От лица Арины...
Чудесное утро. Просыпаешься, а на улице уже светло. И это чувство, которое нашептывает тебе приятные слова: «Всё будет хорошо». И дело не в том, что сегодня пятница, а впереди выходные. Дело в весне. Как же приятно ощущать, что весь мир расцветает на твоих глазах, и ты вместе с ним. Все эти запахи и яркие краски сводят меня с ума, но в хорошем смысле. Я стала улыбаться просто так, без повода. Весной не нужен повод, чтобы улыбаться. Утром проснулась до будильника, хотя и спала всего четыре часа. Есть у меня один изъян — перегружать себя работой. Ну, не один. Ладно. Изъянов много. Будем считать, что это один из первой десятки. Когда у меня тревога, я берусь за любой проект, чтобы словить гиперфиксацию. Она помогает мне не мучить себя тревожными мыслями. К концу семестра моя жизнь превращается в кошмар перфекциониста. Одни проекты накладываются на другие, и я не успеваю даже толком поспать, ну или поесть. А всем окружающим кажется, что перед ними сверхчеловек. Обычно к маю я теряю где-то пять килограмм веса. Летом отъедаюсь и даю себе передышку, и так каждый год. Прошлая неделя была подобна испытанию в центрифуге. Словно меня швырнули в стиралку и включили режим «отжима». Я рада, что сегодня пятница. Завтра схожу на тренировку, а потом буду отдыхать. Застряну часика на три ванной за просмотром сериалов, а потом буду спать. Спать, и ещё раз спать. До начала занятий где-то минут двадцать. И я решила посидеть на скамейке, что стоит за факультетским стендом у двух акаций. Ночью прошёл небольшой дождь. В воздухе витают запахи свежести, скошенной травы и цветов. Мимо меня проходят студенты с такими лицами, будто плетутся на каторгу. Я же наслаждаюсь минутами тишины. Замечаю на крыльце Сашу, она стоит на верхней ступеньке и кого-то ждёт. В прошлую пятницу мне случайно «посчастливилось» стать свидетелем их с Максимом ссоры. С тех пор Вербицкий вёл себя странно. Под словом «странно» я подразумеваю — слишком тихо. Где-то в минувшую среду мне начало казаться, что Максимилиан уже переболел подобием мании, зацикленной на моей персоне. Как бы не так! Вчера он весь день преследовал меня. Даже притащился на собрание волонтерского отряда, якобы за компанию с Ковалёвым. Прищурив глаза, замечаю, как к Саше по ступенькам поднимается Вербицкий. Смотрю на часы, чтобы не опоздать на пару. Мне ещё нужно зайти в кабинет волонтерского отряда за учебником. Макс что-то говорит девушке, в то время как она стоит с идеально ровной спиной, скрестив руки на груди. Похоже, что она недовольна. Есть вероятность, что я ошибаюсь. Вербицкий разводит ладони в сторону и снова что-то говорит. Орлова молчит. Блондин обнимает девушку, и через мгновение она обнимает его в ответ. Будем считать, что они помирились. Вновь поглядываю на наручные часы. Надеюсь, что странная парочка скоро войдёт в здание, и я не опоздаю на занятия. Слава Богу! Они идут к дверям. Выжидаю несколько минут и поднимаюсь со скамейки. Иду медленно, чтобы не столкнуться с Максимом и Сашей в коридоре. Поднимаюсь по ступенькам и вхожу в здание второго учебного корпуса. Здесь душно. От узких коридоров у меня начинается лёгкий приступ клаустрофобии. Чувствую на себе чей-то взгляд, оглядываюсь по сторонам и замечаю Обломову. О, нет! Только не она! Девушка с белокурыми волосами направляется ко мне. Делаю вид, что не замечаю её. Разворачиваюсь на пятках и исчезаю в толпе студентов. Через несколько секунд спускаюсь по лестнице на цокольный этаж. Обломова меня достала. Она придумала фантастический номер для творческой части конкурса «Мисс Университет». Проблема в том, что Катя собралась выступать на трапеции, а я не могу согласовать такой опасный номер. Она навернётся с трехметровой высоты, а отвечать потом мне. У двери, ведущей в кабинет, оглядываюсь и вижу Обломову. А она настырная! — Арина, ты забыла подписать заявку на мой номер, — звонким голосом кричит кудрявая блондинка. Закатываю глаза. Бах! Теряю ориентацию в пространстве. Из глаз сыпятся искры. — Ой, прости, я случайно, — слышу голос Саши. Что происходит? Из носа на мою белую футболку капает кровь. Смотрю вниз. Твою мать! Кровь не капает, а течет ручьём. Ай, блять! Зажимаю пальцами ноздри. Как больно! Свободной рукой хватаюсь за дверную ручку, чтобы не потерять равновесие. Меня шатает. Перед глазами маячит лицо Орловой. Её образ раздваивается. — Яр! — она кричит. Яр? Какой ещё Яр? Мне срочно нужно присесть. Подгибаю колени и плюхаюсь задницей на кафельный пол. Так гораздо лучше, нет ощущения неминуемого падения. Из глаз прыснули слёзы. — Яр! — ещё громче кричит Саша. От её голоса у меня звенит в ушах. Кровь заполнила пазухи. Меня тошнит. Разжимаю пальцы, чтобы высвободить переизбыток багровой жидкости из носовой полости, а затем зажимаю ноздри снова. Запрокидываю голову и вдыхаю воздух ртом. — Что случилось? — и вот надо мной нависает он. Брюнет хмурит густые брови. Его образ тоже двоится в моих глазах. Два Ярика, как жаль, что нельзя забрать себе одного — того, что слева. — Я разбила Арине дверью нос, — дрожащим голосом произносит Саша. Сбоку от меня материализуется Обломова. — Ты не подписала заявку, — она протягивает мне листок. Охренеть! Ты выбрала просто идеальный момент! — Теперь я подпишу её своей кровью, — говорю в нос, а затем меняю руки, чтобы смять в окровавленной ладони чёртову заявку. Отбрасываю перепачканный листок на пол. Орлова бросает гневный взгляд на свою подругу, и через секунду та исчезает. — Пойдём, — Ярослав поднимает меня на ноги, обхватив руками мои предплечья. Он ведёт меня в кабинет. Осторожно делаю шаги, чтобы не навернуться. Я больше никогда не буду закатывать глаза! Боже, как же больно! — Саш, иди на занятия, — Орлов обращается к своей жене. Она игнорирует его просьбу, и я слышу, как она идёт за нами. Мы подходим к раковине, и Ярослав включает воду. Наклоняюсь вперёд и отпускаю ноздри. Кровь хлещет в раковину, смешиваясь со струёй воды. — Я не сломала ей