Кукольный дом

      Он — автоматон.       У него имитация человеческой кожи и железные внутренности.       Он — автоматон.       И в его голове старательно сконструированная микросхема и множество проводов. У него в голове крутятся шестеренки вместо мозгов и каркас железа вместо человеческой ткани. А еще четкий код и сценарий, которому он обязан следовать. Да и не может по-другому. Не может нарушить сценарий, потому что в его понимание нет такого слова, как ослушаться.       В голове Дилана лишь четко выверенные слова и код, приказ, если угодно, которому он противиться не в силах. Банально не может противиться ему никоем образом.       Дилан — автоматон.       Он не человек, и человеком быть не может. У него нет родителей, лишь холодные, безразличные ученые, горящие своей безумной идеей. У него все еще железное тело, лишенное мягкости и подвижности, как у всех нормальных людей.       И у него нет чувств и собственной воли—лишь приказ, черный по белому, прописанный в базе данных.       Он — автоматон, этим все сказано.       Только вот почему сейчас он ощущает такую тяжесть в теле? Почему сейчас его микросхемы начинают медленно перегреваться?       Почему сейчас, когда он готов выполнить приказ, так назойливо мельтешащий перед глазами уже которую неделю подряд и жужжащий точно пчела...ему становится неуютно? —Дилан, ты...в порядке?—спрашивает Лололошка, с беспокойством глядя в его глаза, — нам нужно идти...       Лололошка...Лололошка, на лице которого изображено такое живое беспокойство, страх почти и только за него, за Дилана. Лололошка который мягко кладет свою руку ему на плечо, стараясь приободрить, хотя прекрасно знает, что ничего из этого Дилану не нужно. Ему не нужна никакая человеческая любовь, потому что у него есть только холодное металлическое тело и такие же внутренности.       Но вот он, Лололошка, который смотрит на него с беспокойством, смотрит, точно Дилан не просто железка какая-то, а человек...       Шестеренки в голове крутятся быстрее, противно скрипят друг об друга. Он начинает перегреваться сильнее. —Дилан?—почти шепчет Ло, внезапно отстраняется, почти отпрыгивая от него.       И вовремя, потому что сам Дилан бросается на него, пытаясь ухватиться за что-нибудь. В его глазах горят красные лампочки, в голове пищит код приказа, невыносимо, почти болезненно...хотя не то чтобы он вообще знал, что такое боль.       В его голове приказ—уничтожить крысу.       Крыса—Лололошка. Потому что именно он мешает всем Их планам, именно он рассадник вирусов и разносчик правды об этом мире, так старательно вылепленном и построенном. Именно он ...тот, кого нужно убить Дилану. —Что...ты...?— Лололошка не успевает ничего сказать, его тут же прижимают к стене, сжимая почему-то дрожащими, заледеневшими руками тонкую бледную шею.       Все еще не настоящую кожу Дилана опаляет жар чужого тела, заставляя микросхемы нагреваться еще пуще. Руки его не слушаются, сжимают сильнее, заставляя человека бессильно хвататься руками за его руки и хрипеть. Заставляя слезы течь по лицу, смазывая тональник и открывая виднеющиеся уродливые шрамы. Заставляя глаза закатиться ...       Дилан не человек, не может им быть.       А потому ему должно быть все равно на упавшее бессознательное тело, с отпечатком руки на горле. Ему должно быть все равно, когда чужой плоти касается нож, вонзается прямо в сердце и так несколько раз. Ему должно быть все равно, когда вместо человеческого тела на земле лежит кусок изуродованного мяса, когда вся земля, пропитаная кровью, сделалась совсем черной, когда и сам он, Дилан залит алым, почти с ног до головы.       Ему все равно, но почему-то микросхемы перегорают сильнее и начинают дымиться.       Ему все равно, он выполнил приказ...то, что от него желали Они.       Но почему же нож выскальзывает из дрожащих рук? Почему же его ноги подгибаются от бессилья и усталости, точно шарниры и петли там разболтались? Точно это поломка какая? Только вот почему его код, которому он следовал так долго, дает сбой, пережигается и почти исчезает?       Перед ним лишь тело Лололошки, его друга...единственного друга, который так старательно пытался с ним подружиться, улыбался так назойливо солнечно и ласково, принимал его таким какой он есть и не видел в нем обычную железку... —Для меня ты —человек, — так говорил Ло, улыбаясь.       