* * *
— Мы приехали, — сказал Сатору, остановив авто, и убаюканный ровным, едва слышным гудением мотора Юджи распахнул глаза. За лобовым стеклом автомобиля раскинулось чернеющее море, мерцающее холодными бликами в отблесках луны. — Сатору-сан, — Юджи неверяще повернул голову. Годжо высунулся из окна, чтобы приложить телефон к парковочному автомату, поднялся шлагбаум, машина заехала на парковку, а Юджи все так же неверяще рассматривал сияющую в ночи морскую гладь, звездное небо и сверкающий полумесяц. — Подумал, что здесь уж нам точно никто не помешает обниматься, — сказал Сатору, распахивая дверь перед Юджи и подавая ему руку. Юджи выбрался из машины. Холодный морской ветер взлохматил ему волосы, и он потерянно сделал шаг вперед. — Красиво, — только и сказал он. В последний раз на море он был где-то курсе на третьем — втроем с Кугисаки и Фушигуро они ездили на пляж Оура, где провели всю Золотую неделю, загорая и плескаясь в теплой воде. На этом пляже Юджи не был никогда. Здесь был чистый белый песок и абсолютная тишь. — На рассвете, конечно, совсем другой вид… Но если ты захочешь… — Сатору подошел к нему и неуверенно сжал его ладонь в своей. — Если захочешь, можем дождаться. — Хочу, — Юджи зажмурился. В груди разлилось благодарное тепло. Так приятно. Так приятно, что он это для него… Чужие прохладные ладони обхватили его лицо, и мягкий поцелуй коснулся лба. — Спасибо, Сатору-сан. Спасибо, что привез. Юджи правда показалось, что он сможет расплакаться от чувств. Когда он в последний раз был так растроган? — Ты чего, малыш? — Мне приятно, что ты… Для меня это придумал. — Юджи-и… Ну, пойдем, — Сатору с улыбкой потянул его за собой. Они сошли с асфальта на набережную, потом на пляж. Белый песок мягко шелестел под ногами, море тихо плескалось, облизывая берег низкими волнами, звезды мерцали на черном небе — высокие и холодные, хорошо заметные на открытом пространстве, в отличие от затянутого смогом мегаполиса. Они сели на песок — Годжо расстелил свой очередной кашемировый шарф, не обращая внимания на протесты Итадори: — Плевать, постираю. Ну, иди ко мне, — он похлопал рядом с собой, и Юджи тут же плюхнулся рядом, прижимаясь к теплому боку. — Малыш, какой ты сегодня ласковый. Он рассмеялся, а Юджи так и прильнул к нему, положив голову на плечо. Черное море тихо шепталось перед ними, мерцая отблесками лунного света. — Ты часто сюда ездишь? — спросил Юджи спустя несколько минут молчаливого созерцания. Сатору покачал головой: — Нет. С друзьями раньше ездили, когда учились… Здесь всегда было пусто, по сравнению с другими пляжами. — Хорошие воспоминания? — Ага. Беззаботные студенческие годы, голубая весна, все такое. Всегда снимали домик здесь, — Сатору махнул рукой в сторону, где виднелись апартаменты для аренды. — Закупались арбузами и пивом и тусили тут два дня к ряду. — Ты же говорил, что не пьешь? — В молодости пил. И, поверь, ничем хорошим это обычно не заканчивалось. Юджи ухмыльнулся: — Соблазнял всех, кто под руку попадался? — Скорее царапался и скандалил, — захихикал Сатору. — Да ну? А ловеласом стал под старость лет? — Юджи, я же говорил!.. — он всплеснул руками. — Я так не делаю! — Как? — Я не… Не пристаю к тем, кто не хочет, — Годжо отвернул голову, и Юджи разглядел в темноте румянец, неожиданно окрасивший его щеки. Сатору-сан, и смутился? — И обычно соблазняют меня, а не я. — Значит, — Юджи хитро прищурился. — Я исключение? — Да, — смущенно признался Сатору. — Понял, что если не рискну, сильно пожалею, поэтому решился перейти в наступление. — Ты чего краснеешь? — Юджи заулыбался. — Это моя привилегия! Распускать руки в клубе, значит, тебя не смущает, а… — Юджи, не дразни меня… — Годжо беспомощно уткнулся красным лицом в колени. — Почему? Ты же меня дразнишь! — Юджи засмеялся и только крепче прижался к его плечу. — Ты говорил, что дразнить меня — одно удовольствие, теперь я, кажется, тебя понял. Ветер трепал им волосы, покусывая холодом нос и скулы, но рядом друг с другом было тепло и уютно. — Сатору-сан, — счастливо выдохнул Юджи. — Чего? — жалобно промычал Сатору себе в коленки. — У тебя много было партнеров? Годжо ответил спустя секундную паузу: — Очень. — Больше десяти? — Больше. — Больше двадцати? Сатору сверкнул на него несчастными глазами из-под челки: — Больше. — Ладно, дальше я продолжать даже не буду, — Юджи прыснул. Они снова помолчали. Сатору выпрямился, прекратив горбиться, как бедный брошенный ребенок, уперся руками назад и откинул голову, устремляясь взглядом в бездонное черное небо, усыпанное звездами, как сахарными крошками. Интересно, как бы они отражались в его синих глазах, подумал Юджи, любуясь его профилем в лунном свете. — Юджи, ты веришь в любовь с первого взгляда? — спросил Сатору в тишину. — Нет, — ответил тот без раздумий. — Любовь — это то, что приходит со временем. Как распускающийся цветок. Его надо поливать, ухаживать, чтобы он расцвел. Любовь должна быть… заслуженной. Ты не можешь влюбиться в человека, не зная ничего о нем. Только когда проводишь с ним время, когда постепенно узнаешь разные его стороны через поступки и действия… Только тогда любовь расцветет. Сатору повернулся к нему. В ночи его синие глаза тускло мерцали, отражая лунный свет. — А я в тебя влюбился с первого взгляда, — хрипло сказал он. — Сразу, как только увидел за тем столиком. Ты что-то рассказывал своим друзьям, смеялся, а потом смущался. У тебя глаза как будто светились. А потом ты на меня посмотрел. И я в ту же секунду понял, что пропал. Юджи смотрел на него завороженный, почти не дыша. — Ты можешь думать, что я сумасшедший. Что я идиот. Но я точно знаю, что это оно, Юджи. Я бы влюбился в тебя в любых других обстоятельствах, в любом месте, в любой вселенной. — Ты еще ничего не знаешь обо мне, Сатору-сан, — тихо сказал Юджи, не отрывая от него взгляда. — А мне и не надо. Я уже знаю о тебе достаточно, чтобы понять, что я люблю тебя. Любит?.. Он с ума сошел? Кто делает такие признания в третью встречу? — Сатору-сан, влюбленность и любовь — это все-таки разные вещи. — Разные. Но — хочешь верь, хочешь нет, — я все понял еще тогда, в кафе, когда ты пришел шарф возвращать. — Что понял, Сатору-сан? Годжо мягко улыбнулся — и эта слабая улыбка, прячущаяся в самых уголках его тонких губ, была так не похожа на прежние. — Что ты — лучшее, что со мной случалось за последние много-много лет. Итадори задушенно поерзал на песке — от серьезного тона, с которым Сатору это сказал, стало еще более неловко. Уж лучше бы он шутил. — Но почему? — Думаю, если я снова начну перечислять твои многочисленные достоинства, ты опять не оценишь. Да и мы не на сеансе психотерапии… Так что просто скажу, что я так никогда не влюблялся. Ни разу в жизни. Казалось, что даже забыл, каково это — вообще что-то чувствовать к другому человеку. Но вот теперь, благодаря тебе, вспомнил. Юджи хмыкнул, опустив взгляд: — Да ну. За тридцать шесть лет? Кого ты пытаешься надуть? А друзья для тебя — шутка что ли? — Ты же понимаешь, что это другое. Не умаляю ценность дружбы, ни в коем случае. Юджи слабо усмехнулся, зарываясь рукой в холодный песок и пропуская между пальцами холодные песчинки. — Юджи. Он снова поднял на него взор — на лице Сатору была все та же мягкая печальная улыбка. — М? — Поверь мне. Я не шучу, не кокетничаю и не флиртую. Поэтому, прошу… Позволь мне узнать тебя лучше. Позволь мне заслужить твою любовь. Юджи смущенно отвел взгляд: — Теперь это звучит так, как будто я какой-то гребаный мудак, — проворчал он. Сатору рассмеялся: — Мне понравилась аналогия с цветком. Я буду ухаживать за ним со всей осторожностью, Юджи. Итадори рассмеялся в ответ: — А где же шутка про сорванную розу, а, Сатору-сан? Теряешь хватку? — Юджи, я тебе тут душу открываю, а ты!.. Они дружно захохотали. А когда смех утих, вместе уставились в черную гладь залива. — Сатору-сан. — М? — Сатору лениво повернул к нему голову. — Я тоже хочу кое в чем признаться. — М-м, — Сатору наклонился, чтобы ласково потереться щекой о его волосы, и в этом движении было столько безыскусной непринужденной нежности, что Юджи почувствовал, что почти тает, как мороженое в жару. — И в чем же? — На самом деле… Я пошел в гей-клуб, потому что хотел кое-что проверить. Я хотел проверить, правда ли мне нравятся парни. Потому что… — Юджи затаил дыхание. — Потому что я влюбился кое в кого. И хотел проверить, правда ли это оно. Годжо замер — его лицо почти не изменилось, и Юджи, как ни пытался, не смог идентифицировать колебания в его выражении — как разбежавшиеся круги на воде от случайного движения, они появились и затихли, не выдавая признаков волнения. — Вот как, — только и сказал он, улыбнувшись. — И как? Это оказалось правдой? — Да, — Юджи неловко отвел взгляд. — Да, это оказалось правдой. — И кто он? — спросил