, которые исчезли, когда он вернул пачку Эндрю. Сигарета свисала с его губ. Четыре в знак приглашения наклонил голову в сторону лестницы, прежде чем повернуться, поднимаясь по ней. На мгновение Эндрю уставился на грязные стопы босых ног Четыре и сделал вид, что не пойдёт за ним. Подъём был ничем, пока Эндрю не смотрел вниз. Четыре довёл его до бетонной крыши, а затем сел возле выступа. Сигарету он держал в ладони; точно так же, как и той ночью много лет назад, он, похоже, не был заинтересован в выкуривании этой сигареты. Эндрю сел рядом с Четыре. Пока он молча курил свою только что зажжённую сигарету, он не мог не заметить лихорадочную энергию, нарастающую в теле рядом с ним. Эндрю затушил окурок, затем вздохнул. — Хотя бы предупреди, перед тем как прыгать, — сказал Эндрю. — Мне не нужно оказаться подозреваемым в убийстве. У меня и так уже есть судимость. Четыре фыркнул. — Как тебе удалось пройти проверку биографических данных? — Обвинения в несовершеннолетнем возрасте, — сказал Эндрю. Он возился с пачкой, размышляя, стоят ли последствия зажжения четвертой. — Запечатаны красиво и плотно. — Что ты сделал? — спросил Четыре. — Думаешь, я признаюсь в этом своему боссу? Лицо Четыре исказилось. — Я не твой босс. — Твоё имя на всех вывесках, — напомнил ему Эндрю. В тусклом свете уличных фонарей Эндрю увидел проблеск неуверенности на лице Четыре. — Не совсем, — ответил Четыре. — И я имею ровно такое же право голоса, как и ты. — Сомневаюсь, — сказал Эндрю. — Но зарабатывать миллионы, должно быть, правда отстойно, Нил Джостен. На лице Четыре появилась ухмылка, удивляющая своим блеском. Должно быть, это его тоже удивило, ведь он спрятал её за костяшками пальцев, а затем плюхнулся на спину. Он рисовал в воздухе круги догорающим огоньком сигареты. Эндрю выхватил её из его пальцев, затянулся, чтобы оживить её, а затем вернул на место. — Хочешь узнать секрет? — спросил Четыре. При этих словах в памяти Эндрю пронесся запах того переулка, где они встретились впервые. — С чего бы тебе доверять мне его? — Ты не разболтал ни одного из моих других, Эндрю Миньярд. — Я удивлён, что ты это помнишь, — сказал Эндрю. — Ты был в стельку. — Всё было не настолько плохо. Просто шампанское не для меня. — Думаю, тебе больше не придётся играть в свои маленькие игры с выпивкой. Положительный момент в самом трагическом событии Голливуда. Четыре приподнялся на локтях, его губы по-прежнему слегка изогнуты. — Ужасно говорить это человеку, чья семья умерла. Эндрю пожимает плечами. — Я могу предложить тебе сигареты, но не хорошие манеры. — Довольно ограниченная польза, — сказал Четыре. — Мы в Европе. Я мог бы стрельнуть сигарету у любого проходящего на улице. — Я не говорил, что это мой единственный источник полезности, — сказал Эндрю. Четыре выдержал его зрительный контакт, сглотнул, и пульс Эндрю подскочил. — Кроме того, это ты здесь халявщик. — Я предложил тебе секрет, — заметил Четыре. — И ты думаешь, что это то, чего я хочу? Четыре поджал губы. — Большинство людей хотели бы. Но, возможно, не ты. Сигарета Четыре погасла на совсем. Он выкинул её с края крыши. Эндрю сдался и закурил ещё две — Аарон может пойти на хуй, если на завтра захочет прокомментировать хрип в голосе Эндрю. Он прижал одно колено к туловищу. — Я в принципе ничего не хочу, — сказал Эндрю. — Но давай, расскажи мне свой секрет, поп-звезда. Сбрось груз с души. Четыре поднёс сигарету ко рту, потёр бумагу о нижнюю губу. — Я не зарабатываю ни цента, — сказал он. Эндрю склонил голову набок. — Как это возможно? — Конечно, на моё имя есть карты. Но все мои активы идут в активы Raven. Я ничего не получаю. — Ты что, Бритни Спирс? Четыре издал тихий, безобразный смех. — Всё сложно. Такой секрет может стоить тебе дороже, чем сигареты. — Что ж, и ты снова предполагаешь, что я хочу знать его настолько сильно, что предложу тебе что-то взамен. Четыре закрыл глаза. — Да, — сказал он тихо. — Ты прав. Эндрю смотрел, как ветер треплет волосы Четыре, и тишина