От лица Арины …
В воздухе пахнет желчью. Лежу на теплом кафельном полу с закрытыми глазами. Меня только что вывернуло наизнанку. Накануне вечером я выпила парочку бокалов красного вина. Да, всего парочку. Во-первых, начнём с того, что мой организм в принципе плохо переносит алкоголь. Во-вторых, я не ела весь день, а после выпитого вина догадалась навернуть два творожка и йогурт. Не очень хорошая идея. Всю ночь меня мутило, а к утру желудок скрутило от боли. Я еле соскребла своё тело с кушетки и, накинув чью-то рубашку, доползла до ванной комнаты. Пол до сих пор куда-то едет подо мной. Непередаваемые ощущения, но ничего приятного в них нет. В раковину льётся вода, я забыла выключить кран. Прекрасное утро, ничего не скажешь. Дверь в ванную отворяется, мне совсем не хочется открывать глаза. — Опять вырвало? — тихим голосом интересуется Аля. Слышу её шаркающие шаги рядом с моим правым ухом. Неохотно поднимаю одно веко. Хорошо, что я не включала свет. — Ага. Как Максимилиан? — отвечаю и перевожу тему, у меня нет желания обсуждать то, как мой желудок вывернуло наизнанку. Во рту горький привкус. Причина, по которой я спала на кушетке, заключалась в том, что моя кровать была занята. Вербицкий и Макарова ночью громко развлекались. — Знаешь, я ожидала большего. Кстати, он несколько раз назвал меня Ариной. Сначала я решила, что мне послышалось. Но Вербицкий повторил твоё имя ещё два раза, — издавая приглушенные смешки, рассказывает Алина, а у меня открывается второе веко, а затем и вовсе округляются глаза. Так мне не показалось накануне, что Макс со мной заигрывал. — Ты сняла повязку с его глаз? — задаю вопрос, еле сдерживая себя, чтобы не заржать в голос и не разбудить блондина, что всё ещё дрыхнет за стеной. — Нет, он отрубился, — сморщив носик, шатенка крутит головой из стороны в сторону. Она определенно недовольна. Я знаю её три года, и могу с уверенностью сказать, что Макарова любит секс. Для неё занятия любовью что-то вроде культа. — Так что тебе не понравилось? — ложусь на бок и сгибаю локоть, чтобы опереться виском о ладонь. Мы частенько устраиваем такие посиделки и обсуждаем парней. У Алины опыт можно сказать легендарный, и мне всегда было интересно послушать мнение настоящей жрицы любви. И под этим прозвищем я не подразумеваю что-то плохое, наоборот, Макарова знала, чего хотела от жизни и абсолютно не стеснялась своей сексуальности. — Я начинаю понимать, почему Максим полиамор, — сначала она усмехается, а затем вновь морщит курносый носик. — Если вкратце, Вербицкий слишком самовлюблён, чтобы быть шикарным любовником. Мне не хватило страсти. Помнишь, как ты рассказывала о том парне? — Алина внезапно переводит тему. Закатываю глаза. Я уже устала ей рассказывать о приключениях, что мне посчастливилось пережить уже почти два года назад. Для Макаровой эта история стала чем-то вроде идеи фикс. — Ты снова отвлекаешься от темы, мы обсуждаем Максимилиана, — с лёгким раздражением произношу слова, пока глаза девушки загораются. О, только не это! Я не буду пересказывать ей трехдневный сексуальным марафон, что мне удалось пережить. — Дорогая моя, для идеального сравнения того, каким должен быть мужчина в постели и каким не должен, тебе стоит освежить мою память, — задрав кончик носа, Алина практически торжественно проговаривает. — Зай, мне скоро нужно будет идти на групповой сеанс терапии, у меня есть время только для того, чтобы послушать твою историю о недостатках Вербицкого, — договорив, поджимаю губы. На самом деле, я даже не лгу. Да и желания вспоминать былое отсутствует, как, собственно, и нет лишних минут. — Ладно, — громко выдыхает шатенка, а затем недовольно дует губки. — Мне не хватило эмоций, всё произошло слишком быстро. Он был больше груб, чем горяч. Одним словом секс с Вербицким можно назвать «холодным», — договорив, девушка в очередной раз морщит нос. — Понятно, — неосознанно улыбаюсь, вспомнив о том, что Максим несколько раз назвал Алину моим именем. Вчера Макарова села на жвачку и попросила меня одолжить ей сарафан. Похоже, Вербицкий, играя в жмурки, перепутал двух подружек. Забавная ситуация! — Мне нужно принять ванную, — произносит Макарова, громко выдохнув. Обиделась. Я не захотела ей в сотый раз пересказывать историю своих пошлых приключений. — Уже ухожу, — поднимаюсь с кафельного пола, чтобы выйти из ванной. На часах половина двенадцатого. В спальне бардак. Вещи разбросаны по полу, а на кровати посапывает блондин. Неосознанно наклоняю голову в бок, чтобы разглядеть жилистый торс. Парень лежит на животе, одеяло прикрывает его ноги и бедра, но