Сатору после недолгого молчания. Итадори прикрыл глаза. Кто он? Самый ответственный и добрый человек, которого Юджи только встречал в своей жизни? Кто-то, на кого хочется равняться. До кого нестерпимо хочется дотянуться, даже зная, что до него как до звезды? И как только так вышло, что Юджи мог влюбиться в двух настолько разных людей? Нанамин с Сатору-саном были вообще не похожи. — Человек с работы, — выдохнул он. — Очень хороший. У меня и шанса нет, так что я даже не надеюсь ни на что. Вспоминать об этом, особенно после того, что рассказала Мива, было мучительно. Горечь и стыд все еще оседали неприятным послевкусием на языке. Как он мог так облажаться? Он же не сможет Нанамину в глаза смотреть. Когда эти чувства наконец уйдут? — Юджи, ты хочешь разбить мне сердце? — странным голосом спросил Сатору, и Юджи испуганно оторвался от его плеча, поднимая голову. — Потому что у тебя получается. В его синих глазах стояли слезы. Он серьезно?.. — Боже, Сатору-сан, прости! Прости-прости-прости, я не хотел. Юджи задрожавшими руками обхватил его лицо, с нежностью поймав скатившуюся слезу. Сатору отвернулся. — И ты все еще его любишь? — продолжил спрашивать он, не поворачивая лица. — Почему не сказал? — А тебя бы это остановило? — Конечно же, нет! — Вот видишь, — Юджи растерянно усмехнулся. Что ему нужно было сделать? Что сказать? — Так ты любишь его, Юджи? — Годжо повернулся, пытливо вперившись в него пронзительным и блестящим синим взглядом. — Я не знаю, не знаю, Сатору-сан. Ты со мной честен, — Юджи робко взял его за руку. — И я тоже хочу быть с тобой честным. Я… хочу посмотреть, что у нас с тобой получится. Просто… дай мне время. Сатору встряхнул головой, неловко вытерев мокрые глаза, а потом рассмеялся: — Юджи, что ты со мной делаешь? Я не плакал лет пять! Боже, я уже думал, что разучился! Юджи умиленно улыбнулся, наблюдая, как он вытаскивает из кармана пальто скомканную салфетку и подтирает потекший нос. Ну совсем как ребенок. — Сатору-сан, — сказал Юджи после долгого молчания. — Я не буду врать, это все похоже на сказку. — О, я слишком хорош, чтобы быть правдой? — неловко пошутил Сатору, хлюпнув носом и заталкивая салфетку обратно. — Да, — серьезно продолжил Юджи. — Ты — ты похож на сказку. Непременно с хорошим концом. В которой понятно, куда идти за призом, какую дорогу выбирать и каких врагов сразить. Знаешь, я с детства любил такие истории. Жил, думая, что я какой-то чертов супергерой. Главный герой сенэна, который справится со всеми бедами, победит главного злодея и найдет правильный путь. Что мне все беды нипочем. Что я справлюсь с любой напастью с широкой улыбкой. Но оказалось, все совсем не так, и жизнь куда сложнее и запутанее. И в какой-то момент я запутался так сильно, что прежний "я" уже не знал, что с этим делать. Юджи замолчал ненадолго, облизнув пересохшие губы и сжав крепче чужую ладонь. — Знаешь, кое-что… Произошло кое-что, после чего я подумал, что наконец-то понял, что делать. Начал все с чистого листа, перезагрузился, так сказать. Не хочу звучать, как нытик — у меня хорошая жизнь, и я о ней не жалею. Но иногда я оглядываюсь, и мне начинает казаться, что все, что я делаю в последние месяцы — так это живу… просто по инерции. И совсем не понимаю, что правильно, что нет, и как мне поступать. Вот стоило тебе появится в моей жизни, — он слабо улыбнулся, — и я совсем не знаю, что с тобой делать. Все жизненные планы и прогнозы как ураганом смело. Юджи выдохся после длинной тирады и замолчал, смотря на их переплетенные руки, лежавшие на песке. — Но мы не в сказке, Юджи, — сказал Сатору после недолгой паузы. — Мы не в кино, не в аниме, не в манге. В отличие от сказки, мы можем решать, что нам делать и чего хотеть. У нас есть привилегия ошибаться — потому что это и есть жизнь, верно? Мы не можем ни сравнить ее с какой-либо другой, ни исправить, потому как живем один-единственный раз. Мы не можем проверить, верное ли решение принимаем, потому что нет никакого сравнения. «В этом мире все наперед прощено и, стало быть, все цинично дозволено», — не слышал? И раз уж мне был дан выбор, Юджи, я хочу выбрать тебя. Даже если это окажется ошибкой. Даже если в итоге ничего не получится. Я буду выбирать тебя снова и снова. И я хочу, чтобы ты выбрал меня. Юджи улыбнулся, закрыв глаза, а потом просто прижался виском к его плечу. — Какой ты смелый, Сатору-сан, — с искренним восхищением сказал он. — Не думаю, что могу похвастаться такой же решимостью. — Ничего, Юджи, — успокоил его Годжо. — Моей смелости хватит на нас двоих. — Хорошо, Сатору-сан. Тогда переубеди меня. Я очень хочу, чтобы ты меня переубедил. — Сделаю все, что в моих силах. Мягкий поцелуй коснулся макушки. Лба. А потом Сатору нашел его губы, и Юджи потерялся в их невесомом прикосновении и мягком сжатии переплетенных рук — как будто вся сущность его души сосредоточилась в двух маленьких точках контакта их кожи. — Одно могу сказать точно, — прошептал Сатору, отстранившись на дюйм и выдохнув ему в лицо пар и запах фруктовой жвачки. — Я тебе все-таки нравлюсь, Юджи. Думаю, это хорошее начало. Итадори усмехнулся, поднимая руку и зачесывая белую челку назад: — Как такое лицо может не нравится, а, Сатору-сан? — Значит, тебе нравится только мое лицо? — Годжо иронично прищурился, наклонившись и оставив еще один дразнящий поцелуй в уголке его губ. — Больше ничего не интересует? Юджи выдохнул, устраивая ладонь на его затылке удобнее и разворачиваясь корпусом, — хотелось поцеловать его по-настоящему. — Нет, — он улыбнулся, вставая на колени, и, нависнув над Годжо, игриво вздернул его голову, потянув за белые пряди. — Меня все интересует, Сатору-сан. Твое лицо, твое тело, твое прошлое и настоящее. Твою улыбку и смех я, кажется, узнал хорошо. И твои слезы сегодня уже видел. Хочу узнать, какие еще выражения могут быть на твоем лице. Сатору смотрел на него снизу вверх завороженно, почти не моргая. В синих глазах действительно отражались звезды. Юджи закрыл глаза, чуть повернул голову, и, задержав дыхание, прижался к его рту, раздвигая скользкие от бальзама губы языком и проникая внутрь в гостеприимный жар и влагу, которые с нуждой и нетерпением двинулись ему навстречу. Сатору заныл, обхватывая Юджи руками и притягивая его ближе. Они целовались и целовались, сплетаясь языками, — сначала нежно, а потом все голоднее и страстнее. — Я тебе все покажу, Юджи. Все-все. Ты не устоишь. Хватка рук, сжимавших Юджи бока, стала грубее, и Годжо повалил его на спину, вдавливая в холодный песок, вклиниваясь между бедер и с усердием принимаясь вылизывать его рот. Итадори задохнулся от ощущения чужого веса — Сатору-сан был тяжелый и горячий даже сквозь слои верхней одежды. Неожиданно напористый, почти грубый, он схватил его за подбородок, оторвавшись на секунду и понуждая Юджи открыть глаза, влажно выдохнул ему в лицо с открытым ртом — с кончика его языка к юджиным губам протянулась ниточка слюны, поблескивающая в темноте как леска спининга, погруженная в речные воды. Юджи слабо застонал. — Сделаю так, чтобы ты про других мужчин даже подумать не посмел, — сказал Сатору, глядя Юджи в глаза. — И про женщин тоже. Его взгляд — ошалелый, возбужденный — вместе с низким опасным тоном вызвал у Итадори табун мурашек, продравших спину. Он вздрогнул, беспомощно зависнув с приоткрытым ртом в дюйме от желанных губ и языка. Сатору не сдвинулся. — Понял, Юджи? — он влажно и широко лизнул ему верхнюю губу, пройдясь шершавым языком по коже под носом, задев ноздри и кончик, и Юджи тряхнуло от похабности и бесстыдности этой ласки. — Ты понял? Влажный след на коже закололо на холодном воздухе. — Да, — прошептал он. — Сатору-сан, пожалуйста… Сатору отпустил его подбородок, наклоняя голову и приникая к его дрожащим губам глубоким собственническим поцелуем. В нем так и сквозило: «мое», «не отдам», «не смей думать ни о чем, кроме меня и моих прикосновений». Вот чем отличались его поцелуи от поцелуев девушек, как в тумане подумал Итадори. Еще в самый первый раз в клубе он не мог понять, как они сумели вынуть из него душу, оставив его слабым и беспомощным, желающим сдаться на чужую милость. В них была властность, агрессия, желание претендовать и подавлять — то, чего никогда он не испытывал с девушками. Юджи сходил с ума. Он уже чувствовал, как его лихорадило от собиравшегося в животе напряжения. Ласки Сатору-сана — безжалостные, настойчивые, грязные, совершенно непристойные — словно разбирали его на кусочки. Его большие ладони скользили по шее, плечам, прихватывали сквозь куртку под ребрами, стискивая все сильнее и сильнее, и не было никаких сил ни освободиться от этого захвата, ни ослабить его интенсивность. — Не могу, Сатору-сан, нас могут увидеть… Подожди… Чуть-чуть. У меня сейчас встанет, — жалко лепетал Юджи, пытаясь