***
— Интересно увидеть его в новой форме… — Дань Фэн задумчиво покрутил полную до краёв чашу в руках. Инсин ничего не ответил, но мысленно согласился. Если подумать, Цзин Юань почти всё время со дня их знакомства носил тренировочную форму, подходящую его статусу ученика. Лишь один раз ремесленник видел его в другой одежде: когда прощался перед его отъездом на экспедицию. На мечнике были стандартные доспехи Облачного Рыцаря, но, по скромному мнению Мастера Горнила, даже в них Цзин Юань выделялся среди всех своей величественной фигурой и непослушной шевелюрой, торчащей из-под шлема. — Наш малыш совсем уже взрослый… Лейтенант, верите? — Байхэн тихо рассмеялась, явно вспоминая, каким он был в их первую встречу, после чего взглянула на молчаливую Цзинлю. — После такого ты признаешь официально, что он больше не твой ученик, а полноценный воин? — Цзин Юань давно уже не ученик… Хотя и не полноценный воин, — Она равнодушно смотрела на горизонт, скрестив руки на груди. Пренебрежительно бросила в воздух: — Всё-таки он никогда и не обладал особым талантом к фехтованию. В такие моменты Инсин почему-то её ненавидел. Цзинлю была… своеобразным человеком. Она никогда не хвалила Цзин Юаня, как бы он ни старался. Мастер меча Лофу почти сразу поняла, что её ученик не ценит мастерство так же, как стратегию, в чём только убедилась, когда узнала, что при спасении отряда от медуз-кукловодов он ни разу не обнажил клинок, ограничившись лишь хорошо продуманной тактикой. Она понимала такой подход, однако, являясь человеком, для которого мечи и техника были прямым продолжением собственного естества, не могла принять его. И говоря «его», Инсин не был уверен, что имеет в виду: подход или Цзин Юаня. — Вы, как всегда, жестоки, мастер, — Сзади послышался низкий добродушный смех. От такого родного звука сердце болезненно сжалось, но ремесленнику пришлось взять себя в руки, чтобы не развернуться слишком резко. — Ох, — Оборванный вздох утонул в восхищённом лепетании Байхэн, когда все взгляды устремились на только что прибывшего лейтенанта. — Тебя точно повысили до лейтенанта, Цзин Юань? Выглядишь важнее самого генерала-арбитра, — Даже Дань Фэн не мог не удивиться новому образу воина. — Если бы не знал тебя, то решил бы, что ты мне льстишь, Верховный старейшина, — Цзин Юань широко улыбнулся, складывая руки на груди. Его взгляд ненавязчиво скользнул к молчавшему ремесленнику, с любопытством пытаясь прочитать его реакцию. А у Инсина не то чтобы не находилось слов для какого-нибудь комментария… Скорее не находилось сил делить их на дружеские и те, которые могут звучать только в стенах их спальни, когда никто не слышит. Он не мог оторваться от созерцания чужого тела. Тяжелые черные ботинки, тёмно-красные брюки, кожаные ремни, туго обтягивающие крепкие бёдра, две железные пластины, внутри и снаружи скреплённые длинным поясом, чуть свисающим из-за криво нацепленного на него свитка (явно личная доработка Цзин Юаня, не желающего носить с собой лишние сумки для важных приказов). Поверх белого длинного одеяния находился нагрудник, а на правом плече красовалась золотая голова льва, сжимающая в зубах толстое кольцо. Всё это дополнялось черными наручами с металлическими вставками и двумя крепкими кусками ткани, свисающими с обоих плеч и добавляющих ему ещё более величественного вида. От сочетания белого, чёрного, красного и золотого зарябило в глазах. Цзин Юань был укутан во все эти слои одежды, как во вторую плоть, создавая впечатление недоступности. А потом сиреневые глаза зацепились за голый участок кожи на шее и еле заметно перекатившийся бицепс в маленькой прорези на левом плече… Инсин сглотнул вязкую слюну. Непонятно, что сильнее ударило в голову: ранее выпитое вино или новоиспечённый лейтенант. — Кхм, — Он неловко прочистил горло, глядя куда-то в сторону. — Неплохо. На большее не хватило сил, но судя по кошачьему прищуру и ухмылке, Цзин Юань и так всё понял. “Никогда не думал, что не прикасаться к кому-то бывает так тяжело.” — Кузнец нахмурился, чувствуя нарастающий зуд на кончиках пальцев после каждого незаметно брошенного в сторону мечника взгляда, весело рассказывающего истории из своей экспедиции. — “Сегодня ночью я не позволю ему вернуться к себе, пока мы не-” — Раз уж все здесь, хочу сделать объявление, — Его грязные мысли были прерваны твёрдым голосом Цзинлю, заставившим всех замолчать. — Думаю, сегодняшний день можно назвать днём создания Заоблачного квинтета...***