не зад. Неплохо! Упругие мужские ягодицы с гладкой кожей, как у младенца. А какие у него ямочки на пояснице! М-м-м! Жалко, что он полиамор. О прогрессивных сексуальных вкусах Максима весь юрфак узнал в прошлом году. Раньше многие считали, что Ковалёв и Вербицкий представители нетрадиционной ориентации. Они постоянно ходили вместе, сидели за одной партой и не были замечены в отношениях с девушками. Хотя я однажды видела их с какой-то блондинкой, но это было на первом курсе. Прошлым летом Дима и Макс притащили на вечеринку юрфака странную девицу, она напилась и всё рассказала Юле Абрамовой. Абрамова разнесла новости со скоростью света. Я немного приофигела. Вербицкий казался мне всегда эгоцентричным и надменным. Тот факт, что он предпочитал делить девушку с другим человеком, меня невероятно удивил. С Ковалёвым всё было понятно. Дима мне не нравится, и я думаю, что это взаимно. Всё началось на первом курсе, друг Максима вошёл в студенческий совет, его двоюродный брат тогда им руководил. Меня и ещё парочку ребят не взяли, а когда мы решили создать свой волонтерский отряд, то на нас посыпались угрозы. Я не понимала причин такой агрессии со стороны студенческого совета, пока не узнала, что активистам платят дополнительные стипендии и их количество ограничено бюджетом факультета. Дело было в корысти и нежелании конкурировать с кем-то. В итоге, мы провели несколько крутых мероприятий и нас заметила приёмная комиссия университета. Студенческий совет занимался полной хуйнёй, параллельно пуская про нас слухи. Моё терпение лопнуло, я чуть не подралась с двоюродным братом Ковалёва. С тех пор мы бросаем друг на друга лишь косые взгляды. Прямой стычки не было, но осадочек остался. Прохожу по комнате в поисках чистой одежды. О, джинсы! Беру в руки вещь и, приподнявшись на носках, разворачиваюсь в сторону двери. — Ты куда? Не хочешь повторить? — слышу сонный голос Максима за спиной. Кусаю губы, чтобы не заржать. Не хочешь повторить? Как самонадеянно! Стоит ли ему сказать, что он вчера ошибся? Или не стоит? Оборачиваюсь, чтобы посмотреть ему в лицо. — На собрание волонтерского отряда. И нет, не хочу, — усмехаюсь, бросая в сторону парня недоумевающий взгляд. Он очень быстро моргает, будто ему требуется время, чтобы переварить мои слова. — И почему же? — Макс сбрасывает с себя одеяло. Я вижу, как в утреннем свете поблёскивает головка упругого члена средних размеров. Видела и побольше! Нашел, чем удивить. Попка мне больше понравилась. — Честно? — без капли эмоций задаю вопрос. Блондин же нагло пожирает меня глазами. Он зависает на минуту, разглядывая моё полуголое тело. На мне рубашка, и она наверняка его. Забавно получается! Вербицкий кивает. Тормоз! — Ну, неплохо, но ничего интересного, — отвечаю скучающим тоном, а затем поджимаю губы. Максим окончательно повис. Его лицо искажается от гримасы полного недоумения. На три вещи можно смотреть вечно. Как течёт вода, горит огонь, и падает самооценка наглеца. А у меня появилась замечательная мысль. Поиздеваюсь над ним недолго, а потом расскажу правду, чтобы ещё раз увидеть искренние эмоции на его лице. Он всегда казался мне каким-то искусственным. Но сейчас Вербицкий совсем другой. Настоящий. Не дождавшись ответа, снова поворачиваю в сторону двери и выхожу из спальни.***
Стою в гардеробной, разглядывая полки в поисках чистых носков. У меня синдром дефицита внимания и гиперактивности. Этот диагноз мне поставили три года назад. Ещё я страдаю от обсессивно-компульсивного расстройства. Мою руки по сто раз в день и выполняю до кучи идиотских обрядов, чтобы не сдохнуть от тревоги. Со стороны может показаться, что я вся такая активная и весёлая, но это лишь то, что видят люди. Внутри меня бушует полный пиздец. Иногда мне сложно сосредоточиться даже на простейших вещах. Я не могу заставить себя постирать вещи или почистить зубы. — Не хочешь вернуть мне рубашку? — вздрагиваю, услышав вопрос за спиной. Зачем так подкрадываться? Так и до инфаркта можно довести. Бросаюсь в парня искрами из глаз. Он лукаво улыбается. — Держи, — сбрасываю с себя мужскую рубашку и остаюсь только в нижнем белье и джинсах. Максим нагло пялится на мою грудь, облаченную в полупрозрачный кружевной лиф. — Вербицкий, смотри мне в глаза, — усмехаюсь, даже не краснея. Я чувствую себя увереннее, когда ношу декольте. Однажды Макарова мне сказала, что грудь — это оружие и им нужно пользоваться, а не прятать. Она была права, на мужиков декольте действует как маятник, который используют гипнотизёры. — Это не так легко, как ты думаешь, — он облизывает губы, я