О шпионаже и пророчестве (или как случайно, но бесповоротно влюбиться в книготорговца из Сохо)

      Веселый перезвон колокольчика ярко контрастировал с мрачным лондонским утром после ночной бомбардировки. Радостный звук прорезал серый дым и оседающий пепел, когда мужчина вышел на улицу и закрыл за собой двойные деревянные двери, отгородившись от этого звука.       Вывеска над дверью выцветшим золотом на бордовом фоне гласила «А.З. Фелл и Ко. Антикварные и необычные книги» и не представляла собой ничего особенного или интересного по сравнению с другими яркими и завлекательными фасадами магазинов Сохо. На самом деле, можно было сказать, что он выглядел немного неуместно в этом месте и времени, словно реликт другой эпохи – как и человек, который пробирался по мощеной улице, избегая обломков и мусора, появившихся вокруг за ночь.       Ему могло быть от тридцати пяти до пятидесяти лет, в зависимости от освещения, времени суток, выражения лица или настроения. Его белокурые волосы делали его похожим на пожилого джентльмена, но бледные глаза были молодыми, искрящимися умом и любознательностью; на лбу пролегли хмурые морщинки, но улыбка (когда он дарил ее окружающим) была исполнена радости и невинности юности. Никто не знал его точный возраст, потому что никто никогда не удосуживался спросить.       Его светлая одежда этим бледно-серым утром доказывала, что мужчина не был большим приверженцем моды, и все же он был безупречно и надлежащим образом одет, начиная с фетровой шляпы, которая подходила к его пальто по цвету и фактуре, и заканчивая клетчатым галстуком-бабочкой и очень практичными ботинками темно-коричневого цвета.       Мистер А. З. Фелл быстро шел по Лексингтон-стрит, держа в руках коричневый бумажный пакет с остатками недельного рациона черствого хлеба. Он преодолел шестнадцатиминутный путь до Сент-Джеймсского парка, лавируя в утренних пешеходных и автомобильных пробках на Пикадилли, далее проследовав по Ватерлоо-плейс и едва избежав столкновения с двухэтажным красным автобусом при пересечении Пэлл-Мэлл. Когда он наконец добрался до столичного оазиса – Сент-Джеймсского парка, то в очередной раз, как и каждое утро после ночи сильных бомбардировок, подивился стойкости британского народа; как бы интенсивно немцы ночь за ночью ни бомбили дома, магазины и памятники, лондонцы каждое утро выходили из бомбоубежищ, засучивали рукава и шли по своим делам, как обычно.       Ну, обычно для военного времени.       Утки с радостью встретили его, довольно кружа поблизости, когда он подошел к пруду и уселся на незанятую парковую скамейку; шурша бумажным пакетом, он достал из него сухарь, разломил его на мелкие кусочки и бросил в воду под симфонию радостного кряканья. Удивительно, что этот прекрасный зеленый уголок оставался нетронутым, учитывая, как выглядел остальной Лондон в эти дни. Целые кварталы были уничтожены немецкими снарядами, но здесь утки оставались в полном неведении относительно разрушения города.       Легкое покашливание за его левым плечом заставило его вздрогнуть, и, удивленно обернувшись, он увидел позади себя невысокую золотоволосую женщину в темно-синем костюме и бутылочно-зеленой шляпке с перьями.       – Мистер Фелл? – спросила она.       Его брови взлетели вверх. К нему иногда обращались незнакомцы, что было результатом времени, в котором они жили, и того факта, что он отлично умел находить необычные и труднодоступные вещи. Однако обычно это были мужчины, ведущие себя угрожающе и часто размахивающие оружием. И уж точно они никогда не были такими красивыми.       Он утвердительно хмыкнул, и женщина улыбнулась.       – Я капитан Роуз Монтгомери из британской военной разведки, – сказала она и, достав из сумочки сложенное удостоверение личности, протянула ему для проверки.       Оно выглядело настоящим.       – Британская военная разведка, – затаив дыхание, повторил он, рассматривая удостоверение.       Там стояло имя капитана Монтгомери рядом с ее фотографией и официальной печатью. Представители разведывательной службы обращались к нему впервые, а потому этот факт вызвал у него приступ паники. Дело в том, что последние несколько лет некоторые его действия, связанные с приобретением, покупкой и продажей диковинных вещей, не были на все сто процентов законными. Он решил вести себя спокойно.       – Чем могу быть полезен, капитан?       Кроваво-красные губы молодой женщины растянулись в теплой улыбке, когда она опустилась на скамейку рядом с ним и заговорщически понизила голос.       – В МИ5(1) получили информацию о паре немецких агентов в Лондоне, – доверительно начала она. – Мерзкая парочка, чертовски заинтересованная в приобретении определенных предметов для Гитлера.       – Вот как? – ответил он, стараясь не поднимать голос.       – Книг, – продолжила Монтгомери. – В частности, книг пророчеств. Учитывая вашу профессию и ваши... исключительные способности... у нас есть основания полагать, что они попытаются связаться с вами, мистер Фелл.       Это откровение сильно удивило его, причем скорее тем, что разведывательные службы как внутри, так и за пределами страны следили за ним и его деятельностью, чем тем, что нацисты разыскивали его, чтобы воспользоваться его услугами.       Он отвернулся от капитана Монтгомери и уставился на уток.       – Не знаю, что, по-вашему, вам обо мне известно, – ледяным тоном ответил он, – но я никогда не предам свою страну! Я патриот!       – Я знаю, мистер Фелл, – успокоила его Монтгомери, умиротворяюще коснувшись его руки. – Мы не считаем, что вы станете помогать врагу или предавать Британию. Вы хороший человек, мистер Фелл, и именно поэтому я прошу вас о помощи.       Если бы он лучше разбирался в человеческой натуре, то наверняка услышал бы тревожные звоночки.       Однако он всегда был одиночкой: его принижали братья и сестры и подвергали остракизму за его странности как в детстве, так и во взрослой жизни, а потому он искренне считал, что для всех будет лучше, если его предоставят самому себе. Люди никогда не беспокоили его, если только речь не шла о том, чтобы заплатить ему за поиск редкой книги или чего-то подобного, и он убедил себя, что его это более чем устраивает. Но когда началась война, ему отчаянно захотелось внести свой вклад. Он даже подумывал о том, чтобы вступить в армию, но понял, что ни в малейшей степени не подходит на роль солдата – слишком странный, слишком мягкий... слишком оторванный от жизни. Он никогда бы не пережил базовую подготовку, не говоря уже о службе в армии, будучи слишком привязанным к вкусной еде, комфорту и надежному теплу своего захламленного, переполненного книжного магазина.       Он смирился с тем, что останется на обочине, что будет бесполезным сторонним наблюдателем, пока те, кто храбрее его, станут сражаться, но сейчас он сидел на скамейке в парке с настоящим секретным агентом, предлагающим ему шанс внести свою лепту в общее дело.       Если бы он был не таким одиноким, не таким добросердечным и не таким патриотичным, то, по крайней мере, нашел бы время обдумать ситуацию и понять, что любой профессиональный шпион изучил бы его, его семью и его историю и знал бы, как использовать эту информацию в своих интересах. Он мог бы догадаться, что им манипулируют.       Вместо этого его сердце преисполнилось надежды, когда он понял, что наконец-то может оказаться полезным своей стране, чего ему так сильно хотелось с тех самых пор, как Чемберлен объявил войну в 1939 году.       – Скажите, чем я могу послужить королю, капитан Монтгомери, – сказал он с горящими от волнения бледными глазами.       В нескольких шагах от них раздался слабый, едва слышный щелчок фотоаппарата, замаскированного под серебряный портсигар, когда мужчина в плоской кепке и твидовом пиджаке сделал вид, что пытается его открыть, чтобы не вызывать подозрений у случайных прохожих. Пара на скамейке в парке ничего не заметила, так что мужчина еще несколько раз щелкнул защелкой портсигара и затем открыл его, явив пригоршню настоящих сигарет. Небрежно выбрав одну, он сунул серебряный портсигар обратно в карман пиджака, прошел мимо объектов, прикурил, не удостоив их и взглядом, и направился к выходу из парка и через торговый центр в сторону штаб-квартиры.       Мистер Кроули весьма заинтересуется таким развитием событий. ***       До войны Энтони Джей Кроули никогда не добивался особых успехов, разве что в причинении неприятностей. Он всегда нарушал слишком много правил, задавал слишком много вопросов и ошивался среди людей не того сорта. Еще совсем юнцом он случайно попал в банду и, хотя никогда не был ее активным членом, научился некоторым полезным жизненным навыкам, таким как умение стрелять из пистолета, взламывать замки, выведывать информацию с целью шантажа и, конечно, манипулировать людьми, заставляя их делать то, что ему нужно.              Когда началась война, Кроули повздорил с законом, и ему предложили выбор: отправиться в тюрьму или применить свои навыки на благо британской службы безопасности. Кроули выбрал второе и очень быстро зарекомендовал себя как очень способный шпион.              