*Мы ведь друзья, верно? *
— Да, — не сразу ответил Джисон. Он не понимал, к чему клонил пьяный мозг Минхо. — Тогда поцелуй меня, — Хо замер на губах Хана, которые дернулись в попытке что-то сказать. — Хо, это говорит алкоголь, из-за него всегда хочется и не только такое, — пояснил Джисон, кусая губу. Он не мог сопротивляться взгляду парня напротив и тому, как он вынуждал обратить на себя внимание, требовал жалобно и не оставлял Джисону другого выбора. — Я знаю, — громко и уверенно ответил тот, — но мы же договорились помогать друг другу? — не оставлял попыток Минхо. — Ты же по-дружески поцеловал Мёнги, я тоже друг и чувств у нас нет ведь, верно? Он сжал ладони на штанах, смотря на Хана из-под тени из-за упавших волос — гадал, что же мог сказать кудрявый. Джисон выключил свет, оставляя лишь ленту не потолке и снова сел на кровать Минхо. Он повернул парня к себе и напоследок спросил: — Уверен? — Да, — тихо ответил Минхо, сверля губы Джисона. А вот Джисон в себе был совсем не уверен. Он давно засматривался на лицо соседа, его вздёрнутые губы из-за верхних зубов. В них не было ничего особенного, у каждого человека была эта часть тела и даже куда более симпатичная, но они — не Ли Минхо. Джисон немного задумался, он всегда аккуратен и предусмотрителен, когда дело касалось брюнета, а не других. У Хана всё просто — либо да, либо нет. Либо он хотел партнёра и он его, либо нет. Но с Хо приходилось думать, медлить, переспрашивать, потому что даже если Джисон подступался к нему, то боялся, что не сможет остановить себя и сделать шаг назад. Хо мгновенно покраснел, его тело бросило в жар с новой силой и ему стало слишком душно в этой небольшой комнате. Касания Джисона были такими нежными, но не робкими. Он знал, что делать и это вводило Хо в ступор и немой восторг. Джисон словно читал его желания, чувствовал любое его движение и каждый прерывистый вздох. Дыхание спирало от языка Джисона, который скользил в его рту. Тот и подумать не мог, что Хо позволил бы когда-либо находиться с ним настолько близко, поэтому он бережно относился к его доверию, носился как с фарфоровой статуэткой, держа только при себе. Минхо опять чувствовал возбуждение, о котором говорил ранее Джисон. Всё тело расслаблено, оно существовало отдельно от разума, управляло им и диктовало свои правила. Поцелуй Хана настолько же хорош, насколько выглядел со стороны. Хо чуть тяжелее, чем полагал Джисон, но он всё же с легкостью поднял его за ягодицы и посадил на свои колени. Минхо обвил шею парня, позволяя ему хозяйничать в своём рту, нечаянно пропуская довольное мычание. Ладони Хана расположились на талии Минхо, но они тут же направились в сторону упругих и подкаченных ягодиц, которые выпирали вперед, так как Хо рефлекторно выгнулся. Они были такими мягкими и приятными на ощупь, жаль, что в одежде. Джисон массировал их, постоянно впиваясь пальцами и доводя Минхо до ласкающих уши стонов. Брюнет начинал вдавливаться своей задницей в чужие ладони и тереться о них, как бы дразня и завлекая. Джисон оторвался от поцелуя и тихо прошипел. Двигаться дальше было нельзя, Минхо был пьян и наверняка будет жалеть обо всём на следующий день. — Хо, не делай так, — ласково просил кудрявый, смотря в смольные зрачки. Как они сводили с ума и кружили голову Джисона. — Так? — Хо наклонил голову вбок и сел на выпирающий член соседа, словно усаживаясь на него. — Да, так, — сдавленно ответил тот. — Слезь, дорогой, — нечаянно вырвалось у Джисона. Он тут же прикусил губу, надеясь, что Минхо не заметил этой оговорки. — Почему нет? — надул щеки брюнет, не желая отступать назад. — Ты пьяный и я не могу воспользоваться тобой, — облизал ноющие губы Джисон. — Но- — Без но, — строго ответил парень. Минхо повесил нос и искренне взгрустнул. Но Джисон поцеловал парня и тут же положил его в постель, отрываясь от алкогольных губ, которые затягивали в свой омут. — Спокойной ночи, — пожелал кудрявый. Он лёг сзади Минхо, обнимая его за талию и поглаживая живот, зная, что того точно мутило из-за эмоций, спиртного и еды. — Угу. Минхо всё ещё был под действием выпитых шотов, поэтому долго не думая, просто отключился.***