отвернуться от его поцелуев, но Годжо только набросился на его уши — жарко задышал, облизнул мочку, толкнулся кончиком в ушную раковину, и Юджи всего подбросило. — Сатору-сан! — Не могу, Юджи, я сейчас с ума сойду. Не могу, не могу… — Тут люди могут быть. Сатору-сан! — поцелуи двинулись с челюсти на оголившуюся шею, влажные звуки соприкосновения кожи на пустынном пляже звучали почти греховно. — Сатору-сан! — Юджи стиснул его плечи дрожащими руками, через силу отрывая его от себя. Его потряхивало. — Не на улице! На парковке не было ни души. Даже на ходу они не могли оторваться друг от друга — запинаясь и спотыкаясь, все целовались и целовались, как сумасшедшие. Сатору прижал его задницей к двери авто, и Юджи снова пробрало лихорадочной дрожью. — Сатору-сан, — едва слышно позвал он его, пошатнувшись от мягкого движения языка, скользнувшего в ушную раковину. — Ты уже на ногах не стоишь? — спросил Сатору с хищной улыбкой и жарко выдохнул в обслюнявленное ухо, вызвав еще одну возбужденную дрожь. — Я так хорошо целуюсь? — Да… да-да-да, Сатору-сан, — Юджи застонал, зажмурившись, обнимая его за плечи. Сатору с благодарным стоном втиснулся в него ближе, почти до боли вдавив в корпус машины, и Юджи со всхлипом почувствовал через бесконечные слои верхней одежды твердое и большое, прижавшееся к его животу. Он распахнул глаза, посмотрел вниз — полы пальто Годжо разошлись, не скрывая внушительный стояк, проглядывавший сквозь брюки. Очертания большого члена, зажатого между бедром и тканью, вымыли все связные мысли из сознания Итадори. Он поднял голову. — Юджи, — Сатору сглотнул, пытаясь сфокусировать на нем горящий синий взгляд. — Хочешь?.. Я, конечно, не так представлял наш первый раз. Не в машине… Наш первый раз должен был быть в моей постели… О, боги, ты так будешь смотреться на моей огромной кровати, так… Он задрожал, застонал сам от собственной фантазии, сильнее вжавшись пахом в его живот. Юджи тяжело дышал, пытаясь вернуть себе ясность мысли: — Я не… Сатору-сан, я когда говорил, что не по мальчикам, я не шутил. Я не трахался с мужчинами. Я не знаю… как. То есть, знаю, очевидно, но… Э… Моя задница еще не готова к таким быстрым изменениям в моей идентичности. — Ах, вот оно что… ничего-ничего, Юджи, не бойся, — Сатору, хрипло рассмеявшись, принялся осыпать смягчившимися поцелуями его лицо. — Не бойся, я не собираюсь. Если хочешь… хочешь меня трахнуть? Я люблю и так, и так. Он схватил его руки, заведя за полы пальто, и опустил ниже, прижимая его ладони к своей заднице. Юджи едва не застонал, почувствовав под брюками упругость чужих ягодиц. — Я не… Я не знаю, Сатору-сан, не так… Не в машине. Я боюсь, что перенервничаю, и у меня не встанет, — он вжался красным лицом в его грудь. Сатору снова рассмеялся: — Да нет же, стоит по стойке смирно, — он опустил руку, просунул ее между их телами и легонько сжал его промежность, нащупав привставший член. Юджи пискнул. — Все, прости-прости, я опять дебильно шучу. Можно, можно хотя бы… сделать тебе хорошо? Юджи снова постарался собрать мысли в кучу, но в голове была священная пустота. Он не одуплял ничего — только запах Сатору, его твердое тело и большие руки. — Я просто приласкаю, — шептал тот ему в ухо доверительно. — Просто потрогаю, ничего более. Ну, же, малыш, ты же хочешь, — крупная ладонь длинно прошлась по его члену сквозь джинсы, взад и вперед. — Просто подрочу, м? До смерти хочу тебя увидеть, я не стерплю, Юджи, я только о тебе и думаю всю последнюю неделю, уже обдрочился, в самом деле, чувствую себя подростком в пубертате… Юджи всхлипнул — его бедра непроизвольно дернулись навстречу руке. — Ну, малыш? Хочешь? — Хочу… Получив согласие, Сатору засиял широкой улыбкой и наконец оторвался от него — медленно выдохнул, словно пытаясь успокоиться, провел ладонями по взмокшему лицу. — Ты не пожалеешь, Юджи, — сказал он, открывая дверцу машины. Он отодвинул передние сидения, предусмотрительно вытащил из бардачка салфетки и антисептик для рук. Завел мотор, чтобы включить обогрев. Наблюдавший за его последовательными действиями Юджи будто пришел в себя. — Не… не включай свет, ладно? — смущенно попросил он, тоже вытирая мокрое от чужой слюны лицо. — Почему? — Сатору высунулся с водительского кресла. — Хочу тебя видеть. — Мне стремно, вдруг кто-то будет проходить мимо, — Юджи заозирался, но вокруг, как и раньше, не было никого. — Ну хорошо, — Сатору покладисто кивнул, а потом открыл перед ним заднюю дверцу. — Давай, малыш. Юджи забрался внутрь, расстегнул куртку, выворачиваясь из нее и закидывая на передние сидения. Сатору методично снял с себя пальто, повесил его на спинку водительского кресла, оставшись в рубашке, закатал рукава. И залез внутрь, как хищник, загнавший добычу в угол. Они начали целоваться, Годжо сквозь поцелуи еще раз нетерпеливо потрогал его пах, сжал через ткань, проверяя твердость чужой эрекции. Несмотря на просторный салон, для его роста места все равно было мало, так что он пару раз стукнулся макушкой о крышу, прежде чем начать думать, как им лучше устроиться. — Сделаем так, — он потер ушибленный затылок, а потом сел посередине, откинувшись на спинку, широко раздвинув ноги и похлопав по сиденью между ними. — Иди сюда. Юджи сглотнул и полез к нему. — Нет, не так, — остановил его Сатору на середине движения. — Повернись, спиной ко мне. — Я тоже хочу тебя… хочу тебя видеть, — жалобно пролепетал Итадори, когда его развернули, вдавив задницей в чужой пах. Он почувствовал жар и твердость чужого члена через две пары штанов и взволнованно сжался. — Тс-с, все хорошо, я тут, просто наслаждайся, — успокоил его Сатору. — Я все сделаю. Было темно. Юджи видел только свои ноги заключенные широким захватом чужих бедер и большие руки лежавшие на его коленях. Стало жарко совсем невмоготу. — Ну, малыш, не нервничаешь? — спросил Сатору, уложив подбородок ему на плечо и поцеловав в ухо. — Я начну. Если что-то не нравится, говори, я остановлюсь. Большие руки погладили Юджи по коленям, мягко раздвинули, скользнули по внутренней стороне бедер вверх. Правая ладонь твердо, целиком сжала его пах. Юджи почувствовал, как кончики пальцев вдавились в мошонку, а запястье проехалось по головке возбужденного члена, зажатого в белье и джинсах, и весь растаял, растекся, откинувшись на Сатору. — Тебе не тяжело? — спросил он, дыша медленно и через раз. — Нет, — помотал головой тот, перехватывая Юджи поудобнее, и еще раз прошелся всей ладонью по его промежности. Итадори выдохнул, пытаясь успокоиться, но Сатору не дал ему ни секунды передышки. — Ох, как ты возбудился, — прошептал он, разглядывая выпирающий из его узких джинс стояк, обдавая ухо горячим дыханием и вызывая у Юджи неконтролируемую дрожь. — Точно, уши, как я мог забыть. Он повернулся, лизнул его за ухом, вобрал в рот мочку, выдавив жалобный вздох. — Вытащи, — попросил Юджи слабым голосом, подавшись бедрами навстречу руке, все еще лежавшей на его члене. — Не люблю через ткань, дотронься напрямую. Сатору рассмеялся: — Куда же мы торопимся? Подожди, Юджи, мы только начали. Давай посмотрим, что еще тебе нравится, м? Ладони упорхнули с его промежности, скользнули под край толстовки, прижались к животу — слегка прохладные после улицы, такие большие — казалось, могут объять его талию целиком. Годжо задрал край худи выше, обнажая напряженный пресс. — Вау, какие выдающиеся кубики, — восхищенно прокомментировал он, наклоняясь через его плечо сильнее, чтобы получше разглядеть. Он широко прошелся руками по перепадам мышц, обвел пупок, опасно надавил на низ живота. Юджи вздрогнул, забарахтавшись. — Стой, — он вцепился в его руку. — Не так сильно. — Чего? — Я выпил пива, — неловко объяснил Юджи. — Если ты хочешь, чтобы я обоссал тебе тачку, можешь продолжать. Сатору заржал: — А может, мне такое нравится, не боишься спрашивать? — Фу, какой ужас! Заткнись, нет, хватит! У твоего чувства юмора должны быть какие-то пределы? — Абсолютно точно нет, мой юмор беспределен. Прости, я пошутил, не буду. Ты чего сразу не сказал? Мы могли бы... — Я не хочу, я отлил перед выходом. Просто не дави. — Хорошо. Сатору послушно убрал руки с живота, задрал толстовку до груди. И замер, увидев под правым ребром маленькое черное пятно. Пальцы осторожно обвели татуировку. — Вот она… — прошептал Сатору. — Следы подросткового бунта? Он надавил ногтем на края простой черной бабочки, и Юджи встряхнуло от остроты давления. — Ах, ага, вроде того. Проиграл спор подруге на первом курсе, и мы набили парные. Рука поднялась, задирая толстовку выше, и подушечки коснулись соска. Годжо лукаво лизнул ему ухо, жарко прошептав: — Девушки тебя здесь не ласкали, верно? Юджи слабо выдохнул через рот, ежась от щекотки: — Нет. Сатору игриво обвел ногтем ореол, а потом сжал между большим и указательным пальцем комочек плоти, уже