Семь дней

За двенадцать дней до этого. Вэй Усянь привык к брани с детства. Ха, на «негодный мальчишка» от мадам Юй и «идиотина» от Цзян Чэна Вэй Усянь откликался, как на собственное имя. Еще было прозвище «сын слуги», на которое он не откликался, но научился игнорировать. Вэй Усянь даже не знал, был его отец действительно слугой или просто адептом-простолюдином. Дальше шли такие нелестные эпитеты, как «отступник», «отродье», «демон» даже. На это Вэй Усянь лишь ухмылялся. Злые слова его не задевали. Он знал что гениален, силен и красив — в первой жизни, по-прежнему гениален и довольно симпатичен — во второй. Вэй Усянь не парился по поводу чужого злословия. Но оно оседало в душе свинцовым пеплом, жирной пленкой, точно медленный яд, заставляя чувствовать себя недостойным уважения, любви, дружбы. Вэй Усянь вроде как осознавал свою исключительность, но в то время знал, что ее недостаточно. Всегда недостаточно. — Убрал быстро за своим вонючим ослом, — ощерился на Вэй Усяня мужик, похожий на стражника. По крайней мере, в пользу его статуса говорили копье, шлем и наглость. — Каков хозяин, такова и скотина, — глубокомысленно протянул второй такой же мужик. В тот момент Яблочко истошно орал, наваливая очередную кучу прямо посреди центральной площади какой-то захолустной деревни, куда ветер странствий притащил Старейшину Илина. Вэй Усяня замкнуло — на ровном месте почти, и до странного злобно. Используя исключительно силу собственного тела, он по очереди макнул обоих стражников в ослиное дерьмо и собирался добавить, когда услышал заискивающее «господин заклинатель, вот вы где!». Ну да, вот он где. Сами позвали, сами обхамили. Даже меч за спиной их не остановил. Вэй Усянь купил себе простой меч, обмотал его в тряпку и повесил за спину, Чэньцин спрятал в рукав и назвался Сяо Чанцзе в честь отца. В первый же месяц странствий он понял, что заклинателя встречают по мечу, провожают по количеству убитых монстров. А как именно он этих монстров убивает, простому народу дела нет. Правда, некоторым даже меча за спиной недостаточно для вежливости. Лесть, комфортные покои и вкусное вино не сбили глухую злобу. Вэй Усянь даже в привычную за время странствий желчность не смог ее переплавить. «Держись подальше от плохих людей» — вырезал Вэй Усянь ножом на низком столике и залил надпись вином — словно кузнец, опустивший раскаленный клинок в ледяную воду. — Держитесь подальше… — пробормотал Вэй Усянь, разгоняя липкую лужу по кривой надписи, — Лань Чжань, Цзян Чэн…. — он надавил сильнее, сталкивая винную волну на пол, — от плохих людей. А плохим людям лучше от вас подальше… Вэй Усянь заснул в тот вечер прямо за этим столом и рукава его вымокли в вине. Утром бродячему заклинателю Сяо Чанцзе показали черную дыру, которая, по словам местных, вела прямиком в Диюй. Ха-ха два раза. Если бы она вела в Диюй, ни тупых стражников, ни льстивого старосты на свете уже и в помине бы не было. Но из норы тянуло такой сильной темной Ци, что Вэй Усянь велел сопровождающим сваливать и беречь Яблочко как главное сокровище до его возвращения. Раздумывая, как лучше подобраться к неизвестной твари в норе, Вэй Усянь нарисовал на сухой земле профиль Лань Чжаня, провел по тонким чертам ладонью. — Ты так долго ждал меня, Лань Чжань, — пробормотал он, добавляя деталей к рисунку, — и я почему-то подумал, что мы вместе будем там где хаос. Но ты нашел хаос, в котором моя помощь тебе не нужна. Вэй Усянь тихо хмыкнул, чувствуя, как вчерашняя внезапная злоба наконец-то находит выход. Зеркально к портрету Лань Чжаня начал появляться профиль Цзян Чэна. — А для тебя я и подавно живое напоминание обо всем плохом, — добавил Вэй Усянь, отбрасывая от цзянчэнового носа крупный камушек. — Напоминать тебе о плохом — себе дороже, шиди. Вэй Усянь задумчиво рассматривал портреты постепенно добавляя штрихи и линии, выплетая вокруг целый узор. Лучшие его творения всегда рождались в таком вот полутрансе, а на свежую голову он их дополнял. Иногда