Инсин не знает, как много времени у них ушло сначала на обсуждение идеи создать собственный отряд по защите Сяньчжоу, а после на то, чтобы отметить это событие, но к его дому они шли уже в полной темноте. Тихие разговоры дополняли атмосферу и окутывали два сердца ощущением покоя, хоть в основном и говорил один Цзин Юань, а Инсин слушал, изредка комментируя. Он был готов заснуть прямо на ходу, вслушиваясь в этот размеренный голос и чувствуя тёплую ладонь в своей. — Мы пришли, — К сожалению, у всего хорошего есть свойство кончаться. Однако кто смог бы отказаться от возможности продлить приятное времяпровождение? — Заходи. Переночуешь сегодня у меня, — То, что изначально задумывалось как предложение, в какой-то момент превратилось в приказ, не терпящий возражений. — Мне казалось, я здесь лейтенант… — Цзин Юань выпустил мягкий смешок, проходя в чужое жилище и наблюдая, как кузнец закрывает дверь. — Так почему раскомандовался ты? В молодости Инсин часто слышал в свою сторону сравнение с диким черным волком, особенно когда дело касалось его творческих безумных порывов. “Ты становишься неконтролируемым, забываешь пить и есть, ещё этот нездоровый блеск в глазах. Поистине устрашающее зрелище для простого смертного.” — так его припадки комментировал Дань Фэн. С возрастом он стал более спокойным, хоть и не менее высокомерным, однако сейчас почему-то в голове всплыл этот незначительный факт из прошлого. Может, они были правы. Может, дикий волк никуда и не уходил. Может, он спал внутри, пока не был разбужен одним нахальным белым львом. Может, может, может… У Инсина не было сил продолжать мыслить. Он лишь сильнее зажмурился, крепче цепляясь в белый воротник и притягивая к себе, пока на талии стальной хваткой сжимались чужие пальцы. Цзин Юань что-то промычал в поцелуй, то ли от неожиданности, то ли от напора, но быстро подстроился под нужный ритм, запуская язык в такой податливый рот. Руки ремесленника беспорядочно блуждали по телу напротив в бесполезных потугах нащупать что-то хоть немного напоминающее защёлки. Он чувствовал твёрдые мышцы под всеми этими слоями одежды, отчего одинаково как возбуждался, так и злился. — Цзин Юа-ах, — Стоило ему на секунду разорвать поцелуй в попытке заговорить с возлюбленным, как твёрдая ладонь легла ему на затылок, почти насильно возвращая обратно. Не только он изголодался по ласке за это время… В отличие от Инсина у Цзин Юаня было явное преимущество в двух вещах. Во-первых, в силе. Их прошлый опыт ясно дал понять кузнецу, что даже при особо сильном желании, он не сможет отодвинуться от мечника, пока тот сам его не отпустит. Во-вторых, в доступе… Наряд ремесленника и близко не был таким замороченным, как новая форма лейтенанта, что второй, конечно, знал. Пальцы правой руки скользнули к позолоченному воротнику, ненавязчиво выуживая пуговицу из петельки. Потом ещё одну чуть ниже… И ещё одну прямо посередине груди. Одним рывком картуз был стянут до локтей, а спустя секунду при помощи самого брюнета — вовсе оказался на полу. Не изменяя привычке, Цзин Юань сразу начал вести влажную дорожку из поцелуев к шее. Один мокрый след прямо под нижней губой, два на подбородке, болезненный укус слева от кадыка и в миллиметре от него — яркий алый засос. — Цзин… М-х… Юань, — Инсин тяжело дышал, сильнее путаясь пальцами в белых волосах. — Если ты не снимешь эту чёртову форму прямо сей- Фраза утонула в новом стоне, когда чужие губы с излишней жестокостью легли на сосок, а левая рука сжала пах через серые брюки. Цзин Юань попеременно целовал и покусывал то чувствительную точку, то кожу вокруг, повторяя это и с левой, и с правой грудью, пока его ладонь продолжала поглаживать возбуждённый член поверх ткани. — Меня всегда