Ныряя в синеву небес, не забудь расправить крылья / Падая в глубокое синее небо

Три дня спустя. Тихий стук заставил Чоу Лицзы отставить чайную чашку и повернуть голову в сторону двери. Стук повторился ещё два раза, прежде чем парень с тяжелым вздохом поднялся и медленно подошел к двери, открывая её. Тан Цзэмин, стоящий на пороге с опущенной головой выглядел бледным и измученным. Его покрасневшие глаза шарили по светлому подолу халата парня несколько долгих секунд, прежде чем он хрипло спросил: – Можно войти? Чоу Лицзы вскинул бровь и улыбнулся: – Это ведь не мой дом, – помолчав немного, он открыл двери шире, выдыхая: – Но Сяо Вэнь всегда рад тебе, поэтому проходи. Тан Цзэмин коротко кивнул и переступил порог. Чоу Лицзы отвернулся и медленно побрел в сторону софы, с комфортом располагаясь меж ярких подушек и вновь подхватывая чайную чашку. Мальчику, топтавшемуся где-то за его спиной, сесть он не предложил. Проведя рукой по мягкому атласу, он улыбнулся. Сяо Вэнь не соврал – он действительно сшил несколько ярких подушек, приятных на ощупь. Через несколько минут тишины Чоу Лицзы спросил: – Зачем пришел? Губы Тан Цзэмина дрогнули, когда он вышел из-за спины парня. Моргнув покрасневшими глазами, он потер ушибленную скулу, на которой виднелся кровоподтек, и сказал: – Мой ифу, он… Его глаза подернулись пеленой слез и растерянности. Чуть отвернув голову от парня и тяжело сглотнув, он хотел было продолжить, но его прервал Чоу Лицзы: – Твой ифу напал на меня. Если ты пришел извиниться за него, то трехдневный срок к этому не располагает, ты так не думаешь? Мальчик опустил голову и судорожно вздохнул, прежде чем продолжить: – Мне кажется, он сошел с ума. Чоу Лицзы медленно перевел голову к ребенку и хмыкнул: – Сяо Вэнь сказал то же самое. – … В тот день я хотел узнать у него, что случилось. Я всё продолжал расспрашивать его, а он молчал всю дорогу. А когда мы вернулись домой, – Тан Цзэмин закашлялся и прикрыл рот бледными пальцами. Чоу Лицзы поджал губы и с раздражением выдохнув, нащупал рукой вторую чашку, наливая в неё теплый чай. Парень не предложил её, однако мальчишка сам подхватил чашку и тут же осушил, утираясь рукавом. Подняв слезящиеся глаза к потолку, Тан Цзэмин продолжил: – Ифу словно взбесился. Едва переступив порог, он принялся крушить всю комнату. Я попытался успокоить его, но он ударил меня, – зажмурившись, Тан Цзэмин потер синяк на скуле. Вспомнив злые глаза Лю Синя и суровое выражение его лица, он содрогнулся всем телом. Чоу Лицзы долго молчал, стуча ногтем по чашке, прежде чем выдохнуть и взмахнуть рукой, приглашая мальчика присесть напротив. Сяо Вэнь ещё засветло скрылся в своей мастерской, из которой редко вылезал эти три дня, занимаясь каким-то снадобьем от редкой сыпи для одного из городских купцов. Лекарство было вонючим и едким, но было простым в приготовлении, поэтому отказавшись от помощи Чоу Лицзы, он занялся им сам. А сегодня ночью, когда купцу стало хуже, он вломился к лекарю и потребовал немедленного лечения. Всё это утро Чоу Лицзы слушал стенания за дверью, до этого самого стука. Решив, что мальчик вполне может скрасить его скучное ожидание, парень вновь наполнил его чашу и отпил от своей. – Твой ифу обезумел, так сказал Сяо Вэнь и я с ним полностью согласен. Тан Цзэмин сидел на коленях за низеньким столиком. Услышав это, он сжал свой халат в кулаках и моргнул, позволяя слезе расчертить синяк на лице. – В горах Сюэ он… – Да, я знаю, но это не отменяет того факта, что он чокнулся. И тем более это не оправдывает его в нападении на других людей, – медленно втянув запах ароматного чая, Чоу Лицзы продолжил: – Ты знаешь, что он сделал со мной? Тан Цзэмин отрицательно покачал головой, но тут же исправился: – Нет, он не сказал. Он заперся у себя в комнате со своими книгами и выходит только чтобы взять новую бутыль вина. Чоу Лицзы скрыл улыбку за новым глотком и выдохнул: – Он избил меня за то, что я якобы пытался отравить Сяо Вэня. А ещё твой ифу следил за мной. Он сказал, что у меня есть золото и я скрываю своё положение. Тан Цзэмин тут же вскинулся, поднимая растерянные влажные глаза: – Он не следил! Это я рассказал ему о золоте! Чоу Лицзы непонимающе нахмурился, побуждая мальчика продолжить: – На Цинмин я видел… вас в храме и посчитал это подозрительным, поэтому и поделился этим с ифу. Но тогда он