даже целиком перерабатывал, но идея-то оставалась! Трудиться над печатью пришлось весь световой день. Где-то в середине процесса Вэй Усянь осознал, что именно он делает. Нечисть из этой норы выйти не должна, но к ней придется сходить, причем в одиночку. Если просто оставить нору запечатанной, со временем земля вокруг, деревья, местная живность переродится от переизбытка темной энергии. Так один монстр породит множество, и деревенька заполучит себе Луанцзан местного масштаба. Вэй Усянь на миг задумался, что случится, если он с монстром не справится, сам сгинет в этой черной дыре. Пришлось добавить несколько штрихов во внутреннем круге — прямо на лицах Лань Чжаня и Цзян Чэна. Оба портрета уже были неразличимы под вязью печати, но все еще были ее основой. В случае смерти Вэй Усяня, Верховный заклинатель и Глава Цзян получат от него весточку. Вэй Усянь хихикал, вычерчивая нужные знаки у Лань Чжаня на лбу, а у Цзян Чэна на левой щеке. Не будет этим двоим покоя, пока не явятся собрать косточки одного не годного ни на что темного заклинателя. Заодно и тварь убьют. Ну, если Вэй Усянь сам не справится, конечно. Только в этом случае, да. Он добавил еще несколько кругов к печати, подхихикивая, как безумный. Он не собирался своим присутствием портить жизнь праведным заклинателям, но считал отличной шуткой то, что им придется его хоронить. Со всеми почестями и ритуалами! Потому что он встанет, он такой! И станет еще более… плохим человеком. Вэй Усянь влепил себе такую пощечину, что голова мотнулась в сторону, лопнула губа. Не время для истерик. Пара капель крови, упавших на землю подсказали Вэй Усяню еще одну отличную идею: пройти сквозь барьер сможет только он сам, что внутрь, что наружу. А вот после его смерти барьер простоит ровно семь дней. Этого Лань Чжаню и Цзян Чэну хватит, чтобы добраться в эту глушь. Вэй Усянь задрал голову и всмотрелся в быстро темнеющее небо. Сумерки сумерками, но надвигающаяся гроза Вэй Усяня совсем не радовала. Он собирался ночью отдохнуть хорошенько, а днем отправиться в гости к монстру. Но мокнуть всю ночь ему тоже не улыбалось. Хмурое небо с ленцой громыхнуло, будто склочная бабка прокашливалась перед скандалом. Из норы послышался короткий безумный хохот, подхваченный тонким визгом. Далеко. Вернее, глубоко. Вэй Усянь фыркнул и ухмыльнулся клубящимся на небе тучам: а погодка-то подсобила. Узнать, какая именно тварь поджидает тебя в темноте — дорогого стоит. Вэй Усянь разделся догола, расковырял ранку посвежее и быстро нанес на тело несколько защитных печатей. — Успеть бы до дождя, — бормотал он, пытаясь вывести нужный рисунок на пояснице и заднице. Тяжелая капля плюхнулась прямо ему на макушку. — А и гуй с ним! — Вэй Усянь хлопнул себя по лбу, по груди, по бедрам, активируя печати. — Просто не буду поворачиваться к ним задом. Он быстро оделся и, расширив ранку ножом, подождал, пока в ладонь натечет достаточно крови. Затем острожно вылил ее на контур печати, которая постепенно напитавшись энергией, засветилась алым. Вэй Усянь с улыбкой погладил Чэньцин и шагнул к черному провалу, откуда завывали уже не умолкая. — Во, какие нетерпеливые! — хохотнул Вэй Усянь. — Да иду я, иду… — Господин Вэй! Вэй Усянь обернулся, окинул взглядом словно из-под земли выскочившего Вэнь Нина. Скандальная бабка на небе ворчала все громче, а тяжелые капли падали все чаще. Темная энергия окутывала, подстегивала не отвлекаться, отправляться в бой. Вэй Усянь разочаровано цыкнул. Явись Вэнь Нин чуть раньше могли бы вместе подраться с тварями, а так… — О, А-Нин, — улыбнулся Вэй Усянь так, что Вэнь Нин чуть качнулся назад, — Подожди меня. Это не долго. — Но, господин… Вэй Усянь крутанул флейту в пальцах и шагнул в нору активируя барьер. Вой грозы снаружи смешался с воем из-под земли, а фигура Вэнь Нина размылась обрушившимся на землю ливнем. Вэй Усянь точно не хороший человек. Ему нет места рядом с праведными заклинателями. Но есть места, где он на своем месте. Как здесь.