Dear Y.

В последнее время Инсин много размышлял. Тем для этого находилось более, чем достаточно: какое оружие выковать следующим, где закупать чай после закрытия любимого магазина, в какой день будет лучше пригласить Дань Фэна на их привычные обсуждения новостей, совмещённые с распитием вина. Но больше всего его мысли занимал человек, сейчас так нагло сковавший его в крепких объятиях. — Цзин Юань, отпусти меня, — У кузнеца не было сил бороться с чужой стальной хваткой, поэтому он лишь раздраженно смотрел на красную ленту, вплетённую в белые волосы — единственный атрибут мечника, до которого сейчас доставали сиреневые глаза. — Я уста-а-ал, — Жалобно протянул он, глубже зарываясь носом где-то в районе шеи. За прошедшие два года парень стал свободнее и тактильнее по отношению к ремесленнику: постоянно лез обниматься, без спроса ложился на чужие колени, когда они сидели компанией в Чешуйчатом ущелье, утыкался носом в чёрные волосы, словно ручной щенок, пока Инсин трудился над очередным чертежом. Однако брюнет не злился, ведь понимал, что мечник делает это, потому что не получает никакого сопротивления в ответ. Почему Инсин ему не отказывал? Что ж, это уже другой вопрос, та самая тема, о которой он постоянно думал. Цзин Юаня было сложно не замечать — и нет, вовсе не из-за того, как сильно он вытянулся, теперь стоя с Инсином нос к носу. Просто… он был везде. По мастерской витал его запах, на полу около двери появилась маленькая вмятинка от Глефы Опустошителя, которую он каждый раз оставлял у входа, а заваривая чай, кузнец неосознанно доставал две пиалы, привычно ожидая белокурого гостя. Он больше не видел в Цзин Юане маленького ребёнка, и это пугало. Страшнее было только осознание того, что он не может назвать чужую любвеобильность “неприятной”, как и не может отрицать учащённое сердцебиение, стоит только Рыцарю появиться в поле его зрения или промелькнуть в мыслях. — Цзин Юань… У тебя рукава короткие, — Нужно было срочно менять тему размышлений, а значит, избавляться от их первоисточника. — Опять?! — Как и ожидалось, парень с возмущённым воскликом резко отодвинулся от своей жертвы, внимательно осматривая себя с ног до головы. Был в его быстром росте один заметный недостаток… — Я же только недавно поменял форму, неужели снова перешивать? Инсин бессильно вздохнул, глядя вслед Цзин Юаню, наверное, побежавшему к портному.

***

— Инсин, ты занят? — Ремесленник напрягся, неторопливо поворачиваясь в сторону входа. — Тебя никогда не останавливал уровень моей занятости, Цзин Юань, — Кузнец с подозрением оглядел переминающегося с ноги на ногу парня, явно что-то недоговаривающего. — Ну же, не надо быть таким ворчливым, — Мечник театрально закатил глаза, подходя ближе к рабочему столу, за которым сидел брюнет, и ненавязчиво сцепил пальцы на чужом запястье. — У меня для тебя подарок, но освещение в твоей мастерской так себе. Выйдем на улицу? Всё ещё не до конца доверяя сомнительному поведению парня, Инсин встал из-за стола, позволяя аккуратно вести себя к выходу. — Смотри, что есть, — Цзин Юань остановился посреди двора, выуживая из кармана маленькую черную коробочку. Закатное солнце мягко очерчивало их силуэты, подсвечивая слегка зардевшие щёки юноши и внимательный взгляд сиреневых глаз. Инсин с любопытством посмотрел сначала на парня, старательно избегающего зрительного контакта, а после на коробочку. Взяв её в руки, решил не тянуть и сразу открыл. В ней, аккуратно сложенная, лежала длинная алая лента, напоминающая его любимые цветы ликорисы, растущие не так далеко от дома. — Что это? — Он осторожно достал ленту, одновременно ощущая подушечками пальцев нежность и прочность ткани. — У тебя очень красивый чёрный картуз и не менее красивые чёрные волосы, но эта бесцветная бледная шнуровка сзади… портит весь вид. Мне показалось, красный подойдёт сюда больше, — Рука Цзин Юаня потянулась, медленно вытягивая ленту из чужих пальцев. — Материал очень крепкий, так что переживёт и жар печи, и мороз какой-нибудь отдалённой снежной планеты. Разрешишь? Я завяжу. — С каких пор тебя интересует сочетание цветов и эстетика, Цзин Юань? — Инсин криво ухмыляется, но ожидаемо не говорит “нет”. Он поворачивается спиной, позволяя длинным пальцам перебирать завязки и не думая о том, что иногда они задерживаются на коже дольше нужного. Мысли неспокойно блуждали в голове. Алая лента… Из всех оттенков тот же, что использовал Цзин Юань, собирая свои волосы. Догадка была быстрой, хоть и безумной, но Инсин, как известно — безумнее. — Скажи честно, Цзин Юань… Ты бы хотел привязать эту ленту к моей щиколотке? — Сердце сильнее забилось о рёбра, когда чужие движения на секунду прекратились, а сзади послышался сдавленный кашель, подтверждающий выводы кузнеца. Он слишком хорошо знал мечника, его мечтательную натуру и любовь к культуре Сяньчжоу. “Красная нить судьбы… Ещё бы он не подумал об этом, чёртов романтик.” — Инсин добродушно хмыкнул. На Сяньчжоу существовало распространённое поверье, согласно которому двух людей, предначертанных друг другу судьбой, связывала невидимая красная нить, повязанная на щиколотку. Эта нить могла растянуться, сократиться, но никогда не порваться, что говорило о вечной любви и переплетении жизней. Связать их ноги парень не мог, но, видимо, сама мысль о парных алых лентах показалась ему очень привлекательной. — Не понимаю, о чём ты, — Цзин Юань ответил тише обычного, стараясь скрыть внезапно появившуюся хрипотцу. Кузнец тяжело вздохнул. Кажется, смелости парню хватило только на теоретическую часть, так что практику придётся взять на себя Инсину. А нужно ли…? — Готово. Как я и думал, выглядит лучше. Брюнет повернулся, даже не удосужившись взглянуть на результат. Вместо этого он задумчиво осматривал мечника: недавно перешитая форма, привычная кошачья ухмылка на лице, порозовевшие щёки, милая родинка под левым глазом, от мысли о которой почему-то кольнуло губы, белые отросшие волосы, больше напоминающие гнездо, но, что самое главное, глаза… Уже не такие огромные, как два блюдца, но всё ещё отливающие чистым янтарём и глядящие с такими безграничными нежностью, восхищением и привязанностью, что… Хм. Наверное, с каждым годом Инсин становился слабее телом, иначе объяснить дрожь пробежавшую через колени он не мог. Интересно, сам-то он выдержит, если придётся ежедневно находиться в непосредственной близости с таким Цзин Юанем? По крайней мере, он мог попытаться. — Цзин Юань… — Брюнет нежно погладил его по щеке. Не отнимая руки от лица напротив, приблизился к покрасневшему уху, едва щекоча его горячим дыханием. Тихо прошептал: — Что, если я хочу, чтобы ты привязал нить к моей щиколотке? Не давая им двоим опомниться, он коснулся чужих мягких губ.