Зола

Пухлые розовые губы снова прижимаются к его ключицам, отчаянно пытаясь снискать ласку в движениях Кайзера. Несс невероятно и правильно жалкий. Эта его невыносимая и понятная ничтожность заметна в каждом его вздохе, в каждом слове, которое он произносит, в его рыданиях, в нём во всём: в том, как он умоляет, в его взгляде и в том, как он ненавидит Йоичи. Звание последнего придурка по праву его—и это Кайзеру только на руку. Несс никуда не лезет, ни к кому не пристаёт, потому что ничего не понимает. Несс не ценит доброту и заботу Йоичи, Несс скалится, когда о нём переживают, когда его мягко упрекают; и благодарно улыбается, когда в его мягкую плоть врезаются крюки, когда его оставляют одного на несколько дней, когда Кайзер пренебрежительным движением руки подписывает очередной смертный приговор. Несс смотрит с неисчезающим обожанием, прощает ему все недостатки, с удовольствием подставляется под удары и счастливо смеётся, когда ему позволяют подслушивать чужие разговоры. Любой дурак ухватится за возможность получить эти идиотские поблажки, которые ему даёт Йоичи, любой дурак нынешнего века с радостью отказался бы от своего императора. Как хорошо, что Кайзер умеет выбирать правильных людей. Несс помешался на нём из-за этого мнимого спасения, а Йоичи, ну—Йоичи не тупая шлюха, чтобы продаться за мимолëтную ласку. Йоичи на то и Йоичи. Йоичи на то и Йоичи, чтобы быть охуительно горячим и заставлять кровь кипеть. Ебучий Йоичи восхитителен в костюме шута, с этим непокорным характером и желанием его уничтожить. С первых дней. С той самой секунды, когда он увидел его в темнице в тяжёлых цепях и мысленно окрестил своим домашним зверьком. Йоичи—глотающий собственные слëзы и растягиваемый на дыбе—прохрипел своё имя слабым-слабым голосом и навсегда впечатался в память. Йоичи—огрызающийся в ответ на любого рода ласку и вечно хмурый Йоичи—давным-давно понял, что от Кайзера не сбежать. Несс продолжает выцеловывать его тонкую кожу—по-прежнему преданно и мягко. Он молчит, видимо, тоже о чëм-то задумавшись. Непорядок. Михаэль учил его не думать и не размышлять, только слушаться и вести себя как следует, только любоваться и восхищаться им, своим императором, к которому ему любезно позволили приблизиться. —О чëм думаешь, Несс?—внезапно спрашивает Кайзер. —О Йоичи,—честно признается Алексис. Это, похоже, заразно. Понимаемо. Даже более чем—о Йоичи сложно не думать. Кажется, все сплетни во дворце только о Йоичи, все придворные говорят только о нём, а гонцы и приезжающие на переговоры короли—даже обидно как-то—смотрят не на величественного Кайзера, а на его своевольного фаворита на цепи. Впрочем, если честно, это немного льстит. Центр внимания, вечно замечаемый и обсуждаемый, принадлежит ему, и если он захочет, Исаги Йоичи никогда больше не увидит белый свет. Исаги Йоичи по его приказу красиво разводит сильные бëдра или разбирается с бумажной волокитой. Подчинять его—одно удовольствие. Наказывать—ещё большее. —Вот как, Несс?—усмехается Михаэль.—Твоя собачья преданность распространяется и на него? Бедняжка Несс, несправедливо обвинëнный в очевиднейшей бессмыслице, начинает глупо оправдываться: хватает за запястья и клянëтся в верности, глядя в глаза. Честный-честный, без тайн и секретов, читаемый с первого взгляда. Несс паникует, боится показаться предателем, боится не казни за какую-нибудь государственную измену, а этого недоверчивого выражения лица. —Он постоянно говорит мне, что я человек, —поясняет Несс, запинаясь.—Каждую ночь перед сном. Когда бинтовал моё бедро, читал нотации о том, что я не кукла, чтобы ломать меня и чинить. Но я не слушаю, конечно! Я не такой дурак, как Йоичи. —Йоичи не дурак,—сухо произносит Кайзер.