поражало, Инсин, — Он говорил между смазанными поцелуями. — Ты всю жизнь провёл либо сидя над чертежами, либо стоя над наковальней. Откуда у тебя такие мышцы? Большая грудь, крепкие бёдра… Ты тренировался, пока никто не видел? — У тебя горячка, Цзин Юань, — Брюнет задушенно замычал, ощущая пальцы на своём бедре. Слуха коснулся звук молнии, а через пару мгновений он почувствовал, как брюки скользят всё ниже. Окончательно сбросив и переступив через них, он оказался перед мечником в одном нижнем белье. — Подтянутое тело можно иметь, используя не только меч, но и… — Молот. Знаю. На несколько секунд между ними повисла тишина, прерываемая лишь тяжелым дыханием. Инсин посмотрел вниз, встречаясь взглядом с помутневшими янтарными глазами. Цзин Юань, даже не пытаясь держаться на ногах, опустился на колени, прислонившись щекой к бедру ремесленника и обжигая каждым выдохом бледную кожу. Одна его рука сжимала тонкую щиколотку, обвивая её пальцами, вторая же покоилась на задней стороне бедра. Кузнец медленно моргнул, стараясь вернуть зрению фокус и как можно детальнее запомнить такого парня: возбуждённого, со смазанным взглядом, лежащего у его ног, будто удобнее места в мире не найти. Такого… влюбленного. Он нежно провёл пальцами, пропуская через них белые спутанные локоны, после чего несильно сжал волосы у самых корней. — Цзин Юань... — Голос тихий и угрожающе-спокойный. — Форма. Немедленно. Мечник с театральным вздохом поднялся на ноги. Его сильные руки вновь легли на чужую талию, а ладони с еле сдерживаемым возбуждением сжали ягодицы через тонкую ткань белья. — Инсин, скажи честно, — Шёпот обжёг покрасневшее ухо. Цзин Юань притянул брюнета ближе, буквально вдавливая почти полностью обнажённым телом в себя. Лань, они были одного роста, но каким крошечным чувствовал себя Инсин, вот так откровенно прижимаясь голой кожей к полностью собранному лейтенанту. Вопрос, слетевший с губ мечника, грозил добить его окончательно: — Ты ведь сейчас не отказался бы заняться сексом, сидя сверху на мне, одетом в эту форму? — У тебя слишком грязный рот для того, кто ни разу ни с кем не ложился в постель, — Их внезапная словесная перепалка лишь сильнее кипятила кровь. Инсин нетерпеливо прикусывает губу, бедром чувствуя, в каком волнении дёргается член лейтенанта под красными брюками. Он знал, что им обоим сейчас хочется хоть как-то, но сбавить напряжение снизу, однако они терпели. Кто первее проиграет животному началу? — Я много читаю, — Беззаботно ответил Цзин Юань, ненавязчиво проникая пальцами под кромку чужого белья. — Явно не учебники по истории Лофу, — Инсин криво ухмыльнулся, завлекая парня во влажный поцелуй. Опустил одну руку, ногтями невесомо проводя по натянутой ткани красных брюк… Вот оно. То самое движение, разбившее последнюю линию самоконтроля лейтенанта. Цзин Юань зарычал в поцелуй, впиваясь пальцами в кожу так сильно, что наверняка останутся синяки. Инсин улыбнулся этой мысли, а после удивлённо воскликнул, почувствовав отсутствие опоры. Возлюбленный одним движением подхватил его под бёдра, заставляя обвить ногами талию, чтобы не упасть, после чего сильнее прижал к себе, приподнимая чуть выше. Брюнет несдержанно застонал, одновременно ощущая губы на своей груди и трение члена о вырезанный узор на черном нагруднике. Он не заметил, в какой момент они оказались в спальне, осознав это только спустя пять минут ненасытных поцелуев, лёжа полностью обнаженным на мягкой кровати. Сморгнув слёзы с глаз, он также с удивлением обнаружил, что на Цзин Юане остались только брюки с набедренными ремнями. Скорее на автоматизме, чем осознанно, его рука скользнула по крепким мышцам груди. “Нравится то, что ты видишь?” — читалось в золотых глазах Цзин Юаня. “У тебя милые розовые соски.” — читалось в сиреневых глазах Инсина. Конечно, никто из них не высказался вслух, потому что даже они не могли сейчас произнести что-то настолько нелепое и смешное. — У тебя есть что-то... влажное? — На последнем слове мечник неловко запнулся, смущённо отводя взгляд в сторону. “Всё-таки неопытность не спрятать.” — Инсин добродушно