нос? — снова голос Саши. Она явно напугана и чувствует себя виноватой. Я же издаю облегчённый стон, наклонив голову в бок, чтобы нос попал под струю ледяной воды. Как же хорошо! — Будем надеяться, что нет, — отвечает Ярослав, обхватив пальцами спинку моего носа. Блять, больно же! Вздрагиваю всем телом. — Ай! — из моих губ вырывается несдержанный крик. Меня накрывает желание обложить парня трёхэтажными матами. Девушка за моей спиной охает. Интересно, если бы Саша узнала, что между мной и её супругом в прошлом была короткая интрижка, она бы сейчас испытывала чувство вины? Сомневаюсь. Мне кажется, что Орлова бы с огромным удовольствием наблюдала за моими страданиями. — Прости, — он отпускает мой нос и отходит. В раковину падают сгустки крови. — Может, мне остаться? — Саша обращается к мужу. Её голос всё ещё дрожит. Милая. Я бы назвала её именно милой. Громко выдыхаю через рот, а затем набираю воздух. Буду стоять так, пока спина не отвалится. От ледяной воды у меня немеет лицо. — Иди уже, — усталым голосом проговаривает Орлов. Я не вижу его жены, но готова поклясться, что у неё дрожат губы. Она наверняка раскраснелась. Слышу стук её каблуков, он с каждым шагом становится всё тише. Ярослав выключает воду и прижимает к моему носу кусок бинта, сложенный в несколько слоёв. Выпрямляюсь, слегка запрокинув голову назад. По моей шее стекают ручейки ледяной воды, от них сразу промокает ворот моей футболки. Брюнет ведёт меня к дивану. Скосив глаза, замечаю, что на одной из подушек дивана лежит открытая аптечка. Ярик снова хмурит брови, заглядывая мне в глаза. Похоже, он включил режим «медика» и пытается оценить моё состояние. Голова немного кружится, нос всё ещё болит. На самом деле, я привыкла к травмам после семи лет гимнастики. Связки рвать больнее, чем разбивать нос. Присев на диван, хрипло выдыхаю через рот. Ярослав отбрасывает окровавленный бинт и меняет его на новый, а затем он отходит, исчезая из моего поля зрения. Только слышу, как открывается дверь холодильника. Навряд ли он найдёт там что-то кроме пирожков из столовой. В коридорах раздаётся звонок на первую пару. — Почему ты бросил мед? — задаю вопрос, мой голос звучит гнусаво. Ещё бы, ведь у меня зажат нос. Я всю неделю хотела спросить его, но когда он бывал здесь, каждый раз рядом с нами маячил кто-то посторонний. — Перестал справляться с нагрузкой, — он садится рядом, в его руках баночка с силиконовыми патчами Тани Титовой. Неоднократно моргаю. Нафига ему патчи? Так, стоп! Я отвлеклась от темы разговора. Как обычно, мне не привыкать. — А вернуться не хочешь? — интересуюсь ненавязчиво. Хотя со стороны может показаться, что я выбрала неправильный момент. Мне бы помолчать, но я становлюсь болтливой, когда нервничаю. Ярослав достаёт из баночки несколько патчей и укладывает их на спинку моего носа. А они холодные. Закатываю глаза от облегчения. — Хотел…— прочистив горло, отвечает парень. Пытаюсь вспомнить свой вопрос. Ах, да! Я спросила его, хотел ли он вернуться в медицинский. Боковым зрением замечаю, как воркуют две птички за окном. Ярослав молчит. Перевожу на него свой взгляд. Он больше не двоится. — Рассказывай, или я перепачкаю тебя кровью, — из моих уст звучит угроза. Так себе угроза, если честно. Бывшего студента медицинского не напугаешь кровью. Орлов усмехается. Прекрасно. Буду надеяться, что у него хорошее настроение. Хотя, судя по тому, как его жена долбанула по мне дверью, можно сделать другие выводы. Есть вероятность, что они ругались. — Хотел вернуться прошлой осенью, но у Саши обострились панические атаки. Ей нужна была помощь, — на выдохе проговаривает Яр. Вспоминаю слова Макса. Он считал, что его брат не вернулся к учёбе из-за Саши. Но Вербицкий слишком остро воспринимал проблемы родного человека. — А психотерапевты дорого стоят, — киваю и тут же жалею об этом. Кусок бинта падает на мои колени. Несколько капель крови вытекают из носа. Облизываю губы. Они солёные на вкус. Орлов берёт в пальцы чистый кусочек бинта и осторожными движениями стирает с моей кожи кровь. — Теперь я в долговой яме и навряд ли когда-либо смогу вернуться к учёбе, — с горечью произносит он. И меня накрывает грусть. Приступ эмпатии перекрывает доступ к кислороду. Нет, так не должно быть! Ярик рождён, чтобы стать врачом. Я не знаю больше таких людей. Для него медицина — это призвание. Вспоминаю о днях, проведённых когда-то в душном номере гостиницы. Это было давно, но я могу воспроизвести в своих мыслях каждую долю тех самых секунд. Орлов рассказывал мне о том, как он мечтал помочь своей больной бабушке. Моё сердце сжимается в груди. Своей бабушке я не помогла. Даже опоздала на похороны. Билетов не было, пришлось добираться на попутках. Помню, как стояла у свежей могилы и рыдала, проклиная себя за то, что вообще посмела родиться на белый свет. Чувствую, как к глазам подступают слёзы. — Ты просто не умеешь расставлять приоритеты, — произношу слова и тут же жалею. Меня понесло на поезде «речевой диареи». Причём тут приоритеты? Твою мать! Помолчи, пожалуйста! Голос разума хрипит в моей голове. — Не умею расставлять приоритеты? — Ярослав усмехается, качнув головой. Молчи! Молчи! В крайнем случае скажи, что сморозила глупость. — Да. Поставь себе цель — вернуться в академию, и иди к ней мелкими шагами, — К чёрту! Мой язык уже не подчиняется разуму. Ещё бы — я задыхаюсь, пока жгучие эмоции растворяют мои лёгкие в кислоте. — Ты решила поучить меня жизни? — скрипнув челюстью, проговаривает Орлов. Киваю. Его брови сходятся у переносицы, а в глазах сужаются зрачки. Он прижимает мне нос кусочком бинта, чтобы снова не хлынула кровь. — Ай! — вымученный звук покидает мой рот. Будем считать, что брюнет наказал меня за излишнюю болтливость. Но этого недостаточно. За такое меня нужно выпороть ремнём, и я не против. Усмехнувшись в мыслях, охреневаю от собственной наглости. Наглость — второе счастье. Тараканы в моей голове танцуют твёрк. Ну, понеслась! Боковым зрением замечаю, что птички за окном решили потрахаться на ветке кустарника. — Просто я помню другого Ярика. Он часами мне рассказывал о моём мозге и всех этих медицинских штучках. У него горели глаза. А я так себе слушатель. Могу отвлечься на какую-нибудь ерунду. Например, как сейчас, — быстро пробормотав, указываю пальцем в сторону окна, чтобы добавить: «Смотри, там сношаются птички». Орлов оглядывается назад, затем его уста покидает пошлый смешок. — Финансовая сторона — не единственная проблема в моей жизни, — вернув ко мне свой непостижимый взгляд, он громко проговаривает. Между нами слишком небольшая дистанция. Его коленка упирается в моё бедро.