затвердевший от возбуждения. Давление было несильным, ласка ощущалась слабо и тускло. — Не нравится? — спросил Сатору, наблюдая за его реакцией. — Не знаю… Непонятно. Сжатие повторилось — с большой силой, и Юджи выдохнул, крупно вздрогнув и прогнувшись в пояснице, сильнее вжавшись задом в его промежность. Сатору рассмеялся, ласково поцеловав его в шею, и поднес пальцы его ко рту. — Пососи. Что? Юджи оторопело поднял взгляд — и увидел свое красное лицо в зеркале заднего вида. Сатору, уперевшийся подбородком в его плечо, похабно ухмыльнулся и оттянул кончиком пальца его нижнюю губу. Итадори стало совсем тяжело дышать. — Ну? — пальцы мягко проехались по десне, пересчитали сомкнутый ряд зубов. — Давай же. Итадори опустил поплывший взгляд, послушно приоткрыл рот, впуская их внутрь и, собрав слюну, облизал фаланги. — Молодец, — похвалил его Сатору. А потом опустил руку и прикоснулся мокрыми подушечками к соску. Юджи ахнул. Холодный воздух обжег увлажненную кожу, все тело покрылось мурашками. — Вот так, — снова похвалил его реакцию Сатору, переместив другую руку на второй сосок. — Тут тоже хорошо, верно? Юджи вцепился в его бедра, сжал между пальцев скользкую ткань офисных брюк, чтобы хоть как-то заземлиться. Раздразненненную ласками грудь начало покалывать. — Д-да! Тут тоже… о мой бог, — он попытался выровнять дыхание, пока пальцы продолжали игриво поглаживать его соски. — Я даже не думал.. что тут… Ах! Он почти вскрикнул, когда пальцы неожиданно сильно сдавили горошины, проехавшись краем ногтей по нежной коже. Итадори дернул бедрами вперед в инстинктивном движении — член почти болел, впиваясь в ширинку джинс. Сатору бесшумно рассмеялся — Юджи почувствовал спиной, как его грудь сотряслась от смеха: — Хорошо, да? Годжо не думал останавливаться — повернул голову, широко лизнул его скулу, скользнул языком в ухо, глубоко, совсем грязно, так что у Юджи перед глазами все окончательно поплыло от одновременной стимуляции разных частей тела. — Сатору-сан, — он всхлипнул, беспомощно содрогаясь в его руках. Никуда он не сбежит, вот что Юджи неожиданно понял. Не остановит его, просто не сможет даже и слова из себя выдавить. Ему оставалось только принять правила игры. — Я не могу, Сатору-сан, — всхлипнул он, беспомощно заерзав меж его ног. — Члену… больно. Можно… расстегнуть штаны? — Юджи, малыш, а ты чего молчишь? Под оглушительный грохот собственного сердца Итадори смотрел, как большая ладонь расстегивает пуговицы, ловко дергает молнию вниз. Стало легче, а потом ладонь скользнула внутрь, погладив его через белье, и его член запульсировал в ответ на прикосновение. — Да у тебя тоже не маленький, — восхитился Сатору, обнимая ладонью ствол и проверяя его обхват. — Смотри, Юджи. Он приспустил край джинс, обнажая вид на край его боксеров, и ткнул кончиком указательного пальца в небольшое мокрое пятно на трусах у головки. — Ты уже течешь, — хихикнул он, повозив подушечкой по влажной ткани. Выпустил член он аккуратно, освободив ноющие яйца и позволяя Юджи мучительно выдохнуть. Член подрагивал от холодного воздуха, влажный, с оголившейся наполовину болезненно красной головкой и выступающей венкой. — Какой красивый, — восхищенно выдохнул Сатору ему на ухо. Он невесомо коснулся головки центром ладони, огладив самой поверхностью кожи, и оторвал руку на сантиметр, сосредоточенно наблюдая, как член приподнимается вслед за его рукой, стараясь вернуть ласку и тепло. — Сатору-сан, — жалко попросил Юджи, дрогнув бедрами вперед, за отдалившейся рукой. — Как у тебя крепко стоит, — прошептал Годжо, смилостивившись и сжав ствол всей ладонью и вырвав из Юджи мучительное мычание сквозь зубы. — Нет, ты чего? Давай не молчи, не сдерживай стоны, хочу слышать, — пожурил он и продолжил свое исследование. Зарылся пальцами в завитки волос на лобке, легонько царапая ногтями влажную от пота кожу, мягко перекатил в руке поджавшиеся яички, самыми подушечками поиграв с чувствительной кожей. — Сатору-сан, — выдохнул Юджи, то напрягаясь, то расслабляясь от ласк — мышцы в его теле стали действовать совсем отдельно от его воли. Но в этот раз Сатору не смиловался — погладил головку, опустив крайнюю плоть и дразняще потерев уздечку. В отверстии уретры собрались вязкие капли предсемени — кончик пальца Сатору медленно коснулся отверстия, а потом приподнялся — ниточка смазки блеснула между ними. Юджи всхлипнул от этого бесстыдного зрелища: — Сатору-сан. Пожалуйста. Я не могу. — Сейчас-сейчас, сладкий, — Годжо шумно поцеловал его в ухо, извиняясь. — Сейчас. Руки исчезли — Годжо потянулся к лежавшей рядом куче салфеток. Как в тумане, Юджи наблюдал, как он роется в барахле, вытаскивает маленький блестящий квадратик… Что это, зачем ему презерватив? — Это смазка, — Годжо сунул упаковку ему под нос, почувствовав его волнение. — Я же сказал, что просто приласкаю, ты чего испугался? Юджи пригляделся — это действительно был один из пробников интимных гелей, которые можно было увидеть на прилавках в магазинах для взрослых. — Н-ничего. — Все-таки хочешь попробовать? — Нет! — Юджи взволнованно стиснул чужие запястья, не зная, куда деть руки. — Я не готов, давай в следующий раз. — Все хорошо, детка, в следующий раз — так в следующий раз. Я не давлю. Мне и этого зрелища хватает, поверь. Мне кажется, я могу кончить, просто глядя на твой член. Сатору потерся пахом о его поясницу в подтверждение своих слов — его стояк все еще был мучительно тверд. — И почему ты… — Юджи заерзал, притираясь задницей к его паху. — Я тоже хочу тебя потрогать. — Нет, Юджи, у нас сегодня ты главное блюдо. Сиди, — Годжо еще раз поцеловал его за ухом, а потом принялся открывать упаковку, не став убирать руки Юджи со своих запястий, позволяя ему чувствовать свои движения и остановить процесс, если он того захочет. Итадори беспомощно смотрел, как двигаются его руки — как он отрывает край пакетика, выдавливает содержимое, греет его на пальцах. — Мы испачкаемся, — прошептал Юджи обреченно, сильнее сжав его запястья. — Ничего страшного. Испачкаемся и испачкаемся. Я, может, — Годжо ткнулся носом ему в шею и втянул запах пота и кожи, — очень хочу тебя испачкать. Наконец он закончил — Юджи испуганно положил ладони на его бедра, чтобы не мешать, — схватил скользкой от смазки рукой его член, сжал головку в кулаке. Итадори дернулся, неосознанно двинув бедрами навстречу руке. Член гладко скользнул во влажный кулак, и Юджи всхлипнул. Сатору хрипло рассмеялся на такую честную реакцию, и другой рукой вернул его на место, вжав в себя. — Сиди спокойно. Я все сделаю. Он стиснул ствол крепче, прошелся сверху вниз парой медленных дразнящих движений. Итадори медленно выдохнул, пытаясь расслабить непроизвольно напрягающиеся мышцы. Движения его руки были медленными, но сильными — рука сжимала член достаточно крепко. Юджи, никогда не дрочивший со смазкой, потерялся в ощущениях и визуальных впечатлениях. Чувствовалось это странно — не было такого обдирающего давления, как если дрочить насухую, а мокрое тесное скольжение делало ощущения близкими к проникающему сексу. Движения повторились еще пару раз, а потом Сатору разжал кулак, сомкнул указательный и большой палец, нанизывая самый кончик члена на образовавшееся кольцо, и крепко сдавил его под головкой. Юджи смотрел на это развернувшееся перед ним порно — никак иначе он бы это не назвал — широко открытыми глазами. В салоне был полумрак — только свет от фонарей с улицы освещал их тела, но он хорошо видел свой поблескивающий от смазки, пульсирующий член в элегантном захвате умелой руки. Дрочил Сатору с глубоким пониманием ремесла, но при этом делал это так красиво, что у Юджи голова плыла только от визуальной стимуляции — про то, как ощущались перепады давления, точно рассчитанного и выверенного — ни много, ни мало — можно было вообще молчать. Он чувствовал себя так, как будто у него вместо члена выдаивают душу. Все усилия, на которые он был способен, он прикладывал чтобы, послушно удержать себя на месте и не начать толкаться навстречу руке. Сатору заигрывался с ритмом — то замедлялся, намеренно дразня, то ускорял темп, сосредотачиваясь на чувствительном нижнем крае головки, намеренно сдавливая кольцо сильнее и выбивая из Юджи слабые беспомощные вздохи. — Я не могу, не могу, Сатору-сан, — залепетал Юджи на очередном раунде ускорения, чувствуя приближающийся оргазм. — Малыш, уже? — рука замедлилась, а потом совсем остановилась. Юджи всхлипнул, не выдержав паузы, подался вперед, чтобы достичь долгожданной разрядки, — но кольцо из пальцев соскользнуло с его члена, который с мокрым звуком шлепнулся о юджин живот, оставив его дрожать, всхлипывать и бесполезно подаваться бедрами наверх. — Почему?.. Сатору хрипло рассмеялся, держа руку высоко вверху. — Юджи, рано. Потерпи еще немного, м? Детка, ты