В сердце и душе

      По пробуждению его встречает белый потолок и запах медикаментов. Он моргает, силясь вспомнить произошедшее. События прошлого дня пугающие, слишком вязкие и словно бы фальшивые. Но боль, что пронзила его грудную клетку при вдохе, говорила об обратном. Все это было правдой.       Лололошка вновь моргнул, наконец ощущая что-то тяжелое на своей руке. Посмотрев в бок он увидел сидящего неподалеку Дилана, что, удивительное дело, крепко сжимал его ладонь. Но еще более удивительно было смотреть на нездоровое лицо соседа: слишком белое, с черными кругами под глазами и почти прозрачной кожей. Создавалось такое впечатление, что он не спал как минимум неделю.       Ло нахмурился, засопел, пытаясь пошевелиться и сесть.       Дилан замечает это, тут же выныривает из своих мыслей и еще больше сжимает его руку: — Не двигайся, лежи,—сипло, почти строго говорит он.       Лололошка ничего не говорит, да и не слушает так же как и всегда, делает все по своему, приподнимаясь и опираясь о изговловье больничной койки. Его грудь ходит ходуном, она все еще болит, но ощупав ее, Ло не обнаружил никаких видимых повреждений. И подождите, рядом с ним Дилан...тогда, где же сам Джон? Он огляделся по сторонам, пытаясь увидеть двойника, но его нигде не оказалось. Джона, что был всегда с ним, не отходя ни на шаг, не было. И это почему-то тоже слишком волновало его. Да и как бы не волновало, еще недавно ему пробили грудную клетку, он как минимум желает узнать оправдания за сие действие. Но Джона не было, был лишь напряженный Дилан. —Со мной все нормально,—хрипит Ло, облизывая пересохшие губы. Ему тут же подают стакан воды, он лишь и может, что благодарно кивнуть, делая большой глоток. Стало легче. —Врачи сказали, что это была всего-лишь паническая атака,-вновь начинает сосед, не сводя пристального все еще отчего-то испуганного взгляда. Его голос глух, словно бы и у самого Дилана в этот момент пересохла глотка, но он все продолжает мучить себя разговорами.       Лололошка усмехается, вот оно как. "Паническая атака", стоит запомнить. Руку сжали еще сильнее, заставляя мироходца посмотреть на Дилана, теперь уже выпрямившегося на стуле и смотрящего на него своими темными синими глазами, в этих глазах было столько решимости и вместе с тем глубокого испуга, что Лололошка на миг теряется. Неужели Дилан так переживал за него? —Ло, мне нужны ответы,—сосед на мгновение замялся, прикрывая глаза и вдыхая,—я видел...я все видел. Твоя грудная клетка...мне не могло показаться.       Он видел? Подождите что? —Что ты видел?—хрипло говорит, сжимая в руке стакан с водой.       Дилан силится ответить, но не успевает, дверь в палату открывается, и внутрь проходит врач. —Молодой человек, прошу вас выйдите, мне нужно осмотреть пациента.       Сосед натужно кивает, наконец разжимает руку и уходил, только вот перед самым выходом оборачивается на Ло: —Мы поговорим, как тебе станет лучше.       Ло лишь может выдохнуть, с облегчением наблюдая за уходящим. Да что ему вообще говорить на все это? Что соседу просто померещилось? Ведь правдоподобно, к слову. Он закрывает глаза, покорно отвечая на вопросы терапевта и выполняя все его приказания.       У него есть еще время подумать.       Другое дело, что ни о чем говорить ему не хочется.       Уже через каких-то пару дней его выписывают. Хотя, вообще удивительное дело, неужто его "паническая атака" была столь сильна что бы его ложили в стационар? Ну, не суть, зато эти дни позволили ему хорошенько все обдумать, осознать и по тысячному разу прокрутить в голове болезненные, жуткие воспоминания. Чего добивался Джон? ...Что он там говорил, про возвращение памяти? Но пока, Лололошка не ощущает ничего подобного, его разум все так же пуст. В нем ничего не надломилось и не перевернулось на сто восемьдесят, все было так же как и обычно...кроме одной детали: Джона все еще не было рядом. И этот факт расстраивал. Ах, а ранее он и не думал, что двойник так важен для него, не думал о том, что его бесконечная болтовня так ярко наполняла его одинокие дни, в этом чужом мире, что отчаяние и страх от потери памяти и незнания прошлого, сглаживал Джон своим присутвием, и что эти постоянные танцы тоже стали дло Ло чем-то родным.       Хотя, о чем это он, только сейчас, кажется, Лололошка понимает насколько Джон все-таки близок ему. Неужто все потому что они просто разные версии одного человека? Но, нет, было в этом что-то иное, что-то чего он пока не мог знать, а потому, так жаждал понять, приблизиться к этой далекой тайне.       