—Просто он... слишком добр с теми, кого не считает за равных. Несс корчит гримасу. Вот и умница. Михаэль награждает за правильные выводы: покровительственно гладит по голове и направляет его энергию в нужное русло, мягко опуская его ладонь на свою талию. Несс счастливо кивает и взмахивает бëдрами. Славный мальчик. Его колени упираются в кровать, ровные ягодицы трутся о бëдра Кайзера. Это успокаивает, снимает стресс—Несс очень мягкий и приятный на ощупь. Кайзер обожает подолгу держать его на себе, не предпринимая ничего для того, чтобы достичь оргазма. Ему так комфортнее, лучше. От секса с Йоичи нельзя ожидать ничего подобного—это бесконечная непрекращающаяся борьба. А с Нессом можно проводить сколько угодно времени. А Несс очаровательно хлопает ресничками и подаëтся вперёд, позволяя увидеть очертания члена на чуть приоткрытом низе живота. Слушать Йоичи? Смех, да и только. Ну, ему-то можно, да, потому что он умеет отличать бред от умных мыслей. Свободолюбивый Йоичи, конечно, движим идеями о равенстве, демократии и, наверное, братстве: вечно советует смягчить цензуру и прекратить эту вечную тиранию, но Кайзер-то ещё в своём уме. Абсолютная монархия—залог стабильности. Залог счастливой жизни для него и наследников. Он может справиться с управлением один, без дурацких собраний. Никакого братства. И равенства. А, ах да—и никакой свободы. Каким бы гениальным Йоичи ни был, этот шут всё никак не поймёт одну простую истину: те, в чьих жилах не течёт голубая кровь, не заслуживают хорошего отношения. Он жалеет Несса только из-за того, что он до противного и неприятного, кажется, дорог ему, потому что он с ним уже давно, потому что он знает всё о Нессе, и Несс знает всё о нём; он жалуется ему на Йоичи, рассказывает о других странах и о своих красивых дочерях, которых Нессу, конечно, не позволяют видеть; тот рассказывает ему про будни в борделе. Их союз питается их доверием и преданностью Несса: Кайзер честно и искренне не готов ничего отдавать. Несс с превеликим удовольствием пожертвует собой ради него, а он— Ну, у него ещё есть Йоичи. Нет, Несс, безо всяких сомнений, не просто дырка или вроде того. У него есть остатки разума, он умеет разговаривать, целоваться, обниматься, слушать, поддерживать. Умеет напоминать ему о его величии и непревзойдëнности и заботиться о нём, и в целом тоже неплохо справляется с обязанностями фаворита. Только вот бедняжка, похоже, не обременен высоким интеллектом. С ним бывает невыносимо скучно. Иногда даже страшно от едкой правды в словах Йоичи: никто и никогда не полюбит его так, как любит его этот мальчишка. Таких поломанных ещё поискать. Если он ненароком убьёт Несса во время своих наказаний, он не станет искать ему замену—это невозможно. Несс и Йоичи оба в единственном экземпляре, и оба нужны ему такими. Он, Кайзер, ими обладает. У него есть всё для счастливой жизни. —Ваше Высочество. Простите. Вы так и не занялись изучением вопроса о бунтах? И Йоичи ещё смеет ругать его за то, что он слишком строг с Нессом. Гляньте-ка, как прытко мы суëм свой нос не в своё дело. Выпустишь его из ежовых руковиц, а он, того и гляди, вздумает учиться читать какие-нибудь умные книги, раздавать советы и считать, что он вправе так себя вести. Плевать ему на эти нелепые и легко подавляемые бунты. С ними легко разобраться, его армия в полном порядке, война давно закончилась, и его дорогой трофей совсем скоро вернётся со своей прогулки по городу. Ему незачем волноваться. —Несс, что я тебе говорил? Не лезь в политику,—отвечает Кайзер, стараясь держать лицо. Сложно ругать его, когда он неподвижно сидит на его члене и не смеет пошевелиться, чтобы не помешать Кайзеру получить необходимое удовольствие. В Нессе ужасно горячо и влажно, так, как любит михаэль. Он даже не снимает одежд с верхней половины тела: знает, что вид воспалëнных следов наказаний бесит его. Несс должен сохранять этот образ глубоко порочного ангела с плафонов на потолке его дворца. —Но Ваше Высочество, пожалуйста! Пожалуйста, тупые людишки, беспросветные черствые крестьяне, лишëнные всяческой души и думающие только о том, как набить свои пустые желудки, они не понимают, что Вы священны! Если не займëтесь ими, они вас свергнут. Господин Йоичи вас свергнет. —И с чего бы тебе беспокоиться?—томно спрашивает Кайзер, мерно поглаживая Несса по спине.