Чёрт, мои мысли снова поплыли не в ту сторону! Ещё немного, и в моей голове раздастся взрыв. — Ты думаешь, я не хотела бросить универ? Раз пять уж точно, — почему-то решаю озвучить именно эти слова. Опять это острое желание поныть. Ну же, соберись, тряпка! — И я тоже не справляюсь с нагрузкой. Что ни день, то катастрофа. Скоро ещё этот чертов конкурс красоты. Я ничего не успеваю. Сплю по четыре часа в сутки и отсыпаюсь в выходные, — О, Боже! Только не это! Бах! Жижа эмоций после воображаемого взрыва капает из моих ушей. Тараканы в голове уже танцуют кан-кан. — Ещё и нос разбила, — язвительно отмечает парень. Подавляю желание скривить губы и повторить за ним его последнюю фразу голосом обиженной пятилетней девочки. — Не издевайся надо мной, — сквозь зубы проговариваю. Я не разбила нос. Мне его разбила твоя жена. Не нужно тыкать пальцами в моё умение находить на пятую точку приключения. — Я не издеваюсь, — подавив смешок, отвечает парень. Его глаза смеются. Издевается. Резко поднимаюсь и понимаю, что пол едет под моими ногами. Меня качнуло в сторону. — Сядь, и не делай лучше резких движений, — дёрнув меня за запястье, говорит Ярослав насмешливым голосом. Плюхаюсь на диван. Комната прокрутилась дважды перед моими глазами. — А тебе лучше подумать над моим советом, — едко отвечаю, закатив глаза. Кажется, я клялась больше так не делать? Но рядом же нет двери, только он. — Иначе ты перепачкаешь меня кровью? — с ироничным тоном интересуется брюнет. Похоже, что я умудрилась поднять ему настроение. Мне стоило поступать в цирковое училище, а не на юрфак. Быть клоуном — вот моё призвание! — Ха-ха! — издаю фальшивый громкий смех, а затем замечаю несколько багровых пятен на голубой футболке парня. Раньше он предпочитал другие цвета. — Я уже тебя испачкала, — тыкаю указательным пальцем в грудь Орлова. Это первое прикосновение к нему за долгое время. Кажется, я осмелела. А ведь ещё неделю назад клялась держаться на максимальном расстоянии от него. — Ты и себя испачкала, — обхватив пальцами ткань футболки под моей грудью, заявляет Ярослав. Я замираю. Сердце выпало из грудной клетки и уже барахтается на кафельном полу. Нелепая тишина повисает между нами. Брюнет отодвигается от меня, отпустив мою футболку. Кажется, кровь больше не течёт из моего носа. Оба молчим, словно только что позволили себе что-то лишнее. Запретное, пробежали по острому лезвию. Отбрасываю кусочек бинта в сторону. Он падает на колени Ярика. — Мне нужно сменить футболку. Можешь постоять у двери, чтобы никто не вошёл? — медленно поднимаюсь с дивана и делаю несколько осторожных шагов к шкафу. Меня слегка потрясывает, но не из-за разбитого носа, а от переизбытка эмоций. Орлов поднимается с дивана и идёт к входной двери. На прошлой неделе Титова умудрилась сломать ключ в замочной скважине. Заявка на смену замка зависла в деканате. С тех пор наш кабинет напоминает проходной двор. — Не подглядывай, — открыв дверцы шкафа, зачем-то говорю. Он не будет подглядывать, идиотка! Зачем ему это? Ярик — не Максим. — Я тебя вообще не вижу, — усмехается парень. Громко выдыхаю. Достаю из прозрачного пакета две футболки с символикой волонтерского отряда. Сегодня огненный феникс будет красоваться на моей груди. Становлюсь спиной к правой дверце и снимаю с себя перепачканную футболку. На мне нет лифчика. И от мысли, что в метре от меня стоит Ярослав, моё тело покрывается мурашками, а соски твердеют. Надеваю чистую футболку. Так гораздо лучше! Поднимаю глаза и вижу в зеркале на дверце шкафа своё нелепое отражение. Мой нос распух и покраснел. А в левой ноздре заметна запекшаяся капелька крови. Беру свои слова обратно. Я выгляжу ужасно. — Лови, — закрыв дверцы шкафа, бросаю в руки Орлова чистую футболку. Буду наедяться, что не ошиблась с размером. Разворачиваюсь на девяносто градусов и иду к раковине. Умоюсь и телепортируюсь отсюда. Включаю холодную воду и подставляю под струю ладони. В раковину падают патчи с моего носа. Омыв лицо прохладной водой, издаю странный стон. Кайф! Такой, словно только что словила оргазм. Выключаю воду и отрываю кусок от мотка с бумажным полотенцем. Разворачиваюсь и замираю. Ярослав стоит у дивана с голым торсом. Невольно наклоняю голову. Чёткие кубики пресса сводят меня с ума. Идеальная упругая смугловатая кожа. Так хочется подойти и лизнуть. Поцеловать, ощутить её солоноватый привкус. Втянуть разбитым носом её запах. Закусываю губы, чтобы не пустить слюну. Стоп! Табу! — Больше так не делай, — произношу свои мысли вслух. — Как? — он будто издевается. Не спешит надеть чистую футболку. На секунду мне начинает казаться, что Ярослав улыбается. Моргаю несколько раз. Померещилось! — Не устраивай стриптиз, — ляпнув глупость, задыхаюсь. Стриптиз? Сама же несколькими минутами ранее меняла одежду. Хотя, нет. Это другое, я спряталась за дверцей шкафа. Яр же переодевается в центре помещения. Даже птички за окном выронили свои глазки от такой пошлой картины. — А ты не пялься на меня, — едко отвечает брюнет, надевая на себя чистую футболку. А ты не пялься на меня! Он прав. Обмен колкими фразами подошёл к финалу. Ну нахрена я залипла, разглядывая его голый торс? Забыв об учебнике, что всё это время ждал меня на письменном столе, покидаю кабинет походкой Джека Воробья из «Пиратов Карибского моря».***
