Личные письма (1890)

      Долорес! О, сколько всего мне нужно рассказать тебе о доме моего новообретенного papá. И даже не столько о доме, сколько о его обитателях. И даже не столько о них, сколько о моих собственных приключениях в их компании. Приготовься милая подруга – налей себе бокал вина, расположись с моим письмом поудобнее и приступай к чтению только по-настоящему настроенной на серьезный лад. Я постараюсь описать все точно так, как оно произошло, и уверена, что эта история доставит тебе удовольствие. Не красней! Я сама ужасно краснею и стесняюсь, описывая все произошедшее, но мне просто необходимо с кем-то этим поделиться…       Что ж… начну с того, что поблагодарю тебя за одолженную мне Кристин. У меня никогда раньше не было французской служанки, и ты была совершенно права, она невообразимая выдумщица. Еще в экипаже мы заспорили об интересном – она утверждала, не обращая внимания на краснеющего водителя, что мужчины, по своей природе, не способны устоять при виде женской наготы, и даже самые суровые из них сразу превращаются в одержимых похотью животных. Не то, чтобы подобное меня пугало – я совершенно не опасаюсь мужчин, ведь я женщина, а женщина всегда найдет способ успокоить мужчину и не позволит ему выйти за рамки приличий. Тем не менее, я заспорила, пытаясь доказать, что сама по себе нагота не может вызывать подобные чувства. Наш спор, на время поездки, остался без разрешения, потому что водитель отказался отвечать на наши вопросы, а больше ни мужчин, ни женщин в экипаже не было, и мы приняли решение дождаться прибытия в Кокэнкант.        Все оставшееся время поездки я думала над потенциальным экспериментом, который бы подтвердил или опроверг теорию Кристин, и сами мысли об этом сильно меня возбудили. Прости, что пишу тебе об этом так прямо, но я редко чувствую что-то подобной силы… Я уверена, они возбудят и тебя и, прежде чем ты побежишь сама изучить этот вопрос, позволь рассказать тебе о моих исследованиях. Сколько бы меня ни обзывали скромницей, я всегда могла взять себя в руки и сделать то, что необходимо!       Мы прибыли в дом раньше всех остальных гостей и поэтому, несколько разругавшись со старшим дворецким, сумели выменять себе комнату на втором этаже с остальной семьей. Дворецкий пытался объяснить, что молодой господин, мой брат, может обидеться, что его отправляют жить на первом этаже, но поскольку самого брата в доме пока не было, я отстояла свое право жить там, где мне хочется. Всех гостей, а их в доме набилось много, поселили на третьем.       Моя комната оказалась соседней с обителью несчастно выглядящей старушки, которая приходится papá то ли тетей, то ли кузиной. За все время здесь она не проронила ни слова, и производит впечатление одной из тех старших родственниц, которых в хороших семьях стараются держать на дальних курортах. Несомненно и эта старушка вскоре отбудет во Францию или Испанию, чтобы доживать свои последние дни в неге и роскоши.       Оставив Кристин разбирать вещи, я отправилась исследовать дом и, заодно, искать место для моего эксперимента. Я не рассказываю тебе свою задумку, но лишь потому, что я хочу, чтобы ты сама, во всех доступных тебе подробностях, представляла мое смятение. Мне было просто необходимо обнаружить себя обнаженной в компании мужчины, достаточно свободного, чтобы его сознание могло помутиться в нужной мне степени.       В конце концов я поднялась на третий этаж и выбрала наироскошнейшую спальню, предположив, что ее отдадут самому престижному из гостей – незнакомому мне лично, но вполне известному мистеру Пиквику, бывшему однокласснику моего новоиспеченного сводного брата. О брате позже – опишу для тебя сначала выбранную мною спальню.       