***
Как только Китахара вошла в главное пространство клуба, Какуче махнул ей рукой, подзывая к себе, как будто искал её. — Майки хочет поговорить с тобой. Это было последнее, что она хотела услышать. В начале прошлого месяца её до смерти напугал непостоянный гном - или, по крайней мере, его приказы. Для остальных она, должно быть, выглядела так, словно только что вошла в организацию без всяких проверок и необходимости доказывать свою состоятельность высшим эшелонам. Китахаре определённо нужно было проявить себя. В начале августа, когда она шла по улице, к ней подъехал черный фургон, и группа головорезов похитила её, затащив в машину, а затем отвезла в заброшенный жилой дом бог знает куда. Она была напугана, и всё произошло так быстро, что она едва могла вспомнить последовательность событий, произошедших за одиннадцать часов. В здании воняло мочой и тяжелыми наркотиками; из-за жаркой погоды в середине лета повсюду сновали крысы и были разрисованы граффити, и когда она поняла, что её собираются убить, чтобы никто никогда не нашел её тело, ей велели раздеться до нижнего белья и допросили о том, что произошло о синдикате, в котором она подрабатывала всего семь недель. Китахара была уверена, что она чувствовала раздражение, но подчинилась и сняла с себя одежду, несмотря на то, что её окружили полдюжины мужчин в лыжных масках, с огнестрельным оружием наперевес и битами в руках. Её привязали к стулу и допрашивали в течение нескольких часов, причём наказания за отказ выдать информацию становились всё более жестокими по мере того, как текло время. Они причиняли ей боль и унижали её, и было ясно, что они были разочарованы тем, как она обводила их вокруг пальца. Возможно, это была не самая удачная её идея - проверить кучку головорезов, пока она была практически голой и привязанной к стулу в заброшенном здании, и никто не знал, где она находится, но она не была стукачкой. Она недолго проработала в организации, но не позволила им взять над собой верх; ей нужна была эта работа, так что им пришлось бы либо уволить её, либо убить, потому что в любом случае ей конец, если бы она раскрыла хоть один из секретов Бонтена. Они угрожали изнасиловать её и замучить до смерти, и они не шутили - она ясно видела это по их лицам. Однако гордость заставила её отказаться предоставить информацию, которую они хотели получить. А затем сразу после наступления темноты, мужчина, которого она считала их лидером, подошёл к ней, закончив телефонный разговор, который она не смогла разобрать. Он наклонился вперёд, чтобы заглянуть ей в глаза, затем фыркнул и выпрямился, кивнув одному из своих спутников, который при его приближении раскрыл нож. Вот дерьмо. Она была уверена, что именно так и встретит свой конец, пока веревки вокруг неё не ослабли, а главарь не снял маску. Выражение его лица было чем-то средним между недоумением и восхищением. — Ты стойкая сучка. — Что происходит? — Ты прошла. — Э-э-э? Что прошла? — Майки отправил нас, чтобы проверить тебя, чтобы посмотреть, проболтаешься ли ты, если на тебя окажут достаточное давление, — бросив одежду ей на колени, пока она потирала ожоги от трения на запястьях, лидер провел рукой по своим волосам, слипшимся от пота. — К счастью для тебя, ты смогла держать рот на замке, потому что мы бы исполнили эти угрозы, — жестом приказав ей одеться, мужчина обвёл рукой присутствующих, собирая своих людей, готовых к отъезду. — Он сказал, если ты предоставишь нам фальшивую информацию, которую тебе передали, мы сможем делать с тобой всё, что захотим. Этот последний момент запомнился Китахаре. В ту ночь, оставшись одна, она только и делала, что прокручивала это снова и снова в своей голове. Чёрт, это до сих пор не выходило у нее из головы, особенно когда Какуче повёл её на верхний этаж. Они шли по тёмным коридорам, напоминающим отель "Стэнли" из "Сияния"; настенные светильники мерцали, пока они не подошли к лифту - в кабинет босса она поднималась лишь однажды, и в тот раз тоже было невесело. Она чувствовала себя как ягненок, которого ведут на убой.***
Ворвавшись в главный зал клуба, Ханма обшарил глазами пространство; золотые радужки запрыгали по колышущимся телам. Риндо несколько секунд наблюдал за мужчиной, прежде чем решил спросить, почему тот выглядит так, будто ему сказали, что здесь находятся федералы. Повернув голову, хотя и с некоторой задержкой, молодой человек протянул ему небольшую коробочку, и его лицо растянулось в ухмылке, а глаза почти закрылись от удовольствия. В этот момент Ран, Акаши и Какуче вышли из коридора, который вел в приватные комнаты. Они также были в кабинете Майки, пока их босс не велел всем, кроме женщины, уйти. Даже с расстояния в несколько метров мужчины могли видеть, как Ханма растерялся, а непоколебимое выражение лица Риндо исказилось, пока он держал сжатые кулаки под столом, разделявшим их. — Какого хрена ты так радуешься? — спросил Акаши младшего из них двоих, которые свирепо смотрели друг на друга. Ханма проигнорировал вопрос, чтобы задать свой: — Где Китахара? — Она наверху с Майки. Выражения лиц Риндо и Ханмы изменились, как по щелчку пальцев, и теперь у них были одинаковые лица: — Зачем? Акаши проворчал, пожимая плечами: — Откуда, блять, я знаю? Нас выгнали прежде, чем он сказал ей хоть слово. — У неё проблемы? Ворча, старший из них плюхнулся на яркий бархатный диван и налил себе бурбона. — Я только что сказал, что ни хрена не знаю. Господи, у тебя что, вата в ушах? — Акаши, как правило, был дружелюбным, но в тот вечер он казался особенно раздражительным. Вероятно, это было как-то связано с тем, что его оторвали от секса втроем с двумя танцовщицами, которые работали в одном из стриптиз-клубов под рукой Бонтена, только