такой молодец, хорошо справляешься… Он успокаивающе зацеловал его под ухом, лизнул шею, прикусил место между шеей и плечом. Предоргазменные мышечные спазмы через пару секунд сошли на нет, и Юджи обессиленно растекся в его объятиях. — Давай, малыш, еще чуть-чуть… Рука снова забралась под его толстовку, задрала. — Подержи для меня, а? — попросил его Сатору, и Юджи со слабым нытьем покорно прихватил зубами ее край. Сатору сгреб в большую ладонь и сжал его грудь с одной стороны, смял упругую мышцу, прихватил между пальцами сосок. — Вот так. Скользкое от смазки кольцо из пальцев, дразняще висевшее над его животом, вернулось на член, снова начав надрачивать, постепенно ускоряясь. Юджи почувствовал, как резко его обдало приливом пота, и судорожно вздохнул. Вторая рука игриво продолжила теребить сосок, проезжаясь подушечками по заколовшей от возбуждения коже. — Тебе понравилось, когда ласкаю здесь, да? — прошептал Сатору, дразня твердую горошинку кончиком ногтя. Юджи заныл, жмуря мокрые глаза и бесполезно дергаясь под неумолимыми руками. На толстовке уже было мокрое пятно от слюны. — И здесь тоже хорошо, — выдохнул Годжо, уменьшив амплитуду движений руки, работавшей над его членом, — кольцо из пальцев сомкнулось под головкой, проезжаясь по чувствительному нижнему краю вверх и вниз. — Да? Ты так себе не дрочишь? Юджи замотал головой, хлюпая носом. Его бедра начали дрожать, подаваясь вверх, и ему стоило всех усилий держать себя на месте, как того велел Сатору-сан. — Молодец, — продолжил шептать на ухо Годжо. — Хороший мальчик. А потом длинные пальцы до боли скрутили его сосок, и Юджи вскрикнул, от неожиданности выпустив край толстовки, и, испугавшись собственного крика, тут же стиснул зубы, заглушая стоны. — Малыш, не надо, — Сатору оторвал руку от измученной груди и тронул рукой его челюсть, — будешь так сжимать, повредишь зубы. Сам же говорил, какие стоматологи нынче дорогие. Ну же. Дай мне тоже тебя послушать. Тронувшие его губы пальцы огладили нижний ряд зубов, а потом широким безжалостным движением раздвинули ему челюсть. Юджи распахнул глаза. Перед его взором все плыло от собравшихся слез. — Ах! — он застонал в голос. Сатору протолкнул пальцы глубже, прихватившись за щеку для удобства, повозил фалангами по языку, размазывая слюну. Стоны Юджи сквозь набитый рот становились все бесстыднее. Он не мог поверить, что это он издавал все эти неприличные звуки. Движения руки на члене ускорились, стискивая кольцо все плотнее и плотнее. Юджи сжал колени и едва сдержался чтобы не стиснуть зубы — он не хотел сделать больно Сатору. Кончить ему снова не дали. Когда он уже почувствовал, как запульсировали член, задний проход, место между мошонкой и задницей, как сжалось все тело, готовое отпустить все это скопившееся напряжение, кольцо из пальцев снова соскользнуло вверх. Юджи затрясся, не в силах сдержать предоргазменные конвульсии, сотрясшие тело. Он просто заплакал, толкаясь бедрами вперед, и с беспомощным нытьем смыкая губы на чужих фалангах. Теплые слезы вместе с потом потекли по его щекам. С ума сойти. Он действительно?.. — Фат-ору-фан… — беспомощно завыл он, вжимаясь в него затылком. — Пов-алуй-фта… — Малыш… Господи, — Годжо, кажется, только сейчас увидел его слезы. Он испуганно повернул к себе его лицо, с влажным звуком вытащив изо рта обслюнявленные пальцы. — Малыш, больно? Юджи, солнце, прости… — он покрыл поцелуями его мокрое лицо. Юджи беспомощно неконтролируемо вздрогнул, хлюпнув носом: — Не могу… Больше не могу… Сатору-сан, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста… — как мантру повторял он. — Сейчас, сладкий, сейчас, тш-ш-ш, успокойся чуть-чуть, — Сатору ласково огладил его мокрой рукой по щеке. — Сейчас все будет, малыш. Он успокаивал его так почти минуту, пока Юджи не перестал конвульсивно вздрагивать в его объятиях. — Готов? — Да, — всхлипнул Юджи, вперившись заплывшим взглядом в свой измученный член, прижимавшийся к животу — головка была такой темной, что это выглядело почти нездорово. — Если у меня отвалится член, ты будешь виноват, Сатору-сан. Из его рта вырвался истеричный смешок. — Не отвалится, не бойся. А если отвалится, приделаем обратно, — хмыкнул ему на ухо Годжо. — Я начинаю. Предупреждение не помогло — прикосновение теплой кожи к эрекции после краткого перерыва ощутилось, как электрический разряд. Юджи стиснул ткань брюк Годжо и с усилием вдавил задницу в сиденье, чтобы остаться на месте, а не вонзиться в чужой кулак в ту же секунду. Сатору мягко провел по пульсирующей головке ладонью, потер большим пальцем уздечку, размазал выделившуюся из мочеиспускательного канала смазку. Каждая ласка отдавалась одновременно в живот и в копчик, прожигая тело острыми всплесками жара. Юджи понимал, что долго не продержится. Он замычал сквозь сжатые губы, пытаясь сдержать беспомощные стоны, когда Сатору предупредительно вернул пальцы второй руки на место, — разомкнул ему рот и погрузил их сразу на две фаланги, прижимая язык к нижнему небу. — Юджи, я же говорил не сдерживать стоны. Юджи всхлипнул, послушно держа рот открытым. Сатору наконец обнял ствол всей ладонью и начал дрочить — грубо, безыскусно, почти больно от подсыхающей со временем смазки. Юджи согнуло — он то сжимал, то раздвигал колени и едва сдерживался, чтобы не стиснуть челюсти. — Сатору, — едва выговорил он с пальцами во рту. Движения его руки не замедлились, когда Юджи затрясся, отрывая задницу от сидения и беспорядочно толкаясь вверх. Он всхлипнул, почти в ужасе смотря, как он трахает чужой кулак, мокро, некрасиво, неритмично. Но рука двигалась ему навстречу, сжимая так, что было почти больно. — Давай, малыш, — прошептал Сатору, положив подбородок ему на плечо и с силой вжав его обратно в себя. — Можно, ты хорошо справился. Годжо, почувствовав начавшуюся судорогу предусмотрительно выдернул руку из его рта, накрыл головку, стиснув в горячей хватке, и Юджи, вздрагивая сквозь стиснутые челюсти, и поднимая бедра, наконец кончил, выплескивая щедрые струи семени в его кулак. Он кончал долго и интенсивно, а судороги после оргазма еще целую минуту после эякуляции сотрясали его тело. Когда последние остаточные конвульсии затихли, он беспомощно повернул голову, измученно прижавшись щекой к чужой теплой рубашке. Хотелось закрыться в его объятиях, уснуть и остаться так на всю жизнь. Он не смотрел, как Сатору неуклюже, чтобы не потревожить, возится с салфетками, аккуратно вытирает свои руки и его член, все еще слишком чувствительный. — Я даже боюсь представить, каким будет настоящий секс с тобой. — сказал Юджи в его грудь. — Я умру. Сатору рассмеялся — Юджи почувствовал щекой, как его грудь сотряслась от смеха, и прижался крепче. Он через силу приподнял бедра, чтобы Сатору было удобнее возвращать его опустившийся член в белье и штаны. Годжо застегнул молнию, приподнял край джинс и наконец обнял его, обхватив Юджи своими длинными руками целиком, закрывая от всего мира. — О, а я знаю, каким он будет, — хмыкнул он. — Это будет лучший секс в твоей жизни. Если бы жизнь Юджи закончилась вот так — после потрясающего оргазма в его крепких надежных объятиях, — он был бы рад умереть. — У тебя эго размером со Скайтри, — лениво фыркнул он, приподняв голову, и с демонстративным осуждением покачал головой. Сатору смотрел на него с широкой улыбкой, светящимися глазами и восхитительным румянцем на щеках. — Да ну? — поддразнил он, склонившись и клюнув его в мокрый лоб. Юджи неловко завозился между его ног, поворачиваясь и перекидывая колени через его бедро, чтобы сесть полубоком. Сатору вздохнул, когда в этой возне Юджи неловко задел его пах. — И не только эго… — Итадори неуклюже притерся бедром к чужому стояку. Член, и правда, как помнил Юджи, был приличных размеров. Сатору отреагировал на прикосновение сбивчивым выдохом. — Я тоже… хочу сделать тебе приятно, — прошептал Юджи, дотянувшись до его шеи и влажно поцеловав. Раздался еще один выдох. Сатору прикрыл глаза и откинулся назад. — Давай, Юджи, я тоже хочу. Юджи неуклюже развернулся, едва не отдавив ему пах коленом. Они вдвоем завозились, пытаясь устроиться так, чтобы обоим было удобно. — Это издевательство, — проворчал Юджи. — Ты такой длинный, я тебя на коленки не смогу усадить. Сатору рассмеялся: — Подожди, Юджи, давай так. Он прислонился спиной к двери, опустил одну ногу в проем, а второй подтянул Итадори ближе, закинув ее ему на плечо. Юджи попытался проигнорировать возмутительно непристойную позу. — У тебя спина заболит. — Нормально. — Нет, не нормально, погоди, давай мою куртку подложим. — Юджи, боже, давай уже, или это месть? Ты теперь тоже будешь меня мучить? — Сатору деланно всплеснул руками. — Да, именно так, — Юджи мстительно завалился на него, протискивая свою куртку за широкую спину и прилаживая ее так, чтобы