История про любовь, семью и немного детектив

      Мюриэль сделала шаг вниз по лестнице, затем ещё один. Ступеньки кружились перед глазами, и каждое движение давалось с трудом.       Огромный чернокожий мужчина стоял посреди их прихожей. В руках у него был нож, а с ножа капала кровь.       — Прости, мне пришлось сделать глупость. — губы мужчины разошлись в гримасе, отдаленно напоминавшей улыбку.       Мюриэль опустила глаза к ногам мужчины и увидела Хастура. Он лежал на полу, его тёмные глаза невидяще смотрели в потолок. На нём не было ни единой царапины, но она точно знала, что он был мёртв.       — Дочка, я всего лишь хотел поговорить с тобой, — ласковый, мягкий голос отца вдруг раздался откуда-то сверху, заполняя собой пространство.       Мюриэль услышала крик и узнала его. Это кричал Ази, её любимый старший братик. Ему снова было больно. Крик всё тянулся и тянулся, когда Мюриэль поняла, что нет, это не брат — кричит она, громко, в ужасе, желая отмотать все назад и сделать иначе…       Мюриэль резко села в кровати. Сердце готово было выбить грудную клетку. Голова гудела. В глазах стояли слезы       — Блять! — не удержалась она от крепкого слова.       Это был четвёртый день после отъезда Хастура, Энтони и Ази в университет. И это была четвёртая ночь подряд как она просыпалась от кошмаров. Была одна надежда — что она не кричала вслух…       В дверь раздался стук.       Не-а, и этой надежды не было. Значит сегодня точно кричала.       — Входи, мам, — тихо буркнула Мюриэль.       Дверь приоткрылась и к удивлению девушки в комнату зашла отнюдь не мама.       Габриэль, этот большой и странный мужчина, пересёк порог, одетый в светлую пижаму и серый халат на завязках. Мюриэль вообще сомневалась, что у него была одежда тёмных тонов.       Девушка прижала колени к груди и настороженно посмотрела на Габриэля.       — Прости, если разбудила, — буркнула она.       Мюриэль было не очень комфортно от того, что она могла доставить неудобства этому плохо знакомому человеку, который еще и по непонятной для неё причине приютил их у себя.       — Ты кричала, — сказал Габриэль.       — Подозреваю, что так, — Мюриэль поджала губы.       — Всё в порядке? — выражение голоса мужчины было отстраненно-нейтральным, но это, как Мюриэль уже поняла, было обычным тоном Габриэля. Словно происходящие события, даже самые странные, не задевали его эмоций слишком сильно. Это не было безразличием, скорее невозмутимостью.       — А что, выглядит как в порядке? — её голос, против её воли, прозвучал резко.       Габриэль пожал плечами.       — Откуда мне знать, я же не представляю что для тебя порядок, а что нет. Твоя мать крепко спит и не слышит тебя, поэтому я решил проверить тебя. Тебе что-то нужно?       Мюриэль обняла себя еще чуть крепче.       — А что у тебя есть?       Габриэль снова пожал плечами.       — Например снотворное.       Девушка подняла на него чуть удивленный взгляд.       — Зачем тебе… А впрочем ладно. Какао, мне бы помогло какао, у тебя есть?       Габриэль задумался на несколько секунд.        — А оно портится? Моя бывшая жена пила какао, я думаю, что может найтись пачка, но ей будет лет пять.       Мюриэль кивнула, и они вместе пошли на кухню, где Габриэль, покопавшись пару минут в ящиках, нашел нераспакованную коробку с сухим порошком.       Мюриэль вскипятила чайник.       — Тебе сделать? — предложила она.       Габриэль, который сел на высокий барный стул за островок, который заменял на его кухне стол, пожал плечами:       — Как хочешь.       — Как я хочу? — Мюриэль скептически приподняла бровь, — ох, ладно.       И она сделала две порции какао — именно такого, какой готовил Ази, когда успокаивал её после кошмаров.       Мюриэль поставила кружку с дымящимся напитком перед Габриэлем, дождалась, пока он сделает глоток и спросила:       — Ну как тебе?       — Как мне что? — поднял на неё глаза Габриэль. Синяк вокруг его носа всё ещё был с ним — Мюриэль по курсам медицинской помощи знала, что проходить будет долго.       — Какао, что еще? — она фыркнула, — нравится, как я сделала?       Мужчина пожал плечами, делая новый глоток.       — Довольно… согревающе. Впрочем, я никогда не пил какао до этого, мне не с чем сравнить.       Мюриэль нахмурилась.       — Ты же сказал, что твоя бывшая жена пила какао.        — И что? — Габриэль искреннее удивился, — она же себе его готовила, не мне.       — О. — только и смогла выдавить Мюриэль, а мужчина напротив неё, казалось, не заметил её смятения.       — Что тебе снилось? — спросил Габриэль после минутного молчания.       — Что моего парня убили, — прямо ответила Мюриэль.       — Что ж, это неприятно, — тот покачал головой, — но я не думаю, что ему грозит реальная опасность.       — Почему? — Мюриэль сама села напротив и принялась пить из своей кружки.       Габриэль покачал головой.       — Я уже говорил — твой отец из тех, кто ведет теневой бизнес. А поэтому он и держится — тоже в тени. Я нашел несколько дел, которые уже пытались на него завести, но он тем или иным образом заминал их. Где-то недостаточно улик, где-то явно подкуп, — мужчина тяжело и искренне вздохнул, — я уверен, что найдется что-то, за что можно будет зацепиться и сделать вашу жизнь наконец спокойной, но пока я не нашел ничего.       — Почему ты это делаешь? — снова прямо спросила девушка и увидела наконец некоторое подобие смятения на лице Габриэля.       Мюриэль совершенно четко поняла, что ему не хочется отвечать, что возможно он и сам не может до конца ответить на этот вопрос — и ей почему-то захотелось, чтобы он не чувствовал себя некомфортно, пытаясь формулировать то, что сформулировать не получается.       — Эм. Спасибо, в любом случае, — Мюриэль так и не дала ему ответить, — мне не хотелось бы сидеть взаперти без школы до скончания века. И постоянно оглядываться, когда я встречаюсь с Хастуром.       — Я все также полагаю, что ты можешь спокойно встречаться со своим парнем и быть там, где много людей, — кивнул Габриэль, вдруг став очень серьезным, — твой отец не пойдет на прямое столкновение. Он может пытаться добиться встречи с тобой, но он не будет ни угрожать напрямую, ни делать что-то, что можно будет истолковать как незаконное действие. Но ты должна запомнить — тебе нельзя встречаться с ним наедине. Что бы он ни говорил и ни делал, как бы не уговаривал, что это всего лишь разговор. Как бы тебе ни хотелось выяснить, что там — он настойчив явно потому, что ему надо что-то от тебя. Только если не хочешь вдруг восстановить ваши отношения…       — У меня нет с ним никаких отношений, — резко ответила Мюриэль. — Нет, и никогда не будет. Это не история о прощении. Он преступник и садист и я не желаю его видеть, больше никогда.       — Хорошо, — согласно кивнул Габриэль, — мы найдем, как припереть его к стенке.       Мюриэль неуверенно пожала плечами.       — А зачем… А зачем тебе снотворное? — тихо спросила она.       Габриэль задумался, как будто решая, стоит ли отвечать.       — Не только у тебя проблемы со сном, — наконец его губы чуть скривились в очень кроулевской усмешке — схожей с тем, как улыбались и Энтони и его отец.       — Надеюсь, какао поможет, — кивнула Мюриэль и улыбнулась в ответ уже с теплотой. ***       Хастур приехал на следующий день, в субботу, настолько рано, насколько это было приличным. Он выглядел помятым и сонным, и Мюриэль даже думать не хотела, во сколько ему пришлось встать, чтобы сесть на нужный поезд и приехать в город, где жили Кроули.       — Ты без шапки, — цыкнула девушка, выныривая из теплых объятий минут через десять после того, как вышла к Хастуру на улицу.       Тот подцепил лямку её рюкзака, закинул на плечо, а другой рукой взъерошил волосы.       — Не люблю шапки, — сипло ответил он со смешком.       — Я тебе свяжу, — заявила Мюриэль в ответ.       — Ты умеешь вязать? — снова усмехнулся Хастур.       — Я Фелл, конечно я умею вязать, — она горделиво приподняла нос. — Ну ладно, на самом деле мама не умеет. А мы с Ази да, дарим друг другу всякую фигню, — она ткнула в свой шарф, — это вот от него, а он носит шапку, которую я ему сделала.       Они направились к станции.       — Я подумал, что мы могли бы поехать в Лондон, — предложил Хастур, когда они подошли к билетным кассам, — дорога неблизкая, но там сейчас должно быть очень красиво!       Мюриэль кивнула, и они купили два билета до столицы. Ехать им предстояло около полутора часов. Девушка достала телефон и включила фильм, который они не успели досмотреть перед отъездом Хастура, а тот достал наушники и дал один из них Мюриэль.       Она нырнула под крепкую руку Хастура, с облегчением чувствуя себя окруженной его теплом. Хастур смотрел кино рассеянно, периодически задремывая и прислоняя голову к подлокотнику кресла. Так они и добрались до Лондона.       Столица встретила их сыростью, туманом и еще не убранными рождественскими украшениями.       С поезда Хастур и Мюриэль пересели на метро и вышли в районе Риджентс-парк, пройдя его насквозь и выйдя в районе Бейкер-стрит. Они неторопливо прогуливались, рука в руке, а Хастур рассказывал девушке о городе.       — А ты хорошо знаешь Лондон, — заметила Мюриэль.       Хастур пожал плечами.       — Я часто ездил сюда, когда учился в выпускном классе. Мне, если честно, не всегда хотелось быть дома одному, поэтому я приезжал на поезде и гулял. Мне кажется, я и правда неплохо знаю центр, исходил, наверное, тут каждую улицу. Лондон красивый.       Это было, по сути, их первое настоящее свидание, но они оба не ощущали его таковым. Не ощущали, что для них в принципе существует такое понятие, как свидания — они просто были наконец-то снова вместе, наслаждались легкостью общения и чувством родного человека рядом.       Они дошли до Гайд-парка, прошли его насквозь, затем добрались до Букингемского дворца, обсуждая то, кого стоило заменить в Королевской семье и кем. Уже начинало темнеть, когда они пришли к Вестминстерскому аббатству. Они заглянули внутрь: тишина собора, рождественский декор и торжественность архитектуры создавали атмосферу волшебства.       Затем Хастур и Мюриэль пересекли Темзу по Вестминстерскому мосту и нашли свободную скамейку на противоположном от Парламента и Биг Бена берегу. Вечерняя подсветка красиво оттеняла стрельчатые стены Парламента, так что они сидели некоторое время молча и любовались архитектурой.       Еще до того, как найти пустую скамейку, они зашли в закусочную и купили большую порцию рыбы с картошкой на двоих, а еще бутылку белого вина в соседнем с закусочной магазине алкоголя.       Пока Хастур наливал вино в бумажные стаканчики, Мюриэль запрыгнула на спинку скамейки, опустив ноги на сидение. Юноша шикнул и шлепнул её по ноге около ягодицы, заставляя сесть нормально. Мюриэль хихикнула и спрыгнула вниз, тут же подхватывая вино и делая глоток.       Сочетание теплой рыбы в кляре и сухого алкоголя было чудесным. Больше одного стакана не захотелось никому, поэтому Хастур закупорил бутылку пробкой и убрал в рюкзак Мюриэль, а пустую упаковку из-под еды выкинул в урну рядом.       Мюриэль села рядом с ним, снова спрятавшись в его руках. Они продолжали тихо разговаривать — и целоваться, ощущая приятный привкус вина на губах друг друга.       Поцелуи их по началу были осторожными и мягкими, но в какой-то момент Мюриэль осмелела и осторожно, но решительно прикусила губу Хастура, проталкивая свой язычок в его рот. В темноте этого было не видно, но юноша покраснел и шумно выдохнул. Решившись на что-то, обхватил лицо Мюриэль обеими руками и поцеловал уже крепко, так, как умел, рассказывая в этой ласке про все свое стеснение и всю жажду прикосновений.       После того, как они прервали поцелуй, шумно дыша и продолжая соприкасаться лбами, Хастур тихо сказал:       — Малыш, а ведь тебе скоро пора ехать обратно.       Мюриэль отстранилась и посмотрела на Хастура с вызовом в глазах.       — Я предупредила маму, что останусь у тебя сегодня, — твердо сказала она.       Хастур постарался не выдать своего волнения. Карие глаза девушки смотрели прямо, отвечая положительно на любой вопрос, который он мог бы задать.       — Что ж. Эм. Хорошо, — ведь если говорить ничего не значащие фразы, то можно сделать вид, что он не так нервничает?       — Ты не хочешь? — вызова в её голосе появилось еще больше, а еще там проскользнула начинающая зарождаться обида.       Хастур поймал её взгляд и сжал её руку.       — Хочу. — Твердо, почти строго сказал он, нахмурившись.       Мюриэль кивнула, расслабляясь. Теперь они могли не спешить — и еще час они провели на берегу Темзы, любуясь вечерним городом. ***       В общежитие они добрались тоже на поезде: на этот раз дремала Мюриэль, а Хастур смотрел в темноту зимнего вечера. Чем ближе они приближались к университету — тем больше он начинал нервничать.       Когда они прошли через открытый для посещения кампус непосредственно к проходу в жилые корпуса, Хастур оставил Мюриэль на пару минут около охраны, а сам постучался в дверь коменданта.       Мисс Нина Ходжес, бойкая темнокожая женщина под пятьдесят лет, позвала его пройти — комендантская была совмещена с её жилыми комнатами, и Хастур увидел жену Нины Мегги, которая сидела на диване и смотрела телевизор. Сама комендант вышла к Хастуру из боковой комнаты.       — Чего надо? — без прелюдий кивнула ему Нина.       Хастур и Кроули были её любимчиками: эта парочка друзей всегда приходила на выручку, когда надо было помочь что-то перенести или отладить, руки у обоих росли из нужного места. И главное — оба никогда не доставляли хлопот. А к Хастуру, чье личное дело и непростую историю жизни Нина отлично знала, она относилась с особым, покровительственным, теплом.       — Мисс Ходжес… я бы хотел… — Хастур покраснел.       — Это как-то связано с той милой девчушкой, что ты привел в общежитие? — Мегги, которая могла видеть Мюриэль через камеру слежения, хитро рассмеялась.       Нина смерила совсем уж смутившегося парня взглядом и кивнула.       — Иди уже, пусть живет на выходных. Чтоб в понедельник я её тут не видела.       Хастур кивнул, отворачиваясь и отступая к двери.       — Хорошо потрахаться! — услышал он в спину смешливое напутствие Нины, и почему-то эти грубоватые, но в целом беззлобные слова прошибли его насквозь.       До выхода из комендантской до Мюриэль, которая ждала его и улыбалась, было буквально несколько шагов, но каждый из этих шагов вынимал из памяти Хастура воспоминания.       Вот ему шестнадцать, и он только что лишился девственности со своей бойкой одноклассницей (он сам был у неё не далеко не первым). Они лежат на пыльном ковролине в комнате её старшего брата, и Хастур может видеть, что весь пол закидан бумажками и скомканными упаковками от шоколада.       Вот ему уже восемнадцать, его смогли затащить на какую-то школьную вечеринку, и он от скуки щиплет за бок симпатичную блондинку с большой грудью, а та, не раздумывая, садится ему на колени и выдыхает в его губы пьяно, с привкусом сигарет, какую-то банальщину. Он до сих пор не может вспомнить её имя.       Вот Кроули, запрокинув голову, искренне смеется над его ночными похождениями, когда Хастур потерял свой ID и пытался понять, у какой из двух девушек, у которых он побывал за ночь, тот остался.       Хастура накрыла волна паники. Что он делает? Зачем он привёл сюда Мюриэль? Как он может с ней?..       — Ну, веди, показывай вашу с Ази крепость, — голос девушки пробился сквозь его мысли.       Хастур тряхнул головой, отгоняя от себя новую волну сомнений. Это всё было в прошлом.       Волнение, однако, никуда не делось — оно легкое, но заметное. Руки чуть дрожали, и он уронил в попытках повесить на крючок сначала свою куртку, а потом куртку Мюриэль.       — Вижу руку Ази, — Мюриэль уже стояла посреди их кухни, — очень уютно.       — Да, твой брат отлично обо мне заботится, — Хастур остался на пороге комнаты, прислонился к дверному проему и сложил руки на груди, не зная куда их еще деть.       — Как и ты о нём, — Мюриэль теперь смотрела на него, мягко улыбаясь.       Хастур прочистил горло.       — Хочешь… эм… попить? У нас есть сок, вода. Вино ещё осталось… — он направился к холодильнику. Руки продолжали предательски дрожать.       — Сок было было отлично, — кивнула Мюриэль, внимательно смотря на него.       Хастур слишком энергично кивнул, яростно открывая дверцу и неуклюже выуживая пачку сока.       Мюриэль сделала несколько глотков из предложенного ей стакана и с каждой минутой казалась всё более напряженной.       — Я… эм... — она начала вертеть пустой стакан в руках.       — Э-э-э да… — Хастур стоял в нескольких шагах от нее и не знал, что именно лучше сделать дальше.       Вид Мюриэль становился с каждым мгновением все более и более потерянным, и юноша одернул себя. В конце концов! Он как минимум просто старше и наверняка опытнее.       Хастур пытался понять свое волнение. Все ощущалось так, как будто это было в первый раз у него. И дело было даже не в том, что у него давно никого не было. Просто это была — она, его малыш. С ней всегда будет иначе.       Он выдохнул, приводя мысли в порядок, а затем, напуская как можно больше уверенности в голосе, сказал.       — Пойдем, покажу тебе мою берлогу, — и кивнул в сторону своей комнаты.       Мюриэль улыбнулась с облегчением.       В комнате Мюриэль осмотрелась, и Хастур еще раз похвалил себя за привычку держать жильё в чистоте. Правда и зацепиться глазу было не за что: обычные кровать, шкаф с одеждой, стол, полка с книгами. Очень аскетично, особенно по сравнению с комнатой Ази.       — Это твои родители? — Мюриэль кивнула на фотографию, которая стояла на книжной полке. Молодые светловолосые мужчина и женщина и такой же белобрысый мальчик лет восьми.       — Да, — Хастур тепло улыбнулся, смотря на фото.       — Ты похож на них обоих, — Мюриэль перевела взгляд на него.       Тот пожал плечами.       — Да, пожалуй что так.       Мюриэль сделала шаг к нему — теперь они стояли рядом посреди комнаты, недалеко от кровати.       — Слушай, — она опустила взгляд и начала теребить пальцы, — я понимаю... Я, знаешь, не особо умею… То есть я представляю, что ты чего-то ожидаешь…       Хастур нахмурился.       — Малыш, о чем ты?       Мюриэль как будто не хотела смотреть прямо на него, все также направляя взгляд в пол.       — Мне нечем тебя удивить, вот что, — наконец сказала она. — Я ничего не умею. У меня никогда… никого не было, — взгляд карих глаз наконец-то взметнулся наверх, к Хастуру, и там были и смущение и вызов.       Юноша замер. Его догадки подтвердились. Он, одновременно, ощутил и радость и новый прилив волнения.       Хастур подошел к Мюриэль ближе.       — Малыш, что ты такое говоришь, — сипло выдавил он, — это ведь… это ведь ты. Мы можем никуда не торопиться, знаешь. Все как ты хочешь.       Глаза Мюриэль заблестели сильнее. Она сжала губы.       — Но я хочу, — с нажимом сказала она, — и я хочу сейчас.       Мюриэль сделала шаг к нему, затем еще один, и Хастур невольно отступил назад, уперевшись в бортик кровати. Он отступил еще и сел на самый край постели, а она вдруг ловко забралась к нему на колени, обняв своими ногами его.       Хастур забыл, что нужно дышать.       Мюриэль мягко обхватила его лицо руками. Внимательно посмотрела на него, ласково улыбнулась. Одной рукой убрала набежавшую на его лоб прядь светлых волос.       — Я люблю тебя, — сказала Мюриэль спокойно и просто, не сводя с него взгляда.       Хастур замер, потрясенно смотря на неё.       Его как будто заколдовали — как в истории о принцессах, только с обратным эффектом. Возможно, непрекрасные принцы от признаний в любви погружаются в вечное оцепенение?       Мюриэль, его чудесная, дорогая Мюриэль, все также сидела на его коленях и смотрела спокойно, абсолютно уверенная в своих словах.       