для того, чтобы столкнуть с половины лестничного пролета, когда он сцепился с парнем, за которым его послали погнаться. — Если у неё проблемы, она их заслужила, — сказал Ран, наливая себе напиток и усаживаясь рядом с братом. — Мы пытались наладить стабильный союз с боссами Вест-Сайда более трёх лет, а она просто пустила всё коту под хвост меньше чем за час, — откинув волосы с лица, он ущипнул себя за переносицу и закрыл глаза, пытаясь справиться с мигренью, которая усилилась за те десять минут, которые он провел на верхнем этаже. — Её нужно поставить на колени и научить чёртовым манерам. — Ночь еще не закончилась, — проворковал Ханма, не сводя глаз с двери, которая вела в коридор к лифту. Какуче покрутил нетронутый напиток в своем бокале, медленно обводя взглядом лица остальных. — Ей сказали, чтобы она сама принимала решения в таких вопросах, как с Накамурой. Остальные мужчины повернулись, чтобы посмотреть на правую руку своего босса, и в довольно слабом освещении на их лицах отразилась разная степень замешательства. — О чём, блять, ты говоришь, Каку? — После того, как пару месяцев назад она прошла тест на лояльность и получила секретную работу, я присутствовал на встрече с Майки. Он сказал ей, что она может применить силу, если сочтёт это нужным, при условии, что она будет руководствоваться здравой логикой, а не эмоциями. Это был первый случай, когда кто-либо из других мужчин услышал о подобном. Даже Изана и Кисаки должны были спросить разрешения, прежде чем сорваться и испортить кому-то день. — Подожди, а когда она проходила проверку на лояльность? Какуче поднял глаза, вспоминая: — Кажется, в августе. Я не уверен в деталях, в этом участвовала группа Икеды, но я слышал, что он был очень впечатлён. Ран что-то проворчал в свой стакан, не в силах прийти в себя из-за стресса и мыслей, вихрем проносящихся через него. — Откуда, блять, взялась эта сучка? — Из Акиты, я думаю. Риндо медленно повернул голову, недоверчиво нахмурившись: — Откуда ты это знаешь? — Почти уверен, что она упомянула об этом, когда говорила что-то о том, что скучает по снегу, когда мы вместе работали пару недель назад. — Ты такой мягкотелый придурок, знаешь, Каку? — Ханма фыркнул от смеха, наливая себе выпить и ожидая возвращения женщины. — Кто, блять, слушает девушек, когда они говорят подобную чушь? — Нормальные люди, которые не ведут себя как мудаки? — Какуче действительно не мог понять окружавших его мужчин. Половина из них умирала от желания залезть к ней в трусики и даже не удосужились спросить о такой простой вещи, как, например, откуда она родом. Именно такие парни, как они, создали им плохую репутацию мужчин. Как будто убийств, вымогательств, проституции и торговли оружием было недостаточно, чтобы сгрести их всех под одну гребенку. Вдобавок эти придурки были ужасны в отношениях с женщинами. Дверь охраны в углу открылась, но этого не было слышно, так как группа из пяти человек обсуждала текущее дело. Подойдя к стойке, Китахара махнула бармену, а затем подняла три пальца. Вспомнив о заказе женщины и утроив его, симпатичная молодая женщина в темно-синем парике с короткой стрижкой в мгновение поставила напитки на стойку. Быстро проглотив всё по очереди, женщина сказала ей записать это на её счет, а затем взяла свою сумочку с соседнего стула и направилась к выходу для персонала. Ханме посчастливилось заметить, что Риндо смотрел куда-то мимо его головы, сосредоточенно следя за чем-то у стойки бара. Повернув голову, он оглянулся на младшего Хайтани: — Ты подлый маленький ублюдок, — едва не спотыкаясь о собственные ноги, пытаясь обойти мебель, Ханма насмехался над мужчиной. — Думаешь, это будет так просто? Если бы у тебя не было такого тупого выражения лица, я бы даже не заметил, — протиснувшись сквозь толпу, Ханма устремился за женщиной. Выпив четвертый бокал, Акаши откинулся на спинку дивана, который уже давно пора было заменить, и положил голову на спинку: — О чем это он? — Ханма выиграл сделку прошлой ночью. Резко выпрямившись, Акаши повернулся в сторону Рана. — Что, блять? Ты шутишь, да? — Хотел бы я, чтобы это было шуткой. — Чувак, это сильно. Я ходил в баню с ним, Санзу и Мочи. После такого женщина не захочет другого члена, — подняв брови, он склонил голову набок и с удивлением посмотрел вдаль, на его лице застыла тень удивления. — Чёрт возьми, я удивлен, что она вообще смогла это пережить. Человеческое тело, несомненно, удивительно. Риндо наклонился вперед, чтобы взглянуть на него: — Может, хватит болтать, Акаши-сан? — Виноват, маленький Хайтани... — Риндо резко вскочил на ноги, отчего стол задребезжал, когда он в него врезался. — О, нет. Это не то, что я имею в виду, — фыркнул старший, когда младший брат бросился к бару, уперев кулаки в бока. Глядя на Рана, который молча переживал, Акаши прикусил нижнюю губу изнутри. — Ха... дети в наши дни такие… верно?***
Догнав женщину еще до того, как закрылась дверь выхода, Ханма выскочил в ночь, дождь на время прекратился. — Эй, — сказал он в спину женщине, когда она садилась в свою машину. — Не надо давать обещаний, а потом убегать. — Я уже сказала тебе, что если у тебя нет през... — Китахара остановилась, когда он потряхивал коробочкой, извлечённой из кармана, и медленно кивнул. — Понятно. Тебе придется ехать за мной на своем байке - я никуда тебя не повезу, как только мы закончим. — Тогда просто позволь мне остаться. Без всякого выражения, если не считать вспышки отвращения в глазах, Китахара подняла ладонь в знак остановки. — Да ни в жизни, — сказав это, она села в свою машину и захлопнула за собой дверцу прежде, чем мужчина успел моргнуть, начав пытаться выбраться из труднодоступного места между бетонным заграждением на дороге и автомобилем, в котором она оказалась. Качая головой, Ханма пошел в сторону, где был припаркован его байк. — Вот же холодная сучка.***