Представь себе большую кровать, подобную твоей университетской, но убранную очень дорого и утопающую в ворсистом ковре, по которому я сразу же пробежала, скинув туфли. Несколько минут спустя я была практически в неглиже и развалилась на кровати в ожидании мистера Пиквика.       Для чистоты эксперимента я решила, что поза моя должна быть не вызывающей – я села на подушки и повернулась в профиль, так чтобы от двери был виден рельеф моей груди, обрамленной несколько раскрытой одеждой, мой живот, бедро и согнутое колено. При этом я немного прикрыла себя одеялом, чтобы избежать холода – в спальне, несмотря на душное лето за окном, было прохладно.       Так я просидела около пятнадцати минут, уже представляя, как буду описывать тебе это событие, и, мне придется признаться, моя поза из-за этих размышлений постепенно становилась все более вызывающей. Я не хотела бы врать тебе или же приукрашивать что-то в письме и поэтому, перебивая стеснение, напишу тебе все, как оно было. Сначала я откинула с ног одеяло, а затем и вообще забралась на подушки и оседлал одну, что вызвало у меня сильные и неожиданные, тревожные чувства. Я не позволила себе удовлетворить или даже признать возникшие желания, а вместо этого села удобнее, так что мое естество оказалось прикрыто лишь подушкой, а грудь и вовсе оказалась на полном виду от двери. Ты, несомненно, уже все себе представила, но все же скажу, что мне в это мгновение было жарко и влажно несмотря на прохладу комнаты, и чтобы занять чем-то руки я стала слегка массировать свою грудь, объясняя себе это тем, что привожу себя в привлекательное для похотливого мужчины состояние.       Несомненно, дух естествоиспытательницы во мне был слегка затуманен, и к тому моменту, когда дверь комнаты наконец отворилась, я уже совершенно перестала изображать из себя статую идеального женского тела и полулежала на кровати, широко раскинув ноги и отбросив на пол мокрую подушку так, что на виду уже было все, что я могла предложить мужчине.       Дверь открылась совсем слегка, и я увидела руку и плечо стройного незнакомца – он, кажется, разговаривал с кем-то в коридоре и поэтому не заглянул в комнату. Я попыталась представить себе его лицо, на мгновение даже вообразила, что это может оказаться papá – или кто-то из его друзей, мужчин несомненно старшего возраста. Я не сомневалась, что моя поза, возбужденная грудь, покрасневшие щеки и плечи, и чуть приоткрытые губы не оставят такого мужчину равнодушным. Мне в голову пришла совершенно неприличная мысль, о том, как интересно было бы начать мой первый визит в отеческий дом с похотливого взгляда какого-нибудь дряхлого старца или может быть даже не дряхлого и не вполне старца, а мужчины средних лет, для которого явление обнаженной молодой девушки станет поводом вспомнить молодость и выпустить на волю свою жеребячью сущность. От смущения я прикрыла свое естественно ладонью, но этим только еще сильнее себя раззадорила.       Молодой человек, а я уже разглядела в щели его черные, несомненно естественного цвета волосы, наконец обернулся, скучающим взглядом голубых глаз окинул спальню и, кажется, собрался снова повернуться к невидимому собеседнику. Я, удивляясь собственной наглости и не до конца даже понимая себя, слегка шлепнула себя ладонью по курчавым волосам чуть ниже живота, привлекая его внимание. Его глаза округлились, взгляд скользнул по моему телу, заставляя меня испугано вздрогнуть. Дверь захлопнулась, и несколько секунд я ждала, что услышу тихий стук или может быть удаляющиеся шаги, но вот дверь отворилась снова, и на этот раз молодой человек просочился в комнату и закрыл дверь за собой. Замка на ней не было, но он придержал ее рукой, жадно разглядывая меня.       