улыбаюсь, но Макс этого не замечает. Мне на глаза попадается футболка с надписью: «Пошёл к чёрту!» Беру её в руки надеваю. Вижу чистую пару носков. Отлично! —Ты не хочешь объясниться? — Вербицкий отвис, стоило мне спрятать грудь. — Не понимаю, о чём ты? — качаю головой, а затем сажусь на пол, чтобы натянуть носки и обуться. Я тороплюсь. Психотерапевт пристрелит меня за очередное опоздание. — Что тебе конкретно не понравилось этой ночью? — он интересуется холодным тоном, бросаю в его сторону насмешливый взгляд и замечаю привычную маску на бледном лице. Опять фальшивый. — Прелюдия была слишком короткой, да и сам секс в целом. И мне не хватило эмоций, грубо, но не горячо, — не зная подробностей, просто пересказываю слова Макаровой. Брови Максима ползут вверх. Удивлён. Забавно, я просто упиваюсь коротким мигом, когда парень не скрывается под долбанной маской нарцисса. — Мне пора, — бормочу себе под нос, завязывая узел на чёрном шнурке. У этого шнурка целая история, но об этом позже. Поднимаюсь с пола и выбегаю из гардеробной. Адреналин попадает в кровь. У меня меньше двадцати минут, чтобы успеть на групповой сеанс психотерапии. Вся моя жизнь в движении благодаря моему расстройству психики. Я не просто откладываю дела на последний момент. Так получается. Ты не можешь заставить себя учить билеты, пока не наступит последний день перед экзаменом. Благо, что у меня часто бывают гиперфиксации. По сути это состояние, в котором ты фиксируешься на одном событии, теме, мысли или человеке. Последний тип гиперфиксации принёс мне немало бед. Сложно отличить влюбленность от шутки, которую тебе уготовил собственный мозг. Именно по этой причине меня пугают отношения. Я не ищу себе приключений на жопу, но нахожу их, как бы не старалась избегать. Оказавшись на улице, морщу глаза от яркого солнца. На прошлой неделе Макарова где-то посеяла мои очки. Я обожаю весну, но не в моменты, когда слепну от солнечного света. Зимой мне некомфортно, не хватает дофамина и витамина «Д». Пробегаю мимо автобусной остановки и заворачиваю на улицу, ведущую в сторону клиники современной психотерапии. Казалось бы всего три квартала, но какими они длинными могут показаться, благодаря абстинентному синдрому от двух бокалов красного вина. Апрель — прекрасный месяц, чтобы любоваться зеленой листвой на аккуратно подстриженных деревьях, но сейчас у меня на это нет времени. Бегу, задыхаясь и проклиная себя за выпитый прошлым вечером алкоголь. Когда добираюсь до места, останавливаюсь перед дверьми центра, чтобы отдышаться и выплюнуть окровавленные лёгкие на асфальт. Поправляю футболку и захожу внутрь. Иду по длинному коридору, ведущему в большой зал для семинаров и групповых сеансов. За мной слышны шаги, не оборачиваюсь, у меня меньше минуты до начала сеанса. Вплываю в зал и сажусь на один из свободных стульев, они расставлены по кругу. В помещении не меньше восьми человек, не считая психотерапевта. Все лица мне знакомы. Я видела их не раз. — Максим, я рад, что ты всё-таки решился на групповую терапию, но сегодня сеанс для пациентов с СДВГ, — удивленным тоном произносит Алексей Сергеевич, мой психотерапевт, я же оборачиваюсь. Вербицкий медленно идёт к центру зала. Вот же мудак! Он шёл за мной. — Кажется, я стал замечать за собой симптомы СДВГ, — блондин изображает грустный взгляд, хлопая длинными ресницами. Договорив, он поджимает губы. Внесите статуэтку Оскара сюда! Перед нами победитель в номинации «лучший актер»! — Тогда присаживайся, — как назло, Алексей указывает на стул рядом со мной. Вербицкий занимает место, я же делаю вид, что наглец меня не раздражает. — Начнём с тебя, Арина, — ко мне обращается психотерапевт, и почти с десяток пар глаз устремляются к моей персоне. Внимание меня не пугает, но вот тот факт, что Макс здесь, как бы это сказать. Бесит? Возможно. Так, стоп! Алексей рад, что Вербицкий решился на групповую терапию? Интересно! — Неделя была тяжелой. Мне нужно было внести последний платеж по ипотеке, видеограф из нашего волонтерского отряда уехал в другой город, домой. Я должна была сдать заказ по рекламе, чтобы получить гонорар, но монтировать видео было некому. Пришлось мне. Не спала четыре дня, словив гиперфиксацию. Практически ничего не ела. А, забрав деньги у заказчика, вспомнила, что на следующий день у меня тест. Я не могу просто так сесть и начать учить темы из учебника. Опять не спала, ходила по квартире и слушала громкую музыку. Так мне легче запомнить информацию. Испугалась того, что всё забуду и написала шпаргалки на ногах. Тест написала вчера, результатов ещё не знаю, — рассказав