Подъехав к своей квартире, Китахара припарковалась на своём месте - не то чтобы это было большой проблемой в любом случае. Она жила в многоквартирном доме, в котором было два этажа со входом на одной стороне, и только у двух других жильцов были автомобили. Она едва успела вытащить ключи из замка зажигания, как рядом с её машиной остановился Ханма и спрыгнул с сиденья, держа руки на поясе. По крайней мере, она подумала, что должна быть немного польщена его желанием. Хотя она передумала позволить ему приходить сюда: однажды она уже сообщила одному придурку из Бонтена, где живет. Тем не менее, она была взбудоражена предыдущими событиями вечера; адреналин всё ещё действовал на нервы из-за того, что Сато угрожал ей; возбуждение, которое она испытала, отрубив пальцы Накамуре; разговор, который она вела с Майки, в то время как образ бёдер Ханмы прокручивался в её голове, как музыка в лифте. Китахара обогнула свою машину, заперев её, и остановилась как раз перед металлическими ступенями, которые вели на второй этаж, когда сосед снизу прохрипел ей приветствие, отрываясь от стеклянной трубки в своих руках. — Добрый вечер, Китах-хара-с-сан, — он поперхнулся грязным наркотиком. В сыром воздухе стоял неприятный резкий запах, его волосы растрепались, когда девушка, которая определенно не была слишком взрослой, устроилась у него на коленях на старом потрепанном диване под окном. — Это чертовски отвратительно, Араи. Если ты собирался быть полным мудаком, по крайней мере, делай это в собственной квартире, — Китахара осмотрела девочку, которую раньше не видела: на ней была школьная форма государственной школы, расположенной в десяти минутах ходьбы. — Лучше отвези её домой, пока она снова не попалась мне на глаза. — Да-да, — пропел он, но было ясно, что он не собирался снимать девушку со своих колен, которая в ступоре играла с его застежкой на кофте. Следуя за женщиной, которая теперь поднималась по ненадежной металлической лестнице, ведущей в общий коридор, разделяющий шесть квартир на втором этаже, Ханма перегнулся через перила, чтобы взглянуть на наркоманов, но втянул голову в плечи, когда почувствовал запах мерзкого дыма, исходящего из трубки для наркотиков. — Это совсем не похоже на то, что я себе представлял. — Я бы сказала, что мне жаль, но мне, если честно, наплевать, — отперев входную дверь, она включила маленькую лампу на серванте за дверью, которая давала достаточно света, чтобы спокойно снять обувь, и повесила пальто на вешалку. — Есть предпочтения в выпивке? Ханма скинул обувь в прихожей и начал осматривать её немногочисленные личные вещи: крошечная лампа и брелок для ключей на серванте, которые плотно прилегали к двери; обувь и верхняя одежда были аккуратно разложены по своим местам. На стене, отделявшей прихожую от кухни, висел бумажный календарь с короткими записями от руки о конкретных датах, которые ему было бы трудно запомнить, даже если бы он захотел, а между первой открытой дверцей – небольшой старый комод, на котором стояла ваза с цветами, слева от него была еще одна дверь в дальнем конце помещения, которая, как он предположил, была входом в её спальню. Место было необычайно чистым и опрятным, что приводило в замешательство; здесь пахло чистым бельем, её духами и терпким антисептиком. Наливая им напитки, она указала на дверь ванной: — Иди умойся, пока я переодеваюсь. Под раковиной есть триммер. Ханма резко повернул голову, чтобы посмотреть на женщину: — Зачем мне триммер? С трудом справившись с липким от крови свитером, она швырнула его на балкон; он был уже убит - спасти роскошную вещь было невозможно, но в тот момент она не могла потрудиться избавиться от неё должным образом. — Ты думаешь, что я запрыгну на тебя, когда ты даже не пытаешься держать себя в чистоте? Усмехнувшись, мужчина поджал губы. — Такая властная. Мне нравится волосы там - это выглядит мужественно. — Я не собираюсь засовывать твой член себе в рот только для того, чтобы лобковые волосы застряли у меня в зубах и в горле. Прояви немного внимания к этому, я же не прошу тебя побриться наголо, — оставив балконную дверь приоткрытой, она покачала головой, прежде чем сделать глоток своего первого бокала. Ханма взвесил все "за" и "против": чесаться и получить отсос, или не чесаться, но без отсоса. Да нахуй это, он справится с раздражением. Он хотел посмотреть, сколько длины его члена поместится у неё во рту. Он представлял себе это с тех пор, как впервые трахнул её возле "Дома Орхидей", а возможно, даже раньше, когда увидел, как она ходит по клубу, ещё не зная, кто она такая. Он указал большим пальцем в ближайшую дверь справа от себя: — Сюда? — Ага, — прикусив косяк, свисающий с её губ, она последовала за ним, щёлкая переключателем душа одной рукой, а другой указывая на устройство под раковиной. Из её носа повалил дым, она указала на выдвижную кнопку на устройстве, одновременно вылезая из штанов, и медные пятна крови были заметны на её татуировках. Ханма возблагодарил всех существующих на свете богов за то, что он не брился там ниже, пока женщина продолжала раздеваться прямо перед ним. Конечно, он трахнул её прошлой ночью, но тогда было темно, и у него не было возможности разглядеть её обнажённое тело. Он чуть не отрезал себе член, когда она наклонилась, чтобы перелезть через край ванны и оказаться в душе; вода стекала с её губ, размазываясь по коже и стекая в канализацию. — Ты часто это делаешь? Стоя под горячей струей душа, Китахара с закрытыми глазами смывала засохшую кровь со своей кожи. — Ты всегда задаешь так много вопросов, когда