Мне сразу понравилось его лицо, тонкое и бледное, с уже проступившим румянцем возбуждения. Он нерешительно приоткрыл рот, потом закрыл его, сжал тонкие губы, будто собираясь сдуть меня с кровати. Ты знаешь, как я люблю такие тонкие губы у мужчин в романах. И ты знаешь, где я люблю представлять их – впрочем, я не собиралась никак более провоцировать этого представителя сильного пола. Я чуть запрокинула голову и повела бедрами, будто подталкивая к нему свою мокрую ладонь.       Молодой человек заоглядывался, облизнул пересохшие губы, поправил свободной рукой воротник, который явственно стал ему слишком узок. Я снова шлепнула себя по самому естеству, и с моих губ непроизвольно сорвался тихий, протяжный стон. Я чувствовала себя невозможно развращенной, и, хотя мне очень хотелось прикрыть свою наготу, еще больше мне хотелось узнать, что случится дальше…       Молодой человек расправил плечи, и стало видно, что он, несомненно, удачно сложен. Он все еще не решался сделать ни шагу в сторону кровати, но я видела, что его штаны слегка приподнялись там, где должен был скрываться его детородный орган. Я чуть более раскрепощенно провела пальцами по своему естеству и поднесла мокрую ладонь к лицу, чтобы молодой человек хорошенько рассмотрел, как я осторожно облизываю собственные пальцы. Я никогда не делала так раньше, и возможно мое лицо отразило мою невинность – но молодой человек не смутился, наоборот, он вдруг быстро опустил свободную руку к штанам, расстегнул их в одно движение, и наружу выглянул его совершенно прямой от возбуждения орган. Он оказался толстенный, с большой головкой и жирным стволом, обвитым налитой веной, вид которой сразу бросил меня в жар. Я вернула ладонь на место, стала двигать пальцами уже так, чтобы у молодого человека не осталось сомнений в моем занятии. Он и не сомневался – наоборот, сам взялся за орган и стал натирать его, будто пытаясь быстро-быстро догнать мое явное возбуждение.       Я никогда ранее не наблюдала подобного и поэтому оторвалась от собственного удовольствия и перебралась ближе к нему, чтобы рассмотреть весь процесс в деталях.       Долорес, это удивительно. Молодой человек быстро двигал рукой, то скрывая, то наоборот обнажая головку своего органа. При этом он оттягивал с нее кожу, будто бы позволяя ей вынырнуть из тугого капюшончика. Его лицо свело словно от боли, нежные губы побелели, а щеки, наоборот, стали почти красными. Я подобралась к самому краю кровати, так что могла бы дотянуться до него рукой, и он сам сделал шаг в мою сторону, отпустив ручку двери. Касаться я его не собиралась, но смогла рассмотреть и выступившую на головке мутную каплю, и его пальцы, сжимающие толстый ствол. Эти пальцы будто возбудили меня сильнее, и я легла на живот, зажав бедрами складку одеяла. Он сделал еще шаг ко мне, жмурясь и будто не замечая уже ничего вокруг. Красная головка оказалась надо мной, и молодой человек застонал, его лицо сделалось на мгновение совершенно несчастным, а потом он вылил свое семя тремя жирными струйками прямо мне на лицо.       Я удивленно вздернулась, чуть не задев его, и он сразу открыл глаза, испуганно уставился на меня, словно впервые задумавшись о только что случившемся. Я улыбнулась, стараясь показать, что рада его нынешней компании, но молодой человек качнулся назад, потом быстро заправил себя в штаны и сбежал, даже не попрощавшись. Он даже не удосужился захлопнуть за собою дверь, так что мне с кровати была видна стена в коридоре!       Представь себе – я лежу, совершенно голая, испачканная в его семени, и не могу решить, нужно ли мне закрыть дверь, прежде чем я и сама достигну пика блаженства, или же мне стоит ее оставить и ублажать себя так, на полном виду любого, кто пройдет мимо. Как бы ты поступила на моем месте? Вот и я, чувствуя растекающиеся по телу негу и лень, решила, что смогу, если что, запахнуть себя одеялом. Я медленно опустила руку к своему естеству и… Ты знаешь, я не смогу тебе это описать. Мне стыдно, и хочется закрыть лицо ладонью даже просто представляя, как ты читаешь мои слова.       