события прошедшей недели, начинаю болтать правой ногой в воздухе. Это привычка, благодаря, которой мне проще сосредоточиться на чём-то. Например, на чужой речи. Ловлю понимающие взгляды окружающих. — Как ты себя чувствуешь? — интересуется Алексей Сергеевич. Это его стандартная фраза. — Сейчас хорошо, но скорее всего вечером накатит усталость, и я упаду на кровать и буду спать до понедельника, — отвечаю. С гиперфиксациями всегда так. Ты полон сил и бодр долгое время, а после твоему организму требуется перезагрузка. — Юля, как прошла твоя неделя, — психотерапевт обращается к другой пациентке. По левую руку от меня сидит огромная девушка. И я не преувеличиваю. Её рост составляет примерно один метр восемьдесят сантиметров. Она накачена до такой степени, что у неё полностью отсутствует шея. — Поругалась с парнем. Он считает меня неряхой из-за того, что я редко чищу зубы. Семён не понимает, что я не могу себя заставить. Для меня это каторга — смотреть на зубную щетку, — договаривает Юля, и я тут же слышу смешок со стороны Максима. Сейчас начнётся экшен! — Это называется лень, — сквозь смех проговаривает Вербицкий. Не успеваю моргнуть, как огромное тело соскакивает со стула. Отклоняюсь назад, чтобы мне случайно не прилетело от Юленьки, которая с семи лет ходит на секцию дзюдо. — Лень? Блондинчик, а ты точно уверен, что у тебя симптомы СДВГ? — басистым голосом интересуется девушка. — Юля, присядь, Максим не специально, — Алексей пытается успокоить свою пациентку. Не специально? Забавно, а мне только что показалось, что Вербицкий сейчас получит именно из-за своей склонности к провокациям окружающих. Мы знакомы с ним три года. И я не раз наблюдала за тем, как он с лёгкостью доводит людей до истерик. — Конечно, я не виноват, что Юля не может почистить зубы, — язвительно заявляет Вербицкий. Дальше всё происходящее напоминает мне театр абсурда. Юленька бросается на блондина, схватив его за ворот белоснежной рубашки. Алексей Сергеевич и ещё пара девчат спешат помочь Максиму. Я же сижу на месте, внимательно наблюдая за тем, как мой однокурсник улыбается, глядя в лицо разъяренной Юли. Жалко, что у меня под рукой нет попкорна. Эпичная сцена, такого не увидишь в кинотеатре. — Макс, тебе лучше уйти, — разняв забавную парочку, психотерапевт обращается к провокатору. Тот в свою очередь с совершенно беззаботным выражением лица поправляет ворот своей рубашки. — Жаль, мне только начала нравиться групповая терапия, — еле сдерживаю смех, закусывая губы. Забавный мерзавец! — Арина, проводи его, — Алексей Сергеевич просит меня помочь парню найти выход, или он намекает, что я должна поговорить с Вербицким. Смотрю на мужчину с диким удивлением. Хотя, чему тут удивляться? Он наверняка понял, по какой причине Макс сюда пришёл. Проницательный, ничего не скажешь. Киваю, а затем поднимаюсь со стула. Мы выходим в коридор, блондин заразительно улыбается. Ты удивляешь меня, Максимилиан Вербицкий! Такое прозвище я дала ему на втором курсе, когда он приперся на пары в черном костюме с маленьким букетом цветов в нагрудном кармане. Блондин был похож на аристократа, мне в тот день было хуево, умерла моя бабушка. Грустно вспоминать о том времени, но Макс тогда казался более разбитым, чем я. — Я обещал жене своего брата, что мы заскочим к ним сегодня в гости, — внезапно произносит он, растягивая гласные. Дурацкая привычка, меня от неё передёргивает. — Дорогой мой, я жрать хочу, — усмехаюсь и тихо охреневаю от его наглости. Блондин шарит по карманам брюк, а затем цокает языком. — Дай мне телефон, я проебал свой в квартире Макаровой, — он протягивает ко мне свою открытую ладонь. У него длинные бледные пальцы, как у пианиста. С такими Макс мог порадовать Алину, но что-то пошло не так. — В моей квартире, — поправляю Вербицкого и вкладываю свой смартфон в его ладонь. — Алло, Яр. Это Макс. Я веду к вам твоего будущего работодателя. Она голодная, ты можешь что-нибудь приготовить? — набрав номер, парень начинает тараторить. Что это? Он волнуется? Интересно! — Хорошо, будем через час, — Максим сбрасывает вызов и возвращает мне телефон. Какой находчивый, всё решил меньше, чем за минуту. Усмехаюсь. — Не переживай, мой брат прекрасно готовит, — блондин улыбается. Снова. Я ещё никогда не видела, чтобы он так часто улыбался. Любопытно! Неужели Вербицкий в меня втюрился? Нахожу это предположение забавным. За три года знакомства мы практически не общались. Медленно шагаю по коридору навстречу весеннему солнцу, что ждёт нас впереди.***