пытаешься засунуть свой член в кого-то? Быстро тряхнув головой, Ханма принялся за бритьё, поранив свой член сбоку, когда попытался подстричь волосы на лобке, которые до этой ночи он удосужился подстричь всего один раз. В старших классах это была плохая идея, но, по крайней мере, на этот раз она принесла хоть какую-то пользу. Его глаза скользнули взглядом по его лобку, он подался вперёд бедрами, проверяя, все ли у него получилось, и его взгляды на тело в душе становились всё более и более продолжительными. Да похуй. Выключив устройство, он бросил его в раковину, его сбритые волосы рассыпались по кафельному полу. Он больше не мог просто смотреть, как женщина намыливает себя этим сладко-пряным гелем для душа; как её губы расслабляются, когда она каждые полминуты закидывает назад голову, чтобы провести по ней пальцами. Уже занеся одну ногу в ванну, женщина бросила на него быстрый взгляд. — Презерватив, — хмыкнула она, умывая лицо и прикрывая одной рукой косяк, который курила. Шатаясь и поскальзываясь на мокрой ноге, он вышел обратно. Схватившись за карманы своих брюк он в волнении вытряхнул их: его ключи, немного наличных, порванная подставка под напитки и коробка презервативов с грохотом разлетелись по полу. Схватив то, что ему было нужно, он вытащил из коробки упаковку в фольге и бросил её в раковину на расстоянии вытянутой руки от себя. Разорвав фольгу зубами, он одной рукой приподнял свой член. Чёрт, он пульсировал, и от того, насколько он был возбужден, становилось больно. — Если ты порвешь его и не скажешь мне, я реально убью тебя. — Типа я уже не кончал в тебя. Отодвинув её бёдра от него, он хаотично запрыгнул в ванну; Китахара бросила через плечо злобный взгляд. — Сегодня утром мне пришлось пойти в клинику на обследование, которое обошлось в целое состояние, — повернувшись и прижавшись спиной к стене, она ткнула его в грудь длинным ногтем, пока его руки возились с латексным кольцом. — Я не на противозачаточных, так что тебе, блять, лучше следить за этим. — О, я буду следить, хорошо, — положив пальцы ей на плечо, он развернул её лицом от себя, прижав грудью к холодному кафелю. Раскатывая презерватив по всей длине, так что он не доставал до основания и туго натягивался на члене; Ханма был уверен, что любое энергичное движение порвёт его, если он не будет осторожен. — Раздвинь ноги, — горячее дыхание коснулось уха Китахары, прежде чем её верхняя часть тела подалась вперед, а ладони ударились о кафельную стену, чтобы уберечь лицо от ещё одного удара этой ночью. Поставив одну ногу на край ванны, женщина стиснула зубы, когда головка его члена потерлась о её скользкую поверхность, угрожая резким толчком без подготовки. Его длинные пальцы запутались в её мокрых локонах, мозолистые костяшки пальцев прижались к её затылку, когда он намотал её волосы на руку. Левой рукой он шлёпнул её по груди, его бедра задрожали, когда он попытался войти в неё. Она услышала, как он тяжело дышит, как его свободная рука переместилась с её бёдер на талию, затем на верхнюю часть плеча, а затем схватила её за ягодицу, чтобы раздвинуть её, а затем снова вернулась на плечо, и всё это в течение нескольких секунд. — Всё хорошо? Выпустив воздух сквозь стиснутые зубы, Ханма выровнял положение и попробовал ещё раз; от трения мышцы напряглись, а в горле пересохло: — Презерватив тугой, вот и всё. — Да, конечно, — затянувшись в последний раз, она с ухмылкой бросила косяк в раковину. — Ты что, смеешься надо мной? — нервничая, Ханма дёрнул голову женщины назад, и она выгнулась так, что он мог видеть её лицо сбоку. Золотистые глаза скользнули по сжатым уголкам её губ, а в её собственных вспыхнул опасный огонек. — Посмотрим, будешь ли ты смеяться, когда я закончу.***
Выключив душ, Китахара вытерлась полотенцем, сняла с дверного крючка шелковый халат, надела его и завязала на талии. Почистив зубы одной рукой, она убрала триммер другой. Взглянув в зеркало на мужчину, сидящего на краю ванны и подпирающего голову левой рукой, она скривила губы: — Ты всё ещё здесь, Шу-чан? Удивлённый тем, как она его назвала, тем, как она это пропела, как будто все было в порядке, как будто она была в порядке, Ханма поднял голову. — Как, блять, ты ещё держишься на ногах? — О, ты такой большой и злой жнец, который чувствует себя на грани? — Если я жнец, то ты настоящий дьявол. Закончив умываться в ванной, она выплюнула зубную пасту и прополоскала рот. Шмыгнув носом, хозяйка квартиры снисходительно похлопала его по плечу, проходя мимо него, и вышла в гостиную. — Возможно, — прикуривая новый косяк, Китахара села на один из высоких стульев, стоявших около кухонного островка, слева от неё стояли пепельница и стакан с алкоголем, и принялась листать что-то в телефоне. Ханма, шаркая ногами, вышел из ванной; его бёдра и ляжки болели от наступающих судорог, его яйца садило от энергичных шлепков по её промежности, а в голове у него все помутилось. — Что ты делаешь? — Смотрю фотографии, которые я сделала у Накамуры. Ханму практически пырнули ножом в живот, когда она это сказала. Они трахались почти час в этом душе. Он трахал её так сильно, что она поскользнулась и ударилась щекой о кран в ванной; она простонала его имя, и они даже содрали со стены душевую шторку. Он действительно трахал её так сильно, что ей пришлось вскрикнуть, когда кончик его члена врезался в её шейку матки. Она бормотала какую-то чушь, пока его член шлепал её по клитору от силы его толчков, а его зубы сжимали верхнюю часть её плеча. — Ты притворялась? — нет, она ни за что не смогла бы притвориться, потому что вела себя так, как раньше. — Что мне это даст? — спросила она. Её глаза с трудом фокусировались на крошечных словах на маленьком экране, она