Вот дерьмо! Надо же было так лохануться! Я успеваю несколько раз сдохнуть от позора, пока иду по лестнице на второй этаж. Если бы не Саша и идиотская дверь, сейчас бы сидела на лекции. Теперь придётся топтаться в коридоре, пока не наступит перерыв. Однако, это лучше, чем сгорать от стыда в присутствии Ярослава. Смотрю в потолок и вижу крылья своего носа. Титова охренеет, когда увидит меня. У неё сегодня день рождения. И я обещала ей прийти. Мы с Таней дружим с первого курса. Мне с ней интересно. Я обожаю наши длинные разговоры на темы философии. С Алиной о таком не поболтаешь. К слову, Макарова и Титова друг друга ненавидят. Вот мне и приходится разрываться между ними. Однажды я даже сходила на два сеанса одного и того же фильма за день. Сначала с Алиной, а потом с Танюшей. В целом моя жизнь похожа на нелепый ситком с примесью пошлых шуточек. Звенит звонок на перерыв. Очень вовремя! Дверь кабинета открывается, и я, игнорируя удивленный взгляд Святского, что спешит пойти покурить, прохожу в аудиторию. Иду быстро, минуя взоры одногруппников. — Что у тебя с носом? — мой путь преграждает Вербицкий. Его ртутные глаза прищурены, а на губах задорная ухмылка. Он сегодня нарядный. Белоснежная рубашка и темно-синий галстук, подобранный в тон брюк. Есть какой-то повод? — Спроси у Саши, — бормочу себе под опухший красный нос. Поднимаю подбородок и смотрю на блондина с вызовом, не моргая. Воздух между нами нагревается. Его правая бровь изгибается. — Это Саша тебя так? — он наклоняется ко мне, разглядывая мой нос. Между нашими лицами лишь пара сантиметров. Вербицкий уже привык вторгаться в моё личное пространство. — Случайно, дверью, — киваю, мазнув кончиком носа по его нижней губе. Буду считать, что это произошло случайно, и я не заигралась в игру с Максимилианом. Блондин начинает звонко смеяться во весь голос. — Очень смешно! — натянув на уста фальшивую улыбку, язвительно отмечаю. Макс качает головой, а затем накрывает свой лоб ладонью. — Боже, мне срочно нужно переименовать тебя в своей записной книжке, — сквозь смех произносит Вербицкий и достаёт из кармана брюк свой смартфон. Он быстрым нажатием больших пальцев клавиш экранной клавиатуры меняет «Лисичку» на «Женщину-катастрофу». — Тебе стоит потренировать свою фантазию, — закатываю глаза, а затем толкаю парня локтем в бок, обхожу его с правой стороны и натыкаюсь на Ковалёва. Он моргает, но молчит. Обхожу и его. Иду дальше, смех Вербицкого всё ещё заглушает голоса наших однокурсников. — Ариш, что случилось? — присев рядом с Титовой, слышу её встревоженный вопрос. Выдыхаю, и кладу левую ладонь на парту, а затем прижимаюсь к ней щекой. — Неудачное утро, — недовольное бормотание покидает мои уста. Неудачное — это слабо сказано. Просто апогей позора и глупости! Мало того, что мне разбила нос Саша, так я ещё умудрилась зависнуть при виде голого торса её мужа. Не стоило брать его на работу. Во всем виновата моя сердобольная душа. Пожалела его? Теперь терпи и держи себя в руках! — Больно? — интересуется Таня, сдвигаясь ко мне вместе со стулом. Подруга кладёт свою ладонь мне на спину, и начинает поглаживать меня. Приятно. Вот так нужно реагировать на боль другого человека, а не ржать или подтрунивать. — Терпимо, — отвечаю, а затем вспоминаю, что совсем позабыла её поздравить. — Кстати, с Днём рождения! — Спасибо, — Титова кивает, пока на её лице появляется тень печали. Уголки её губ опускаются. Она почему-то загрустила. — Ты чего? — беру в свободную ладонь её пальцы, они холодные. — Мама вернулась из командировки, вечеринка отменяется, — проговаривает с обидой в голосе девушка. У Тани был ограниченный бюджет на праздник. Она потратилась на корм бездомным животным для местного приюта. Ну, как потратилась, отдала все свои сбережения. Её мама была недовольна. — Печалька, — громко выдохнув, проговариваю. — Почему сразу отменяется? Ты можешь отметить день рождение у меня дома, — вздрагиваю, услышав голос Вербицкого. Говнюк подслушал наш разговор. И как я умудрилась его не заметить? — Макс, не шути так. Твоя староста в печали, — тон Тани заставляет меня улыбнуться. Она театрально подчёркивает настроение своей грусти. — Я не шучу. Так уж получилось, что сегодня день варенья не только у тебя, но и у моего брата. И мы будем отмечать этот замечательный праздник без родаков у меня дома. Можем совместить наши праздники, — Вербицкий говорит, как заведенный. Такое ощущение, что его накрыло волной фарта. Щурю глаза. Замечаю, как на его губах появляется кошачья улыбка. Только вот есть одно «но». — Максимилиан, хорошая попытка. Но меня не проведешь, у Ярика день рождения в марте, — точнее, двадцать пятого марта. Макс тоже щурит глаза и ухмыляется так, будто подловил меня на чём-то. — У Ярослава — да, а вот Славику сегодня исполнился один год, — отвечает блондин, наклонив голову в бок. Изогнув брови, он сохраняет ухмылку на своих губах. — У тебя есть младший брат? — задаю вопрос будничным тоном, словно Вербицкий только что не подловил меня. Да, я поняла откуда эта сардоническая ухмылка. Проболталась, что знаю дату дня рождения Ярослава. В одну из бессонных ночей я нашла его страницу в социальных сетях. — Арин, ты забыла? В прошлом году мы скидывались всей группой на подарок, — Таня усмехается. Точно, блин! Но меня почему-то не покидает чувство, что Максимилиан что-то задумал. — Ладно, я — беспамятный лох, — поёрзав на стуле, соглашаюсь с тем, что ляпнула своё предположение, не подумав. Максим переводит свой взгляд на Титову. Звенит звонок, и аудитория наполняется нашими одногруппниками. Меня мучает одна мыслишка. Вербицкий предложил Тане совместить праздники, так, словно ждал этого момента. Ярослав наверняка придёт, а я не смогу отказаться. Танюша на меня обидится. — Сколько человек я могу позвать с собой? — спрашивает Титова, бросая взгляд на открытую дверь аудитории. Преподаватель ещё не вернулся. — Не считая лисички, четверых, — отвечает Макс. — Обойдусь