—У меня огромная армия. При желании мы подавим жалкий бунт. —Разве Вы не понимаете? Это же Йо-и-чи,—Несс взмахивает бёдрами и послушно замолкает. И это он ещё чего-то не понимает. он, изучивший Йоичи с ног до головы и проникший под его кожу, он—он провёл с Йоичи немало дней и ночей и выучил наизусть его повадки и привычки, понял, как он мыслит, что ценит в людях, как предпочитает отдыхать, что ненавидит больше всего, и какие у него принципы. Несс тяжело дышит, сильно напуганный собственной смелостью. Его ладошки стискивают нежные предплечья Кайзера, накрытые воздушной тканью ночной сорочки; он старается держаться прямо, заглядывает Кайзеру в глаза и ведёт себя вполне примерно—не то что некоторые. Йоичи кошмарно строптивый, естественно, местами агрессивный и вечно нарушающий все возможные правила, но и таким его хочется любить, ласково гладить по голове и целовать в губы—плевать на то, что он бессовестно кусается и царапает ему всё, до чего способен дотянуться. Он всё никак не ломается, сколько бы Кайзер ни издевался над ним, сколько бы ни мучал и ни заставлял унижаться, он остаётся таким же неприступным. Ну, почти таким же. Блять, он возбуждается от одного только этого оскала. А скалится Йоичи часто. Кайзер более чем милостив: Йоичи наказывают только за очень и очень тяжёлые проступки, после которых любой другой отправился бы на эшафот. Ему прощают буквально всё: лишнее внимание, уделяемое дурацкому Бачире, которого изначально приставили приглядывать за пленником; его пустой выпендрëж, все его оскорбления в сторону императора, бесконечное желание быть в одиночестве и эту его жуткую холодность в постели. Его почти не ругают, его только мягко упрекают, гладят по волосам и увлекают за собой в кровать. Кайзер бездумно водит подушечками пальцев по открытым участкам кожи Несса. Как бы он ни прикрывался, рубцов, ран и ожогов всё равно слишком много. Парочка длинных следов от кнута видна на задней стороне этой вечно терзаемой шейки. И чëртов Йоичи ещё смеет жаловаться, что ему больно. Нет, серьёзно! Его кожи никогда не касалось ничего серьёзнее плëтки, все следы на нём скрываются за пару секунд лёгким плащом, и даже этого можно было бы избежать, блять, если бы он не помогал Нессу без разрешения, не пытался вести политику в пользу родной страны и не порывался от него сбежать. И после этих проступков этот неслыханный наглец смел шипеть свои ругательства сквозь зубы, когда Кайзер сам порол его, придерживая ладонью. Несс вот, например, зарабатывает наказания абсолютно за всё. Перебивает— получает кнутом. Спорит—стоит на горохе. Выëбывается на публике—висит на крюках. По правде говоря, Несс частенько огребает просто-напросто из-за того, что Кайзер сегодня в плохом расположении духа. Его успокаивает эта зарëванная мордашка Несса, правда. Он хнычет, ноет, умоляет о прощении на коленях и до сих пор верит в пустые угрозы. Ведëтся на его блеф, хватается за полы мантии и приносит такие клятвы—его покойной жëнушке и не снились. Ах, одна сплошная сладость. Несс ощущается как небольшой кусочек сахара, лежащий на дне банки—оставленный позабытый, чуть подержанный, но оттого не менее вкусный и приятный. Все следы от кнута, крюков и прочих наказаний он надёжно скрывает под толстыми слоями пудры, очевидно, терпя страшную боль и жертвуя возможностью вылечиться. Если она вообще есть. Йоичи вот вечно ноет, что Кайзер сведёт Несса в могилу своим отношением, что ему давно пора стать с ним немного поласковее—куда ж ещё ласковее-то? Если Несс не будет страдать в достаточном объëме, он, наверное, совсем скоро страшно наскучит ему, и Кайзер избавится от него. К счастью, этот глупыш не сможет жить сам: если он осознает, что недостоин даже взгляда Кайзера, он живëхонько с собой разберëтся. —Как шумно... У нас разве ещё какое-то празднование?—тихо спрашивает Несс, плотнее прижимаясь к нему. —Тебя не должно волновать происходящее на улице, Несс. Твоё место здесь. тебе здесь плохо? Ты хочешь туда, за стены замка? Назад в бордель? Очевидно, Несс не хочет: у него дрожат губы, и Кайзер едва заметно хихикает. Довести его проще простого. Успокоить—тоже. Несс до смешного предсказуемый. Конечно, он отдаст что угодно, чтобы остаться здесь, потому что здесь он, Кайзер. Его не выпускают на улицу, в отличие от Йоичи. Ему туда не надо: там ужасно много всего, что может взбудоражить это его воображение и привести к каким-нибудь девиантным увлечениям. Кайзер самолично искоренил в нём желание обучаться грамоте, читать книги и развиваться в интеллектуальном плане. Ему незачем—за ум в этом замке отвечает совсем не он. Кайзер изредка выводит его на свежий воздух: лекари сказали, что это необходимо, чтобы он не зачах в этих каменных стенах. Михаэль берёт его на публичные зрелища и на охоту, с удовольствием смотрит на то, как метко Несс умеет стрелять. Честно говоря, он понятия не имеет о том, где он мог этому