была очень близка к тому, чтобы ослепнуть, и выпивка ничуть не помогала. — Твои ключи здесь, и я высушила твою рубашку. Глаза Ханмы заблестели, его язык заплетался, прежде чем он смог произнести хоть какие-то слова: — Ты сейчас серьезно? Подняв глаза, Китахара увидела, что Ханма стоит в нижнем белье и брюках, низко спущенных на бёдра, а рубашка всё ещё расстегнута. — Мне нужно закончить работу до того, как состоится встреча сегодня после обеда. А еще у меня есть дневная работа, понимаешь? Наблюдая за профилем женщины и хмурым взглядом на экране, Ханма жестом указал на входную дверь: — Тогда я пойду... Китахара положила руку на своё плечо, её взгляд вернулся к телефону. — Хорошо. Осторожней на дороге. — Ты думала, что я скажу так? — подойдя к женщине, Ханма выхватил у неё из рук телефон и бросил его на диван. Швырнув коробку с презервативами на столик перед ней, он постучал по поверхности. — Мы закончим всю коробку. Приподняв подбородок, чтобы взглянуть на него, нависшего над ней, Китахара посмотрела ему в глаза, и её голос прозвучал тихо и хрипло: — Серьёзно? — наблюдая за тем, как меняется выражение его лица, как поднимается и опускается грудь, когда дыхание снова участилось, она провела ногтем по ложбинке на его груди и прессу, пока не подцепила резинку его нижнего белья. — Думаешь, сможешь? Приподняв брови и расширив глаза от этих слов, Ханма провёл рукой по нижней части её подбородка и резко поднял её голову. — Я покажу тебе это, — соприкасаясь носами, он впился в неё взглядом при слабом освещении, ощущая исходящий от неё запах и тепло тела, и это блядское выражение лица снова возбудило его. Протиснувшись между её коленями, он стянул с неё халат до локтей, и её груди вывалились наружу, когда он обхватил их ладонями. Застыв под похотливым взглядом, сканирующим её обнаженную верхнюю часть туловища, Китахара почувствовала, как по всему телу разливается жар, когда его эрекция прижалась через брюки и нижнее белье к её пульсирующему влагалищу. Она была на грани того, чтобы застонать, когда его губы коснулись её шеи, зубы впились в неё, а грубые руки ласкали её грудь, пока он прижимался к ней. Опрокинув табурет, Китахара, пошатываясь, налетела на стойку, отпустив его руки, чтобы забраться на островок, в то время как он достал из коробки еще один презерватив и, не задумываясь, выплюнул фольгу на пол, натягивая латекс на свой член. Споткнувшись в спешке о собственные ноги, Ханма повалил её, прижав спиной к холодной столешнице, и одним быстрым движением завёл руки ей под колени и притянул ее бёдра к себе. — Блять, — погружаясь в её, он взял её за запястья, уперевшись кулаками в столешницу, чтобы удержать её на месте. Наращивая темп, не обращая внимания на лежащую на спине женщину, её кожа скрипела по поверхности, грудь подпрыгивала, а лицо искажалось от стонов. Её естественная смазка уже размазывалась по нижней части его тела. Глядя на неё, раскинувшуюся вот так, на её глаза, закатившиеся назад, на татуировки, ожившие под ним, на выражение лица, которое в свете фонаря можно было принять за терпеливость, Ханма почувствовал, как его внутренности скрутило. У него было достаточно женщин всех форм и размеров, чтобы оставаться невозмутимым на этом этапе своей жизни, но то, как эта сучка стонала и не сводила с него глаз без капли застенчивости или смущения, как её кожа покраснела от его интенсивности, а на теле выступил пот, когда она двигала бёдрами навстречу его толчкам; то, что она работала в своём темпе ради собственного удовольствия, действительно задевало его. Она явно заботилась только о себе, и это проникло ему в голову. А потом она выдохнула его имя, пытаясь приподняться на локтях, несмотря на то, что вздрагивала от каждого его толчка. Её влажные волосы прилипли к плечам и ложбинке между грудей. — Дай мне быть сверху. Ханма думал об этом целых две секунды. В любое другое время он был бы рад лечь на спину и позволить женщине скакать на нем очень долго, но в её голосе было что-то такое, что вывело его из себя. Сопротивление? Возможно, попытка доминирования? Что бы это ни было, это выглядело так, как будто она была главной в этом разговоре, а он ничего не понимал. — Не-а, — всё, что он сказал, когда небрежно приподнял её за бицепсы, просунув предплечья ей под колени, и повернулся. Её спина ударилась о холодильник, несколько магнитиков с грохотом упали на пол, из-за перемены позы и того факта, что весь её вес в согнутом положении пришелся на его член, у неё перехватило дыхание. Китахара попыталась обхватить его руками за шею, чтобы спасти свои внутренности, но вскрикнула, когда он продолжил трахать её так, словно ненавидел её, одной рукой придерживая под бедром, чтобы не упасть, а пальцами другой обхватив её плечо сзади, чтобы удержать её, прижатой к нему. Когда её кожа заскрипела от соприкосновения с холодильником, а кончик его члена коснулся её под новым углом, Китахара издала вопль, прикусив нижнюю губу, и покалывающее ощущение, которое, казалось, никогда не утихнет, распространилось по нижней части живота, возбуждая её нервные окончания во всех уголках тела. Её пальцы зарылись в его волосы, ногти скользнули по его коже головы и спустились к ложбинке между лопатками, когда от знакомого ощущения очередного оргазма у неё перехватило дыхание. Чёрт, он снова был готов взорваться от того, как её стенки сжимались вокруг его члена. Он хотел кончить, но ещё больше хотел видеть, как она умоляет его. Остановившись так, что её грудь прилипла к его груди от пота их тел, Ханма ухмыльнулся, глядя сверху вниз на стонущую женщину, которая пыталась пошевелить бёдрами в таком положении. — Блять, не останавливайся, — её ладонь шлепнула его по спине, но всё, что от