Джисон и Минхо, по инициативе первого, договорились быть друг для друга чем-то большим, чем просто соседями. Хо всё равно больше не искал себе отношений, а Хан тем более. Однако дальше простых объятий за плечи со спины у них не заходило. — Где ты именно живёшь-то? — спросил Джисон напоследок, когда Минхо уже стоял с рюкзаком у выхода из общежития. — Я тебе скину геолокацию, но зачем тебе? — недоумевал Хо. Он высматривал знакомую ему машину отчима, поглядывая на слабо заснеженную дорогу. — Чтобы отвезти до Чонина. На электричке будет проблематично, а на счёт автобусов я сомневаюсь. Но если хочешь, то можно заказать такси, — усмехнулся Джисон, зная праздничный тариф. — Ой, нет-нет, это слишком дорого, — помотал головой Минхо. Он выглядел уставшим и помятым, его волосы были не расчесанными, а под глазами виднелась синева. Парень ещё не успел сесть в машину, а уже утомился от одной мысли о поездке. — А где?..— не успел договорить Джисон, как тут же услышал знакомые голоса. — Ты будто не домой едешь, а на показ, модник, — в шутку укорил Минхо, завидя своего брата с чемоданом. — Я просто взял самое необходимое, — развёл руками Феликс. — Странно, что ты туда не спрятал и Хёнджина, — цокнул Джисон. — Я бы с радостью, но не влезу. А вот ты бы влез, — Хёнджин глазами измерил рост друга, как это бывало в школе во время их шуточных перепалок. Хван, на самом деле, давненько заметил косые взгляды Джисона в сторону Феликса, но придумать причину этому явлению просто не мог. Он надеялся, что у них выпадет шанс вместе встретиться на каникулах и многое обсудить, встретиться с некоторыми одноклассниками, которые периодически поддерживали с ними связь. — Ты как поедешь? — спросил Джисон у друга. — Думал поездом, а ты с отцом? — Хван прекрасно осведомлен нелюбовью Хана к семье. — Угу. Поеду с ним. К общежитию подъехала небольшая машина «Volvo», из которой вышли тепло одетые мужчина и женщина. Феликс и Минхо взяли свои вещи и молча пошли к родителям навстречу. Джисон хотел было помочь, протягивая руки вперёд, но Хёнджин быстро пресек эту попытку. — Почему? — Потом скажу, — пояснил Хван. — Нам лучше сделать вид, что мы их не знаем и тоже ждём своих. Он скрестил руки на груди и встал полубоком к чужой машине, искоса наблюдая за своим парнем, его лицом и эмоциями. Джисон же наоборот смотрел прямо и довольно враждебно. Так тепло и ласково глаза взрослых обняли Феликса, слезы даже скопились в уголках глаз матери. А Минхо стоял рядом и убирал чемодан в багажник. Он кинул быстрый взгляд на Хана, словно прощаясь с ним надолго. Сердце Джисона сжалось от злости и негодования, ему больно наблюдать одинокого Хо, которого не видели, он будто был невидимым. Но как его можно не замечать?.. — Хан, не смотри ты так, если не хочешь, чтобы им лишние вопросы дома задавали, — не менее раздражён был и Хёнджин. — Ладно, понял я, — сдался Джисон. Он не даст Минхо чахнуть в этом доме. Он в этом был уверен и настроен решительно. Машина уехала и скрылась за поворотом. Кудрявый наконец выдохнул и вопросительно посмотрел на