Семь дней

Лань Ванцзи был зол. Наверное. Другого описания для эмоций, которые он испытывал на второй день седьмого совета кланов он подобрать не смог. Густо замешанное на застарелой ненависти раздражение мешало сосредоточиться и очистить мысли. Цзян Ваньин не соизволил явиться на рассмотрение своего собственного прошения, и вместо него с Лань Цижэнем сцепился Цзинь Лин. И если глава Цзян за последние полгода ни разу не проявил свой бешеный нрав на Совете, то молодой глава Цзинь сдерживаться еще не умел, и, похоже, учиться не собирался. На вчерашнем заседании Цзинь Лин умудрился довести Лань Цижэня до белого каления. — Глава Лань, неужели на вашей знаменитой стене нет ни одного правила, запрещающего нечестную наживу? — Как смею? А что я такого спросил? Это же простой вопрос! — Глава Лань, а что насчет запрета на жадность? А на то, чтобы не вредить простому народу? Я же не обучался в Гусу, глава Лань, и не знаю ваших правил! — Вдруг там написано, что наживаться на чужих бедах и страданиях — это достойное поведение заклинателей великого ордена. Тогда вопросов нет, ведь вы поступаете в соответствии со своим кодексом чести! Во время этой перепалки Лань Ванцзи едва справлялся с улыбкой. Цзинь Лин был определенно острее на язык, чем Цзян Ваньин, который не владел искусством изящной насмешки от слова совсем. Но за дядю следовало вступиться. — Глава Цзинь, — Лань Ванцзи укоротил юношу ровным тоном, — здесь не место и не время для словесных поединков. Не знаете, что сказать по сути — промолчите. Если Глава Цзян не почтит Совет своим присутствием завтра, я отклоню его прошение. Видимо, этот вопрос не так важен для него, раз он не явился на обсуждение. Цзинь Лин фыркнул, как разозленная кошка и почему-то нервно заозирался. Дядя удовлетворенно погладил бороду. Его такой исход устраивал. Заклинатели в Гусу не были сильны в борьбе с водной нечистью, а дядя не хотел, чтобы об этом узнали другие ордена. Высокие пошлины останавливали любителей путешествовать по воде в Гусу и скрывали этот существенный недостаток в умениях адептов клана Лань. Лань Ванцзи тоже знал об этом, но потакать хитростям дяди не собирался, ведь от этого действительно страдали простые люди. Предложение Цзян Ваньина об обучении юных заклинателей в Пристани Лотоса взамен на снижение пошлин он уже почти принял. Ключевое слово «почти», потому что если глава Цзян не изволит явиться на обсуждение собственного прошения, Лань Ванцзи вынудит его выучиться манерам и пойти на дополнительные уступки. Лань Ванцзи бы порадоваться, что Цзян Ваньин не явился и на второй день, а значит у Верховного заклинателя будут все возможности поставить зарывавшегося Главу Цзян на место. Только вместе с рассветом нового дня пришло бессмысленное раздражение, а еще странное тянущее чувство, словно сквозь нутро протянули шелковую струну — не то, чтобы действительно больно, но просто так не отмахнуться. Лань Ванцзи воскресил в памяти все то, за что он ненавидел Цзян Ваньина, и у раздражения появилось объяснение. Но легче от этого Лань Ванцзи почему-то не стало. Медитация сорвалась. Чтобы привести мысли в порядок, Верховный заклинатель решил прогуляться по саду до начала совета. — Я ни за что не поверю, что они просто на охоту отправились вместо Совета. Они не друзья! Дядя его не выносит после всего! Громкий шепот слышался из кустов жасмина и Лань Ванцзи, услышав этот шепот остановился. Цзинь Лин говорил о своем дяде — Цзян Ваньине. А кого Цзян Ваньин «не выносил после всего» сомневаться не приходилось. Лань Ванцзи привычно стиснул зубы, борясь с приступом раздражения, но затем до него дошел смысл сказанного: «вместо совета на охоту…» с тем, кого Цзян Ваньин не выносит. Сердце Лань Ванцзи пропустило удар. Неужели он вернулся? Но ответ из кустов столкнул сердце в тревожный галоп. — Дядя Вэнь отправился передать учителю Вэю записи Вэнь Цин о золотом ядре, которые мы нашли в тайнике в Цишани. Мы договорились встретиться здесь, но дядя меня не искал даже. А ведь я тоже прибыл вчера утром, как мы и договаривались, — мягкий голос Сычжуя звучал привычно и размеренно, но Лань Ванцзи различил скрытую тревогу в голосе воспитанника. — Есть только один человек, о котором дядя и глава Цзян беспокоятся одинаково, — продолжил Сычжуй, но закончить не успел. Лань Ванцзи выдохнул имя вместо него. Имя, которое он запрещал себе произносить. Даже вспоминать. Имя, которое он скрыл в душе, до тех пор, пока не вернется тот, кому оно принадлежит. Испепеляющая боль потери, тринадцать лет упорных поисков, безумная радость новой встречи и глухая тоска расставания взметнулись пламенем, сожгли замки и запоры на потаенном уголке души и имя вырвалось на свободу, осело дрожью на губах. — Вэй Ин! Дрожь разлилась по телу сначала пожаром, потом могильным холодом. Сычжуй был прав. Вэнь Нин осмелился обратиться к Цзян Ваньину только в самом крайнем случае. Лань Ванцзи подавил первую волну паники и поспешил прочь. Мысли стали короткими, отпечатывались в сознании словно правила в каменной стене. Сейчас найти целителя, с ним — найти Вэй Ина. Сообщить об отмене Совета, если подвернется возможность. Такие прежде стройные рассуждения и планы Лань Ванцзи рассыпались прахом. Хотел как лучше? Хотел мира для заклинателей? Отпустил, чтобы удержать? Получи свой самый страшный кошмар наяву!

***

Двое юношей неуклюже вывалились из кустов, ломая тоненькие веточки, превращая нежные цветы в дождь из белых лепестков. В конце мощенной дорожки мелькнули белые одежды Верховного заклинателя. — Ох, — выдохнул Сычжуй. — Беда-а, — протянул Цзинь Лин, но быстро взял себя в руки и спросил, — Сычжуй, ты можешь найти Вэнь Нина? Лань Сычжуй уверенно кивнул. Не сговариваясь, они бросились за Верховным заклинателем.