Через час мы вошли в подъезд одного из исторических зданий центра города. Мой дед жил в похожем. Он умер, когда мне было семнадцать лет. Я его обожала. Дедушка был единственным членом семьи со стороны отца, который поддерживал меня. Мои родители даже не были женаты. Папа сделал маме предложение, но передумал заводить семью. Он бросил мою беременную мать. Это травмирует. О таких вещах мне больно думать. Отец долгое время не платил алименты, мы с мамой жили в общаге, пока суд не поставил его перед выбором — возврат долгов или наказание похуже. Он переписал на меня квартиру, однако она была обременена ипотекой. Папа исправно платил платежи, пока мне не исполнилось восемнадцать. Я училась и работала, чтобы не остаться без собственного жилья. На седьмом этаже мы останавливаемся у чёрной, резной, деревянной двери. Нам открывает девушка. Я её знаю. Саша. Она учится на связи с общественностью и иногда участвует в мероприятиях моего волонтерского отряда. — Здравствуйте! — негромко произносит девушка. Здравствуйте? Меня удивляет её приветствие, будто к ней в гости наведался декан, а не старшекурсники. — Привет, — негромко отвечаю. Макс целует Сашу в щёку и мы проходим в прихожую, заставленную стеллажами с книгами. Раньше я любила читать, но сейчас мне трудно осилить даже главу учебника без громкой музыки и хождению по комнате. Присаживаюсь на золотистую банкетку с резными металлическими ножками, чтобы снять кроссовки. Ненавижу разуваться. Я всегда завязываю шнурки на тугие узлы. Дурная привычка с детства. Белый шнурок поддаётся сразу, в вот чёрный. Зараза! Максим замечает, что у меня возникла трудность. Он опускается на одно колено и принимается развязывать узел. — Черт! — Вербицкий начинает краснеть от раздражения. Шнурки туго затянуты. Наблюдаю за тем, как парень пыжится. Поджимаю и закусываю губы, чтобы не засмеяться. Как же легко тебя вывести из равновесия! — Что там у вас? — из кухни доносится озадаченный голос Саши, я не заметила, как она ушла. Осматриваюсь по сторонам, на стеллажах ни пылинки. Идеальный порядок. Квартира кажется стерильно чистой, словно операционная в больнице. — Не можем развязать шнурок, — усмехается Макс. Уже злится, на его лбу выступает небольшая венка. Он делает только хуже, узел затягивается туже. Слышу шаги. Мужская рука ложится на плечо блондина. — Давай я попробую, — меня прошибает до дрожи знакомый голос. Время сходит с ума. Оно остановилось или мне это мерещится. Перед моими глазами оказывается лицо, что снится иногда мне по ночам. Кислород в лёгких взрывается. Сердце выпадает ко мне на колени. Этого не может быть! Помнится, я упоминала, что у чёрного шнурка есть история. Чуть меньше двух лет назад, тренер сборной по аэробике выбрала меня для поездки на соревнования в другой город. Там я познакомилась с ним. С парнем, чьи темно-карие очи сейчас смотрят на меня. В тот день меня накрыло отчаяние. Мои отношения с девочками по сборной сложно назвать дружескими. Какая-то стерва стащила один из моих шнурков. Так себе пакость, но не за час до начала соревнований. У меня была истерика, когда он подошёл. Я рыдала, смеялась и не могла выдавить из себя и слова. Ему не нужно было объяснять. Он наклонился и снял со своих беговых кроссовок шнурок, а затем протянул его мне. — Ну, вот, готово, — прочистив горло, заявляет брюнет. — Арин, это Ярослав Орлов. Мой брат. Он прекрасный повар и талантливый видеограф, — Макс улыбается. Ты забыл добавить, что твой брат женат. Женат. Твою мать! Как меня угораздило тут оказаться? И что мне теперь делать? — Очень приятно, — выдавливаю из себя слова, натягивая на уста фальшивую улыбку. У меня сейчас случится инфаркт. Я наверняка покрылась красными пятнами с ног до головы. Ярослав кивает, поджимая губы. Теперь мне известно его имя, а ему моё. Тогда, на соревнованиях, мы провели три ночи вместе. Занимались любовью, разговаривали. Мы договорились не называть друг другу своих имён. Это была по большей степени моя просьба. — Проходите на кухню, обед готов, — сухо проговаривает брюнет. Макс помогает мне подняться. У меня дрожат колени, надеюсь, этого никто не заметит. Мы проходим в просторную кухню с высокими потолками и огромным окном с цветным витражом. В квартире моего деда были похожие окна. В воздухе витает запах еды. Мой желудок сворачивается в трубочку, требуя наполнения, сердце же наоборот намекает на побег. Можно даже через окно. На небольшом столе разложены приборы на четверых. Сажусь рядом с Максимом. Саша улыбается. Ой, ты бы не улыбалась, дорогая, если бы знала, что я трахалась с твоим мужем! Интересно, они тогда были женаты? Если да, то меня ждёт долгий период