Сатору не касался стекла и двери. Он сел на колени между чужих раскинутых в стороны бесконечных ног. Сатору развязно улыбнулся ему, расслабленно развалившись по всему сидению — куртка и правда помогла. Он был такой красивый. Взлохмаченные белые волосы, пьяный синий взгляд, румянец на шее, уходящий в ворот расстегнутой на верхние пуговицы рубашки. Юджи готов был поклясться, что под рубашкой у него даже грудь была красной. — Ну, чего застыл? — спросил Сатору, оглядев его вызывающим взглядом с ног до головы. А потом резко дернул на себя лежавшее на чужом плече колено, почти сталкивая их носами. Юджи испуганно выдохнул, схватившись за него. — Не пугай так! — он мстительно ущипнул его в бок, вызвав жалобный возмущенный вскрик. — Сейчас бы сидели с разбитыми носами. Дурак! Убери с меня свою ногу! Он столкнул колено в сторону, уложив себе на бедро так, чтобы ненароком не зажать его между сиденьем, и наконец взглянул на предстоящую работу. Он не мог перестать пялиться на чужую промежность, с выступающими из брюк очертаниями большого члена. — Я… — внезапно испугавшись, Итадори решил взять неприступную крепость честностью. — Никогда не трогал чужой член. Рука Сатору успокаивающе легла на его щеку. Он улыбался. — Ничего. Начни с того, что уже знаешь. Потом разберешься. Годжо притянул его к себе, и они мягко поцеловались. Юджи осмелел, спустился поцелуями к челюсти, принялся вылизывать его покрасневшую шею. Дрожащими руками стал расстегивать рубашку. Его грудь и правда была красной от румянца. Сатору, хоть и не выглядел как страстный фанат фитнеса, зал все ж таки посещал, — Юджи сжал в руке грудную мышцу, ощущая напряжение мускулов. Грудная клетка под его ладонью высоко поднималась и опускалась. — Тебе тоже нравится, когда ласкают грудь? — спросил Юджи завороженно, поднимая взгляд на его лицо. Сатору лежал, привалившись затылком к стеклу, тяжело дыша через рот. Юджи бы соврал, если б сказал, что это было не самое сексуальное зрелище, которое он видел в своей жизни. Влажные от пота пряди прилипли к виску, белые ресницы опустились, поплывший взгляд продолжал следить за Юджи. Словно заколдованный, Итадори сжал между пальцев его соски, наблюдая за реакцией. Рот Сатору приоткрылся, но стон не вышел. — Юджи, — тяжело дыша, сказал он. — Я тоже долго терплю, пожалей меня. Пожалуйста. Юджи заворожено, не отрывая от него взгляд, наклонился и заменил свои пальцы ртом — зажал затвердевший сосок губами. Глаза Сатору, пристально наблюдавшие за ним, потемнели, грудь расширилась от судорожного вздоха. Юджи разомкнул губы и нежно лизнул комочек плоти языком. Вкус Сатору был потрясающим. В нем был лосьон для кожи, пот, и еще что-то очень мускусное. Вот уж не думал Юджи, что когда-нибудь ему будет такое нравиться. На движения языка Сатору отреагировал бурно — большие ладони вцепились Юджи в голову, вжимая его в чужую грудь. Юджи задохнулся, прижавшись носом к горячей коже. Он неловко пристроился к чужим рукам и попытался пососать. Сатору чертыхнулся и резко оторвал его от себя: — Юджи, я серьезно. Не распаляй меня. Или я за себя не ручаюсь. — Никакой выдержки, Сатору-сан, — Итадори ухмыльнулся, хватаясь за руки, держащие его голову. — И как ты еще собрался показывать мне лучший секс в моей жизни? Сатору возмущенно открыл рот. Но так ничего и не сказал, потому что Юджи склонился над его брюками и принялся расстегивать ремень. Зазвенела металлическая пряжка, вжикнула молния. Юджи остановился. Беспомощно поглядел ему в лицо. — Все хорошо, ты молодец, — Сатору взял его руку, успокаивающе погладил ладонь большим пальцем, а потом медленно опустил себе на пах. Юджи закрыл глаза и едва не застонал, почувствовав в ладони горячее и твердое. Он сжал сам, обвел ствол, проверяя его твердость. — Молодец, Юджи, — сбивчиво зашептал Сатору, двинув бедрами навстречу его руке. — Видишь, ничего страшного. Член, как член. Итадори хихикнул, попробовал сжать крепче, а когда осмелел, наконец расстегнул его брюки до конца, раздвигая в стороны края застежки и обнажая вид на белую, узкую ткань, плотно натянувшуюся на эрекции. Юджи потрогал через них плоть — кончики пальцев обожгло горячим и влажным. — Давай, малыш, — подбодрил его Сатору, приподнимаясь, чтобы приспустить белье, и Юджи, совсем осмелев, просунул руку за резинку бриф, скользнул по гладкому лобку, прихватил под яйцами, и наконец вытащил его наружу. Сатору длинно выдохнул, опуская резинку трусов ниже и шире раздвигая ноги, а Юджи продолжал пялиться на его стоящий колом член. Ну, он был большим. Больше, чем у Юджи и толще. С его-то ростом он выглядел пропорционально, но рядом с небольшой ладонью Юджи был… внушительным. У него была красивая форма, слегка загнутая вверх и влево, солидный обхват, а не только длина, цвет был чуть темнее бледного тона кожи Сатору, через который ясно проступали вздувшиеся от возбуждения венки. А еще он был обрезан. Юджи с любопытством оглядел обнаженную розовую головку и обвел пальцем нежную плоть. — Я такое только в порно видел, — признался он, разглядывая почти незаметный на коже бледный шрам под венчиком головки. Предэякулята, скопившегося в отверстии уретры, было совсем немного — Юджи как-то читал, что с возрастом естественной смазки становится меньше, — но член стоял так крепко, подрагивая на прохладном воздухе, что не было сомнений, что Сатору очень возбужден. — Он очень красивый, Сатору-сан, — честно сказал Юджи, осторожно погладив пульсирующую плоть всей ладонью и поднимая взгляд. И только сейчас заметил, что тот от его любопытных прикосновений весь вздрагивал, закусив губу и едва не зажмуриваясь. — Боже, да ты же совсем… Прости-прости-прости, — Юджи приподнялся и виновато чмокнул его в мокрый лоб. — Я начну. Годжо выдохнул и попытался хоть как-то расслабиться: — Вот и все, уже не страшно, да? — он хрипло рассмеялся. Юджи развернулся к салфеткам, обшарив беспорядок, оставшийся после него: — У тебя есть еще смазка? — Нет, это был экстренный запас, — Годжо покачал головой. — Один и единственный. — Как ты плохо подготовился, Сатору-сан. — Откуда же я знал… Я хотел с тобой… по-нормальному. А не как обычно. Юджи ухмыльнулся и вернулся на место, сжав в крепкой хватке вздрогнувший ствол. Ответом ему был стон. — А как обычно? — он хитро улыбнулся. И начал надрачивать. Скопировать технику Сатору он даже не пытался, и просто задвигал рукой так, как любил сам — широко, размеренно, сдавливая вверху и ослабляя хватку внизу. Годжо вздрогнул, дернув бедрами навстречу движениям его кулака, его член стал еще тверже. — Не хотел… с тобой трахаться сразу, как будто мне только это и нужно, — жалобно простонал он, запрокидывая голову. Скопившиеся на его висках капельки пота от беспорядочных движений упали на распахнутую рубашку, оставив мокрые пятна на белой ткани. — Хотел… сводить тебя на свидания. В кино, в ресторан… что там еще люди делают?.. Он жалко вздохнул: — Но ты сам… сам начал, малыш. Когда ты мне написал… что ты на меня подрочил… мне показалось, что мир покачнулся. Я возбудился от трех слов за одну секунду, представляешь? Он жалобно хныкнул и вцепился Юджи в плечи, притягивая его ближе. Юджи послушно приблизился, мягко укусив в шею — едва прихватывая зубами, чтобы не оставить следов. Он перехватил чужой стояк поудобнее, потер большим пальцем отверстие уретры, пытаясь размазать выступившую каплю предсемени по головке — его собственной смазки не хватало для хорошего скольжения, и дрочить было тяжело. — Почему остановился? — жалобно спросил Сатору, стискивая его бедра коленями. — Сухо… Тебе не больно? — спросил Юджи, оторвал руку и, влажно сплюнув себе в ладонь, размазал слюну по стволу. Сатору бесстыдно застонал. От его вздохов и стонов Итадори против воли снова начал возбуждаться, хотя был уверен, что после такого сильного оргазма у него не встанет минимум полчаса. Кто знал, что Сатору сам будет таким… отзывчивым. Он продолжил размеренно дрочить, наращивая темп, но слюна быстро высохла. — Я бы тебе отсосал, но я не умею, — жалобно сказал Юджи, снова собрав слюну и сплевывая себе в ладонь. — Ты!.. Что?.. — Сатору задохнулся и по его поплывшим глазам было понятно, что он все прекрасно представил. — Юджи, хватит, ты меня убьешь! Смилуйся. — Ты хочешь? — спросил Итадори. — Тебе понравится? Придерживая его ствол в руке, он отодвинулся назад, сгорбился, наклонился, ощутив запах пота, мужского возбуждения и мыла. Это не было противно. Он вдохнул запах глубже, прикрыв глаза, случайно коснулся носом кончика его члена, глупо рассмеялся, услышав пораженный стон над собой. Открыл глаза, поглядев на пульсирующий орган, подрагивающий и рефлекторно стремившийся прижаться к источнику раздражения. Маленькое отверстие мочеиспускательного канала сжималось и разжималось, выпуская скудные капли смазки. Это было