и тремя, — кивает моя подруга. На её лице сияет улыбка. Я рада, что у неё поднимается настроение. На душе разливается тепло. — Договорились, сейчас я скину вам адрес. Можете подходить к пяти, — заметив, что преподаватель входит в аудиторию, говорит блондин, а затем уходит. — Максимилиан, а ты случаем не придумал очередной «план-еблан»? — бросаю тихий вопрос в спину парня, чтобы препод не услышал нецензурную лексику в моей речи. Таня хмурит свои бровки. Вербицкий замирает, а затем оборачивается. Ох, и хитрый же у него взгляд. — Пффф… Ты на меня наговариваешь, лисичка, — он подмигивает мне, подтверждая мою догадку. Громко выдыхаю, подняв голову, а затем потираю костяшкой указательного пальца свои губы. Тревожно. После такого утра тревожно вдвойне. — Ну, и нахрена ты согласилась? Мы могли и в кафешку сходить, я бы всё оплатила, — наклоняюсь к подруге, чтобы шепнуть ей на ушко. Замечаю, как задрожали мои пальцы. Надо же! Максим заставляет меня нервничать. — Подожди, — Таня тихо отвечает, а затем тянется к своему телефону, что лежит на парте. Морщу нос. Блин, больно! Титова открывает какое-то приложение. На экране отражаются архивы с датами. Она кликает по последнему архиву. Я вижу кабинет волонтерского отряда. Танюша перематывает запись. В кабинете в половине седьмого утра появляется Ковалёв. Какого хуя? Дима проходит к моему письменного столу и начинает что-то искать в выдвижных ящиках. — Какого чёрта? — выпаливаю слишком громко. И сразу ловлю на себе недовольный взгляд нашего преподавателя. Вербицкий оглядывается из любопытства. Наклоняю голову. — Вот и я хочу узнать, — после минутной паузы шепотом произносит Титова. Похоже, она очень серьезно восприняла мою просьбу проследить за Ковалёвым. Чувствую, как во мне просыпается злоба. Она не адресована к Тане. Нет, конечно. Меня злит Дима. — Прости, а откуда у нас камера наблюдения в кабинете? — тихо спрашиваю, чтобы никто не услышал. Ещё не хватало, чтобы меня выгнал из аудитории преподаватель. Такое уже происходило. Что тут сказать, у меня проблемы с дисциплиной. — Мне один ухажер подарил, ему не подошла модель, — отвечает Таня. — Боюсь спросить, что за ухажёр, — прищурив левый глаз, смотрю на подругу. Титова не любила болтать о парнях, пока они находились в ранге её поклонников. За всё время нашей дружбы она познакомила меня только с одним. Короткий роман закончился печально. Парень оказался тем ещё мудаком. Даже вспоминать не хочется. Неосознанно вздрагиваю. — Так, один любитель тайной съёмки, — морщится Титова, а затем усмехается. Надо же! Округляю глаза. Интересно, а её поклонник увлекается эротическими съёмками? Господи, опять моё любопытство толкает меня к пошлым фантазиям. Стоп! Харламова! Прекращай! Меняю направление мысли. Так, Ковалёв шарился в моём столе сегодня утром. После пришёл Ярик. — Подожди, можно перемотать на восемь пятнадцать? — с ярым интересом задаю Танечке вопрос. Она кивает и нажимает на кнопку перемотки. Дима исчезает с экрана, через какое-то время появляется Ярослав. Он проходит к столу и садится за стол. Я наблюдаю, как он просто сидит, не включая компьютер. Затем приходит Саша. Он оборачивается. Нажимаю на кнопку «плей», чтобы остановить перемотку. Замечаю как Титова смотрит на меня с удивлением. — Не спрашивай, — подношу указательный палец к губам. На экране Саша что-то говорит своему мужу, он недовольно качает головой. Жалко, что звука нет! Орлов отвечает жене, а затем берёт в руку её ладонь. Она будто просит его о чём-то. Он против. Снова качает головой. Девушка отступает, а затем быстро идёт к двери. Дальше я знаю, что произошло. Потирая губу указательным пальцем, пропадаю в своих мыслях. Откидываюсь на спинку стула, пока Таня продолжает смотреть видеозапись. Едва ли разговор Саши с Яриком был похож на ссору. У меня летала мебель, когда я ругалась со своими парнями. Ох! Как же мне становится хреново. Дьявол нашёптывает мне плохие слова. От тревоги вибрирует моя душа. Это гнетущее чувство оповещает мой разум о катастрофе, что движется ко мне. Нет! У меня хватит силы воли, чтобы не оступиться! Можно считать меня клоуном, но я умею в нужный момент выключить эмоции. — Так, это что за стриптиз? — с иронией в голосе интересуется Титова. — Да ладно, он ничего не видел, — отмахиваюсь. Танечка тихо смеётся, прижимая к своим губам тонкие пальцы. — Что смешного? — мои брови ползут вверх от недоумения. Моя подружка, скатывается на стуле, запрокинув голову назад. Жду с минуту не меньше, пока она перестанет смеяться. — Он смотрит на выключенный монитор, — от её ответа у меня начинает дёргаться левый глаз. — Спорим, что в нём видно твоё отражение, — добавляет она. Я беру её телефон в свои руки. Нет. Она ошибается. Ярослав стоит спиной к двери и смотрит прямо. Перематываю назад, чтобы пересмотреть кадры снова. Напротив Орлова действительно монитор компьютера. Я не могу разглядеть, есть ли на нём моё отражение из-за угла съёмки. Не верю, хоть и почему-то надеюсь, что Таня права. Нажимаю на кнопку паузы, чтобы Титова не увидела стриптиз Ярика и мою реакцию на него. Этого никто не должен видеть!***