разочарования в себе. — Я слышала, что вчера была вечеринка волонтерского отряда, — Александра начинает разговор, заметив определенную неловкость в этой повисшей тишине. Ярослав ставит передо мной тарелку с супом. — Да, и я там был, — вместо меня отвечает Вербицкий. Саша бросает на блондина странный холодный взгляд. Даже у меня от такого взгляда ползут мурашки вдоль позвоночника. — Интересно, кто тебя позвал? — произношу мысли вслух. Девушка усмехается. — Меня никто не звал, я сам пришел, — нарочито торжественным тоном произносит Макс, я же закатываю глаза. Александра смеётся. Мне интересно, какая она в жизни. Да, мы несколько раз общались, но не по личным вопросам. И если честно, я вообще не помню, что тогда подумала о ней. — Что смешного? — брови Вербицкого ползут вверх. Он удивлён поведению супруги своего брата. Девушка ничего не отвечает, игнорируя Максима. Она поднимается со стула, пересаживаясь к стенке. Напротив меня садится Ярослав. Похоже, я ошиблась с выбором места. В воздухе между нами чувствуется напряжение. — Я так и не понял, в чьей квартире проходила вечеринка? — бормочет блондин. У меня возникает ощущение, что он меня вообще не слушает. — В моей, — отвечаю, бросив на него раздражённый взгляд. Алина разругалась с отцом, и последние месяцы живёт у меня. И почему-то некоторые считают, что моя квартира на самом деле её. — Кстати, я вчера видел Обломову, она флиртовала с Тимуром Макаровым, — Вербицкий по какой-то причине меняет тему. Катя Обломова та ещё прилипала, она следовала за мной по пятам со своего первого дня в университете. Я была вынуждена принять её в волонтерский отряд. Катя и привела к нам Сашу. — Она в своём репертуаре, — Орлова качает головой и краснеет. Что это? Стыд за подругу? — Тебе стоит поговорить с ней, Тимур не ищет серьезных отношений, а его жертвы очень быстро начинают сожалеть о знакомстве с ним, — беру в правую руку ложку и роняю глаза в тарелку, чтобы не словить взгляд темно-карих очей. Мне не комфортно. Меня словно загнал в угол маньяк с топором. — Хорошо, — отвечает девушка как-то неуверенно. У меня нет претензий к Тиму. У нас своеобразная история дружбы. Я знаю то, чего многие и не могут предположить об особенностях, касающихся его личности. Он прекрасный любовник и ужасный человек. Да, мы иногда практикуем секс для здоровья, но я никогда не была влюблена в него, и не ловила гиперфиксации на его персоне. — Яр, ты чего такой хмурый? — Максим обращается к брату. Неосознанно поднимаю глаза и тут же жалею об этом. В меня будто ударила молния. К такому жизнь меня не готовила. Я впервые нахожусь в настолько бредовой ситуации, что мне сложно собраться с мыслями. — Заказчик не хочет оплачивать гонорар, — брюнет зол. И наверняка моё присутствие только подливает масло в огонь. Простите, но меня сюда притащил Макс! Сука! — Ну, с Аиной у тя не бует такиф проблем, — Вербицкий проговаривает с набитым ртом. Саша внимательно следит за моей реакцией. Я привыкла к вниманию окружающих, но не в подобных ситуациях. — Для начала мне нужно посмотреть портфолио Ярослава, — серьезным тоном отвечаю. Напряжение между нами возрастает. Я смотрю в его карие омуты, не моргая. — Конечно, — он кивает. Интересно, когда же закончится этот день театра абсурда? Ярик же не глупец, и мы оба понимаем, что нам не стоит работать вместе. Он женат, я дико боюсь, что словлю на нём гиперфиксу. — Яру очень нужна эта подработка, — решается сказать Александра, её голос дрожит, а глаза краснеют. У них явные проблемы с финансами. Громко выдыхаю. Не люблю, когда люди давят на жалость. Я слишком мягкий человек, чтобы отказать в таких ситуациях. — Саш, прекрати, — прочистив горло произносит Ярослав, его жена тут же отводит очи в сторону. Саш… Как же нежно… У меня сердце разрывается на части от этого тона. Ты меня не искал, потому что был женат. Я тебя не искала, потому что испытывала страх. Страх, что ты окажешься таким же моральным уродом, как и все мои бывшие. Страх перед собственной ненормальностью. Боязнь того, что гиперфиксация пройдёт, и я разобью твоё сердце. — Почему не ешь? — Максим интересуется, толкнув меня в бок локтем. — Ем, — зачерпываю суп ложкой и отправляю содержимое в свой рот. Вербицкий не лгал, Ярослав прекрасно готовит. Мы молча едим в тишине. Я глотаю суп через силу. В горле застрял ком. Пытаюсь не смотреть на Орлова, чтобы не подавиться. После супа на столе оказывается овощное рагу с говядиной. Время надо мной издевается. Максим заводит беседу с Сашей, я выпадаю из реальности. В стрессовых ситуациях мне сложно сосредоточиться на