***
Четверг, 4 октября 07:50 Да блять. Зачем она это с собой сделала? Китахаре уже не было восемнадцать, она знала, что её тело начинает ощущать последствия слишком бурных вечеринок. Её глаза не могли фокусироваться из-за остатков алкоголя в крови, но она могла сказать, что находится в незнакомом месте. Что-то скривило её нос, а кожа прилипла к твёрдой поверхности, на которой она лежала. О, чёрт, её суставы горели от пульсирующей боли, а затем она перевернулась на спину. Она упала с возвышения, на котором лежала, и приземлилась во что-то гадкое. Очень мерзкая, мокрая, гнилостная жижа. Смахнув волосы с лица чистой рукой, она, пошатываясь, поднялась на ноги. Её тело пульсировало, а перед глазами всё плыло. Оглядевшись, она, по крайней мере, поняла, что находится на открытой кухне. Однако она совсем не была похожа на ту, что была в её квартире: слева от неё от пола до высоких потолков тянулся ряд окон, столешницы из блестящего мрамора, а в гостиной напротив неё стоял кожаный Г-образный диван тёмно-серого цвета. На самой дальней стене висел невероятно большой телевизор, а обстановка была современной, с непомерно богато расставленными предметами искусства. Смывая рвоту с руки в раковине, она окинула взглядом беспорядок: повсюду были пустые стаканы и бутылки, разбросанная одежда и разлитые напитки на кухонном столе. Несмотря на своё состояние, она смогла разглядеть два тела на кухонном полу и еще одну группу людей на диване. Её первой мыслью было проверить, живы ли они, и она прижала онемевшие пальцы к шеям ближайших к ней людей. Ей повезло, или не повезло, быть почётным гостем на вечеринке, посвящённой убийству. Особенно учитывая её новый круг знакомых. — Они не мертвы, глупая сучка. Китахара чуть не подпрыгнула, сжимая кулаки, готовая к драке с тем, кто к ней подошёл. Полупьяный взгляд упал на говорившего, и она выругалась - от резкого движения желудочная кислота подступила к гортани: — Ты тупой ублюдок! — схватившись за край тонкой ткани, прикрывающей грудь, Китахара судорожно втянула воздух, сердито глядя на мужчину, которому удалось подкрасться к ней. — Ты напугал меня до смерти. Ран сидел на единственном оставшемся кухонном стуле в одних трусах, с взлохмаченными волосами и ухмылкой на губах. Голая татуированная грудь наклонилась к разделяющей их барной стойке, чтобы достать бутылку элитного виски, которая уже почти закончилась, и мужчина промурлыкал: — Ты действительно дикая кошечка, не так ли, Химе-сама? Это прозвище заставило Китахару скривиться ещё сильнее, чем последствия алкоголя, охватившие её тело. И тут она увидела своё отражение в металлической дверце холодильника: она была в нижнем белье, волосы растрёпаны, покрытая множеством синяков, между ними беспорядочно была размазана помада, а макияж размазался под глазами. Стоп, какого хрена она была в нижнем белье? Почему Ран был в нижнем белье? О, нет. Нет, нет, нет, нет, нет. Паника нарастала и сжала сердце в тиски. Что угодно, только не это. Пожалуйста, нет. Ран всё ещё сидел здесь, как будто ему принадлежала эта квартира. Цветовая гамма ослепительно белая и серебристая, свет отражался от когда-то, вероятно, безупречно отполированных светильников. На самом деле квартира принадлежала ему, просто в тот момент Китахаре было не до того, чтобы вспоминать об этом, она была слишком занята тем, что надеялась на всех богов, что не переспала с этим раздражающим мужчиной. Это не только оскорбило бы её, но она также была уверена, что он никогда не позволит ей забыть это. Ран поднёс бутылку к губам, его прищуренные фиолетовые глаза сияли, как будто он мог читать её мысли. — Я вижу, как шестерёнки крутятся в твоей голове. Воспоминания прошлой ночи начинают возвращаться к тебе? Чёрт, он и в лучшие-то времена её по-настоящему раздражал, но сейчас, глядя на его самодовольную ухмылку, точь-в-точь как у Ханмы, ей захотелось вытащить один из ножей из модной подставки стоящей между ними, и пырнуть его. Тогда бы этот ублюдок не смеялся. Из другой части квартиры донёсся какой-то звук, и вскоре из-за угла вышла симпатичная молодая женщина, такая же раздетая, как Китахара. Хотя эта женщина была едва ли 150 сантиметров ростом, миниатюрная, и сердито пыталась надеть свои туфли на высоких каблуках, держа подмышкой блестящее мини-платье. Как только её взгляд упал на Рана, с её губ сорвался пронзительный крик, а рука потянулась