между ними была наполнена тем, что привело Четыре сегодня вечером на эту крышу. Эндрю ткнул Четыре в босую ногу, заставив его подпрыгнуть. — Определённо хороший наряд для полуночного паркура. Четыре сел, плавная демонстрация силы значительно приблизила его лицо к лицу Эндрю. — Мне нужен был перерыв, — пояснил Четыре. — Мне больше захотелось выбраться из комнаты, чем напялить неудобные ботинки, которые мой стилист сегодня заставил меня надеть. — Захотелось так сильно, что ты вылез через окно, а не через дверь. — У меня в холле всегда есть охранник. Они идут за мной повсюду — если только я не проявлю творческий подход. Почему-то никто и не думает проверять крышу. — Раньше я пробирался на крышу своей средней школы, чтобы прогулять занятия, — сказал Эндрю, хотя не был уверен, зачем он поделился этой информацией. — Видишь? — сказал Четыре. — Хорошее место, чтобы прятаться. Даже какое-то расслабляющее. Учитывая резкий обрыв всего в футе от того места, где они сидели, Эндрю не мог с этим согласиться. — Значит, это то, что ты ищешь? — спросил Эндрю. — Расслабление. — Думаю, нет, — ответил Четыре. — Я не знаю, как справиться с этой напряженностью во время тура. Я не привык делать это сам. — А что ты привык делать? Четыре ухмыльнулся. Эндрю поднял брови. — Конечно, ты можешь найти это. Куда бы ты ни пошёл, у тебя есть целый город желающих участников. — Не разрешено, — сказал Четыре. — Да и не захотел бы. — Так что, при Корте каждую ночь устраивались дикие оргии? — спросил Эндрю. — Есть фанфики на эту тему. И в Интернете идут дебаты о том, можно ли квалифицировать это как инцест. — Это было не так, — сказал Четыре с ноткой задумчивости в голосе. Эндрю наблюдал, как Четыре глубоко вздохнул и покачал головой. — Я не знаю, почему я говорю тебе это — ты сказал, что тебе всё равно. — Эта часть гораздо интереснее, — сказал Эндрю. Четыре поднял бровь этой идеальной формы. — Почему это? Эндрю повернул голову так, что его щека легла на колено. Он затянулся, выдерживая взгляд Четыре, а затем выпустил дым прямо ему в лицо. Четыре сморщил нос, но не отвёл взгляда от Эндрю. — А ты как думаешь? — спросил Эндрю. Четыре провёл языком между губ. — Ты сказал мне перестать предполагать. — Ох, он слушает, — сказал Эндрю. Он потушил сигарету. Четыре повторил за ним. — Может быть, я тоже напряжённый. Должны мы помочь друг другу, м, Четыре? Четыре снова сглотнул, опустив взгляд на губы Эндрю. — Это секрет, который тебе обязательно придётся сохранить. — Я не заинтересован тратить больше времени на разговоры о тебе, чем я обязан по контракту. Рот Четыре изогнулся. Он глубоко вздохнул. — Хорошо, — сказал он. Его брови нахмурились. — Но зови меня Нил. Эндрю кивнул, и Нил потянулся к его лицу. Эндрю поймал его за запястье, легко удерживая, и вцепился Нилу в шею. Нил тихо вздохнул, когда их губы соприкоснулись, но больше ничего в поцелуе не было мягким. Нил тут же разжёг огонь, голодный, почти отчаянной. Его рука дёрнулась в хватке Эндрю, но он не сопротивлялся и больше никогда не тянул к нему руку. Он наклонился так близко, как только мог, его горячее дыхание касалось подбородка Эндрю, когда они отстранились, чтобы подышать. — Работает? — пробормотал Эндрю. Нил что-то промычал, а Эндрю закусил зубами нижнюю губу. Не было сложно толкнуть Нила обратно на бетон. Эндрю оседлал его бёдра. Он держал руку под головой Нила, а другой прижимал запястье Нила к земле над его головой. Нил поднял другую руку, скрещивая запястья, и Эндрю отпустил их, ощущая тонкие мускулы сквозь тонкую рубашку Нила. Его рука скользнула вниз — Эндрю почувствовал, что Нил затвердел там, где он сидел верхом. — Я мог бы отсосать тебе, — сказал Эндрю в уголок рта Нила. Нил засомневался под ним. — Или нет. Нил поднял руку, но только для того, чтобы провести ею по своему лицу и вздохнул. Эндрю откинулся назад, положив руки на свои бёдра. Нил немного приподнялся, опираясь всем своим весом на заложенные за спину ладони, но не предпринял никаких