Британские разведывательные службы работали над новой для себя задачей: выйти на немецких агентов, действующих на территории Великобритании, и устранить угрозу. Их целью было превратить как можно больше агентов в двойных, работающих одновременно на британцев и нацистов; передавать последним ложную информацию, которую им скармливало британское правительство, и получать настоящую информацию от другой стороны. Это было непростое предприятие, но Кроули преуспел в нем.              В данный момент он собирал информацию о ячейке немецких агентов в Западном Лондоне – мерзкой троице, которая запугивала, шантажировала и убивала владельцев местных книжных магазинов, стремясь заполучить для Гитлера книги пророчеств. «Это чертовски нелепо, – думал Кроули, – убивать вполне добропорядочных лондонцев ради пророческой чепухи. Гитлер и впрямь был больным на всю голову, раз заставлял людей заниматься подобной ерундой».       Кроули зажал переносицу большим и указательным пальцами и тяжело вздохнул, закрыв папку с бумагами, которые изучал уже несколько часов. Должно быть, он просидел в офисе почти всю ночь, не обращая внимания на сирены воздушной тревоги, вой снарядов, сбрасываемых с бомбардировщиков, и отдаленные взрывы. Он все равно не мог взять свою работу в убежище, поэтому просто отгородился от шума и продолжил чтение. Кроули понятия не имел, сколько сейчас времени, поэтому, оттолкнувшись от стола и подойдя к окну, грубо отодвинул затемняющую штору и приоткрыл окно.              В нос ударила едкая вонь горящего дерева и взрывчатого пороха, заставив его поморщиться. Этот запах стал ему слишком хорошо знаком в последнее время – он всегда витал в воздухе и имел привычку въедаться в одежду, если человек находился на улице слишком долго. Из окна цокольного этажа на улицу смотрели медового цвета глаза, разглядывая людей, спешащих по своим делам в сером утреннем свете. Кроули решил, что еще рано.              Он резко обернулся, когда дверь открылась и вошел еще один агент, по-прежнему одетый по-уличному в твидовый пиджак и плоскую кепку и державший в руках еще одну папку с бумагами.              – Что там у тебя? – спросил Кроули, указывая на папку.              Агент в три шага пересек крошечный подвальный кабинет и протянул Кроули досье с шестью идеально сфокусированными фотографиями.              – Свежие разведданные по «Соловью», сэр, – отрапортовал он, когда Кроули открыл папку и поднес первую фотографию к свету.              «Соловей» – это кодовое название конкретной операции, над которой он работал, – нацистской шпионской сети из двух мужчин и одной женщины. Последняя была на фотографиях – невысокая темноволосая и хорошо одетая женщина, которая заманивала бедолаг, утверждая, что работает на правительственное агентство, а затем передавала их своим сообщникам для запугивания. На фотографии она сидела рядом с мужчиной, который, по предположению Кроули, был ее следующей жертвой.              На другой фотографии было видно лицо мужчины, круглое и невинное, с пушистыми белыми волосами, аккуратно убранными под шляпу. Кроули внимательно всматривался в детали.              – Нам известно, кто это? – спросил он.              Агент покачал головой.              – Она села ему на хвост на Лексингтон-стрит. Она шла за ним... я шел за ней.              Кроули кивнул и вернулся к досье, просматривая другие фотографии, на которых был запечатлен ход их разговора, а также пакет с хлебом для уток в руке мужчины. Кроули почувствовал жалость к бедолаге. Он выглядел слишком милым и явно не заслуживал быть втянутым в эту историю.              – Хорошая работа, – сказал он вслух, засовывая фотографии во внутренний нагрудный карман пиджака, после чего снял его с вешалки и надел. – Я сам займусь этим. Мне бы не помешало немного пройтись. Лексингтон, говоришь?              – Так точно, сэр.              – Начну оттуда и посмотрю, что смогу найти.              Застегнув пуговицы пиджака одной рукой, он плавным движением надел фетровую шляпу и наклонил ее под модным углом, после чего выпроводил агента из своего кабинета и закрыл за ним дверь. Резкий утренний свет и едкий дым резали глаза, когда он поднимался по ступеням подвала и выходил на улицу. Снова засунув руку в карман, Кроули достал пару темных очков и с практической легкостью надел их, после чего влился в поток транспорта и растворился в толпе пассажиров.        ***              Мистер А. З. Фелл, продавец антикварных и необычных книг, снова выглянул из окна своего магазина и нахмурился. Он вновь заметил его – сомнительного типа в черном и темных очках, который, без сомнения, следил за ним, но каждый раз, когда он оглядывался, чтобы удостовериться в этом, мужчина исчезал, как дым на ветру. Так продолжалось уже несколько дней и очень его тревожило.              