за тем, что оказалось ближе всего к ней, - это оказалось керамическая фигурка, стоявшая на узком комоде. Она запустила ей в него, но он все еще был достаточно подвижен, чтобы увернуться от этого, и рассмеялся, когда фигурка разбилась об пол, что ещё больше разозлило женщину. — Какая же ты свинья, Хайтани Ран! — натянув платье через голову, невысокая женщина повернулась к Китахаре и нахмурилась: — Тебе лучше избегать этого мудака как чумы. Этот ублюдок кончил мне на волосы! И он пиздец какой эгоист. Иди нахуй, Ран! — Ага, — ухмыльнулся мужчина, делая глоток виски, который всё ещё был у него в руке. — Как же ты меня бесишь! — зарычав и топнув ногой, женщина ушла, захлопнув за собой входную дверь. Китахара приподняла брови, глядя на драму, и медленно перевела взгляд на мужчину, который хихикал про себя: — Ещё один довольный клиент, я вижу. — Ты просто завидуешь, что это не ты. — Да, конечно, мне же нравится, когда кончают на мои волосы. Риндо появился из-за угла в тот самый момент, когда Китахара сказала это. Икая, борясь с похмельем, он прикрывал рукой глаза от солнечного света, проникающего через окна от пола до потолка. — Всё, что тебе нужно было сделать, - это попросить об этом, — прозвучал его хриплый голос, когда он, всё ещё сонный, ударился бедром о столешницу. Ран смотрел, как его брат, пошатываясь, ходит по комнате: лиловая рубашка, в которой он был прошлой ночью, была нараспашку из-за отсутствия пуговиц. — Тебе не кажется, что лучше надеть очки, прежде чем ты споткнешься и умрёшь? Проведя руками по лицу, Риндо облокотился на столешницу, привалившись грудью и щекой к прохладному мрамору. Глаза всё ещё не открывались полностью, а во рту было такое ощущение, будто он ел сырой фарш: — Я не знаю, где они, — подняв голову, младший брат увидел прямо перед собой черный кружевной бюстгальтер, объёмная грудь в котором едва помещалась в чашечки. Подавившись слюной, попавшей в горло, Риндо захрипел и икнул, рывком подняв своё ткло. — Почему ты всё ещё голая? — Запоздалый, но вполне резонный вопрос, на который я тоже хотела бы получить ответ. И что значит "всё ещё"?" — привлекая внимание к татуировке, проглядывавшей сквозь распахнутую рубашку Риндо, зелёные глаза изучали чернила, исчезавшие под рукавами. Она и раньше замечала её за воротником рубашки, но полагала, что она доходит только до ключицы. Однако, увидев Рана в нижнем белье - его тату зеркально отражала тату брата, - она поняла, что это не так: семейный узор покрывал бока их торсов и ноги Рана до самой лодыжки. Ей стало любопытно, насколько глубоко в интимную зону уходит татуировка. — Могу я посмотреть на это ближе? — указала она на татуировку, тянущуюся по правой стороне младшего брата. Риндо не нужно было просить дважды. Он уже снял рубашку, прежде чем она успела закончить свой вопрос, и, обойдя стойку, встал перед ней. Ран цокнул языком, нахмурившись от такой близости. Или, возможно, то, как быстро его брат подчинился, как послушный пёс. — Я стою здесь уже двадцать минут, ты могла бы спросить меня. Китахара даже не взглянула на него, когда наклонила голову ближе к Риндо, её зрение все еще было немного затуманено. — Да, могла бы, но ты пытался обмануть меня, как последний мудак, которым ты и являешься, намекая, что мы переспали. — Что я могу сказать, я такой, если уж на то пошло, — пожав плечами, Ран прошёл дальше на кухню и включил кофемашину. Казалось, что она больше подходит для шикарной кофейни, чем для кухни в доме. С другой стороны, вся квартира напоминала что-то из каталога - лежащие без сознания тела и пустые бутылки из-под спиртного, разбросанные повсюду. Все руководители Бонтена были такими транжирами, что это выводило её из себя. Не отрывая взгляда от торса Риндо, она осмотрела тату. Татуировка была хорошо сделана, чернила были полностью чёрными, без каких-либо пятен, чего было трудно добиться, но имелись небольшие искажения. Татуировка выглядела потёртой, местами проступали небольшие растяжки, и она предположила, что они нанесли её ещё до окончания полного взросления. — Почему бы тебе не сфотографировать её, а то это продлится долго. — Заткнись, Ран, — прошипел Риндо, уперев кулаки в бёдра и изо всех сил стараясь произвести впечатление на женщину, лицо которой находилось на одном уровне с его грудью, а её теплое дыхание щекотало его кожу. — Тату хорошо сохранилась. Ты ведь сделал