только отмахнулся, словно не обратил на это внимания и я подумал… что он оставил это дело. Я не знал, что ифу что-то замышляет. Он никогда мне ни о чем не рассказывает и… Чоу Лицзы поднял раскрытую ладонь, останавливая прерывистую речь мальчика. Тан Цзэмин тут же опустил голову и выполз из-за стола, склоняясь в поклоне с вытянутыми руками перед собой. Подавив всхлип, он сказал дрогнувшим голосом: – Старший брат, прости меня и моего ифу. Я не хотел, чтобы так вышло. Чоу Лицзы моргнул пару раз и растерянно кашлянул, отворачивая голову. – Зачем ты извиняешься передо мной? – … Я просто не хочу, чтобы вы начали ему мстить или что-то вроде этого… Чоу Лицзы скривился, слыша запинающееся бормотание. Махнув рукой, он сказал: – Извинишься перед Сяо Вэнем, мне это ни к чему. Тан Цзэмин закашлялся и приподнялся, усаживаясь на колени. Подрагивающими пальцами он снова притянул к себе наполненную чашу чая и жадно осушил ту до дна. По его бледному лицу и потрескавшимся губам было видно, что он хочет ещё, но он лишь опустил голову. Чоу Лицзы нахмурился и в порыве внезапной жалости спросил: – Сколько ты не ел? Тан Цзэмин чуть нахмурился, словно вспоминая, и ответил: – С того самого дня, кажется. Чоу Лицзы сочувственно поцыкал и пододвинул к нему чашу с рисовым печеньем и песочные пирожные с сладкой бобовой начинкой. Увидев этот жест, Тан Цзэмин тут же подхватил снедь и принялся жадно жевать, запивая чаем. Стараясь не издавать ни звука, он быстро пережевывал еду и подавлял тихие всхлипы. Когда мальчик закончил, Чоу Лицзы задумчиво сказал, подперев голову пальцами: – Ты не виноват в проступках своего ифу, тебе незачем так корить себя. Тан Цзэмин замешкался и ответил: – Он всё, что у меня есть. Я не хочу видеть его таким разбитым. – Каким Лю Синь был до прибытия в Яотин? Мальчик опустил голову ещё ниже и тихо ответил: – Он был добрым, нежным и… слабым. А сейчас он стал скрытым и всё чаще злится даже по мелочам. Наверное, это от того, что он мало спит. Его мучают кошмары и усталость. Чоу Лицзы задумчиво протянул: – Ты хочешь, чтобы твой ифу снова стал таким же, как прежде? Тан Цзэмин поднял на него взгляд и кивнул, тут же исправляясь: – Хочу. – Яотин может изменить многих, – парень чуть подался вперед. Лицо его заострилось и глаза сузились, когда он быстро тихо зашептал: – Забирай своего ифу и уезжай отсюда. Бегите так далеко, чтобы невозможно было вернуться. Тан Цзэмин осел на пятки и, казалось, побледнел ещё больше. Тени под его глазами стали мрачней, а глаза вновь увлажнились. Чоу Лицзы улыбнулся и хотел было снова потянуться к чайничку, но его опередили. Тан Цзэмин, неловко подхватив сосуд, дрожащими руками разлил теплый напиток по чашам, пролив несколько капель и быстро утерев их рукавом, словно боялся получить затрещину. Пододвинув чашу к парню, мальчик помог его руке найти её, обхватив ту своими холодными бледными пальцами. – Должно быть, твой ифу в самом деле сумасшедший, раз позволил ребёнку голодать все эти дни, – вскинул бровь Чоу Лицзы и тряхнул рукавом. Тяжело выдохнув и повернув голову к мальчику, он молчал несколько мгновений. Тан Цзэмин поднял на него взгляд и растерянно моргнул, увидев сострадание на ещё недавно озлобленном лице. – Доешь печенье и выпей ещё чаю перед уходом. И не беспокойся насчет своего ифу, я не стану ему мстить, – хмыкнул парень. – Я повидал много безумцев на своём пути, такой жалкий человек меня не напугает. Мальчик кивнул и тут же придвинул к себе тарелку. Чоу Лицзы закатил глаза и приподнял чашу чая. Тан Цзэмин опустил глаза на свою пиалу. Стукнув по ней пальцем, он задумчиво посмотрел на круги, разбивающиеся о бронзовые края, и вновь тихо заговорил: – Я не сказал ещё кое-что. Вопросительно промычав, Чоу Лицзы сделал глоток. – Мой ифу действительно скрытен и не особо разговорчив о своих планах, но всё это лишь от того, что он пытается меня защитить. Зрачки в глазах Чоу Лицзы дрогнули и сузились до маленьких точек, когда он схватился за своё горло. Тан Цзэмин улыбнулся уголками губ и медленно продолжил, с нежностью в голосе: – Это может показаться глупым для кого-то, однако до недавнего времени мне это нравилось. Парень рухнул на колени перед столом, судорожно цепляясь за его край и издавая хрипящие звуки. – Никто и никогда не пытался меня защитить. Сколько себя помню, я только получал тумаки ото всех