По правде говоря, он был на взводе с момента недавней встречи с капитаном Роуз Монтгомери, офицером британской разведки, которая обратилась к нему с просьбой помочь поймать пару нацистских шпионов. Все это было ужасно интересно, и он с готовностью согласился помочь, но теперь, с появлением этого загадочного джентльмена, его охватила паранойя. Возможно, он был членом одной из многочисленных лондонских банд, пытавшихся запугать его, – такое уже случалось, причем несколько раз. Негодяи, все они.               Он со вздохом отвернулся от окна как раз в тот момент, когда колокольчик магазина радостно зазвенел, возвещая о приходе покупателя. У него сердце ушло в пятки, когда в магазин шагнул человек в черном.              – Кто вы? – потребовал он, досадуя на себя за явную дрожь и истеричные нотки в голосе. – Что вам нужно?              Он стал невольно пятиться вглубь магазина, в уютный лабиринт книжных шкафов. Если понадобится, он сможет спрятаться в нем от этого негодяя, который надвигался на него со змеиной грацией, и как-нибудь убежать в безопасное место.              Мужчина в черном остановился и опустил темные очки на кончик носа. Он почти ожидал, что они окажутся желтыми с черными прорезями зрачков, а потому приятно удивился, увидев, что они на самом деле цвета теплого меда. Облаченный в черное мужчина приподнял темную бровь.              Вокруг не было ничего, что можно было использовать в качестве оружия для самозащиты: ни каминной кочерги, ни тяжелого серебряного подсвечника, только книги, но он не собирался бросаться ими – лучше смерть.              – Энтони Джей Кроули, – представился мужчина в черном с явным лондонским акцентом. – Мистер Фелл, полагаю?              Кроули с любопытством разглядывал его поверх оправы темных очков.              – Вы правильно полагаете, – чопорно ответил он, чувствуя себя немного глупо из-за того, что прижался спиной к книжному шкафу. – Что вам угодно, мистер Кроули?       Кроули ухмыльнулся и снова водрузил темные очки на нос, после чего легким движением прислонился к ближайшему книжному шкафу, уперев локоть в старую, потертую кожу редчайшей и очень ценной Библии.       – Есть ли у вас имя?       – Азирафель, – тихо ответил он после секундного колебания, со всем достоинством, которое только мог напустить на себя в данный момент. Кроули снова посмотрел на него поверх оправы очков.       – Азирафель... Фелл? О, как неудачно, – пробормотал он. – Очень библейское имя – теперь я понимаю, почему вы никогда не используете его...       Азирафель раздраженно прочистил горло.       – Я спросил, чего вы хотите, мистер Кроули, – повторил он чуть более устойчивым голосом.       – Да так, просто поболтать, – легкомысленно ответил Кроули. – Не сталкивались с нацистами в последнее время?       Сердце Азирафеля замерло, застыв от ужаса, а затем отчаянно заколотилось, отчего у него сбилось дыхание.       – Я... я прошу прощения?..       – Нет? – невозмутимо продолжил Кроули. – А как насчет красивых молодых женщин, утверждающих, что они работают на британскую разведку?       Азирафель замер, пытаясь совладать с дыханием и удержать завтрак в желудке.       – Кто вы, сэр? – требовательно спросил он.       Судя по его виду, мистер Кроули от души наслаждался дискомфортом Азирафеля: его улыбка стала только шире.       – Я же сказал: Энтони Джей Кроули, Британская служба безопасности.       Азирафель уставился на него в полном недоумении. Энтони Джей Кроули больше походил на гангстера, чем на офицера разведки: фетровая шляпа, надвинутая под щегольским углом на темно-рыжие волосы, темные очки, которые выглядели нелепо в этот унылый серый день, и туфли из змеиной кожи. Невозможно.       – Я требую, чтобы вы предъявили документы, удостоверяющие вашу личность, – сказал Азирафель, поправляя бежевый жилет.       Кроули с уверенной грацией потянулся в карман, извлек оттуда удостоверение личности, зажав его между указательным и большим пальцами, и осторожно протянул его Азирафелю.       Оно тоже казалось вполне настоящими – имя Энтони Дж. Кроули рядом с его фотографией, без шляпы и темных очков, и официальной правительственной печатью.       Азирафель практически бросил его обратно в руки Кроули, исполненный смятения и сомнений.       – Что, ради всего святого, происходит? – прошептал Азирафель.       Кроули усмехнулся, сунул удостоверение обратно в карман и оттолкнулся от книжного шкафа.       – Пойдемте со мной, – мягко ответил он. – Я угощу вас обедом и расскажу, как избежать тюрьмы за измену.