её, когда был подростком, да? — её взгляд на долю секунды был направлен Риндо в глаза, его ресницы затрепетали от близости её лица. О, чёрт, он очень надеялся, что от него не пахнет потом или вчерашней выпивкой. — Да, а как ты узнала? Подняв его руку, она была удивлена тем, насколько хорошо он был сложен: его бицепсы были крепкими, а мышцы на ребрах напрягались от того, что она поднимала его руку, как будто она проводила медицинский осмотр. Пытаясь не обращать внимания на его натренированное телосложение, Китахара сглотнула набежавшую слюну и попыталась сосредоточиться только на татуировке. — Она немного изменилась с ростом твоего тела, и у тебя появилось несколько шрамов и растяжек. Помешивая свой напиток, Ран насмехался: — Ты что, грёбаный эксперт? — Думаю, да. В конце концов, это моя работа. Ран хмыкнул, глядя поверх своей кофейной чашки: — Думаю, с твоей внешностью это не так уж и сложно. — Кто это сделал? — Один парень в нашем родном районе. И на наших спинах тоже, — добавил Риндо, поворачиваясь так, чтобы она увидела всю спину, и его мышцы вздрагивали при каждом движении. Она понимала, что ей следует сказать себе, чтобы она перестала глазеть, но это было всё труднее. Черт возьми, ей хотелось потрогать его. — Если ты планируешь набить ещё что-нибудь, ты знаешь, кому звонить, — было очевидно, что он мог стать причиной новых бед. Чёрт, остановись, прошептал внутренний голос, и она отогнала образы его тела, появившихся у неё в голове. Ран закатил глаза, указывая большим пальцем на мужчину, который теперь был на седьмом небе от счастья из-за нежных прикосновений женских пальцев. — Ну, если он не был таким раньше, то теперь он такой. Посмотри на это глупое выражение его лица; он уже думает о чём-то не том. Риндо насмешливо покачал головой, его голос звучал приглушённо: — Ты бы тоже хотел что-то новое. — Я бы все равно не доверил ей сделать мне татуировку. Сучка, вероятно, набила бы на мне член где-нибудь, где я не смог бы сразу увидеть. Цокнув языком, Китахара бросила на старшего из братьев злобный взгляд: — Если бы ты не был таким мерзким, Ран, ты бы этого не боялся. Проходя мимо парочки, он недовольно причмокнул губами. Пиная бесчувственные тела, валявшиеся на полу, выводя их из пьяной комы, Ран что-то бессвязно пробормотал себе под нос, прежде чем хлопнуть рукой по чьему-то плечу: — Вам, ублюдкам, лучше встать и пошевеливать своими задницами, пока не пришла моя домработница. В прохладном воздухе раздался звон стеклянных бутылок, стоны и движения тел. Глядя, как старший Хайтани исчезает в коридоре, ведущем к спальням, Китахара скривилась: — Конечно, у этого урода есть домработница. Держу пари, он никогда в жизни не работал честно. Риндо готовил кофе для неё и себя, протягивая ей свою рубашку, чтобы она не замерзла насмерть, стоя в одних черных кружевных трусиках и бюстгальтере длиной до талии. — Трудно найти работу, когда ты был в колонии, понимаешь? О, чёрт, она совсем забыла об их прошлом. Это был не только тот придурок Ран, но и Риндо тоже. Он действительно был воплощением младшего брата, который ходил по пятам за старшим братом, которого боготворил. Китахара могла только думать, что у него ужасный вкус в выборе тех, за кем он хотел бы следовать. Его вкус в отношении женщин был таким же плохим, если судить по тому, как он украдкой поглядывал на неё. Пожав плечами, Китахара что-то пробормотала, когда попыталась запахнуться, потому что на рубашке, которую он ей дал, осталась только одна пуговица. — Я не могу много сказать, но мой послужной список тоже не позволил бы мне стать врачом или юристом. — Я не думаю, что твои преступления настолько серьезны… — Мне нужно найти свою одежду. — Она в комнате Рана. — Ч-что? — Китахара ослабила хватку, и чашка, из которой она пила, упала, пролив горячую жидкость на руку. — Ай, блять! — вскрикнув, она уже собиралась по привычке вытереть руку о ткань её кофты, как вдруг вспомнила, что одежда не её. — Какого хера она там делает? — её опять настигла паника. Она была хуже, чем ожог между пальцами. — Я положил её туда вместе с твоей сумочкой. Перебросив полотенце через плечо Риндо потянул её к раковине. Забрав чашку из её рук, которую она держала, чтобы фарфор не упал на мраморный пол, он открыл кран с холодной водой и подставил под неё её руку. Её ладонь казалась такой маленькой в его руке - татуированные пальцы между