Утро выдалось весьма ироничным. До сих пор вздрагиваю, стоит мне только вспомнить о том, что произошло. Странно, что моя жизнь перевернулась вверх тормашками, стоило Вербицкому обратить на меня внимание. Теперь я с опаской буду относиться к его зловещим играм. Мне не стоило его недооценивать. Великолепный мерзавец! После занятий, мы с Таней сначала заехали к ней домой, а потом уже отправились к Максиму. Во дворе нас ждал Ковалёв. Максимилиан задерживался. Мы поднялись на лифте на седьмой этаж. У Димы были ключи от квартиры, что меня не удивило. — Пиздец, какой тут бардак! — заявляет Татьяна, стоит нам только переступить через порог. Действительно. Точнее и не скажешь. В воздухе витает запах собачьего помёта. По полу разбросаны вещи и остатки еды. Удивительно, что Вербицкий всегда такой опрятный. — А я говорил Максу, что нужно вызвать клининг, — закрыв за нами двери, произносит дылда. Мне не так уж легко сдерживать свои эмоции в его присутствии. Он что-то искал в моём рабочем столе. Мои руки чешутся. Так и хочется треснуть парня по затылку. Титова, не снимая туфель, проходит в глубь прихожей, а затем разворачивается на сто восемьдесят градусов. — Дима, похоже, тебе придётся здесь убраться, — взглянув на шатена своим фирменным взглядом, командным тоном проговаривает Танечка. Он морщит лоб. — Почему мне? А вы что будете делать? — недовольно бормочет Ковалёв. Кто его вообще сюда позвал? Или это часть плана Максимилиана? — Я накрою на стол, — пожимает плечами Таня, а затем проходит на кухню. — Ой, а у меня кажется снова потекла кровь из носа, — задираю голову и зажимаю ноздри пальцами. Замечаю, как Дима закатывает глаза и громко выдыхает. Иду за Титовой и слышу недовольное фырканье за спиной. Вхожу в кухню, она совмещена с гостиной. В целом квартира просторная. Если не считать горы мусора, можно сказать, что тут уютно. Присаживаюсь на огромный кожаный диван, предварительно брезгливо отбросив пальцами грязное полотенце в сторону. Титова скидывает со стола кучу фантиков от конфет. Не знала, что Максим — сладкоежка. Достаю из кармана телефон и включаю музыку, чтобы не слышать недовольные звуки, что доносятся из прихожей. Где-то через час квартира приобретает приемлемый вид. Я чуток помогла Тане с закусками, игнорируя просьбы Димы о помощи. Макс отвечал за алкоголь, мы за еду. Пришлось потратиться, Вербицкий сказал, что накрывать стоит на десять человек. Стоило дылде закончить с уборкой, как пришла подмога. Таня пригласила свою двоюродную сестру — Веру, и Алёну Белову, по счастливой случайности они дружили с первого класса. Белова должна была прийти со своим парнем Антоном, но он, как обычно, где-то проебался. Я его не перевариваю. Стоило Антону появиться в жизни Алёны, и мы реже стали видеться, в основном на тренировках. Титова познакомила Ковалёва со своими гостями, и мы все прошли на кухню. Минут через пять в квартиру входят четверо. Максим, Саша, Ярослав и незнакомый мне парень. — Вы вызывали клининг? — Вербицкий с порога задаёт нам вопрос. Орлова удивлённо оглядывает квартиру, топчась на месте. Она смотрит на меня, а затем опускает глаза. Всё ещё винит себя за утро. — Нет, это всё Ковалёв, — с усмешкой отвечаю и ловлю на себе недовольный взгляд Димы. Титова смеётся. Мне же хочется высунуть язык и показать его дылде. — Ковалёв не мог убраться в квартире, — Макс мне не верит. Он ошибается, позабыв о том, что среди нас была самая крутая в мире староста. Я готова благодарить Бога каждый день за наше знакомство. — Под чутким руководством Татьяны он и не на такое способен, — растягивая гласные, с лёгкой иронией в голосе проговариваю слова. Саша издаёт нервный смешок. Она осмеливается посмотреть на меня. Улыбаюсь ей, не хочу, чтобы Орлова чувствовала себя некомфортно в моём присутствии. Стараюсь не смотреть на Ярослава. Вечер обещает быть нелёгким. — Вербицкий, почему я до сих пор трезвая? — Титова поднимается со стула и машет рукой блондину. Четверо проходят на кухню, обхожу стол и приземляюсь между Танечкой и Алёной. Вера зависла в телефоне. — Простите, госпожа, ваш холоп застрял в пробке, — Максимилиан преклоняет колено и вытягивает руку с пакетом перед собой. Орлова бросает недоумевающий взгляд на Ковалёва. — Не обращайте внимание, они всегда так общаются, — он отмахивается, а затем скрещивает руки на груди. Бедняжку никто не похвалил. Яр проходит к плите, чтобы включить её. Он кладет несколько пакетов на столешницу кухонного гарнитура. Замечаю, что Орлов не переоделся. Мы смотримся странно в одинаковых футболках. Чёрт! Я краснею. — Макс, может, ты нас познакомишь? — Танечка обращается к хозяину квартиры. — Прости, забыл, — кивает Максимилиан. — Татьяна — наша староста, — он указывает аристократичным жестом ладони на Титову, — Арина — «женщина-катастрофа» — театральным тоном Вербицкий произносит моё имя и ироничную приставку к нему. Слышу смешок Ярослава. Саша бросает короткий взгляд на своего супруга. — Этих девушек я не знаю, — добавляет блондин, разглядывая с прищуром Алёну и Веру. — Алёна — невеста Антона, — Белова протягивает ладонь Максиму через стол. Мерзавец ловит её пальцы и оставляет короткий поцелуй на костяшках девичьих пальцев. — А где сам Антон? — внезапно подаёт голос незнакомец. Высокий парень с длинными русыми волосами всё это время молчал. Но, похоже, ему понравилась Алёна. — А Антон — гандон, — выдаю свои мысли вслух, и тут же получаю удар локтем в бок от Беловой. Не могу сдержать улыбку, она тоже. — Он подъедет позже, — подавив приступ смеха, отвечает Алёна. Как же! Ставлю на то, что Антон не приедет. Максим выставляет бутылки с алкоголем на стол. Чувствую запах углей. Ярослав достаёт из пакета кальян. Это хорошо, кальян меня расслабляет. — Надеюсь, он застрянет в пробке до утра, — Вера внезапно отрывается от телефона, чтобы пошутить. Я, Таня, Верочка, Алёна и незнакомец смеёмся. Саша и Ковалёв посматривают друг на друга одним понятным только им взглядом. От осознания того, что я в курсе их минувшего полиаморного романа, не могу отделаться от мысли, какой же жизнь бывает непредсказуемой. — Это Вера — моя сестра, — просмеявшись, говорит Таня. — Отлично. Ярик — мой брат, — Максим указывает тем же жестом ладони на Орлова, что в этот момент наполняет кальянную колбу водой из крана. — Саша — его жена, — он как-то странно произносит слово «жена», — Артём — друг Ярика, — указывает на незнакомца. — И мой покорный слуга — Ковалёв, — добавляет блондин, издав ироничный смешок. Дима приподнимается со стула и берёт бутылку с шампанским в руки. Он сначала наполняет бокал Саши, а затем Тани. Когда Ковалёв тянется к моему бокалу, я обхватываю пальцами тонкую ножку сосуда и сдвигаю его ближе к себе. Максим хмурит брови. — Я не буду пить. У меня завтра тренировка, — объясняю свой поступок и тут же