Никто никогда не признавался ему в любви.       Хастур рвано выдохнул.       — Малыш… — его губы толкнулись в её, — моя смелая девочка... — он поцеловал её ниже, в шею, — воробышек мой... — его губы все еще на её шее, а его дыхание начало сбиваться, — любимая моя… — он мягко поцеловал её ключицу, которая была видна в вороте её кофты.       Мюриэль чуть отстранилась, схватилась за низ его джемпера и потянула наверх. Хастур оторвался на мгновение от неё и одним резким движением стянул с себя одежду через ворот. Он сидел теперь перед Мюриэль, обнаженный по пояс, сгорающий под её внимательным взглядом. Она пробежалась пальцами по его торсу, почти невесомо погладила кубики пресса, ласково провела руками по рельефу его рук. Хастур обнял её спину, прижимая к себе, и поцеловал уже почти не сдерживаясь, жадно, нетерпеливо.       Мюриэль мягко сместила его руки со своей спины на пояс, и он забрался пальцами под её кофту, касаясь там, где не касался никогда, сжимая её тоненькую талию в своих руках.       Хастур глубоко вздохнул, призывая всю свою смелость на помощь. Руки, пока он тянул наверх кофту Мюриэль, снова задрожали. Он чувствовал, как билось её сердце под его руками, а его самого захватывал жар — и от физической близости, и от тех эмоций, которые он никогда до этого дня не испытывал.       Хастур аккуратно, придерживая Мюриэль за спину, сместил её с колен и переложил на кровать, нависая сверху. Они целовались, долго, всё более жадно, смешивая тяжелое дыхание в единый звук.       Руки Мюриэль потянулись к молнии его джинсов. Хастур понял, что снова покраснел. Ей-богу, ведь не в первый раз, почему он так себя ведет?       Он, чуть злясь на самого себя, решительно расстегнул джинсы и быстро, пока не успел занервничать сильнее, стянул их вместе с бельем.       Мюриэль внимательно оглядела его и хихикнула.       — Чего? — Хастур тоже усмехнулся.       — Ты первый парень, которого я вижу голым, — Мюриэль выглядела одновременно игриво, заинтересованно и смущенно.       Хастуру вдруг очень захотелось, словно он и правда был каким-то диким волком, прикусить её за шею и собственнически заявить, что он будет и последним.       — Малыш, — мягко сказал он, — если хочешь, мы правда можем… не заходить никуда далеко сегодня.       Мюриэль покачала головой.       — Будет немного больно, — мысль о том, что он должен сделать ей неприятно, очень задевала его.       — Я знаю, — почти строго отрезала она.       — Окей, — Хастур кивнул, наконец окончательно беря себя в руки. В конце концов, он ведет себя как придурок. Мюриэль волновалась, несмотря на всю свою внешнюю уверенность. Она сказала, что хочет этого. Это он был тут взрослым и опытным. Это он должен взять ответственность за них обоих.       — Ты разрешишь мне?.. — спросил Хастур, в последний уточняя у Мюриэль, уверена ли она.       Та только кивнула, чуть нервно покусывая губы.       Хастур кивнул. Он начал мягко и нежно целовать её: губы, шея, грудь. Руки его одновременно с этим расстегнули её джинсы и потянули их вниз. Мюриэль приподняла бедра, и он смог раздеть её полностью. Не давая себе времени на сомнения, он поцеловал её живот, невесомо провел носом вокруг пупка. Опустился на постели еще ниже и прикоснулся губами к внутренней поверхности бедра, а затем поднялся выше.       Мюриэль рвано выдохнула и дернулась, откинувшись на подушку.       — А тебе… тебе приятно? — её голос чуть сбился.       Хастур приподнял голову, поймал её взгляд и хищно ухмыльнулся.       — Конечно. Это же ты.       — Ох. Окей. Ладно, — забормотала она, а Хастур снова стал целовать её и ласкать, распаляясь с каждым вздохом, что слышал от неё.       Наконец Мюриэль погладила его по голове, как будто прося его приподняться.       — Хастур, — позвала она, — пожалуйста, — и она притянула его к себе и поцеловала.       — Хорошо, малыш, сейчас, да, сейчас, — он отвечал на поцелуй, одной рукой открывая ящик прикроватной тумбочки и доставая презервативы (которые он, наглое существо, предусмотрительно купил несколько дней назад).       