В общем, когда я закончила, мне ничего не оставалось сделать, как очень громко позвать Кристин и надеяться, что она найдет меня раньше, чем кто-то еще из слуг.       Я привела себя в некоторый порядок к ее появлению, но она, конечно, все поняла по мокрому покрывалу и моим порозовевшим щекам. Она ничего мне не сказала, но очень нежно и осторожно утерла мне лицо платком – оказалось, что там оставались капли, которые я не заметила или, может быть, я хотела, чтобы их заметила Кристин. В любой случае, она была очень сдержана, но в ее глазах я видела интерес. Мы вместе вернулись ко мне в комнату, где я собиралась пересказать ей все свое приключение. Я еще в Лондоне поняла, что Кристин можно доверять, и теперь, несомненно, хочу делиться с ней всем, что со мною происходит. Кто бы мог подумать, что она всего лишь на год меня старше! Мудрости ей хватило бы на нескольких хозяек. К сожалению оказалось, что на кровати нет постельного белья, а все полотенца куда-то подевались, поэтому разговор пришлось отложить – я отправила Кристин за новым бельем, а сама стала переодеваться к ужину.       Час спустя прозвенел удар гонга, и я поспешила в столовую. Когда мы прибыли в дом, мне не досталось увидеть не то, что своего нового свободного брата, но и самого papá, поэтому нельзя сказать, что я не ждала ужина с интересом. Кристин, прежде чем покинуть меня, подтвердила, что все гости уже прибыли в дом, а mamá даже пыталась меня найти. Мы с ней так и не разговаривали с тех пор, как я отказалась приехать на свадьбу, поэтому я и теперь собираюсь избегать разговоров с нею любыми способами.       В столовой и вправду собралось множество людей, и все почти сразу расселись по местам. Я оказалась практически напротив несчастной старушки, которую мне представили как Леди Вудхаус, но я буду называть ее ведьмой, потому что она, несомненно, ведьма или была ею в прошлой жизни. На меня она смотрит с нескрываемым презрением. Кроме того mama, поджав губы, представила меня новому мужу – приятному и, кажется, довольно тихому дедушке, который сразу попросил называть его «дядя Пеллам». Я думаю, что если бы именно он встретил меня в своей спальне, то свалился бы с ударом – впрочем, мне видимо еще многое предстоит узнать о том, как мужчины реагируют на мою наготу.       Кроме хозяина дома, за столом еще было двое молодых людей – Брэтт Пиквик, оказавшийся высокомерным и довольно физически высоким молодым человеком малоприятной наружности, и его товарищ Киппи, абсолютно им подавленный социально и эмоционально. Из дам присутствовали сестры Брэтта Марго и Вера, похожие друг на друг как две капли воды, и их старшая подруга, леди Сансхэр. Все они, явственно, давно между собой знакомы и по этой причине совершенно вначале меня игнорировали, но вскоре мы уже болтали о театре и обнаружили несколько общих друзей из этой среды.       Только два стула были пусты в тот момент, когда слуги стали вносить первые блюда – во-первых, не было обещанного мне брата, которого мне уже не терпелось увидеть, а, во-вторых, не хватало молодого священника, друга леди Сансхэр, который, как оказалось, уже неделю гостил в Кокэнканте. Его неожиданное отсутствие не показалось мне загадочным, и я уже начала представлять какие его должны мучать теперь мысли, если именно с ним я столкнулась в спальне. Его поведение, может быть, и соответствовало поведению мужчины, но никак не соответствовало сану священника.       Долорес, ты будешь рада узнать, что я все же не совратила человека духовного звания. В тот момент, когда слуги уже уносили тарелки и расставляли чайные чашки, в зал вошел хмурый и очень красивый молодой человек, которого я сразу узнала. Именно он, совсем недавно ласкал свой толстенный орган над самым моим лицом. Он пересек зал и сел напротив меня так и не подняв головы, видимо погруженный в свои личные мысли.       