Семь дней

Гуев, которые дао-лао, было много. Целое гнездо. В основном — обращенные дети. Жадные до человеческой крови маленькие уродцы лезли на него из сотен подземных тоннелей. Он шел вперед, печать защищала его тело, а Чэньцин отшвыривала от него мелких монстров. Тьма по его приказу сокрушала их недоразвитые тельца, пируя, радуясь, что ее, наконец, выпустили порезвиться. На двух взрослых особей он наткнулся, когда даже тьме надоело убивать надоедливых тварей. — Вы отвратительные мамаши, вы знаете это? — обратился он к двум демоницам, беспечно пожирающим разбухший труп крестьянина. Труп пялился вверх пустыми глазницами, ухмылялся разорваным ртом. Судя по тому, как две крабоподобные твари с обвисшей грудью замерли над развороченным пахом, девочки решили побаловать себя вкусненьким. — Я там всех деток ваших на фарш пустил, — сообщил он, — а вас следом пора. Он приложил флейту ко рту, но не успел сыграть и ноты: что-то ударило его сзади так, что он упал, не сумел удержать Чэньцин. Спина взорвалась адской болью, а потом он в этой боли утонул. В следующий раз он очнулся на Луанцзан — ненадолго, но достаточно, чтобы увидеть, как гибнут от рук лютых мертвецов А-Лин и А-Юань, как исчезают под нескончаемым валом мертвых тел пурпурные одежды Цзян Чэна и белые — Лань Чжаня. А затем мертвецы добрались до него, и разорвали на части — снова со спины. Судя по обилию золота вокруг и навязчивому запаху пионов, сознание вернулось к нему в Ланлине — размытыми образами гогочущих мужчин, резким запахом байцзю, насильно залитого в рот. Вездесущей лисьей улыбкой. И болью — снова сзади. С ним самим этого не случалось, но это помнило его тело. А затем понеслись привычные уже кошмары — Безночный город, тропа Цюнцы, пещера Черепахи-губительницы, Пристань лотоса. Но он всегда погибал, и всегда на него нападали сзади. «Надеюсь, теперь ты хоть какие-то выводы сделаешь», — бурчал кто-то в его голове подозрительно знакомым голосом. «Да, да!» — отвечал он мысленно, — «Яснее ясного: нужно беречь тылы!», а потом он в очередной раз погибал от удара в спину, и иллюзорный обладатель ворчливого голоса раздраженно закатывал глаза. Очнувшись снова, он, для разнообразия, ощутил боль в спине сразу. Даже, кхм, пониже спины. Сразу припомнилось ланлинское золото и не-его кошмар. Он заполошно завозился, стараясь перевернуться на спину, но сильная рука перехватила его, надавила между лопаток, прижимая к постели. Он заорал и попытался отбиться, но рука не пропала, а ее обладатель присел рядом с ним на корточки. — Господин Вэй! Господин Вэй, это я! «Я» фонил темной энергией и беспокойством, имел длинные когти… и был определенно мертв. — А-аккх-Нин? — просипел Вэй Усянь, и только тогда вспомнил, кто перед ним. И как его самого зовут. — А-Нин! — повторил он и улыбнулся. — Где я, А-Нин? Вэнь Нин выглядел устало даже для мертвеца. Вэй Усянь прекрасно знал, что мертвецы не устают, но все же выдал: — Тебе бы отдохнуть. Поспи, я тут сам… И только под пристальным взглядом Вэнь Нина понял, что именно сморозил. — Прости, А-Нин, я не хотел, — Вэй Усянь зарылся лицом в простынь, растер слипающиеся веки. Вспомнил, что у него есть руки и подгреб под грудь несколько валиков — разговаривать, уткнувшись мордой в постель было неудобно. Пока Вэй Усянь возился, Вэнь Нин встал, откинул с него одеяло, проверил повязки на спине. Вэй Усянь зашипел, когда Вэнь Нин ткнул когтем его бедро, затем голень, потом — пятку. — Ай! — завопил он, дергаясь, пока Вень Нин проделывал ту же процедуру с другой ногой. — Ходить будете, — невозмутимо ответил Вэнь