Он выдыхает, потирая руки, запястье свело от капельницы, которую капали ему все это время. Якобы для того чтобы он был спокоен. Другое дело, что Лололошка всегда был спокоен, и истинный страх и ужас испытал тогда...когда все случилось.       На выходе из больницы, его встречает Дилан. Он стоит, привалившись к фонарному столбу, и что-то смотрел в телефоне. Но тут же поднимает голову, стоит Лололошке подойти.       Он ничего не говорит, лишь хмурится, напряженно оглядывается по сторонам и так же молча берет Ло под локоть, ведя его к автобусной остановке.       Дилан ничего не говорит и в автобусе, лишь галантно уступает ему единственное свободное место и стоит рядом стеной, словно бы ограждая от всех чужих взглядов.       И пожалуй, уже тогда, это поведение мироходцу показалось странным, но и эта мысль вскоре ушла на задний план, ибо волнение за двойника было все еще велико.       Дилан провел его так же молча, держа за руку, до самого общежития, а после уже и до комнаты, игнорируя все удивленные взгляды соседей.       Первое, что замечает Лололошка, заходя в комнату, небольшой, но довольно пышный букет ромашек, вставленный в вазу на его тумбочке. Второе, что он замечает Абилку, что тут же подошла к нему, потираясь мордочкой о ноги.        Ло слабо улыбается, присаживается и осторожно гладит питомца по макушке. Дилан все еще стоит сзади не шевелясь, только наблюдая. —Ло, нам нужно поговорить,—вновь начинает он.       Лололошка тяжело вздыхает, поднимается с корточек и безразлично смотрит на соседа. Ах, как же плохо, что сейчас на нем нет очков. Вот они, все так же лежат на тумбочке неподалеку. Он обдумывает мысль того, чтобы их взять, но натыкаясь на серьезный взгляд соседа, выдыхает. Не время. —Что ты видел?—он устало прикрывает глаза, вновь появляется желание дотронуться до груди, проверить состояние тела, но он отдергивает себя от этой мысли.       Дилан вздыхает: —У тебя в грудной клетке была дырка, словно...словно...там вместо кожи у тебя, Ло, просто фарфор. Мне не могло показаться, я в этом уверен, —он вновь замялся, подбирая слова,—я просто хочу знать, что за чертовщина, Лололошка? Такого ведь не бывает.       Верно, не бывает. Ло усмехается, заводя руки за спину и сцепливая их в замок. Он вновь отводит взгляд в окно, щурясь от яркого солнечного света. И что ему сказать? Что не знает кто он на самом деле? Что недавно призрак его двойника, сопровождавший его, исчез? Что за глупости?       Он вновь смотрит на Дилана. —Такого не может быть, —говорит уверенно, без тени заминки,—видно тебе действительно показалось.       И отворачивается к своей постели, попутно подбирая Абилку на руки. Но Дилана этот ответ явно не удовлетворил.       В следующий миг, Лололошка ощущает, как рука соседа стискивает его плечо. Как сам он чуть ли не прижимает его к своей груди, как дышит он судорожно, испуганно. Это все происходит в один миг. А Лололошка только и успевает подумать о том, что сейчас бы Джон точно съязвил, что-нибудь этакое. Но Джона все еще нет рядом. И не известно где он вообще. —Я правда не понимаю о чем ты говоришь,-стоит на своем Лололошка, — это даже звучит как бред, ты сам сказал? Откуда в моей грудной клетке будет дыра? Можешь сам потрогать там просто обычная кожа, да и врачи явно бы что-то такое заметили.       Дилан долгое время молчит, прежде чем вновь зашевелиться. Ло ощущает, как чужая рука осторожно проходится по его груди, останавливаясь на том месте, где недавно была дырка. Грудь сдавливает от мимолетной боли, но Ло снаружи по обычаю равнодушен, не выказывает и доли смятения и тем более волнения. Пальцы Дилана, замирают, а потом вдруг начинают подрагивать. Голова соседа утыкается ему в плечо. —Это звучит как бред, но я знаю, что ты мне врешь, —а после отпускает его, отходя на пару шагов назад, —потому что лжец из тебя все еще отвратительный.       Лололошка лишь жмет плечами, наконец устраиваясь с кошкой на кровати. Ему не важно. Чужое волнение его не касается, хотя, стоит уж признать, оно оказалось весьма трогательным и даже приятным. Но и это ощущение уходит на второй план.       Кошка в его руках мяукает, прижимается мордочкой к его груди, потираясь о нее. Только на этот раз боли не следует, напротив, по телу разливается тепло. И откуда, скажите на милость, в нем вдруг появилось так много чувств? Удивительно даже.       Из груди вырывается сдавленный вдох.       "Чего ты добиваешься, Джон?"-проскальзывает единственная важная мысль.       А потом приходит еще одна:       "Кто же ты на самом деле...и кто же я такой?"       Но ответов все еще нет, есть лишь множество пустых вопросов.