этого произошло, - это то, что его член дёрнулся. Протянув руку, она засунула указательный палец ему в рот, её большой палец был зажат снаружи, а ногти грозились поцарапать его. — Хочешь поиграть в злодейку? — по тому, как затрепетали его глаза, и по тому, как задрожал его член внутри неё, она догадалась, что ему это понравится. Чуть сильнее ущипнув его, она другой рукой шлепнула его по ягодице - острые ногти оставили царапину. Зашипев от этого, Ханма поставил женщину на неустойчивые ноги. Схватив её за волосы, он отвел её в гостиную и толкнул на диван. Он уже собирался броситься на неё сверху, но она скатилась на пол и села на колени, поглаживая подушку. Похотливый взгляд оливковых глаз скользнул по нему, отмечая рельефную мускулатуру его долговязой фигуры, и она покачала пальцем, призывая поторопиться. — Хочешь, чтобы я взяла твой член в рот? Блять, да, он этого хотела. Что за глупый вопрос. Ханма сбросил штаны и нижнее белье прямо там, где стоял, и быстро подобрался к дивану. Перекинувшись через подлокотник, он уселся посередине двухместного дивана, в ожидании отодвинувшись на край подушки. Длинные чёрные ногти миндалевидной формы прошлись по изгибам мышц его живота, задержавшись на бёдрах, в которые она влюбилась, когда увидела их прошлой ночью добрых пятнадцать секунд, прежде чем заняться чем-либо еще, кроме как запечатлеть этот образ в своем мозгу. Она не любила людей, она любила ‘вещи’ в них и тонула в объятиях этого ужасного мужчины. Твёрдые мускулы, очерченные чёткими линиями, ведущими к его лобку; эти углубления могли бы убить всякое чувство логики, которым она гордилась, когда, дразня, обдувала горячим воздухом нижнюю часть его члена и яйца, если бы только его тело продолжало реагировать на неё так, как раньше. Ханма чувствовал себя так, словно в его теле было столько крови, что её хватило бы на троих человек, и вся она прилила к его члену. Большие глаза смотрели на него, ловкие пальцы ласкали везде, кроме тех мест, где он хотел этого, нуждался в этом. — Ты собираешься это сделать или струсишь? — его голос был хриплым, едва слышным, когда он наблюдал, как Китахара кружит вокруг его промежности с приоткрытым ртом, её мягкие губы, скользкие от её слюны, оставляют редкие поцелуи и время от времени резко посасывают внутреннюю поверхность его бедер и тазовые кости. Отсутствие последовательности в этом контакте выводило его из себя. У него самого слюна застряла в горле от неспособности сосредоточиться ни на чем, кроме предвкушения того, что она обещала. — Я не отступлю наз... — окончание его слов было прервано тем, что её губы обхватили головку его члена, а её голова опустилась на несколько сантиметров, и вибрация её горла достигла середины, пока она пыталась вместить всю длину его члена в свой рот. Пальцы Ханмы мгновенно вцепились в подушку, когда его охватило тепло, а её приглушённые стоны затуманил его разум. Выдыхая воздух, он наблюдал, как язык кружит по всей его длине, как её пирсинг скользит по выступающим венам, и всё, что он мог делать, это пытаться вдохнуть кислород, в котором отчаянно нуждалось его тело, в то время как его голова упала на спинку дивана. По крайней мере, она не болтала без умолку - по крайней мере, в данном случае так оно и было, - но она не лгала о том, что отсосёт ему. Хотя, она дошла только до половины. Одной рукой обхватив его лобок, а другой обхватив по всей длине, Китахара начала двигать головой. Предсеменная жидкость смешивалась с её слюной и стекала из уголков рта, её губы были плотно сжаты, а язык имитировал действие глотания, чтобы вызвать трение о нижнюю часть его члена. — Опусти голову н-ниже... — его руки протянулись к ней и пальцы запутались в её влажных волосах за ушами. Её пальчики обхватили его яйца, и Ханма не мог удержать в голове ни единой мысли, кроме того, что она заставляла его чувствовать сейчас. Её горло непроизвольно сжималось, когда она опускалась ртом чуть ниже каждые несколько раз. То, как её пальцы касались его, словно она могла прочитать его мысли, думая именно о том, чего он хотел. — Блять, — выдавил он из себя, когда она сделала, как он её сказал, и опустила голову ниже. Он чувствовал, как близился оргазм. Её голова дёрнулась вверх. Слюна и предсеменная жидкость тянулись, соединяя её губы с его членом, твердым и подёргивающимся. После предыдущего раза у неё болело всё тело, но теперь оно снова начинало болеть, и она с ухмылкой посмотрела ему в глаза. — Какого хрена ты творишь? — он поднял голову, чтобы посмотреть на женщину, сидящую между его коленей. — Я думала, мы играем в злодеев? — О, ты заплатишь за это, — схватив её за волосы на затылке, он притянул её к себе так близко, что её грудь оказалась прямо над его промежностью, а жидкость из их тел растеклась между ними, когда он наклонился, чтобы усмехнуться ей в лицо. Это не было желанием получить какую-либо стимуляцию от действия, но все равно это произошло. Эти груди становились его самой любимой вещью в мире, и он неожиданно обнаружил, что больше всего наслаждается ими, когда его член находится между ними. — Открой рот, — глядя в стеклянные зрачки, она демонстрировала непонимание. Возможно, это было вовсе не непонимание, а, возможно, забота. Может быть, ей реально не было абсолютно наплевать на ситуацию, в которой она оказалась. Нависая над женщиной, схватившей его за бедра, крепко впиваясь ногтями в его плоть, Ханма взлохматил ей волосы, когда, играя, отстранился. Слизывая его смазку со своих губ, Китахара проворковала: — Ты уверен, что хочешь так играть? Ты выйдешь из себя первым. Как только слова слетели с её губ, Ханма схватил её за горло, а его длинные пальцы коснулись её шеи сзади. — Я уже вышел из себя, ты, дразнящая