мозолистыми подушечками пальцев. Тёплое предплечье и правая сторона тела, прижатые к нему так близко. Риндо сжал её руку чуть сильнее, чем следовало, когда он поднял глаза и увидел, что она смотрит на него прямо в его глаза. Её подведённые глаза встретились с его. Чёрт, она была так близко к нему. Он видел, как бьётся жилка у неё на шее, и ощущал исходящий от неё аромат вчерашних духов, смешанный с теплом её тела. Было почти невозможно проглотить комок в горле. Его собственная рука онемела от того, что он всё ещё держал её руку под ледяной водой, но он не мог заставить себя отпустить её. Только не тогда, когда она стояла перед ним в нижнем белье и его рубашке, с трепещущим взглядом и слегка припухшими губами. Её лицо было всего в нескольких сантиметрах от его лица, и ему потребовалась вся его выдержка, чтобы не приблизиться и не поцеловать её прямо здесь и сейчас. Пульс учащался, взгляд Риндо переместился на её губы. Кончики пальцев осторожно коснулись её бедра, он опустил голову. Она не отступала - он собирался это сделать. Он собирался, чёрт возьми, это сделать, нахуй Ханму. Кто не успел, тот опоздал, придурок… — Химе-сама, у тебя звонит телефон! — крикнул Ран из своей спальни. На виске Риндо вздулась жилка, и он в одно мгновение нахмурил брови. Китахара стиснула зубы так, что было слышно, как они скрежещут друг о друга, и повернула голову, переступая с ноги на ногу. — Не повезло тебе, Рин. Обнажённая грудь Риндо еле вздымалась, и она смотрела ей прямо в глаза, её взгляд смягчился, как будто она совсем не злилась на то, что он наконец-то сделал шаг. — Однажды я заставлю тебя посмотреть на меня как следует. Я не остановлюсь, понимаешь? — Постарайся изо всех сил, ладно? — проходя мимо, Китахара похлопала его по плечу, проведя ногтями по его ключице, и отошла к спальне Рана. Задержав взгляд на изгибах её задницы во трусиках, выглядывавших из-под подола его рубашки, когда она уходила, Риндо застонал от досады, надавив ладонью на зарождавшийся в брюках стояк. — Я убью его. Я убью своего родного брата и даже не подумаю, что мне будет грустно... — мысленно душив за шею Рана за то, что тот всё испортил, он был уверен, что брат сделал это нарочно. Окликнув Рана, Китахара зашагала по узкому коридору, украшенному полотнами на холсте и изящными подвесными светильниками. — Где ты? — Последняя дверь, — ответил Ран. Войдя в указанную ей дверь, она увидела голую задницу. Потянув мышцы спины, по коже стекали капельки воды, Ран указал в угол: — Твоё барахло там. Закатив глаза, Китахара подошла туда, где в кресле были сложены её вещи. — Блять, ты не мог надеть штаны, прежде чем позвать меня? — по крайней мере, если уж на то пошло, она точно узнала, насколько далеко простирается татуировка на спине. Она бы соврала, если бы сказала, что он не в хорошей форме. Не такой крупный, как Риндо, но стройный и блестящий от воды из душа, учитывая, что его волосы тоже были мокрыми. Повернувшись к женщине и прижав полотенце к промежности, Ран усмехнулся, ожидая, что она заметит, что он делает. — Только не говори, что не хочешь попробовать. Китахара хмыкнула, когда наклонилась, чтобы поднять сумочку, и старательно избегала смотреть на хозяина дома. — Честно говоря, я бы предпочла трахнуть Какуче, а он, наверное, плачет во время секса. Надувшись, Ран отбросил полотенце и гордо встал, положив одну руку на бедро, освещенный светом, проникающим через окна, из которых открывался вид на город, и полностью обнажённый во всей своей красе. — Я передам ему, что ты сказала такую гадость. — Мне плевать, — собрав оставшиеся вещи, она наконец взглянула на тело у нелепой огромной кровати с балдахином. Ничего больше не сказав, она лишь фыркнула, выдохнув воздух через нос, и вышла из комнаты. Такая реакция должна была дать ему повод задуматься больше, чем любое язвительное замечание, которое он, вероятно, уже дюжину раз слышал от брошенных им любовниц. Над ним, конечно, не стоило смеяться, но ей очень хотелось вывести его из себя. Столкнувшись с движущейся стеной, пока она пыталась надеть штаны в коридоре, Китахара была готова вырвать кусок от человека, который врезался в неё, пока не увидела, кто это был. — Вам придется перестать так врезаться в меня, Мочизуки-сан. — О, Китахара-чан, — мужчина положил руку ей на плечо, после того как чуть не сбил её с ног, когда вышел из комнаты, которая, по-видимому, была