Лололошка улыбался почти всегда.       Только вот ...почему сейчас его лицо мертвенно бледное, серое и невыразительное? Почему сейчас его глаза пустые, почти белесые. Почему сейчас Лололошка молчит? И даже не пытается, достучаться до него, узнать причину этой внезапной агрессии и жестокости?       Почему и сам Дилан испытывает эти противоречивые...ощущения?       Он наклоняется к телу, осторожно касается лба соседа, убирая спутанные пряди. Прижимается ухом к груди, пытаясь услышать биение сердца, дыхание...хотя бы его отголосок.       Но Лололошка молчит и его тело тоже. Он мертв...Дилан исполнил приказ... —Ло?—только вот голос у него предательски дрожит, хотя дрожать не должен. Потому что в коде страх не прописан.       Только почему-то и руки его дрожат еще сильнее, прижимая окровавленное тело к себе ближе...хотя не должны были...потому что в том же коде не было и слова о сожалении и жалости.       В его коде и было то ничего особенного, лишь жестокая фраза—втереться в доверие и исполнить приказ.       В его коде и не было ничего подобного: ни ужаса, ни тоски неумолимой, почти убийственной. Его код холоден как металл, он бездушен.       В его коде нет места пародиям на эмоции, только, всё ещё, четкий приказ —уничтожить крысу.       Крыса — все еще Лололошка.       И Дилан убил ее...       Микросхемы дымятся, почти жарятся в его голове. Дилан прикусывает губу, хрипит, прижимаясь ближе к ледяному телу, лбом утыкается в ключицу, пачкаясь еще больше чужой кровью. — Прости...прости меня....пожалуйста,—выходит жалко, сдавленно, почти на грани слез.       Но он не плачет, потому что в его арсенале нет "слез", лишь горючее топливо и сдохший аккумулятор. В его арсенале лишь перегоревшие внутренности, а рядом мертвое тело дорогого для него человека.       Лололошка не отвечает, и теперь не ответит никогда. Эта мысль самая ужасная,...а еще поразительная, потому что она принадлежит именно ему, Дилану. Она не вписана в код, не вписана среди бездушных одинаковых чисел. Эта мысль вспыхивает так же резко, как и нахлынувшие чувства....он надеется, что это именно чувства...а не просто жар от взорвавшейся головы.       Только что толку от этого всего? ...Лололошка всегда относился к Дилану, как к человеку...это строка бежит ещё более быстро.       Микросхемы сгорают напрочь.       Дилан сгорает тоже.

***

      Он открывает глаза в лаборатории, на жестком металлическом столе. Над ним нависает человек в белом халате, светит фонарем в лицо, и тут же что-то записывает в блокнот. — Отлично. Он готов!—человек машет рукой кому-то вне поля зрения Дилана.—ты отлично постарался, номер 134. Недаром ты мой любимец. Всегда справлялся лучше всех остальных образцов.       Дилан безразлично переводит взгляд вбок, сталкиваясь взглядом с каким-то приспособлением, горящим красным. —Эй, ты, чудак. Готовь его к выпуску. У нас еще дел невпроворот, чтобы тратить их на твои сюсюканья с железкой,—доносится ещё один голос, —ведешь себя точно мамочка. — Конечено, это же мой ребенок, самый лучший из всех остальных. Поскольку только он справился с поставленной целью. Мой предыдущий — 133 сгорел к черту, так и не успел выяснить ничего толком про этого...Харриса. Не то что 134, довел дело до конца, умница, —глаза человека изгибаются в полумесяцы. —Черт...заканчивай уже. У начальства новые запросы.       Человек в забавных круглых очках раздраженно махает рукой, поворачивается к компьютеру, стоящему неподалеку и чем-то щелкает. Наверное клавиатура.       Дилан не понимает. Он ничего не понимает, кроме ужасающей пустоты витающей в голове. И то, что этот человек ему кажется смутно знакомым. — Вот так...это будет твоим новым улучшением, мой дорогой. Так скажем награда, за выполненную работу. Даже интересно теперь поглядеть, как ты справишься с последующими заданиями...с этим дополнением в виде вечной памяти...ну и ещё кое-что, —говорит человек. —уведите его!       Второй раз Дилан просыпается в своей постели...Подскакивает на ней, тяжело дыша, точно от ужасающего кошмара.       Но то кошмаром не было, он понимает это спустя минуту. Потому что в голове его крутятся шестеренки, перед глазами его проносятся воспоминания, жестокие, неумолимые. Перед его глазами всплывает залитое кровью лицо Лололошки, безжизненное ...совершенно точно мертвое.       Он падает с кровати, пугая спящую неподалеку кошку.       