замечаю, как Вербицкий закатывает глаза. — Ты пойдешь на тренировку с разбитым носом? — слышу недовольный вопрос Ярослава, Саша кивает, соглашаясь с мужем. Белова начинает ржать. — Что смешного? — Ковалёв недоумевает. Здесь собралась та ещё компания. Два разных мира сегодня столкнутся в этой квартире. — Ну, к сожалению, у меня разбит нос, а не сломана нога, — язвительно отвечаю. Алёна перехватывает инициативу, начав рассказывать страшилки про нашего главного тренера. Ярик достаёт из кармана телефон, и уже через секунду в комнате начинает звучать знакомая мне песня из портативной колонки: «В нашей квартире весна, медленно сходим с ума. Ты выдыхаешь молитвы свои дымом в глаза. В нашей квартире весна, медленно сходим с ума. Скажи когда, никогда, белая полоса»*. Наши взгляды неосознанно пересекаются, это замечает Максим. Отвожу глаза в сторону, словно меня только что ткнули острой иголкой. В душе снова испражняются кошки. И как меня угораздило влипнуть в подобную историю? Такое в кошмарах даже не приснится! Пытаюсь отвлечь себя, вслушаться в рассказ Беловой. Все в комнате смеются. Все, кроме меня и Ярослава. Ох же ёжики ебутся! Издаю нелепый смешок, словно слышала, что сказала Алёна. Начинаю покачивать ногой под столом. Орлов берёт кальян и идёт на балкон. Шумно выдыхаю через ноздри. Таня что-то бурно обсуждает с Ковалёвым. Саша смотрит на меня, точнее на мой распухший шнобель. Она не может знать, что происходит в моей голове. Агония разрушает мой разум. Заостряю внимание на шее Орловой. Я уже обещала себе так не делать. Но не могу противиться своему любопытству. Оно сильнее меня. На шее Саши нет ни следа от укусов или засосов. Но почему? Я после трёх ночей с Яром была похожа на жертву домашнего насилия. У меня были синяки на шее, плечах, груди и даже заднице. Такое ощущения, что Орлов из настоящего и из прошлого — абсолютно разные люди. Таня поднимается со стула и обходит стол, чтобы присесть рядом с Ковалёвым. Максим пользуется моментом. Он занимает освободившееся место по левую руку от меня. — Лисичка, о чём задумалась? — он щурит свои ртутные глаза. Он сейчас так похож на злодея из старых фильмов. Такой карикатурный, что заставляет меня улыбнуться. — О своих пошлых фантазиях, — вру, чтобы подогреть его интерес и хоть как-то отвлечься от навязчивых мыслей. На губах Макса растягивается лукавая улыбка. Боковым зрением замечаю, что Саша смотрит на нас неприкрытым заинтересованным взглядом. Пусть смотрит, проверю её реакцию. — Я в них присутствую? — облизав губы, спрашивает Вербицкий. Его глаза спускаются к моей груди. — Нет, дорогой, только парочка знойных мулатов, — будничным тоном отвечаю, наблюдая за тем, как волна пошлых эмоций накрывает парня. Обожаю его! Обожаю за каждый изъян! Он настоящий. Его харизма опьяняет. — Парочка? — он играет бровями, и мы начинаем смеяться. Замечаю, как Саша краснеет. Она слышала. Ну что ж, такова цена за любопытство. Закусив губы, Орлова отводит свой взор в сторону и делает вид, что включается в разговор между Ковалёвым и Титовой. Артём вовсю флиртует с Беловой. Бедняжка. Он не понимает, что для Алёны флирт ничего не значит.***
Тусовка в самом разгаре, а я уже устала. Выждав момент, когда Ярослав выйдет с балкона, иду туда, чтобы покурить кальян. Чувствую перенапряжение. Мне срочно нужно затянуться. Окна на балконе открыты, на широком подоконнике стоит кальян. Подхожу к нему и беру в руки мундштук. Делаю глубокую затяжку. Из кухни доносятся слова из припева из песни: «Ведь ты мой самый страшный сон, в комнате пустота. Снова мелькает во тьме твой силуэт, Ведь ты мой самый страшный сон, Я не хочу отпускать, я не могу объяснить, чувства во мне». Качаю головой под бит, выпуская из лёгких кольца дыма. Кальян со вкусом ванильной колы. Снова наполняю лёгкие дымом, выжигая остатки тревоги. Мои мышцы медленно расслабляются. — Это мой кальян, — слышу недовольный голос Орлова. Оборачиваюсь и замечаю, как он, нахмурив брови, проходит на балкон. На его шее виднеется маленькое пятнышко запёкшейся крови. Моей крови. Чёртов феникс на его футболке рябит в глазах. — А ты в универе пьёшь чай из моей чашки, — его же тоном отвечаю. Он молчит, поджав губы. Сглатываю слюну и делаю ещё одну затяжку. Ярослав подходит к подоконнику и упирается поясницей в его край. Брюнет скрещивает руки на груди. Сузив глаза, молча наблюдаю за ним. Скоро воздух между нами начнёт испаряться из-за напряжения, что нарастает с каждой секундой. В дверях балкона появляется Артём, а затем делает несколько шагов по направлению к Ярику. Он как-то странно смотрит на меня. Откладываю мундштук на подоконник и, натянув фальшивую улыбку, покидаю тесное помещение. В дверях сталкиваюсь с Максимом. — Это же она? — слышу странный вопрос за спиной, изреченный Артёмом. Вербицкий переводит свой взор сначала на парней, а потом на меня и обратно. Сваливаю. Уже пьяненькая Таня отплясывает под музыку у стола с бокалом в руках. Саша о чём-то шепчется с Ковалёвым. Нет, всё! Моё терпение на исходе. Обхожу Титову и направляюсь в коридор. Уйти нельзя. Танечка может обидеться. Мученически выдыхаю. Плетусь по коридору, а затем захожу в первую попавшуюся мне комнату. Похоже, что это спальня Максима. Тут бардак. Дима тут не успел убраться. Или не захотел. Падаю на кровать и закрываю глаза. Сердце шумно грохочет в груди. Сколько не матерись, а этот день никогда не закончится. Почти две недели я держалась. Верила в то, что у меня получится держать дистанцию с Яриком. Божечки, как же я ошибалась! Бью себя ладонью по лбу. Мне нужно отпустить ситуацию, прекратить поток безумных мыслей. Ничего не делать, продолжать избегать неловких ситуаций. Переворачиваюсь на другой бок и пытаюсь сосредоточиться на звуках из соседней комнаты, чтобы очистить голову. Минута — две, не больше, и усталость даёт о себе знать. Засыпаю. Резко вздрагиваю. На кровать рядом со мной падает Ковалёв. Протираю пальцами глаза. На улице уже давно стемнело. А