разговоре. Из портативной колонки звучат знакомые слова: «Мир не стоит твоих слез, Пусть их смоет серый дождь. По ночам холодным Я тебя согрею. Я с тобой…*» Охренеть. Мы танцевали под неё в номере гостиницы, тогда на соревнованиях. Эта песня играла на репите. Поднимаю глаза, и замечаю этот взгляд. Неужели он помнит. Нет! Я надумываю! Это всё дофамин, он играет с клетками моего мозга. «Слишком мало здесь огня. В твоих глазах пустота. Обними в последний раз. Ты прости, но нам пора. Я прошу не забывай о нас. Ночами темными во снах, Все наши тайны сохраняй, Не забывай» Время снова сходит с ума, или это только в моей голове. Максим и Саша о чём-то оживленно спорят, я в буквальном смысле не слышу их слов. Мой мозг вновь издевается надо мной. Как бы не словить гиперфиксации. Страшно. Дико, страшно. — Всё нормально? — слышу голос Ярослава. Зависаю на секунду. Определенно, нет. Ловлю себя на мысли, что он немного изменился. Похудел. Выглядит уставшим, но в нём осталась та самая спокойная уверенность. — Да, — качаю головой. Брюнет хмурит брови. Интересно, что сейчас творится в его мыслях? — Ты наелась? — Яр снова задает вопрос. Киваю. Вербицкий и Орлова над чем-то громко смеются, будто не замечая нашего присутствия. Они однозначно очень близки. Макс смотрит на жену брата горящими глазами. — Пойдём, я покажу тебе своё портфолио, — брюнет поднимается со стула и выходит из кухни. Следую за ним. Ступаю по длинному коридору, не зная, что ждёт в меня впереди. Он наверняка на меня злится. Я явилась в его крепость, в его дом. Вхожу за ним в просторную комнату. Яр подходит к столу и надевает антибликовые очки. Его образ становится мягче. Он выглядит мило в круглых очках. — Присаживайся, — брюнет стучит по стулу рядом с собой. Меня пугает тот факт, что между нами практически не будет расстояния. Выждав секунду, сажусь на указанное мне место. Один из экранов компьютера загорается. Ярослав сосредоточен. Я же забываю, как дышать. У меня вот-вот разорвутся лёгкие от асфиксии. Перед глазами мелькают картинки из прошлого. Я помню, как он улыбался мне по утрам, когда первые лучи солнца касались наших лиц. Помню, как Яр жадно кусал кожу на моей шее. У меня до сих пор остались невидимые следы. Парень нажимает на кнопку «плей», и перед моими глазами уже мелькают кадры из чужих жизней. Максим не соврал, у Ярослава определенно есть талант. В его работах есть что-то необычное, свой особенный почерк. Зависаю. Яркие картинки сменяют друг друга. Улыбки, радость, слёзы. Я на грани срыва. Эмоции разрывают меня изнутри. Замечаю исписанный листок на столе и простой карандаш. — Это мой номер, если тебе действительно нужна работа — позвони мне. Обещаю, что не буду к тебе приставать и вмешиваться в твою личную жизнь, — написав цифры и своё имя на листке, проговариваю. Мне страшно смотреть ему в глаза. Он молчит. А я даже не хочу оценивать его поведение, мне срочно нужен свежий воздух. Встаю и спешу ретироваться из квартиры посредством исчезновения. Теряю меньше минуты из-за блядской обуви в коридоре. — Ты куда? — слышу голос Вербицкого, когда моя ладонь касается дверной ручки. — Мне пора, — сухо отвечаю, отворяя двери. Из-за переизбытка эмоций мои лёгкие словно наполняются вязкой жидкостью. Выбегаю на лестничную площадку и спешу поскорее убраться из этого дома. — Аришка, ну куда же ты? — слышу голос Вербицкого, который отражается эхом от стен. Игнорирую его, ускоряя темп. Он догоняет меня на втором этаже, и толкает к окну. Умудряюсь выставить руки вперед, чтобы не удариться о подоконник. Грубо! Меня такое отношение раздражает и вызывает яркий приступ гнева. Резко разворачиваюсь, моё дыхание сбито. Кислорода не хватает, а перед глазами мелькают тёмные пятна. Блондин щурит глаза, внимательно изучая признаки злости на моём лице. — Макс, что тебе от меня нужно? — задаю вопрос, моя кожа буквально чешется от раздражения. День выдался до безумия абсурдным с самого утра. Начнём с того, что Макарова мне поведала, что Вербицкий перепутал нас. Потом Максимилиан потащился за мной на групповой сеанс и чуть не получил пиздюлей от Юленьки. В продолжение дня меня ждала встреча, которую я никак не ожидала. Столько событий, а ведь день ещё не закончился. — Ты мне нравишься, — он отвечает, пожимая плечами. У меня начинает дёргаться глаз. Что ж! Я хотела ещё позабавиться с тобой, но похоже ситуация уже вышла из-под контроля. — Зря. Во-первых, мы не трахались сегодня ночью. Ты переспал с Макаровой, от неё я и узнала о том, какой ты в постели. Алина попросила у меня сарафан, именно по этой причине ты нас перепутал. Во-вторых, я