попыток столкнуть Эндрю с колен. — Это не ты, — сказал Нил. — Я просто не делал этого после… — Оргий, — дополнил Эндрю. Маска Нила на мгновение треснула, и глубокая печаль затуманила его глаза. Прилив исчез так же быстро, как и появился. Эндрю положил большой палец на нижнюю губу Нила. В течение следующих нескольких месяцев Эндрю узнаёт об этой истории по частям. Он узнаёт, что Нил не поцеловал ни одного человека с ночи смерти Жан. Он узнаёт, что Рико был первым поцелуем Нила, но Кевин был первым поцелуем, который ему действительно понравился. Он узнаёт, что Рико перестал интересоваться экспериментами после того, как Кевин стал более серьёзно относиться к Тее. Он узнаёт, что секс сам по себе не был важен ни для Нила, ни для Жана, но что они оба поняли, что могут разобрать друг друга на кусочки до такой степени, что не могут думать о чём-то другом, и иногда и казалось, что это всё, что у них было. Он узнаёт, что Нил всегда целовался так, словно умирал от голода, как будто это тоже могло быть в последний раз. Однако сегодня вечером Нил лишь одарил Эндрю улыбкой, которая выглядела нереальной, хотя Эндрю почувствовал, как его губа растянулась под большим пальцем. Любой дальнейший поцелуй подтолкнёт их к краю, который Нил не хотел пересекать сегодня вечером, поэтому Эндрю поднялся на ноги. Нил последовал за ним вниз по лестнице к двери, которую Эндрю держал открытой. — Не собираешься прыгнуть обратно в окно? — спросил Эндрю в тихой гостиной. — Выбраться отсюда — самое сложное, — ответил Нил. — Когда я вернусь, они не смогут сделать ничего большего, кроме как перебесится. Но они не скажут Тее, потому что тогда им придётся признать, что они вообще потеряли меня. Эндрю цокнул языком. — А говоришь, у тебя нет власти. — Думаю, мне просто приходится использовать её всюду, где я могу. Эндрю уставился на него — грязные ноги, испачканная одежда и волосы, большие голубые глаза смотрели на Эндрю с опасной вещью, которую Эндрю не мог назвать, чем-то, что заставляло Эндрю говорить слова, которые только принесут ему бесконечные проблемы. — В следующий раз, когда почувствуешь напряженность, используй эту энергию, чтобы узнать, в какой я комнате, — сказал Эндрю. — Может, твои охранники отнесутся к этому лучше, чем к риску найти тебя размазанным на тротуаре. Нил ухмыльнулся, и Эндрю позволил прижать себя к стене. В отеле вокруг них всё ещё было тихо. Никто не был свидетелем того, как Нил положил руки по обе стороны головы Эндрю. Эндрю потянул Нила за растянутый воротник рубашки, притягивая его для ещё одного жгучего поцелуя. Глаза Нила на мгновение оставались закрытыми, а затем раскрылись, и он глубоко вздохнул, прежде чем отступить. — Думаю, я мог бы это сделать, — сказал Нил. Эндрю погасил цвет предвкушения в своём сердце. Он оттолкнулся от стены, толкнувшись плечом в плечо Нила, проходя мимо него и направляясь к лестнице. — Спокойной ночи, Нил, — сказал он, — не проебись завтра. Мне нужно поддерживать репутацию. Эндрю не оглянулся, но услышал тихий смех Нила, перед словами: — Спокойной ночи, Эндрю. На следующий день Эндрю увидел Аарона и Ники и притворился, словно не прошла неделя с тех пор, как они в последний раз разговаривали. После нескольких минут попыток Ники сломать эту облицовку появилось ощущение нормальности, и они приступили к работе. Нил не проебался. Даже критики, сомневавшиеся в звёздной силе Нила как сольного исполнителя, отмечали, что он превзошёл все ожидания. Через неделю в Праге Эндрю поздно ночью услышал стук в дверь. Это произошло снова в Мюнхене, в Глазго, в Токио, в Окленде. Эндрю побывал в достаточно длительных турах, чтобы знать, как они могут растягиваться — как обыденность может погружаться в них и превращаться во что-то более тёмное. Однако на этот раз нечто более мрачное и незнакомое оказалось за пределами финального шоу. Для Эндрю не имело значения терять время на размышления об этом. Поэтому Нил постучал в его дверь, и они выпустили пар. Они перестали думать.