Нет, нет, нет.       Что же он наделал!?       Не может этого быть...разве не он пару недель назад поставил защиту, перепрограммировав себя? Разве не он согласился помогать из собственных побуждений, а не только потому что так приказал код...кто-то другой, стоящий намного выше него?       Разве не он....       Нет, не он.       Он был тем, кто задушил Лолололошку, тем, кто нанес ему множество ножевых ранений и тем, кто перегорел рядом. — Дилан! Нам пора в университет!—Карл заходит как всегда, не стучась. Говорит одну и ту же фразу...точно по сценарию и доверчиво-пусто смотрит на него.       Карл...который не знает, что произошло. Карл, который точно, как и он, не человек...       Карл, который почему-то сейчас так сильно раздражает его. —Убирайся прочь!— рычит он, бросая первое попавшееся под руку—собственные наушники, —не трожь меня. Убирайся!       Глаза Карла быстро моргают, тут же светятся красным, а из головы начинает валить пар. Он вздрагивает, резко разворачивается и неестественно прямо убирается прочь...как ему и было велено.       Но Дилану на это плевать, он хватается за голову руками, царапает кожу ногтями, не ощущая и капли боли. Он воет про себя протяжно, оглушительно. Потому что картинки перед глазами не меняются, потому что внутри него вновь что-то начинает перегреваться и закипать...потому что впервые за все это время он понимает, что ощущает ужас...скорбь от потери. Он ощущает тоску, почти убийственную неумолимую и ненависть...ощущает тоже, чего ощущать никогда не должен был. Но вот они — эти чувства, вот они все вылезают наружу, делая его похожим на ...человека...или по крайней мере пытаются заставить его ощущать себя человеком.       Но Дилан все еще автоматон.       И всегда им будет.       Потому что под кожей у него сталь, провода и шестерёнки вместо внутренностей.       Он бьет руками об пол, переворачивает стоящую мебель на своей половине, чудом не затрагивая соседскую часть, обезумевше воет и тут же резко падает на пол, прижимаясь спиной к чужой, аккуратно заправленой кровати.       Он убил...       Выполнил приказ...       Ненавистный теперь всем сердцем приказ...       Он— предатель...втершийся в доверие, уничтоживший все, что на самом деле было действительно дорого для него...Теперь Дилан может это понимать.       Его руки дрожат...и из глаз течет жидкость...это не слезы, не может быть слезами. Но почему-то сейчас они ощущаются так правдоподобно. Неужели это то дополнение о котором говорил лаборант? ....но еще что более важное...почему ему оставили память? Просто из интереса, когда он сломается, заглючит так же... как Престон?       Что за черт...       Он вновь хватается руками за голову, утыкаясь лицом в коленки. Абилка обеспокоенно мурлыкает, потираясь головой о его ноги.       И тут среди оглушающей тишины раздается медленный скрип... —Карл, я сказал, убираться!—рычит он, не поднимая головы.       Только вот вместо Карла отвечает иной голос, спокойный...знакомый, такой до ужаса родной: — У тебя опять дым валит из головы. Тебе принести лед?       И Дилан тут же подбирается, распахивает глаза широко, шокированно.       Лололошка...живой, все такой же бледный, улыбающийся...стоит в дверях. Лололошка на шее которого красуется уродливый, явно глубокий шрам, и еще более уродливый рубец от ожога, которых точно до этого не было.       Лололошка, который оказался совершенно живым... — Давай, я принесу лед и все расскажу тебе. Хорошо?—говорит Ло, таким же голосом, таким же до одури ласковым и теплым.       Но Дилан не знает, что сказать, его микросхемы вновь дают сбой, загораясь.       Дилан лишь натужно кивает, следя за тем, как сосед тут же скрывается за дверью.       Лололошка почему-то живой...но Дилану совершенно плевать на проваленную по итогу миссию. Ему плевать и на то, каким образом он выжил.       Ему не плевать на то, что Лололошка вновь стоит рядом, вновь улыбается так же солнечно и знакомо.       Ему не плевать...но Лололошка почему-то жив...и от этого знания Дилан ощущает лишь облегчение, а так же ужас от понимания ситуации—учёные узнают об этом. А потому Лололошку срочно нужно прятать... Второй раз, Дилан не позволит ему пострадать ни от чьей руки, тем более от своей собственной. Лололошка больше не умрет... Даже если после он вновь сможет ожить... Так же как и сейчас.