сучка. — Ты первый начал. — Ты действительно так сильно хочешь быть сверху? — Для меня это самый быстрый способ кончить. — Что случилось с женщинами, которые хотят получать удовольствие от процесса, а не от результата? — Я не знаю, с какими лгуньями или девственницами ты общался, но чем скорее я смогу кончить, тем лучше. Я занятой человек. — Ты со всеми такая? — Да, не думай, что к тебе особое отношение, — она похлопала его по груди, насмешливо приподняв бровь. — Мы не пара, мы не занимаемся любовью и не делаем это для того, чтобы стать ближе друг к другу - мы трахаемся, чтобы доставить друг другу удовольствие - вот и всё. Почему бы мне не попытаться кончить как можно быстрее? — Вот уж, блять, не думал, что кто-то настолько привлекательный может быть настолько холодным. Забравшись к нему на колени, Китахара посмотрела на него сверху вниз: — Ты хочешь, чтобы я стала твоей женой, Шуджи? — Из шлюхи жену не сделаешь. — По крайней мере, это ты уже знаешь, так что заткнись нахуй и давай прекратим эти игры, ладно? У меня есть кое-какие дела, — прижав его член к своим складкам, Китахара расслабилась, и послышался хлюпающий звук, когда она переместилась вниз, навстречу его основанию члена. Несмотря на то, что она была не сильно худой, его предплечья, обхватывающие её талию, могли причинить вред, если бы он сжал их чуть сильнее, когда она начала тереться о него бёдрами - завтра у неё снова будут новые синяки.***
Её голова была опущена, пока она получала свой очередной оргазм. За час она уже сбилась со счета, сколько раз кончила. Его выносливость была нешуточной. Китахара переспала со многими людьми из самых разных слоёв общества, но этот парень был просто на высоте: они только что использовали последний презерватив в коробке, и солнце уже должно было взойти. Она лежала животом на полу на балконе, и её взгляд был затуманен, когда бёдра Ханмы врезались в её задницу. Она была вся мокрая, и, судя по тому, как он шипел, надевая две предыдущие резинки, дела у него обстояли не лучше. Последние три раза длились всего по пятнадцать минут, потому что они оба были так перевозбуждены, что было удивительно, потому что всё, что получалось после продолжения, - это хныканье, пыхтение и слёзы на глазах, когда они доводили друг друга до такого состояния, что им почти не хотелось этого. Ханма опустился на неё, его грудь оказалась на одном уровне с её спиной, и пот струился по её ребрам и между бёдер, падая на твердую древесину. Его подбородок касался её правого плеча, а дыхание касалось кончиков её волос, касавшихся лица. — Ладно, выйди из меня, — проворчала она, пытаясь приподняться, но вес, придавивший её спину, удержал ее на месте. — Да ладно тебе. Мне нужно принять душ - снова - и скоро собираться на работу. — Просто дай мне минутку, — его пальцы коснулись её груди, а нос зарылся в её волосы. — У меня нет минуты. Мне нужно привести себя в порядок и уйти на работу в восемь. Я бы хотела, чтобы у меня было хотя бы пару часов, прежде чем начать собираться, — мужчина что-то рассеянно промурчал ей в шею; давление его тела на её росло с каждой секундой, и дышать становилось все труднее. — Эй, придурок, лучше тебе не засыпать вот так. Эй, Шуджи! Вздрогнув от её голоса, Ханма застонал и опустил руки на пол у её головы, расслабляясь. На самом деле, когда она его окликнула, это было как удар током по центру его мозга. Никто из его знакомых никогда не называл его по имени: ни его "начальство", ни другие девушки, с которыми он спал. Блять, последний человек, который, как он помнил, называл его "Шуджи", была его мать, когда он съехал в возрасте пятнадцати лет. Всё это было забавной игрой во время секса, но когда она обратилась к нему так небрежно вне этого, это немного задело его. Его член вышел из неё, презерватив едва держался на нем и свисал с середины его члена. Сняв латекс одной рукой, он перекатился на бедро и сел, широко расставив ноги. Его разум был затуманен, а глаза отказывались фокусироваться. Было ли это из-за многочасового секса, травы, которую он курил, или выпивки, которую он употреблял, пытаясь угнаться за ней, он не знал. Поднявшись на четвереньки, Китахара поморщилась, когда ей удалось встать, и оперлась рукой о спинку дивана, чтобы не упасть, когда у неё подкосились ноги. Её взгляд упал на настенные часы: было 3:45 утра. — У меня есть чуть больше трех часов, чтобы привести себя в порядок. Тебе пора уходить. Уходить? Ханме Шуджи никто не говорил "уходить" после того, как он потрахался - его всегда попросили остаться. Кто, блять, эта женщина? Кем она была? Она уже была одета в халат и готовила кофе. Он вставлял в неё свой двадцати пяти сантиметровый член шесть раз за три часа, и она всё ещё могла двигаться. Такого раньше никогда не случалось. Ему это не нравилось. На самом деле, он был бы в ярости, если бы не был так измучен и не испытывал физическую боль. — Дай мне остаться. Я не думаю, что смогу поехать на своём ба… Китахара подняла руку, прежде чем он успел закончить фразу: — Я уже говорила тебе, что ты не останешься, ещё до того, как мы приехали сюда. — Но у меня всё болит. — Это не моя проблема - ты сам сказал, что хочешь использовать всю коробку презервативов. На губах, которые она никогда не видела без ухмылки, появилась небольшая складка, и он приподнял бровь, как будто эта сдержанная просьба могла привести его к чему угодно. — Да ладно тебе... — Нет. — Почему ты ведешь себя как стерва? — Я не веду себя как стерва, я устанавливаю границы дозволенного, — разглядывая одну из готовых закусок на кухонном столе, она продолжила: — Я здесь живу. У меня есть небольшой кусочек пространства, который принадлежит мне, и он нужен мне, чтобы расслабиться и почувствовать