Хёнджина, который достал сигарету из свежей пачки. — Ты же бросил, — удивился Джисон, протягивая руку в просьбе дать и ему. — Ага, но хочется ужасно, — пояснил Хван. Они стояли на улице и какое-то время курили в тишине. Крупные хлопья снега падали на землю, покрывая её пушистым белым полотном. Дым и холодный пар изо рта смешались вместе и потерялись в густом снегопаде. — Их родители не знают об их ориентации. Они думают, что Минхо гей, — прервал тишину и потушил сигарету Хёнджин. — Но он не такой! — тут же ответил Джисон. — В этом и дело. А почему они так думают, — Хёнджин пожал плечами и спрятался в воротник пуховика. — К ним и подойти нельзя близко, а то начнется допрос с пристрастием. — Какой? — понизил тон Хан, думая о самом плохом. — Да не их допрос, а наш. Расправь брови, а то мне страшно, — усмехнулся Хёнджин, тыкая пальцем в красную от мороза щеку друга. — А, — с облегчением выдохнул кудрявый. — Их ведь не бьют? — Нет. Полностью игнорируют. Хан, да и любой человек, знал, что лучшее средство стереть человека из своей памяти и наказать его, унизить и уничтожить — начать игнорировать, не замечать, убрать свои эмоции, словно этот человек и не достоин их вовсе. Джисон понимал, что слишком мало знал о Минхо. Он абсолютно уверен, что Хо не достоин такого отношения к себе, что он ни в чем не провинился перед родителями. Однако он мог только гадать, каким образом Феликс получал явное тепло и любовь, пока Минхо будто подрабатывал дворецким в своей же собственной семье.***
Минхо ехал в машине и благодарил судьбу за то, что родители любили громко слушать музыку и общаться между собой. Иначе он бы не выдержал эту тишину. Но хорошему свойственно заканчиваться. И именно сегодня взрослым захотелось прервать свой обет молчания. — Минхо, — строго начал отчим, — почему у тебя 4 за английский язык? Хо виновато посмотрел в зеркало, где виднелись строгие глаза, раньше пугавшие его. Но они тут же вызвали у него обратную реакцию, которой он точно не ожидал от себя. Минхо всегда молча соглашался, не вступал в споры и конфликты со взрослыми, да и в целом, с близкими. — Я его не знаю, поэтому и 4, — злоба закипала в теле парня, выливаясь в его грубую интонацию. — Мозгом пробовал пользоваться? Или ты всё время гулял и тусовался? — вступила мама. Феликс взял брата за руку и сильно сжал её. Он знал, что у того сейчас поднималось сердцебиение и краска подступала к лицу, но сделать он ничего не мог. Ноги снова стали чесаться, казалось, что ужасно сильно трутся джинсы о голую кожу бёдер. Минхо впивался второй рукой в свое бедро, надеясь, что ногти хоть как-то достанут до кожи и причинят боль, от которой стало бы легче. Но приступ набирал свои обороты. — У меня только одна 4, — защищался парень, не понимая нападок со стороны родителей. — У Феликса ни одной! Как ты будешь дальше работать? Трясти задницей? Минхо знал, каким образом так вышло, что у Ликса были отличные оценки — Хёнджин, Сынмин и другие одногруппники помогали ему понять новые темы, сдать или пересдать самостоятельные и другие работы. Как сильно Минхо сжался всем телом, буквально прикусывая язык, чтобы не ответить что-то едкое. Лучше он остался бы на улице в снегопад, чем будет продолжать слушать бесконечные оскорбления и беспричинное давление. — Мама, но Минхо тоже учится, — наконец ответил Феликс, которому стало жаль своего загнанного брата, чьи руки дрожали. — Не видно, — со злорадством усмехнулся отец. — Даже на физре еле баллы набрал. Минхо постоянного бегал, отчего мышцы начали забиваться и поддавались по началу не сильным судорогам. Сначала они были краткими и