гостевой спальней. — Как ты себя чувствуешь? — Немного тяжеловато, но в целом пойдет. — Это удивительно. Ты действительно не можешь остановиться пока пьёшь, да? — Что вы имеете в виду? Мочизуки смущенно приподнял бровь, пока они шли по коридору в гостиную. — Ты смешивала напитки и пила их так, будто это была вода. На самом деле, я не думаю, что кто-то сможет выпить такое количество алкоголя. Я удивлён, что ты не в коме, не говоря уже о том, что ты сейчас в сознании. — О, неудивительно, что я чувствую себя так, будто меня вытащили из ада. У меня болит всё тело. — Это может быть связанно с тем, что ты упала в ванной. О, нет... Внезапная волна стыда нахлынула на неё, и её лицо разгорелось. Пожалуйста, скажите, что она не выставила себя на всеобщее посмешище. Она действительно ничего не могла вспомнить после того, как побывала в клубе. Что, чёрт возьми, она натворила? На самом деле, возможно, она не хотела этого знать. Словно прочитав её мысли, Мочизуки поднял руку и замолчал, наблюдая за тем, как уходят последние гости вечеринки. — Грубый секс - это, конечно, хорошо, но ты должна быть осторожна, чтобы не нанести себе серьёзных травм. Присев на пуфик у входной двери, чтобы наедть туфли, Китахара опустила голову на руки. — Пожалуйста, скажите, что всё было не так уж плохо. Я почти ничего не помню после полуночи. — Может, это и к лучшему. — Не говорите так! О, чёрт, кажется, меня сейчас стошнит от стресса. — Ханму пришлось отвезти в больницу... — Что? — Вы были в ванной - это все слышали, - а потом раздался сильный грохот и крики. Когда мы пошли посмотреть, что случилось, вы оба упали в ванну и не могли выбраться из-за неудобного положения и того, что вас залило водой. Он кричал, что ты сломала ему запястье, а ты смеялась над ним, — Мочизуки сделал паузу, чтобы пропустить пару, выходящую через дверь, которую они загораживали. — Он был очень злым. — Не знаю, меняет ли ход дел, что это я причиняю ему боль во время секса. — Мне не нужна была эта информация. — Есть ещё что-нибудь, что я должна знать, например, как, блять, я проснулась в нижнем белье на кухне? — Знаешь, Китахара-чан, для женщины, известной своим мастерством в азартных играх, ты ужасно играешь в покер на раздевание, — сняв с вешалки пиджак, Мочизуки провёл рукой по голове, с жалостью смотря на женщину, которая только что закончила застегивать ремешок на туфлях. — Впрочем, это может быть отчасти связано с тем, что Санзу подстрекал тебя своими сомнительными выходками. Он даже не дал тебе допить напиток, прежде чем наполнить его снова, и буквально заставлял тебя пить с шоты с тел с парой танцовщиц, которые пришли с вами, и заставляли тебя доказывать, насколько ты гибкая, по твоим словам. — Я хочу сдохнуть. — Тем не менее, ты была популярна ночью. Похоже, ты понравилась людям. — Сейчас это занимает последнее место в списке моих забот, — простонала Китахара, запихивая свой испачканный алкоголем топ в сумочку и доставая телефон. У неё было семнадцать пропущенных звонков, тридцать девять текстовых сообщений и 99 с лишним уведомлений из группового чата и социальных сетей. Было даже два голосовых сообщения: кто, блять, вообще пользуется голосовой почтой? Нет. Она не собиралась даже смотреть на всё это, пока не вернется к себе домой и не сможет поплакать от унижения в уединении. — Да ну нахуй, я не могу найти ключи от машины! — её охватил совершенно новый уровень ужаса. Она была на грани срыва. Её бы убили, если бы она потеряла ключи от машины, которую подарил ей босс менее двенадцати часов назад. — Вчера вечером ты попросила Какуче присмотреть за ней, сказала, чтобы он взял машину, чтобы они с Коконоем могли добраться до дома, потому что ты не сможешь вести машину. Они уехали довольно рано, потому что Коконоя рвало весь вечер, а Какуче был не в настроении. — Полагаю, я должна быть хотя бы благодарна за то, что у пьяной меня есть хоть капля здравого смысла. — Возможно, тебе придется пересмотреть своё мнение, когда ты увидишь фотографии и видео. — Что вы, блять, говорите?! Есть доказательства того, что я делала? — она хотела провалиться под землю. Она всё равно отправится в ад, так зачем тянуть. — Тебя подвезти домой? С жалобным взглядом, который она бросила на него, когда они вместе входили в лифт, Китахара только всхлипнула: — Если я сяду в общественный транспорт в таком виде, меня, вероятно, арестуют