красиво. Юджи выдохнул, влажно коснувшись губами розовой головки. — Юджи, пожалуйста… — Сатору издал задушенный всхлип, не отрываясь глядя на его лицо. Юджи выдохнул через нос, поцеловал кончик, лизнул, вобрал его в рот, просто подержав, пытаясь привыкнуть к незнакомому ощущению. На вкус было солоно и терпко, большая головка неудобно помещалась во рту, упираясь в верхнее небо. Юджи прислушался к своим ощущениям — но отвращения так и не возникло, поэтому он продолжил — шире раскрывая челюсть, пропустил головку глубже как можно аккуратнее, стараясь не касаться ствола зубами. Получилось не очень — пару раз все-таки зацепил, вызвав у Сатору судорожное шипение. Он закрыл глаза, сосредотачиваясь на ощущении скользкого давления на небе — совсем близко к задней стенке. — Юджи, прекрати… — услышал он задыхающийся голос Сатору. — Не надо. Юджи испуганно выпустил его изо рта. Это было так плохо? — Извини, — он вытер капающую с уголка рта слюну. Стало стыдно. — Я себя переоценил! Он рассмеялся, поднимая на Сатору виноватые глаза, и так и замер. Годжо стискивал в руках обивку сидения, вздрагивая и едва удерживая все свое тело на месте, и смотрел на него ошалелыми возбужденными глазами, в которых не было ни капли вменяемости. — Тебе понравилось? — задушенно спросил Юджи сорвавшимся голосом и машинально сглотнул его вкус, оставшийся на языке. — Юджи, остановись, пожалуйста, — прошептал Сатору едва слышно. — Иначе я не смогу держать себя в руках. Юджи пробрало холодным потом — от страха и от адреналина, внезапно побежавшего по венам. — Ты сможешь, Сатору-сан, — сказал он, глядя ему в глаза. А потом снова опустился между его ног, укладывая руки на бедра и беря в рот мокрую от слюны головку. Бедра под ним рефлекторно затряслись, член толкнулся глубже, проехавшись по небу и опасно замерев у задней стенки горла. Итадори мягко отодвинулся, губы заскользили по стволу, замерев у края головки. Он приподнял язык и попытался мягко поласкать кончиком уздечку, и для Сатору это стало последней каплей — он застонал, хватая его за голову и стискивая розовые волосы в дрожащей хватке. — Юджи, я не смогу, я сделаю тебе больно, перестань, молю, пожалуйста… — он беспомощно потянул его вверх, но Юджи строго стрельнул на него глазами, и ладони в его волосах замерли. — Юджи… Итадори прикрыл глаза и опустил голову дальше, пропуская пульсирующий горячий член дальше в горло, пока головка не приблизилась к задней стенке. Он как мог старался подавить рвотный рефлекс, возникший от давления широкого ствола, распирающего ему гланды и корень языка, но когда Сатору непроизвольно дернулся, проталкивая член глубже в глотку, не выдержал — закашлялся, выпуская его изо рта, хлюпая носом и смаргивая выступившие слезы. Член с мокрым звуком шлепнулся Годжо о живот, и он беспомощно всхлипнул, дрожа бедрами. — Прости, — зашептал он, разворачивая к себе его лицо. — Прости-прости-прости… — Не смей извиняться, — Юджи сглотнул дерущее ощущение, оставшееся глубоко в горле, и, втянув воздух носом, приподнял его член к себе и снова опустился на него ртом, не обращая внимания на болезненную хватку в своих волосах. — Юджи, — Сатору снова всхлипнул. — Я не могу, я… Сейчас кончу. Я хочу кончить тебе на лицо, можно? В животе у Юджи разверзлась адская бездна. Он заныл, пустив вибрацию по члену — грязно и непристойно, — и выпустил головку изо рта. — Можно, — задушенно прошептал он. Большая рука резко перехватила его за затылок, пригвождая к месту. Другой Сатору схватил свой ноющий член, прижимая горячий мокрый от слюны ствол к юджиной щеке. И задрочил, не отрывая безумного взгляда от его лица. Он тяжело дышал, всхлипывал, кусая губы. Боже, это зрелище Юджи запомнит до конца своих дней. — Сатору-сан, — прошептал он. А потом приоткрыл рот, приглашая. Это стало последней каплей. Горячее плеснуло ему на лицо, в рот, он зажмурился с сожалением — лицо кончающего Сатору это то, что он хотел бы запомнить в малейших подробностях Он услышал протяжный стон, дрожащая рука на затылке до боли стиснула его за розовые вихры. Он открыл глаза. Сатору отпустил его и сам упал на спину, в шоке вперившись вверх и обессиленно уронив руки. Юджи нашарил позади себя салфетки и сплюнул попавшую в рот сперму — если он и вынес что-то полезное из своих первых и на данный момент последних отношений с Мэй, так это то, что никогда не надо спускать в рот, если ты не хочешь, чтобы у партнера было расстройство желудка. Юджи моргнул, почувствовав как защипало в глазу, ошарашенно смахнул каплю спермы с ресниц. Сатору глядел на него в абсолютном шоке: — Я не могу, Юджи. Это пиздец. Ты бы себя видел. Юджи сглотнул и неловко посмотрел на себя. На толстовке тоже оказались капли спермы. Он вытащил еще салфеток из пачки и яростно начал счищать вязкие капли. Толстовка была почти новая! — Чего? — заворчал он, покрываясь румянцем. Было стыдно. И зачем он только предложил?.. Но Сатору схватил его за руку, притягивая к себе. — Боже, ты же испачкаешься! — Юджи попытался вывернуться, но тот, не слушая, вжал его себе в грудь, в свою, наверняка, дорогущую рубашку. — Это так горячо, у меня сейчас сердце остановится, — Сатору беспомощно застонал. — Так нельзя, я так не смогу. Боже, ты был прав, как мы трахаться будем? Я же отъеду с сердечным приступом! А мне еще даже сорока нет! — Сатору-сан, — Юджи рассмеялся, отбрыкиваясь, но чужие руки сжали его только крепче. — Юджи-и, — Годжо схватил его за щеки, не обращая внимания на сперму на его лице и волосах. Он поцеловал его, жадно вжимаясь в его щеку носом. — Боже, ты такой прекрасный! — Сатору-сан, хватит! — Юджи смеялся, пытаясь отбиться от него. — Член в штаны убери для начала, а потом лезь целоваться! Я же грязный. — Нет, ты такой красивый! Такой красивый! Толстовка с рубашкой были безнадежно испорчены. Переодеться было не во что, поэтому они, кое-как исправив ситуацию влажными салфетками, облазили салон на предмет оставшихся жидкостей и, удовлетворившись осмотром, наконец выдохнули. — Мне нужно в туалет, — признался Юджи, неловко поглядев на сыто зевающего Сатору. Тот проверил наручные часы. — Тут рядом Макдоналдс. Откроется через двадцать минут, потерпишь? Или мы можем организовать налет на близлежащие кусты и совершить административное злодеяние. Юджи смущенно замотал головой: — Я потерплю. Только… Как мы поедем обратно? Ты же уже совсем сонный, — протянув руку, он ласково тронул его по носу, и Сатору забавно сморщился. — Нет, погоди, — он притерся к его руке, сжав за запястье и целуя пальцы. — Мы же хотели дождаться рассвета. Я хочу фотографий Юджи на фоне рассвета и моря. Он собственнически прижал его руку к своей щеке, не выпуская из захвата. Юджи рассмеялся. — Никакого рассвета. Нам еще полтора часа ждать, мы же уснем. У тебя вон уже глаза закрываются. Давай я тебя подменю? Я сегодня хорошо выспался после смены. — О, есть права? — Сатору блеснул глазами из-под опущенных ресниц. — Неожиданно. Нет, ты же выпил накануне. Я в порядке. Возьму себе кофе, все пучком. Юджи сощурился: — Знаешь, после такой потрясающей ночи меньше всего я хочу сдохнуть в ДТП. Прошло уже пять часов, я выпил две банки пива. Я уже протрезвел. Сатору рассмеялся и, притягивая его к себе, нежно вжался носом в его макушку, вдыхая запах костра и медового шампуня. — Какой ты у меня заботливый, малыш. Ладно, до Йокогамы я, пока мало машин, а дальше ты. — Хорошо.* * *
Выйдя из Макдоналдса, Юджи поглядел на светлеющее небо, на котором еще можно было разглядеть стремительно бледнеющие точки звезд, а потом увидел Сатору, стоящего у машины и яростно плюющегося на кофе. На капоте стоял бумажный пакет. — Ты чего? — спросил Итадори, подходя ближе. — Такой паршивый кофе, кошмар, — Сатору скорчил гримасу, вызвав у Юджи смех. — Не соответствует вашим высоким стандартам, высочество? — Юджи, не дразнись! — обижено надулся он. Сделал глоток и снова скривился. — Да его даже шесть пакетиков сахара не спасло, как так можно? — Шесть?! Сатору-сан, ты с ума сошел? Сатору злобно поставил кофейный стаканчик на капот, едва не выплеснув содержимое на машину. — Нет, это невозможно, — вздохнул он, поглядел на улыбающегося Юджи несчастным взглядом. Потом его глаза загорелись: — Точно, Юджи, я совсем забыл, — он порылся в своих карманах и вытащил телефон. — Иди сюда. — Что? — Итадори подошел ближе. — Повернись, — Сатору шагнул в сторону от авто, критически осматривая сначала Юджи, а потом набережную за его спиной. — Чего ты? — Я себя не прощу, если у нас не останется ни одной фотографии с сегодняшней ночи, — он закусил губу и включил камеру, примериваясь. Юджи глупо оглянулся. Они стояли на пустой парковке перед Макдоналдсом, с дурацким пакетом и кофейным стаканчиком. Море за его спиной едва виднелось. Это не было похоже на экстерьер для пляжной фотосессии. — Не