улыбается, приподнимаясь на локтях и заглядывая в прикроватную тумбочку. Спустя пару секунд копошений он достаёт мазь, купленную специально для ухода за ожогами, однако пригодившуюся в более... приятной ситуации. Пока он был занят этой мелочью, Цзин Юань успел снять последние элементы одежды, оставаясь полностью обнаженным. У кузнеца чешутся руки, а белокурый лейтенант своим недавним поведением как раз напрашивался на маленькое наказание. Открыв мазь, он обильно смазал ладони под внимательный взгляд сверху. — Цзин Юань, — Приторно протянул Инсин, облокачиваясь на спинку кровати и заставляя парня подвинуться ближе, чтобы его возбуждённый орган был прямо перед лицом что-то задумавшего ремесленника. Влажные пальцы неспеша скользнули от основания к кончику, собирая капельки предэякулята. Мечник что-то промычал, по привычке потянувшийся вниз, желая ускорить процесс, но резко застонал, когда одна рука сжала его у основания, а вторая легла на головку. — Не так быстро. Ты не можешь касаться ни себя, ни меня, пока я не скажу. Потерпите, лейтенант. Кожа покрылась мурашками, а внизу живота затянулся тугой узел, стоило брюнету встретиться с чужим взглядом… Из-под светлой чёлки на него смотрел незнакомый хищник, прячущийся сейчас за чертами возлюбленного. Кажется, Инсин разбудил чьих-то демонов? В медленном темпе он начал водить одной рукой вверх и вниз, иногда задерживаясь около истекающей головки, а иногда, наоборот, до неё не доходя. Пальцы другой руки спустились ниже, поглаживая и массируя мошонку. Он менял ритм, чередовал руки, останавливался, сжимал, гладил… Ему нравилось играть с Цзин Юанем, исследовать его, как новую неизвестную идею, которую нужно изобразить в виде чертежа на пергаменте. Ещё немного, и он бы начал напевать случайную мелодию, однако решил использовать рот для более интересной задачи. Немного приподнявшись и не разрывая зрительного контакта, он невесомо коснулся головки губами, замечая, как чужие бёдра напрягаются от этого незначительного действия. Войдя в азарт, кончиком языка дотронулся до уретры, слизывая солоноватую жидкость. Цзин Юань сжал челюсти так, что на лице заходили желваки. Интересно, насколько развратно Инсин сейчас выглядел с его точки обзора? Обнажённый, покрасневший, с членом в руках и во рту… Как же сильно он, наверное, желал прикоснуться к нему… Но брюнет ещё не наигрался. — Это ещё не всё. Отодвинься чуть назад, — Сам кузнец лёг спиной на подушку, удобно устраиваясь под возвышающимся над ним, но таким беспомощным мечником. Зачерпнул побольше мази, разогревая на ладони. — Дай руку, Цзин Юань. Его возлюбленный был либо слишком невинным, либо не обладал таким же порочным воображением, но ладонь протянул с максимально непонимающим видом. Инсин переплёл свои влажные пальцы с его сухими, под милым жестом пряча поистине грязные цели. Когда лейтенант отвлёкся, а ремесленник счёл чужую руку достаточно смазанной, он осторожно обхватил его кисть, опуская всё ниже. — Не забывай, Цзин Юань, ты не можешь делать ничего по своему желанию, — Это было последнее, что он произнёс, направляя чужой указательный палец так, чтобы он коснулся его входа. — Инсин... — Обычно твёрдый и громкий голос сейчас звучал задушенно, почти жалобно. Кузнец был уверен: лейтенант сделает всё, что угодно, если это даст ему возможность самостоятельно касаться своего возлюбленного. К сожалению, в данный момент времени Мастером Горнила управляли исключительно веселье и похоть, не принимающие ничего, кроме самоудовлетворения. Он потянул руку на себя, заставляя чужой палец медленно проникнуть внутрь. — Какой послушный мальчик, — Практически промурчал Инсин, чувствуя со стороны Цзин Юаня полное повиновение. Тот даже не пытался двигаться, боясь нарушить запрет. Брюнет начал немного покачивать бёдрами, то насаживаясь на палец, то полностью выпуская его. Ощущения были не сказать, что приятные — скорее странные и непривычные, а сама попытка растянуть себя чужой рукой делала всё в несколько раз неудобнее. Но чувствовать подчинение Цзин Юаня… Чувствовать Цзин Юаня… Инсин был готов прийти к финишу лишь от