терпимыми, а затем продолжительными и мучительными, что сводило икры до нестерпимой боли. Но кому это интересно, у других же тоже болело, но они не жаловались, как и Минхо. У других всё лучше, а свое плохое и порченное. Больше родители не возвращались к Минхо. Его больше не было в поле зрения родителей. Будучи дома Хо зарылся в свое одеяло, натянул наушники и принялся что-то смотреть на Ютубе. Глаза смотрели, но мозг не видел, он был занят. Как только Феликс и его отец появились в доме Минхо, то он перестал иметь какое-либо значение для родной мамы. Ликс имел добрую и теплую внешность, он послушный и улыбчивый, более тактильный и милый. А Минхо другой — в детстве любил прыгать по всем лужам, он постоянно падал, терялся в детском городке и тащил домой всех брошенных и обездоленных. Пока мама постоянно ругалась и пыталась перевоспитать его, приводя в пример робкого Феликса. Новый муж, новый ребенок и полное уединение с ними, а не с Минхо. Он как пережиток её прошлого, лишний элемент. А как же сам парень? У него нет никого, только Ликс, который его хоть как-то поддерживал. Хо смутно помнил своего отца, однако это был именно тот человек, который полностью восполнял слепую детскую любовь. Был рядом, баловал подарками, часто с ним играл и водил в детский сад. Потом и это пропало, оставляя пустоту. — Минхо, спишь? — шепотом спросил Ликс, заглядывая в комнату брата. Экран от ноутбука — единственный источник света. — Нет, — сухо ответил Хо, не отрываясь от ноутбука. — Может посмотрим что-нибудь? — предложил по-доброму блондин. — Я уже смотрю шоу одно, но тут почти конец. Ты не устал с дороги? — Да не особо, — пожал плечами Ликс, проходя вглубь комнаты. Их здесь не было всего 4 месяца, но отсутствие ощущалось более долгим. Хо не появлялся бы здесь хоть всю жизнь, но ему приходилось. Он бы с радостью сидел в новый год в комнате общежития, включил гирлянду, что-нибудь посмотрел и просто лег спать. Однако он здесь. — Ложись, — Хо раскрыл одеяло, приглашая брата лечь к нему в тепло. В объятиях уютно и мягко. Феликс положил свою голову на грудь брата, закрыв глаза и слушая дыхание над головой. — Эх, врунишка, — шепнул Хо и слабо улыбнулся. Феликс уснул чуть ли не сразу, хоть и боролся с желанием отрубиться в постели брата. Тревога Минхо никак не проходила, вновь старые раны начинали зудеть на ногах. Он попытался отвлечь себя за просмотром тик-тока, однако это вовсе не помогало. Парень перестал держать себя в руках, какой-то неопознанный страх появился в глазах. Сердце лихорадочно забилось, в груди тесно и дыхание полностью пропало. Перед Минхо всё темнело и тускнело, собственный пульс жестоко ударил по ушам. Он не контролировал свое тело и не чувствовал его в пространстве. Каким-то образом канцелярский нож снова оказался во влажных ладонях. Лезвие затупилось, но оно по-прежнему входило в кожу и пускало поток бурлящей крови. Струи слабо стекли по ноге, сменяя душевную боль на физическую. Но она была приятной, необходимой. Хо действовал тихо по привычке, не издав ни звука. Он с облегчением опустился на стул, взял салфетки со стола и убрал за собой всё, что принадлежало ему. Никто и никогда не узнал бы об этом, потому что Минхо невероятно стыдно открывать кому-то эту сторону себя, показывать свои шрамы и искать этому какое-то разумное объяснение. Хо тяжело. Он отвык от такого образа жизни, когда его существование — позор. Ему не хватало места в этом доме, комната слишком тесная, по сравнению с комнатой в общежитии, здесь невозможно дышать и чувствовать свободу. Быстрее бы прошли праздничные дни, чтобы Минхо уехал отсюда.