Он очень старался быть осторожным, мягко толкнувшись в первый раз, но Мюриэль все равно вздохнула резко, а в уголках глаз выступили слезы. Хастур возненавидел себя в ту же секунду.       — Все хорошо, — сразу же сказала она, уловив его настроение, — пожалуйста… все хорошо.       — Люблю тебя, — зашептал Хастур, осторожно сцеловывая слезы и начиная двигаться снова, плавно и аккуратно, — так люблю…       Он правда старался быть мягким, ровно до того момента, когда перетерпев первую боль, Мюриэль вдруг не закинула ногу ему на пояс и не начала подталкивать к тому, чтобы двигаться быстрее. Хастур что-то рыкнул ей в шею, подчиняясь ее желанию. Она в ответ засмеялась и поцеловала его, укусив за губу.       Им было очень хорошо. ***       Хастур быстро принял душ и уступил его Мюриэль. Под шум воды он привел кровать в порядок и переоделся в домашние шорты и футболку.       Вдруг он понял, что в ванной нет полотенца — там всегда висело только его одно, которое сейчас уже валялось в корзине для белья.       Хастур вынул из шкафа свежее полотенце и предупредительно постучался в дверь ванной — хвала кому-нибудь, что в их общежитии у каждой комнаты был свой санузел. Хастур снова смущался — всё это было для него в новинку, и они с Мюриэль пытались не краснеть и при этом не встречаться взглядами, скользя друг перед другом в неприкрытом виде.       Хастур зашел в ванную.       — Малыш, я повесил полотенце, — сказал он чуть громче, чем обычнее, чтобы перекрыть шум воды.       — Спасибо, — раздался глухой голос девушки, и что-то в нём Хастуру не понравилось.       Он поборол свое смущение и приблизился.       — Все хорошо? — спросил он. Мюриэль не было видно за запотевшим стеклом.       — Да-да, все хорошо, конечно, — быстро ответила та, но голос всё ещё звучал иначе, чем обычно.       — Малыш, что не так? — Хастур не унимался, — тебе больно? Скажи!       Послышался раздраженный вздох.       — Да нет же, дурачок, — её голос все еще был чуть надтреснутым, — просто я…       Мюриэль протерла рукой стекло на уровне своего лица, и Хастур вздрогнул, увидев, что она явно плакала.       — Что такое? — он всерьез разволновался.       — Да ничего, говорю же, — Мюриэль глубоко вздохнула и улыбнулась сквозь слезы. Она сделала душ чуть тише, чтобы он мог слышать её лучше. — Просто… Как же объяснить? Просто грущу, что одно закончилось и началось другое, вот.       Хастур нахмурился, показывая, что не понимает до конца.       — У вас, парней, это иначе, — Мюриэль хмыкнула и покачала головой, — а я теперь… ну вот просто другая. Знаешь как раньше на свадьбах плакали, потому что одна жизнь закончилась, а началась другая. Так и тут. Это не плохо, это просто вот так. Немного расчувствовалась, ничего серьезного.       Хастур прижался лбом к стеклу душевой и несмело улыбнулся.       — Не то, что бы я понял до конца...       — Потому что ты бесчувственный мужик, — Мюриэль фыркнула.       — Всё точно в порядке? — снова спросил он.       — Ох да Господи! — она закатила глаза и вдруг распахнула дверь душевой кабины, открываясь ему полностью, — прекрати кудахдать, пожалуйста.       Хастур замер, не в силах заставить себя не смотреть. Хотя ведь она наверняка для того и открыла, чтобы он смотрел, не так ли? Сердце снова заколотилось. Мюриэль была очень красивой.       — Хорошо, — севшим голосом ответил Хастур, а потом, не совсем контролируя себя, сделал шаг к Мюриэль, вставая как был, в одежде, под льющуюся воду.       — Так-то лучше, — выдохнула она ему в губы, притягивая к себе.       Хастур обнял её спину так, чтобы холодный кафель не причинял её коже дискомфорта, и они снова целовались, сталкиваясь языками, исследуя друг друга, двигаясь уже безо всякой осторожности.       