по подозрению в домогательствах, — с незажжённой сигаретой в зубах, подходя к парковке, она прислонилась к стене, и у неё вырвался стон, когда она увидела своё отражение в металле. — Извините, что беспокою вас, Мочизуки-сан. — Без проблем. Я бы не хотел отпускать тебя в таком состоянии в такое время: ещё слишком рано и холодно. — Опять же, подобные вещи находятся в самом конце списка моих забот. В полдень мне надо на работу, и я должна попытаться привести себя в порядок, чтобы показаться на людях. — Я тебе ни капли не завидую. — Вы не позавидуете моим клиентам, тем более если я не смогу унять свои дрожащие руки. Мужчина нахмурился и вышел на морозный воздух парковки. Ему было любопытно, но он не собирался просто спросить, чем она занимается, когда она так сформулировала предложение. Однако Китахара, должно быть, уловила это выражение лица и зажгла сигарету, быстро затянувшись, чтобы вдохнуть никотин, прежде чем сесть в машину мужчины, который, как она знала, не курит. — Ох, нет, я не работаю в массажном салоне, я – тату-мастер. — Это многое объясняет. У тебя есть портфолио? — Ага. Хотите что-то сделать? — У меня есть незавершённый вариант, но парня, который его начал, уволили, и мне надоело так ходить. — Обычно я не заканчиваю чужую работу, но я взгляну, когда мы оба будем свободны, и смогу всё посмотреть, если хотите. Открыв дверцу серебристого Кадиллак Эскалейд, мужчина остановил её, когда она пыталась стряхнуть пепел с сигареты: — Ты можешь курить внутри, если опустишь стекло. — Я не хочу, чтобы тебя засыпало пеплом и ты замерз насмерть из-за открытого окна. — Ты действительно не похожа на других женщин, которые работают в Бонтене. — Потому что я не официантка, не танцовщица и не проститутка? — Потому что ты внимательная и добрая. — Это немного жёстко. Я уверена, что есть много сотрудниц, обладающих такими качествами. — Может быть, одна или две, но их очень мало. У большинства из них не было особого выбора при устройстве на работу. — Как и у меня, — пристегнув ремень безопасности, Китахара полностью опустила стекло и высунула руку, чтобы не испортить чистый салон. Было очень холодно, и солнце едва выглядывало из-за туч. Предполагалось, что всю неделю будет идти дождь, а потом, по прогнозам, пойдет снег. — Кисаки нанял меня почти пять месяцев назад, когда до него дошли слухи о моих победах в азартных играх. — Ты могла бы отказаться. — Ты не хуже меня знаешь, что такого варианта просто не существует. Что Бонтен хочет, то Бонтен и получает, так или иначе, — глубоко затянувшись дымом, от которого саднило в горле, Китахара окинула взглядом проплывающий мимо пейзаж. Было приятно наблюдать за этим; она всегда была за рулём, и ей приходилось уделять внимание управлению машиной. — Я бы предпочла быть рабом, зарабатывающим грязные деньги, чем быть сутенером или продаваться по частям. Я имею дело с семейным долгом, который не так-то просто погасить, поэтому я обменяла свои навыки на работу. — Конечно, что-то настолько простое можно было бы легко исправить, обратившись за помощью другого рода. — У меня очень мало возможностей, Мочизуки-сан. Честно говоря, кроме того, что я умею делать, и моей гордости, у меня есть ещё чёрт знает что, — Китахара отвернулась. Она никогда не любила говорить о себе или своём прошлом, но, по крайней мере, она могла дать ему общее представление о своем тяжелом положении. — Я не обменяю долг, который мне даже не принадлежит, на тот, который у меня есть перед Бонтеном. По крайней мере, я могу спокойно спать по ночам, зная, что лично я никому ничего не должна. — Я знал, что ты не такая, как все остальные. Не только женщины, но и добрых девяносто процентов сотрудников, которые у нас работают. — Я бы не была так уверена. Ты же меня не знаешь. Ты даже не знал о моей основной работе. — Нет, но я знаю, что большинство попросили бы о помощи, если бы была такая возможность, — следуя по указанному ею пути, Мочизуки повернул руль и остановился на красном сигнале светофора. — Я думаю, это говорит о сильном характере, если ты готова взвалить на свои плечи тяжелую ношу, когда тебе предлагают легкий выход. — Возможно, я просто упрямая. Меня уже обвиняли в этом. — Я не считаю это чем-то плохим, — взглянув на женщину, которая снова смотрела вперёд, он глубоко вдохнул горьковатый воздух. — Иногда самое важное, что может быть у человека, - это