этой мысли. — А-Юань, — Он наклонил его голову ниже к себе, чтобы шепнуть на ухо. Дав милому прозвищу несколько секунд повисеть в воздухе, наконец-то добавил: — Можешь двигаться, А-Юань. Он добровольно отпустил поводок и отдал себя на растерзание голодному льву. Но мог ли он жалеть об этом, когда чужие губы с таким напором ласкали его собственные? Когда внутри было уже два пальца, а мозолистая ладонь сжимала грудь? Когда физическая близость кружила голову так же сильно, как и эмоциональная? — Инсин, я больше не могу терпеть, — Цзин Юань горячо дышал, влажными глазами глядя на возлюбленного под собой. Такого красивого, завораживающего, внеземного… Иногда ему всё ещё не верилось, что этот человек отдался ему сердцем, душой, а сейчас и телом. Его мысли прервал разгоревшийся с новой страстью поцелуй, крадущий на себя всё внимание. Инсин плавно потянулся ладонью к чужому паху. Сделав пару движений вверх и вниз, он приставил головку ко входу. Цзин Юань прикусил губу — в потоке ощущений даже не до конца осознал, свою или чужую — и осторожно толкнулся, стараясь не делать резких движений. Было узко, горячо и очень приятно, из-за чего он всерьёз задумался над тем, как жил без этого раньше. Однако ожидание стоило того и даже больше. — Я не хрустальный, Цзин Юань, — Инсин игриво провёл ногтями по широким плечам, оставляя красные полосы на грани между болью и удовольствием. — Двигайся. Мечник зарычал от очередного приказа, зубами впиваясь в бледную шею, стремясь пометить, чтобы каждый знал, кому принадлежит надменный Мастер Горнила. Сам белокурый лейтенант целиком и полностью отдал себя ещё в тринадцать лет: в тот самый момент, когда крепкая ладонь мягко потрепала по голове, а собственные руки прижали к груди Глефу Опустошителя. Темп был неконтролируемо быстрый, ритм отсутствовал, а чужие стоны пьянили хлеще любого рисового вина. Будь Цзин Юань чуть эмоциональнее, он бы, наверное, заплакал от переполняющих его чувств: и физических, и душевных. Его буквально распирало от любви к Инсину, но всё, что он мог сейчас сделать, чтобы эту любовь показать — сильнее вбиваться в такое податливое тело, одновременно с этим бесконечно повторяя чужое имя полубезумным шепотом. Конец был близко. Почувствовав это, он впился страстным поцелуем в приоткрытые губы, глотая громкие стоны, пока правая рука скользнула к члену ремесленника, начиная двигаться. Ласки были обрывистые и быстрые, но этого было достаточно, чтобы спустя несколько секунд кузнец, задрожав всем телом, пришёл прямо в руку лейтенанта. Повинуясь неизвестному порыву, Цзин Юань протянул перепачканную ладонь к опухшим губам напротив, пачкая их в семени. Ему понадобилось меньше минуты, чтобы самому достигнуть кульминации. Он сжал зубы на чужой шее, страдающей этой ночью больше любой другой части тела, и продолжил медленно глубоко толкаться, пока не выпустил всё до последней капли. — Цзин Юань, ты тяжелый, — К Инсину волшебным образом уже успела вернуться способность ворчать. Он нагло потянул за белые влажные волосы, заставляя мечника с недовольным мычанием оторваться от его шеи. Цзин Юань хотел было возмутиться, но представшая перед ним картина мгновенно лишила его дара речи. Спутанные черные волосы, белые капли на губах, искусанная шея, тяжело вздымающаяся грудь с покрасневшими сосками, усыпанная сиреневыми пятнами, влажные от пота бёдра и… Тяжело сглотнув, лейтенант завороженно проследил за тем, как его собственное вязкое семя медленно стекало из сокращающейся дырочки… Они точно не остановятся на одном раунде.***
— Ты никогда раньше не называл меня “А-Юань”, — Задумчиво протянул мечник, утыкаясь носом во влажные волосы и вдыхая родной аромат. Уставший Инсин в его руках казался таким крошечным и мог только бессильно прижаться к чужой широкой груди. — Ты никогда не называл меня “гэ”, хотя должен был, — Тихо пробурчал он, чувствуя щекой дрожь от низкого смеха. — Ну, как ты знаешь, я был не самым послушным и воспитанным ребёнком, — Цзин Юань нежно поцеловал в лоб полудремавшего кузнеца. — Спокойной ночи, Инсин-гэ. Ответом ему послужило слабое сопение.