Рука Мюриэль скользнула между его лопаток, мягко поглаживая его крепкую спину, и от этого простого жеста Хастура накрыла волна такого острого желания, что он, уже не вполне помня себя, стянул насквозь мокрые футболку и шорты, швырнул их куда-то в угол душевой, и прижался к Мюриэль полностью обнаженным телом.       Её рука теперь коснулась его груди, провела по ней вниз по животу и мягко, чуть неуверенно обхватила его член. Хастур дернулся от сметающих его ощущений.       — Всё в порядке? — шепнула Мюриэль чуть испуганно, — тебе приятно? Я что-то не то…       Хастур перебил её, резко уткнувшись ей в шею и рвано дыша.       — Пожалуйста… - выдохнул он, не в состоянии сказать что-то еще.       Она поняла его и продолжила осторожно двигать рукой, пробуя, изучая его реакции. Хастур мог только просяще толкаться в её руку и едва не скулить от интенсивности ощущений.       Это был первый раз в его жизни, когда он так открывался перед другим человеком. Он стоял, под ярким светом, мокрый, обнаженный, некрасивый, осмелившийся наконец-то стать слабым, скинувший все свои маски.       И Мюриэль любила его таким — любым, и лелеяла его, и шептала ему что-то ласковое. С каждым её движением он забывался все больше, пока в один момент не пропал весь, растворившись в яркой вспышке удовольствия, такого, которого не испытывал за всю свою жизнь. ***       Пока Хастур искал себе новую домашнюю одежду, Мюриэль без какого-либо смущения проскользнула к открытой дверце его шкафа, выудила одну из его футболок и надела на себя вместо пижамы — на ней она смотрелась как платье.       Они забрались в кровать, легли бок о бок, и Хастур вдруг понял, что очень, очень сильно хочет спать.       На прикроватной тумбочке прожужжал телефон Мюриэль. Девушка взяла его, прочитала сообщение и раздраженно цыкнула языком.       — Что там? — спросил у неё Хастур.       — Да так. Думала, что мама, а это мои одноклассницы болтают по поводу платьев на выпускной.       — И что там за платья? — хмыкнул Хастур, — в чем ты пойдешь?       — Ни в чем, — Мюриэль нахмурилась.       — В каком смысле? — юноша искренне удивился.       — Я не пойду на выпускной, разумеется.       — Это еще почему? — Хастур сдвинул брови.       — А что мне там делать? — Мюриэль поджала губы, — смотреть, как все танцуют и надираются? Все равно единственный парень, с которым я хочу пойти, не может быть там, — она многозначительно посмотрела на него, — или ты хочешь, чтобы я пошла с каким-нибудь своим перезрелым одноклассником?       Хастур рыкнул.       — Думать не смей.       — Тогда о чём речь? — она пожала плечами, — мне нечего там делать. Да я и вообще не особо близка с одноклассниками, и с этим уже ничего не поделать.       Хастур вздохнул.       — Я не ходил на выпускной. Тогда я думал, что будет как-то тупо идти туда одному, когда тебя никто не провожает… Сейчас я жалею... Можно же хотя бы просто посмотреть на всех своих школьных придурков и поржать над ними. Зато будет, что вспомнить.       — Хорошо, я подумаю, — Мюриэль покачала головой, всё же сомневаясь в весомости его аргументов.       Она наклонилась и вытянула из своего рюкзака, который поставила рядом с кроватью, книгу.       — Я же Фелл, — хмыкнула Мюриэль в ответ на вопросительный взгляд юноши, раскрывая томик с вороном на обложке.       — Почитаешь мне? — тихо попросил Хастур.       Он прижался головой к её боку. Пальцы Мюриэль зарылись в его непослушные светлые волосы, и он уснул буквально через пару минут, не успев дослушать и одной страницы до конца. ***       Азирафаэль тихо зашел в прихожую в их блоке, придерживая дверь для Кроули. Затем он устало облокотился о стену, потирая саднящие глаза.       В их с Хастуром комнатах было тихо, но взгляд Ангела наткнулся вдруг на знакомые вещи.       — О, — он даже чуть покраснел, — это же куртка Мю.       Кроули хмыкнул.       Азирафаэль покачал головой.       — Вот что, дорогой. Давай не будем им мешать.       — Пошли ко мне, — кивнул Кроули.       Они ушли также тихо, как и зашли, оставляя Хастура и Мюриэль наедине.