моральный кодекс, даже если это не нравится другим людям. — Вы удивительно проницательны, Мочизуки-сан. — Ты сказала мне то же самое прошлой ночью, только назвала меня Канджи-сэмпай. Китахара повернулась на сиденье, смотря на него широко распахнутыми глазами: — Я никогда бы так не сказала! Мне так жаль. — Всё в порядке. Мне было приятно, что кто-то обращается ко мне так фамильярно, не боясь, что ему набьют морду. — Ты хотел набить мне морду? —Что? Нет. Не говори глупостей, — немного поколебавшись, когда он поднял руку, чтобы остановить её, он покачал головой. — Я бы не стал бить женщину. По крайней мере, мне хочется надеяться, что не стану. Если только они не обидят моих сестёр, тогда я не уверен. Но нет, мне действительно не нравится идея бить девушек. — Вы, ребята, совсем не такие, какими я вас себе представляла. — Что ты имеешь в виду? — Я прочитал о руководстве Бонтена, как только узнал, на кого я работаю. Обо всех вас ходило так много страшных историй, но они были лишь слухами, которые распускали те, кто находится ниже вас. На самом деле, никто из вас не относился ко мне ужасно или неуважительно. Кроме, конечно, Рана, но я уверена, что он просто таким родился. — Знаешь, он не ненавидит тебя, даже если ведет себя как придурок. — Ты мог бы и соврать мне. — Он просто беспокоится за своего брата, вот и всё. — Риндо взрослый человек, а я не чёрная вдова. Возможно, ему следует больше беспокоиться о том, как он относится к своим собственным отношениям. Мочизуки рассмеялся. Прямо от души, с открытым ртом, расхохотался. — У Рана нет отношений - во всяком случае, романтических... Единственный человек, которого он считает достойным своего времени, это его брат. — Это его проблема, если у него комплекс старшего брата. — Наверное, мне не стоит этого говорить, это разозлит его, если выяснится, что он не такой злой, каким кажется, но на самом деле это он стоял перед тобой, когда Ханма пытался задушить тебя в ванной. — Я бы, возможно, оценила это, если бы не тот факт, что он намеренно выводит меня из себя каждый день. — Он просто проверяет тебя. — Меня и так достаточно проверяют, — Китахара поморщилась от этого замечания и по-детски закатила глаза. — Проверяли мою преданность, мои навыки, моё чёртово терпение. — Ты бы ушла, если бы это было возможно? — в ответ на вопрос мужчины её спина напряглась, плечи ссутулились, когда она смотрела, как тлеющие угли её сигареты вспыхивают в холодном воздухе, проносящемся мимо. Не дождавшись ответа, Мочизуки продолжил: — Если бы у тебя не было долгов, и тебе сказали, что ты свободна, ты бы развернулась и ушла, и никогда не оглядывалась назад? — Я не рассуждаю гипотетически - я использую факты и суровую правду. Нет смысла думать о том, "что если", потому что в конечном итоге это только навредит мне ещё больше, если бы я ушла на самом деле. — Это печальный способ прожить жизнь, Китахара-чан. Каждый должен хранить в своём сердце немного надежды, точно так же, как в кармане должно быть достаточно денег, чтобы позвонить, если у него когда-нибудь возникнут проблемы. — Или с острым ножом при себе, на случай, если кто-то задумает напасть на тебя. — Меня огорчает, что человек, который при первой встрече нежно посоветовал моим упрямым сестрёнкам быть осторожными, придерживается такого пессимистичного взгляда на жизнь. — Ничего не поделаешь, я рационалист, — не обращая внимания на взгляды, устремлённые на нее через зеркало заднего вида, Китахара выкинула фильтр сигареты и подняла стекло. Указав налево, она подняла свою сумку с заднего сиденья. — Извини, что прерываю, но мы приехали. Мочизуки притормозил у обочины перед входом в жилой комплекс. — Не стесняйся, звони, если тебе что-нибудь понадобится. Вылезая из машины и держась за верхнюю часть дверцы, Китахара нахмурилась: — Зачем бы мне что-то понадобилось? — подняв руку к лицу при этой формулировке, она поморщилась. — Это прозвучало ужасно - я не хотела показаться неблагодарной. Я просто имела в виду, что не собираюсь никого беспокоить по рабочим вопросам. — Я знал, что ты не будешь грубить, — опершись локтем о пассажирское сиденье, он кивнул на женщину, склонившую голову, чтобы видеть её через открытую дверь. — Мы теперь коллеги, так что, если тебе что-нибудь понадобится, ты должна сказать об этом. Не пытайся бороться в одиночку, когда есть много людей, готовых тебе помочь. — Спасибо, что подвезли, Сэмпай, — закрыв дверцу, она подняла руку в знак прощания. Она ожидала, что мужчина уедет, как только дверь закроется, но он опустил стекло и помахал ей вслед. — Я подожду, пока ты не зайдешь внутрь. Здесь чертовски неприятно, — в ответ на смешок женщина фыркнула и закатила глаза. — Я не ребенок. Я прекрасно могу сама о себе позаботиться, — Китахара склонила голову в вежливой благодарности и, взбежав по ступенькам общего подъезда, открыла входную дверь, обернулась и помахала ему.***