сходи с ума, — он закатил глаза, складывая руки на груди и хотел было сесть в машину, но Сатору его остановил. — Нет, Юджи, ну, пожалуйста... Глаза у него блеснули так, как будто он готов был заплакать. — Боже, ты невыносим… — Давай, попозируй, мне, улыбнись, — он довольно улыбнулся — от несчастного блестящего взгляда не осталось и следа. Чертов манипулятор. — У меня даже нет фотографии на твоем контакте. Это несправделиво. А на аве в лайне у тебя этот дурацкий тигр. — Он не дурацкий, а очень милый, между прочим, — Юджи надулся, и Сатору, следящий за ним через экран смартфона, с удовольствием поймал кадр. — Вот сейчас было очень даже. Давай. Скорчи мне какую-нибудь милую рожицу. Юджи снова закатил глаза, а потом по дурацки выставил вперед пальцы с виктори, неловко улыбаясь. Что за дебилизм?.. — Давай еще. Ты такой милый, — хихикнул Сатору, продолжая делать снимки. Юджи показал ему язык, потом сложил пальцами сердечко, едва не вызвав у того очередной фейковый сердечный приступ, а потом смутился окончательно и строго велел закругляться. — Нет, давай еще вместе, — заныл Сатору, дергая его за рукав. — У нас уже второе свидание и ни одной совместной фотки! — Мы еще даже встречаться не начали, какие тебе совместные фотографии? Сатору-сан, если ты помнишь, я все еще смотрю на твое поведение. — Не начали? А секс, то есть, для тебя ничего не значит? Юджи покачал головой. — Мы передернули после первого свидания. Думаю, уже тогда было понятно, что у нас явно что-то пошло не так с порядком действий. — Ты говоришь «мы», Юджи. Итадори тяжело вздохнул. — Ладно, но только одну. — Три! — Две. Сатору прислонился задницей к капоту машины, притянул Юджи между своих ног, обнял его одной рукой, а другую вытянул, примериваясь для лучшего ракурса. Юджи вгляделся в экран смартфона и против воли покраснел. Черт, они так хорошо вместе смотрелись. — Ну, детка, давай, улыбнись. Юджи смущенно улыбнулся. В момент, когда раздался щелчок, имитирующий затвор фотокамеры, он почувствовал прикосновение губ к своей щеке и негодующе открыл рот, чтобы разразиться возмущением. Снимок запечатлел их во всей красе. Юджи поглядел на свое ошалевшее лицо и целующего его Сатору на экране смартфона и покраснел. — Удали это. — А вот и нет. Это теперь будет мое. — Ну, Сатору-сан, давай нормально! — Юджи стиснул его руку, перекинутую через его грудь. — Хорошо, раз, два… Итадори попытался улыбнуться в камеру, расслабившись в чужих объятиях. — Юджи, я тебя люблю, — выдохнул Сатору ему в ухо и нажал на кнопку снимка. Щелкнул затвор. Юджи повернул голову, утыкаясь в ворот его пальто красным лицом. — Сатору-сан, так не говорят на втором свидании, я тебе уже говорил, — тихо сказал он. — Я говорю, Юджи. И скажу еще много раз. Они уселись в машину, Юджи положил пакет себе на колени и заглянул внутрь, тут же довольно заурчав. Внутри была картошка с кетчупом и самый огромный бургер из всех, которые были в меню. Сатору все угадал. — А ты себе ничего не взял? — спросил Юджи, растерянно обернувшись. Сатору, пристегнув ремень безопасности, помотал головой: — Я не голоден. — Тебе нужно лучше кушать, ты и так худой! — Юджи, ты что, моя мамочка? — Захлопнись, — Юджи дернул бровью. Сатору завел мотор, и они тронулись. Край светлеющего неба и моря закатился за выросшие впереди здания, когда они выехали с парковки, и Юджи вздохнул, с сожалением проводив пейзаж взглядом. — Покорми меня, — прервал Сатору молчание спустя пять минут пути. — Я хочу картошку. Юджи поглядел на него с недовольством. Сам же говорил, что не голоден? Сатору, не отрываясь от дороги, открыл рот и потряс головой: — Юджи, ну. Итадори тяжело вздохнул, нашарил в пакете картофелину, протянул руку и аккуратно положил дольку в чужой рот, стараясь не накрошить. Сатору усиленно зажевал. — М-м, ладно, не так уж и плохо. Давай еще. Юджи бездумно протянул ему еще картофеля, глядя на проносящиеся мимо дома. — Не говори, что ты в Маке никогда не ел? — Ты что, я не такой старый. И не такой богатый, как ты думаешь. Знаешь, у меня тоже были студенческие годы. — Неужели? — съязвил Юджи. — А я думал, ты родился в пальто от Китон. Сатору стрельнул на него глазами: — Ты разбираешься в брендах, Юджи? — Не-а. Это моя подруга сказала. — Вау, — Сатору пораженно выдохнул. — С одного взгляда? А у нее есть будущее. Это же ручной пошив. — Боже, да мне насрать… Все, хочешь еще? — спросил он, положив ему в рот сразу четыре дольки. Годжо помотал головой, прожевывая. А Юджи схватился за остывающий бургер. — Спасибо за еду, Сатору-сан, было очень вкусно, — отрапортовал он, прикончив свой то ли ужин, то ли завтрак меньше чем за две минуты. — Никто еще не благодарил меня за картошку и бургер из Мака, — Сатору дрогнул губами в улыбке. — Значит, я первый. В Йокогаме они поменялись. — Юджи, я действительно хорошо себя чувствую, тебе не стоит, — продолжал уговаривать его Годжо, которого Юджи едва ли не насильно затолкал на свое сидение. — Не спорь, — грозно сказал Итадори, склонившись над ним. Сатору испуганно уставился на него, застигнутый врасплох близостью. Юджи перегнулся через него, нашарил рукой ремень безопасности и пристегнул, опуская его кресло и пресекая дальнейшие споры. — Просто поспи, — сказал он. — Юджи, сегодня просто какой-то день открытий, я не знал, что ты бываешь таким строгим, — замерший от неожиданности Годжо похлопал своими длинными ресницами, медленно опускаясь вслед за креслом. — Во сколько у тебя начинается рабочий день? Ты же не студент, чтобы так себе портить режим. — Пофиг на работу, я сегодня не пойду, — фыркнул Сатору, откидываясь назад и вытянув длинные ноги настолько, насколько позволяли габариты машины. — Да прекрати уже шутить. Юджи пристегнулся, присмотрелся к управлению, привыкая, и завел мотор. Тачка, черт побери, была реально дорогая. Надо было быть внимательнее. Он выкрутил руль, съезжая с парковки, и сверился с навигатором. — Вау, Юджи, а ты тоже круто смотришься за рулем. Он бросил на Сатору короткий взгляд, и против воли покраснел — тот лежал боком и смотрел на него глупыми круглыми глазами. Абсолютно восхищенными и влюбленными. — Не тебе же одному быть крутым? — он усмехнулся. — Спи. Йокогама уже оживала — была половина седьмого, и Юджи начинал нервничать в медленно нарастающем потоке машин, но старательно вспоминал все навыки, что успел приобрести в автошколе и пока работал в Сендае доставщиком. Когда они доехали до Тайто, все уже начинало бурлить в преддверии начала рабочего дня. Юджи остановил машину неподалеку от общежития — он не хотел бы объяснять кому-то из расчета, почему возвращается после отсутствия ночью на дорогущей тачке, еще и с мужиком. Итадори отстегнул ремень, позвал Сатору и замер, неожиданно залюбовавшись. Тот лежал спокойно, его голова завалилась набок, белая челка сбилась, открывая лоб. Он тихо сопел, приоткрыв рот. Сердце Юджи сжалось в груди от нежности. Такой милый. — Сатору-сан, — тихо позвал он. А потом наклонился и мягко поцеловал во влажный лоб. — Сатору, — он легонько сжал его плечо, тот нахмурился, застонал. — Мы приехали, Сатору. Годжо нехотя разлепил глаза, беспомощным расфокусированным взглядом поглядел на Юджи. — Черт, — он потер глаза, вставая. — Все-таки уснул. — Ты в порядке? Давай я тебя довезу? Сам на метро доберусь. Ты же совсем сонный. Сатору помотал головой, отгоняя сон. А потом широко зевнул, как кот: — Не. Я просто вызову водителя. — Водителя?! Юджи вытаращился на него, как на инопланетянина, но тот, как ни в чем не бывало, потирая слипшиеся глаза, набрал что-то на телефоне и откинул его обратно. — Да, знаешь, у меня есть личный водитель. Он снова зевнул и потянулся, промаргиваясь. — Не бойся, сладкий, — он притянул Юджи к себе и потерся о него носом. — Иди спать, ко мне приедут через полчаса. Итадори против воли разомлел от нежной ласки и в последний раз неловко чмокнул его в горячую щеку со следом от сидения, оставшимся на бледной коже. — Ну давай, иди. Юджи неловко схватил свою сумку с заднего сидения. — Сатору-сан, — он посмотрел на Годжо в последний раз. Не выдержал — взял его за руку, переплел пальцы. — Спасибо. За сегодня. Это было… очень хорошо. Просто волшебно. Даже не знаю, что сказать. Мне… — он зажмурился. — Все понравилось. Все-все. И кататься ночью, и море, и… дрочить тоже. — Юджи, хороший мой, — Сатору счастливо улыбнулся, жмурясь и слабо сжимая его руку в ответ. — Мне тоже. Спасибо… Что позволил к тебе приехать. Они поцеловались, нежно сплетаясь языками, и еле оторвались друг от друга. — Давай иди, иначе я тебя не отпущу, — Сатору глубже запахнул воротник его неровно застегнутой куртки и откинулся на сиденье глубже, чтобы не было соблазна снова потянуться к нему. Юджи выбежал из машины. Помахал ему, смущенно улыбаясь, и направился в сторону общежития.