Нин и снова присел так, чтобы Вэй Усянь мог его видеть. Вэй Усянь внимательно оглядел его и вскинул брови — Призрачный генерал щеголял новой одеждой темно-фиолетового цвета, а волосы его даже в тугом пучке выглядели чистыми. Покорно вытерпев разглядывания, Вэнь Нин все же поежился. — Глава Цзян велел мне привести себя в порядок, иначе он не позволит за вами ухаживать, — пробормотал он смущенно. Вэй Усянь глупо моргнул. Вэнь Нин не обратил на это внимания и продолжил: — Вы неделю были без сознания, господин Вэй. Адепты Пристани лотоса передавали вам духовные силы все это время, — он потупился, — я решил, что вам не стоит просыпаться, пока ваше тело полностью не восстановится. Сейчас вы хорошо себя чувствуете, господин Вэй? Вэй Усянь слушал его с открытым ртом, но в ответ на просьбу послушно прислушался к себе. Пониже спины под бинтами ныла и чесалась подживающая рана от дротика даолаогуихи. Ноги казались слабыми и слегка онемевшими, но, как и сказал Вэнь Нин, вполне способными ходить. Пить хотелось, и есть. А так… — Хорошо, — ответил он удивленно. Перекатился на спину и, шипя от болезненного зуда, сел, завалившись на здоровую сторону. Вэнь Нин подпихнул подушку под его больное бедро и попытался улыбнуться. Вэй Усянь огляделся — незнакомые покои, но очевидно — Пристань лотоса: белые и лиловые драпировки, темное дерево. И конечно же — запах воды и лотосов. Такое ни с чем не спутаешь. Вэй Усянь медитативно вздохнул и прикрыл глаза. Он жив, это раз. Он в Пристани Лотоса, это два. Это значит, что печать около логова монстров была разрушена, барьер — снят. Вэй Усянь снова мысленно прикинул, сколько энергии понадобилось, чтобы это сделать. Выходило, что он не ошибся, просчитывая разрушение печати в полубреду — гуева туча энергии. Он точно знал, какая — однажды он так погиб. — Цзян Чэн? Лань Чжань? — прохрипел он, содрогаясь от ужаса. Нет, они не могли! Не могли так с ним поступить! Он распахнул глаза, и забыл как дышать. Оба стояли перед ним. Живые! Усталые, злые, но живые! Вэй Усянь счастливо рассмеялся, чувствуя, что щекам стало вдруг мокро. Лань Чжань резко выдохнул через нос, у Цзян Чэна дернулся глаз, а Вэй Усянь все хохотал и плакал, свалившись на бок. Ужас одиночества и боли, пережитых в земляном плену навалился на него вместе с паническим страхом, что двое самых близких людей могли погибнуть, пытаясь его спасти. Он вспомнил, как Лань Чжань попросил его запечатать меридианы, чтобы они с Цзян Чэном смогли снять барьер. Он не успел отговорить их. Кричал, срывая голос, когда видение Лань Чжаня растворилось, полз куда-то в темноте. Плакал, пытаясь рассчитать, что случится, если он оборвет связь с печатью, что — если нет. Выходило, что так, что так плохо — энергетический взрыв такой силы пережить невозможно. Вэй Усянь помнил, как рыдал, впиваясь пальцами в пропитанную кровью землю, пока сознание медленно покидало его. Помнил мысль о том, что если он умрет, то снять барьер должно быть проще. Но рассчитать не успел… Он сжался на кровати, сухо, истерично всхлипывая. Все обошлось. Обошлось же, да? Вот они живые… Кровать рядом с ним прогнулась, щеки коснулся прохладный шелк, а на лоб легла сухая ладонь с заметными мозолями от меча. — Еще раз подобную гадость изобразишь, я тебе руки вырву, — пробурчал Цзян Чэн, а затем послышались его удаляющиеся шаги. — Молодой господин Вэнь, — сказал Лань Чжань, и его ладонь прошлась по щекам Вэй Усяня, утирая слезы, — Вэй Ину нужно отдохнуть. Вэй Усянь не успел открыть глаза. Он почувствовал легкий укол в центр лба и распался в пыль. В руках Лань Чжаня.