08:55 — Как ты можешь верить этой девчонке? — усмехнулся Ран, плюхаясь на диван. Последние двадцать минут он ругал Риндо, повторяя одни и те же слова, как заезженная пластинка. Он действительно выбрал не того человека. Мужчина сидел на другом конце дивана, смотря в пространство перед собой, с чашкой кофе у рта, и так продолжалось последние пять минут. Ран щелкнул пальцами перед лицом брата, нахмурив брови: — Ты меня слушаешь? — Нет, — пробормотал Риндо, отказываясь даже смотреть на мужчину, который, как предполагалось, был взрослым, но зная его, в это было трудно поверить. — Почему ты такой упрямый? — Потому что ты мудак. — Ты действительно думаешь, что у тебя с ней что-нибудь получилось бы, даже если бы я её не позвал? — Думаю, мы никогда этого не узнаем, ты, придурок, который всё испортил. — Она играет с тобой, Рин, — Ран повернулся, чтобы посмотреть на своего брата, и разочарованно фыркнул, как благочестивая мать, предупреждающая свою дочь об аморальных, греховных изменщиках. — Мы уже видели таких женщин столько раз, что не сосчитать. Она водит тебя за нос, и, что ещё хуже, ты ей это позволяешь. — Может, и так, кто знает? — Риндо пожал плечами, медленно переводя взгляд на Рана. — Но что я хочу знать как, блять, тебя это касается? — Потому что я не хочу говорить "я же тебе говорил”. Лицо младшего из братьев исказилось от горечи слов старшего, и он обвиняюще посмотрел на него: — Это полная чушь. Ты буквально просыпаешься каждый день в надежде, что сможешь сказать это кому-нибудь. — Но не тебе. — Если ты продолжишь вмешиваться, то разозлишь меня по-настоящему. Ран хотел пошутить по поводу вспышки гнева своего брата. Он знал, что не должен этого делать, но, в конце концов, он был его младшим братом. Как он мог не пошутить? Однако в его голове всплыл образ того Рождества, когда им было одиннадцать и двенадцать лет: они ввязались в обычную братскую драку, но одно тянуло за собой другое, пока ситуация не обострилась, и Риндо в итоге сломал локоть, и всё это из-за грёбаной игры для Playstation. Тем не менее, Ран не был слабаком, и, прежде чем он успел подумать об этом получше, сарказм сорвался с его губ: — Мне так страшно. Риндо прорычал сквозь стиснутые зубы, без всякого предупреждения швыряя в него подушкой: — Тебе будет, придурок! Застонав, когда подушка отскочила от его головы с такой силой, что та показалась ему больше похожей на кирпич, Ран повернул голову. Его глаза расширились от обиды, а рот открылся, когда половина чашки кофе вылилась на его домашние штаны, а свободная рука сжалась в кулак. — Ты действительно бросаешься в меня вещами из-за какой-то сучки? — Это ты превращаешь ситуацию в проблему. Насмехаясь, Ран задрал нос, и его аура величия достигла Риндо. — Я передумал. Мне очень понравится говорить "я же тебе говорил". Риндо несколько секунд смотрел на брата, мышцы его челюсти сводило, а его характер давал о себе знать. Старший брат выводил его из себя. Всё, чего ему хотелось в этот момент, - это запустить в брата этим безвкусным стеклянным журнальным столиком, который он ненавидел с того самого дня, как тот купил его. Вскочив на ноги, младший Хайтани сделал длинный вдох через нос, пытаясь заглушить нарастающее раздражение, прежде чем сорваться с места и честно ударить Рана по его высокомерной физиономии. — Я пошёл домой, — прошагав на кухню, он кинул чашку в раковину, стук напугал домработницу, которая протирала кухонный стол. Насмешливо взмахнув рукой, Ран крикнул с явным презрением: — Удачи тебе замерзнуть до смерти! Она ушла в твоей рубашке. Уже в коридоре, ведущему к спальням, Риндо крикнул в ответ: — Я беру один из твоих свитеров, который самый дорогой! — Да пошел ты нахуй, маленький засранец! — Ран вскочил на ноги, поставил свой кофе на стол и побежал за злобной мелочью, с которым у него была общая ДНК. — Ты растянешь его своей накаченной грудью!