не полиамор, и Ковалёв мне не нравится, — очень быстро проговариваю, не отрывая взгляда от стальных глаз. Он красив, и в этом нет сомнений, но для него я не сделаю исключения, тем более после того, как узнала, что спала с его братом. — Как-то не честно получается! — серьёзным тоном заявляет парень. Мне вообще непонятно, к чему он ведёт. Я скоро взорвусь от передозировки эмоций и испачкаю идеальную белую рубашку Вербицкого ошмётками кожи, костей и крови. — Что не честно? — моё терпение на пределе. Скрипнув зубами, жду ответа. — Ты знаешь, какой я в постели. А про тебя я ничего не знаю, — объясняет Макс, пряча ладони в карманах чёрных брюк. Блять! Я ему про одно, а он всё о сексе! Просто непробиваемое упорство. Хорошо, ты сам напросился! — Ты так хочешь это узнать? — в моей речи слышатся голоса внутренних бесов. — Да, лисичка, — он ухмыляется, подмигивая мне. Отлично! — Тогда спроси у своего женатого брата, — мои слова повисают в воздухе, а затем с грохотом падают на кафельный пол. Лицо Вербицкого застывает в откровенном недоумении. Таком чистом, что сложно перепутать эту эмоцию с чем-то другим. Опять настоящий, но у меня времени насладиться этим моментом, мне хреново. Я вот-вот сорвусь. Ухожу, оставляя блондина наедине со своими мыслями.***
У меня бываю моменты, когда мой разум выпадает из реальности. Минуты стремительно летят перед глазами. Так и сейчас. «Я сильная. Я справлюсь,» — эти фразы проговариваю в мыслях словно молитву, чтобы успокоить своё больное сердце. Он не искал меня. Я не искала его. Мечтая украдкой, что однажды мы встретимся. Столько раз представляла себе этот момент. Но ни одна из тех фантазий не сравнится с тем, что только что произошло. Ярослав. Теперь я знаю твоё имя, а ты знаешь моё. Но если для меня это что-то значит, то для тебя определенно — нет. Когда мне было хреново, я надеялась, что ты появишься в моей жизни, как тогда, в теплый июньский день. Ярослав был для меня чем-то вроде недостижимого идеала среди мужчин. Мне было достаточно того, что он остался жить в моих мыслях. Сказочный единорог с темно-карими глазами. Прихожу в себя у дверей собственной квартиры. Вхожу внутрь и вижу, как Алина смотрит фильм, сидя на диване. — Зая, что случилось? —она сразу замечает, что со мной что-то не так. Я захлёбываюсь в приступе горького отчаяния. Прохожу к дивану и беру подушку, а затем укладываю её на колени Макаровой, чтобы лечь. Мои глаза уже через несколько мгновений блестят от слёз и смотрят в белый потолок. Мне стоит проговорить всё, чтобы стало легче. Громко выдыхаю, чтобы начать свой рассказ: «В июне позапрошлого года я ездила на соревнования в другой город. Девчонки из сборной решили приколоться надо мной и стащили один из моих шнурков. Мне помог один парень. Он тоже приехал на соревнования, но по бегу. Мы договорились не называть своих имён. Ты знаешь, мне всегда страшно, когда кто-то цепляет меня за душу. Мы провели в номере три ночи. На самом деле всё завертелось, когда я перепутала душевые. Ну, и ты меня знаешь.» — Ахаха! Обожаю этот момент, — издав истеричный смешок, Макарова меня перебивает. — Я мастурбировала, а он вошёл. У него каким-то боком оказались ключи от душевой. А у моего вибратора садилась батарейка, и мне сложно было кончить. Он предложил мне помощь… — усмехаюсь, вспоминая, как мне было стыдно и одновременно любопытно в тот момент. — Он был нежен, но не всегда. Нежность сменялась страстью. Это было настоящее безумие. Мы танцевали, смеялись, разговаривали и занимались любовью. Боже, что только мы не перепробовали. Я бы назвала его ненасытным, — договариваю, облизав губы. — И почему же ты сейчас грустишь? — Алина решается прервать моё повествование, чтобы выяснить причину моих слёз, которые скатываются по вискам. — Сегодня мы встретились, оказалось, что он женат, — проговариваю с дикой болью в голосе, словно слова вырвали из моей глотки насильно. — А он был женат, когда вы развлекались? — Макарова ошарашена. Она задаёт вопрос, не моргая. Её глаза вот-вот выпадут на меня из орбит. — Не знаю, — пожимаю плечами. Мне не стало легче, даже на секунду. Я мечтаю о том, что меня когда-нибудь отпустит. Сложно справиться с такими дозами эмоций. — И что ты будешь делать? — моя подруга интересуется. Она всегда верила, что у нашей с Ярославом истории обязательно будет продолжение. Алина ошибалась. Мне же было достаточно грёз, что частенько спасали меня от подступающей депрессии. — Ничего, — тихо отвечаю, всхлипнув носом. Я ничего не буду делать. И даже если меня накроет гиперфиксация, моё решение это не изменит.