мне кажется, что я уснула пару секунд назад. Поворачиваю голову, Дима лежит с приоткрытыми глазами. Мысленно перекрестившись, перелезаю через дылду и выбегаю в коридор. Тихо. Неужели я проспала несколько часов? Захожу в соседнюю дверь. На матрасе на полу детской комнаты спит Алёна в обнимку с Артёмом. Так, мне здесь делать нечего! Выхожу в коридор и ныряю в следующую комнату и включаю свет. Ванная. Так, здесь я спать не буду. Достаю из кармана телефон. Блять! Батарейка села. Закатываю глаза, а затем матюкаюсь. Слышу за своей спиной шаги, оборачиваюсь. Максим ведёт пьяную Таню под ручку. Через мгновение они исчезают за дверью его спальни. Я, как обычно, пропустила всё веселье! Надо подумать! Мозг совсем не соображает. Из своей комнаты выходит Вербицкий. Свет из ванной падает на его лицо. Он улыбается так, словно выиграл главный приз в своей жизни. — Пойдём, пора баиньки, — произносит он сладко. Ну, чёрт с тобой! Посмотрим, что ты задумал. Тебе в любом случае не перехитрить меня. Я же лисичка? Верно? Выключаю свет и иду за блондином. Он ловит моё запястье в темноте, прижав большим пальцем участок кожи, под которым бьётся мой пульс. Мы входим на кухню. Она освещена лишь светом уличного фонаря. Замираю. На диване спят Саша и Ярослав. — Неа, так не пойдёт, — шепотом выпаливаю свои мысли. Моё сердце только что скончалось в груди. — Не упрямься, остальные места заняты, — с язвительной усмешкой тихо отвечает Максимилиан. Сука! Сука! Сука! Я опять его недооценила. «План-еблан» подходит к развязке. Пытаюсь вырвать своё запястье из ловушки коварных пальцев. Ударяюсь локтем о холодную поверхность. Кажется, это был холодильник. — Блять! — не успеваю накрыть губы ладонью. Мат звучит слишком громко. Дайте мне пистолет, пора застрелиться! — Лисёнок попался, — губы Макса расплываются в лукавой улыбке. Так! Что мне делать? Вцепиться руками в его глотку или пнуть по яйцам? Качаю головой. — Я пойду домой, — сдержанно отвечаю, выдохнув через нос. Кровь уже сварила мои вены. К такому повороту сюжета жизнь меня не готовила. Вот, насколько хитровыебанным оказался Вербицкий. Уму непостижимо! — Нет, я не отпущу тебя, — театральным тоном заявляет Максимилиан. Его наглые глаза сверкают в полумраке. Сжимаю челюсть до ощущения боли. — Да ложитесь уже. Вы Сашу разбудите, — приказной шёпот Ярослава повисает в тишине. Вздрагиваю, у меня подгибаются коленки. По какой-то странной причине я принимаю решение согласиться на глупую авантюру, уготованную мне судьбой. Оглядываю диван. Саша спит на противоположном от нас крае. Ярик обнимает её, уткнувшись носом в девичью шею. Ревность начинает пожирать мою душу, причмокивая. — Я буду спать с краю, — из моих уст звучит звук, больше похожий на шипение змеи. Максим кивает, а затем ложится на середину дивана спиной к брату. Чертыхнувшись, укладываюсь рядом. Вербицкий накрывает нас одеялом. Ладно. Ничего страшного. Не умру же я от того, что буду спать на одном диване с Орловыми?! Закрываю глаза. Максимилиан обнимает меня. Вот же… Даже не знаю, как его обозвать. Одним ловким движением он меняет нас местами. Открываю глаза и смотрю на него исподлобья. Мои ноздри раздуваются от злости. — Да спите уже, — недовольно бормочет Ярослав. Вербицкий победоносно улыбается. Навряд ли его брат понимает, что на самом деле сейчас происходит. — Отвернись, — не прошу, а требую. Блондин переворачивается на другой бок. Обнимаю его. И это не жест смелости или нежности. Куда уж там! Я не смогу контролировать себя во сне. Ещё не хватало проснуться в обнимку с Орловым. Прижимаюсь всем телом к Максу. Его пальцы начинают поглаживать тыльную сторону моей ладони. Тараканы в моей голове стоя аплодируют великолепному мерзавцу. Зажмурив глаза, пытаюсь заснуть. На этой неделе я смогла уделить сну от силы часов двадцать. Большим пальцем правой ноги начинаю чертить на смятой простыни линию. Это движение меня успокаивает, и через какое-то время я проваливаюсь в темноту. Во сне мои мысли не утихают. Тело спит в напряжении, а мозг продолжает думать. Все мышцы сводит от подобия лёгкого спазма. Чувствую, как сжимаются все мои пальцы. Так бывает, когда я пренебрегаю временем на отдых. — Арин, всё нормально? — слышу сквозь сон голос Максима. Не откликаюсь. Вербицкий пытается разжать пальцы на моей руке. Это бесполезно. Меня ничуть не пугает моё состояние. — Яр, — он шёпотом обращается к своему брату. — Да что опять? — опять этот недовольный тон. Мои плечи сводит судорога. Мышцы спины стягивает. Непроизвольно сжимаю челюсти. Меня скоро отпустит. Я знаю. Надеюсь на это. — С Ариной что-то не так, у неё все мышцы напряжены, а пальцы сжаты, — тревожным голосом произносит Вербицкий. Вообще-то, это он виноват. Заигрался с больным человеком. Яркий свет заставляет меня зажмуриться ещё сильнее. Похоже на свет от экрана мобильника. Ярослав сдвигается ко мне. Через секунду он отбрасывает одеяло. Его пальцы скользят по моей коже на правом предплечье. Открываю глаза и боковым зрением вижу хмурое лицо брюнета. — Это нормально? — слышу шепот Макса. Орлов качает головой, громко выдыхая. — Скоро отпустит, успокойтесь, — сквозь зубы проговариваю, не в состоянии разжать челюсть. Вербицкий моргает. Он напуган. Громко выдыхаю, сомкнув веки. Мне нужно расслабиться. — Не надо было тащиться на вечеринку, сама же говорила, что не справляешься с нагрузкой и спишь от силы по четыре часа в день, — слова Ярослава толкают меня к котлу, в котором закипает безумие. Его мнения я не спрашивала. — Сначала вернись на учёбу в мед, а уже потом включай режим душного «врача», — злобно выпаливаю, нащупывав рукой край одеяла. Накрываю себя. Свет гаснет, и комната погружается в тишину. Слышу громкий выдох, что покинул лёгкие Яра. Мышцы медленно расслабляются, меня наконец-то отпускает. Засыпаю, сквозь сон ощущая лёгкое прикосновение на своём плече. Указательный и большой палец прощупывают мышцы. Ты мой самый страшный кошмар! В этом нет никаких сомнений.