научиться, но в любом случае—забавно видеть, как очаровательное подобие нимфы в розовых рюшечках и кремовой блузочке убивает, улыбаясь и хвастаясь своими результатами. Прелесть. Прелесть мокро чмокает его в шею и неплохо ездит верхом. Прелесть, кажется, когда-нибудь сведёт с ума всех его придворных. А Йоичи, кстати, не умеет забирать жизни зверюшек. Он видел—Йоичи, как какая-нибудь сентиментальная дама, в ужасе смотрит на ружьё в его руках и даже вежливо просит разрешить ему остаться в замке. Потом, когда ему не разрешают, он, конечно, вежливо просит разрешить ему не стрелять. Потом—хотя бы позволить ему закрыть глаза. Всячески мажет, не попадает и читает свои дурацкие нотации про невинных жертв. И это лучший стратег Европы. Йоичи боится крови. Ну, той, которая проливается зря. —Простите меня,—одними губами шепчет Несс, опять готовый расплакаться. Вот же хитрец—знает, как быстро довести его до предела. Кайзер снимает его с себя, предлагая помочь ему руками: тащить Несса отмываться не хочется, а лежать с ним грязным неприятно. Он тут же смекает, начинает ловко работать маленькими пальчиками, грамотно давит на головку члена и почти сразу касается основания. Он хорошо постарался: продержался на Кайзере почти час и не разнылся, не попросил передышки, хорошо воспитанный и выспавшийся. Он изливается в ладонь Несса и с улыбкой смотрит на то, как он слизывает со своей руки его сперму, характерно причмокивая и облизываясь. Лишён, наверное, чувства стыда—Кайзер полностью заменил его на чувство вины. В покоях воцаряется правильная тишина, Кайзер ласково-ласково гладит Несса по голове и укладывает на подушки прямо рядом с собой. Вечером бал, завтра приём—ему нужно хорошо отдохнуть. Глаза понемногу закрываются, Несс сопит ему в самые губы, не смея целовать его без разрешения. Тепло и хорошо. Несс жмëтся к нему, невербально умоляя о прикосновениях, и Кайзер, вздохнув, приобнимает его, закидывая ноги на его голени. С Нессом можно быть немного другим, ему можно показать всё, он не будет припоминать и смеяться, не сочтёт это личной победой и не разнесёт по всему дворцу. Это-то в нëм и ценно. —Ах, блять,—роняет Кайзер, резко приподнимаясь на постели.—Ты прав, ужасно шумно. Подойди и погляди, что там происходит. Велю охране разогнать их к чертям, что они забыли под стенами дворца? Несс, глянь-ка, какой наружности эти нарушители спокойствия. Дурацкие фестивали или гулянки его не волнуют ровно до тех пор, пока они не тревожат его сон. Чернь его ужасно раздражает, особенно когда она приближается к стенам его дворца и поёт какие-то идиотские песни про урожай, рыбалку и бога. Отпускать Несса не хочется, но приходится: Кайзер лениво смотрит, как он идёт к окну, опираясь на деревянный костыль. Его бедро всё ещё сломано, Йоичи меняет его повязку почти каждый день, переводя на Несса неадекватное количество ткани. Неясно, зачем он вообще о нём печëтся, но, по крайней мере, это позволяет хотя бы немного держать его в узде. Ещё в первые дни, когда Йоичи молчал и наотрез отказывался есть, Кайзер понял, как правильно на него давить: Йоичи не может видеть, как из-за него страдают другие люди. Как только он начал морить голодом Несса, Йоичи немедленно присмирел. Даже согласился есть с рук—искусал ему все пальцы. Кайзер ломал его потихоньку и правильно, так, чтобы он не превратился в размазню, вечно плачущую и бьющуюся в истериках. Кайзер ломал его, и потому-то он его не боится: Йоичи у него под контролем. Да, в первые полгода он пытался сбежать, подпиливал цепи, затачивал всё, что попадалось ему под руку, чтобы только избавиться от Кайзера. А потом Йоичи, видимо, вырос. Признал, что он трофей. Понял, что нужно уважать правила войны. Его взяли в плен. Мирный договор подписан, и он отходит Кайзеру вместе с землями. Сбегать нельзя; идти против Кайзера тоже нельзя. Михаэль стал понемногу давать ему чуть больше свободы, убедившись, что он не ступит за границы государства. Сперва его выпускали в сад, после—в город и на ярмарки. И он покорно возвращался и позволял иметь себя. Вот он, Йоичи. Весь в его власти. —Господин Йоичи,—вдруг едва слышно шепчет бледнеющий на глазах Несс, хватаясь за подоконник, чтобы удержаться на ногах. —Там господин Йоичи, и...Господин Йоичи, кажется... Это не празднование, Ваше Высочество. Это революция.