себя в безопасности в одиночестве. Я не позволяю никому, с кем сплю, оставаться на ночь. — Ты позволила Санзу спать здесь, — сказал он, и это прозвучало почти как от ребёнка, готового закатить истерику. — Я не трахалась с Санзу и не планирую этого делать. Ему нужна была помощь, и я это сделала. — Мне нужна помощь, мои ноги не слушаются. — Опять же, это твоя проблема. Позвони кому-нибудь, чтобы тебя забрали, — к этому моменту она уже щелкала пальцами, подзывая его, как собаку, а он сидел, шевеля пальцами ног, и смотрел на неё снизу вверх. — Что с моим байком? — Здесь твой байк будет в безопасности. Никому не нужно это создание. Ханма выглядел так, словно она только что влепила ему пощечину, его глаза широко распахнулись, а рот приоткрылся, и с губ сорвался сдавленный вздох. — Чем тебе, блять, не нравится мой байк? — Он пиздец какой уродливый, — прикуривая сигарету, она прошлась по кухне. — С высокой спинкой и леопардовым принтом? Боже, это чертовски безвкусно. — Не можешь сдержать себя, да? — Никогда. Выпей это, — шмыгнув носом из-за сезонного насморка, Китахара поставила чашку кофе на столик, отделявший её от гостя. — Мы можем встречаться, когда будем свободны - секс, на самом деле, отличный, - но мы не друзья. Не совершай ошибку, думая, что ты можешь заскочить ко мне, как будто это ресторан с доставкой навынос. Я не занимаюсь этим лично с тобой 24/7. — Я не просил тебя... — Хорошо. Ты не единственный, с кем я встречаюсь. — А много ещё таких? — Не твоё дело. За исключением случаев, когда мы встречаемся для секса, ты не имеешь права ничего знать обо мне. — Это немного грубо. — Я прохожу обследование раз в два месяца, так что я бы больше беспокоилась о том, в какие дырки ты засовываешь свой член. Когда ты в последний раз обследовался? — Ладно, не злись. — Я не злюсь, я пытаюсь обезопасить себя. Я рекомендую это, чтобы в дальнейшем мы не разрушали жизни друг друга. Встав и подойдя к кухонному столу, он взял чашку кофе, которую она ему принесла. То, что она только что предположила, вывело его из себя, но он бы солгал, если бы сказал, что не получил ни капли удовольствия от её беззастенчивой уверенности. — О, ты думаешь, я вернусь? Выпустив облачко дыма, Китахара отвернулась, чтобы разогрет завтрак, который сделала накануне, и скривила губы. — О, да, ты обязательно вернешься. Раздраженный, Ханма стянул через голову свою высохшую рубашку. — Почему ты так думаешь? Обернувшись, так что ткань халата едва держалась на её теле, она оперлась локтями о столешницу и посмотрела на мужчину, сидящего напротив неё, держа свернутую в трубочку тортилью у рта, а из-под трепещущих ресниц сверкали тёмные искорки. — Потому что ты, наверное, всё ещё думаешь о том минете, который я не закончила, и гадаешь, как глубоко я смогу засунуть твой член в свой рот. Ну, блять, она не ошиблась. Даже после того, как она изгибалась во все стороны, те минуты, когда она его душила, оставили впечатление, что он определенно мысленно приберегал их для дрочки. Его бедный член дёрнулся, когда образ и ощущение её рта на нем напомнили ему о тепле, охватывающем его. Нет. Нет, он действительно не мог снова возбудиться - это было больно. Ему нужно было думать о чем угодно, только не о мягком прикосновении её языка и пирсинге, который скользил по его... о, чёрт. Нет. Китахара была раздражена, когда её взгляд скользнул по его промежности, где в его трусах нарастало возбуждение. — Ты сейчас серьезно? — Что я могу сказать, когда ты так на меня действуешь, — сарказм сочился из его голоса, когда он покачал головой, опуская член вниз, но только для того, чтобы поморщиться от давления. Хотя он явно хотел подразнить её, то, что он сказал, не было ложью. Прошло много времени с тех пор, как он в последний раз пытался потрахаться столько раз за такое время. Чёрт, он снова чувствовал себя возбужденным подростком и не был уверен, нравится ли ему это. По крайней мере, это определённо доказывало, что он всё ещё сохранил свою мужскую силу, которая была в подростковом возрасте. Закончив одеваться, Ханма почувствовал, что его эрекция спадает, когда он подумал обо всем, что он находил сексуально непривлекательным - в этом списке было не так уж много вещей, - и убеждённо кивнул сам себе. — В следующий раз я побью этот рекорд. — Пожалуйста, даже не пытайся, ты умрешь, — покачала она головой, прежде чем отвернуться. — Не знал, что тебе не всё равно. — Я не хочу избавляться от тела, потому что ни за что на свете не стану объяснять копам, что ты затрахал себя до смерти. — Значит, сегодня в то же время? — ах, вот оно что. На его губах снова появилась самоуверенная ухмылка. — Я занята, — взяв в руки два ключа, соединённых простым металлическим кольцом, она помахала ими у себя над головой. — Не забудь их, потому что меня может не оказаться дома, когда ты придешь забирать свой байк. Поджав уголки губ, Ханма подошёл к женщине и на мгновение задержал на ней взгляд. Сверля её взглядом, он почувствовал нарастающее раздражение из-за отсутствия эмоций, которые она проявляла из-за близости или того, что только что произошло. — Знаешь, ты не самая дружелюбная, не так ли? — Если ищешь друга, найди какой-нибудь чат. — Вне постели ты, наверное, скучная. Губы Китахары дёрнулись в ответ на эту невзрослую подколку, и она обнажила зубы, донельзя оскорблённая: — Я, блять, душа компании, чтобы ты знал, придурок. — Так по-детски. — Катись нахуй из моего дома, пока я не передумала разрешить тебе вернуться. — Теперь я знаю, где ты живешь. Я заеду, когда захочу. Только попробуй остановить меня, — обернувшись, Ханма щёлкнул пальцами и закрыл за собой дверь. Она слышала, как он смеялся, пока спускался по ступенькам на парковку. — Вот же мудак.