Ты должна была это видеть. Прямо передо мной стоял еще не унесенный медный кувшинчик в форме коровы. Я быстро вылила на блюдце немного сметаны из кувшинчика и пальцем намазала себе сметаной щеку, будто совсем невежественная грязнуля. Ведьма смерила меня суровым взглядом, но моя выходка полностью оправдалась, когда papá решил все же представить меня своему сыну. Фицуильям поднял на меня взгляд, и я увидела в его голубых глазах удивленное узнавание. Я облизнулась, смахивая с губ сметану, и Фицуильям качнулся назад, чуть не повалившись на пол вместе со стулом.       Я еле сдерживала смех, наблюдая за тем, как он пытается снова обрести душевное равновесие, что было непросто, потому что почти сразу раздался неожиданно громкий крик со стороны Брэтта, и весь стол замер, пытаясь понять его причины. Брэтт сидел весь красный, но никаких объяснений давать не стал, и вскоре беседа за столом возобновилась. Фицуильм в ней не участвовал и ушел к себе раньше остальных, так и не перемолвившись со мной ни словом. Только уже у двери зала он на мгновение обернулся, и я поймала в его взгляде что-то очень сильное и тревожное, но тревожное в лучшем, нежном смысле. Несомненно, мне удалось произвести на моего сводного брата сильное впечатление.       Уже после ужина у меня случился неожиданный разговор с Кристин. Даже не знаю как тебе об этом написать – она, возможно, специально ожидала меня в коридоре и, когда я вышла из зала, сразу же подошла ко мне и недвусмысленно дала понять, что ей необходимо мое внимание. Я, вообще-то, не привыкла обращать какое-то особенно внимание на прислугу, но признаюсь меня сбил аромат ее духов. Она пахла клубникой, при чем это был не дурной La Fraise, а что-то иное, душистое и очень нежное. Я спросила ее про духи, но вместо того, чтобы мне ответить, Кристин стала почему-то интересоваться тем, что я знаю о сестрах мистера Пиквика и о леди Сансхэр. Я постаралась выказать совершенно недовольство ее неповиновением и попробовала поставить ее на место, но Кристин поднесла к моим губам палец, будто школьная подруга, и я была так шокирована, что замолчала. «Я все вам объясню, мисс.» сказала она мне: «Но позже. Встретимся в вашей спальне.»       Я хотела возразить, но меня будто зачаровали ее надутые губки и этот сладких запах клубники. Я понимаю, почему ты так не хотела с ней расставаться! Есть что-то завораживающее в этих чертах… Впрочем, это не может быть поводом восставать против своей хозяйки, и я обязательно отчитаю ее серьезно в следующий раз, когда она кажется со мной рядом. В общем твоя Кристин убежала, оставив меня в полном замешательстве и легком, непонятном мне самой возбуждении. Я, признаюсь тебе честно, все никак не могу выкинуть из головы ее губы и ее ровное, совсем легкое дыхание.       Долорес, в этом месте я оканчиваю свое письмо, хотя ночь еще не наступила, и мне не представилась возможность обсудить все произошедшее с Кристин. Поскольку я ожидаю, что узнаю от служанки новые сплетни о гостях дома, и их наверняка хватит на еще одно целое письмо, то не буду утомлять тебя – пошлю это письмо сейчас, а завтра напишу про ночь, утро и день. Напиши, пожалуйста, и ты обо всем что у тебя происходит, а главное я обязательно воспользуюсь своей новообретенной ролью дочери старика Уолда, чтобы пригласить тебя в Кокэнкант при первой возможности. Ожидай приглашения телеграммой – мне только нужно спросить разрешения у papá.       Вечно твоя,       Джин       P.S. Я придумала одну шалость, но напишу тебе о ней после! Сперва мне нужно набраться храбрости, а главное выяснить у Кристин, в какой комнате расположился мой сводный брат.       P.P.S. Обязательно, обязательно приезжай! Я так рада буду тебя увидеть, ты даже не представляешь. Уверена, Кристин тоже обрадуется своей старой хозяйке.