и пресмыкался, страшась получить новый удар… До тех пор, пока не встретил его. Рваный булькающий звук вырвался из горла Чоу Лицзы, когда он повалился на пол, содрогаясь в конвульсиях. Его пальцы сжались, стараясь расцарапать горло, а глаза заволокло пеленой слез. Он хрипел, пока жидкость перекрывала пути воздуху, перекатываясь по дыхательным каналам вверх-вниз. Тан Цзэмин встал и присел на софу, закидывая ногу на ногу. С наслаждением втянув аромат чая, и сделав глоток, он посмотрел на парня у своих ног и продолжил: – Это правда, что раньше он не был силён. Ровно, как и я. Но всё меняется. Я изменился, и он тоже. Чоу Лицзы выгнулся дугой, пытаясь сделать вдох, но глоток чая, застрявший в его горле, не проходил ни туда, ни обратно. Вода в его глó‎тке словно нагрелась, превращаясь в кипяток, разъедающий плоть изнутри. Лицо парня уже начало синеть, когда рука Тан Цзэмина схватила его за волосы и рванула к себе. Распахнув глаза, мальчик зло прошипел, глядя сверху вниз: – Каково это, быть обманутым слабаком? Нравится, а? Чоу Лицзы, сжав зубы, хрипел через силу, задыхаясь у его ног. Он уже готов был испустить дух, когда Тан Цзэмин откинул его обратно на пол и отопнул ногой, переворачивая на спину. В глазах мальчика блеснул едва различимый пурпурный свет. Опустив веки, и глубоко втянув воздух, он снова открыл ясно-синие озера, подернутые пеленой воспоминаний. Три дня назад: Тан Цзэмин лежал в своей постели, прислушиваясь к звукам за стеной. Днём, когда он наткнулся на юношу на пороге лекаря, то перепугался не на шутку, увидев бледно-серое лицо и окровавленный уголок губ. На вопрос об этом, Лю Синь лишь растерянно ответил, что это вишневый сок от пирога. Тан Цзэмин не стал расспрашивать, уже догадавшись, что что-то произошло. Всю дорогу до дома Лю Синь вел себя как обычно, и только нездоровый блеск глаз и посеревшее лицо выдавали то, что он переживал в этот момент. Вопреки ожиданиям мальчика о разговоре по душам дома, Лю Синь лишь сказал, что устал и хочет отдохнуть. Не став препятствовать, Тан Цзэмин несколько минут смотрел в закрытые перед его носом двери, после чего скрылся в своей комнате, где прислушивался к каждому шороху за стеной, пока не заснул на закате на пару часов. Вновь распахнув глаза, он вернулся к прерванному занятию. Промучившись так ещё пару часов, он вознамерился направиться в спальню Лю Синя. Если парень не хотел рассказывать – ладно, но он, по крайней мере, хотел просто быть рядом. Каково же было его удивление, когда он не обнаружил там парня? Лю Синь вернулся ещё засветло. Уставший и мрачный, он сгрузил свой меч на подставку и тихо пробрался в свою комнату, так и не заметив Тан Цзэмина, притаившегося в темноте коридора. Куда он ходил? И почему мне ничего не сказал? – судорожно раздумывал мальчик. На следующий день видя, что Лю Синь ведет себя как обычно, Тан Цзэмин едва не вышел из себя, однако не посмел ничего сказать, подмечая, что бледный цвет так и не сошел с лица парня. Не хватало ему усугублять ситуацию и доводить его ещё больше. Весь день он заботливо подливал Лю Синю чай, безмолвно сидел рядом с ним за картой и готовил его любимую еду, желая хоть немного угодить и привести в себя. Несколько раз он порывался спросить, о чем Лю Синь думает, когда его взгляд замирал на одной точке на карте и заволакивался страшной темнотой. Однако и без вопросов он знал, что Лю Синь не собирается посвящать его в свои думы, всё чаще уходя в себя, что Тан Цзэмину категорически не нравилось. На вопрос о том, что произошло тем днем, парень просто устало отмахнулся, говоря, что это дело не стоит внимания, и они с Сяо Вэнем немного повздорили. На следующую ночь всё повторилось – Лю Синь снова ушел куда-то, вернувшись под утро, через пару часов сна уходя в библиотеку, в которой зарывался в особенно тяжкие для себя времена. На третью ночь, проверив напоследок спящего Тан Цзэмина, Лю Синь снова вышел наружу, не замечая тени, скользнувшей за ним по крышам. Юноша в черном халате шел вдоль улиц в сторону дома лекаря, но почти на подходе вдруг свернул в темный переулок, в котором не горели огни. Тан Цзэмин, притаившийся на крыше, пытался понять, что тот делает. Но как бы ни старался ничего не мог рассмотреть – с того места, в котором он находился, обзор был ни к черту, не говоря уже о звуках. Присмотревшись наутро, Тан Цзэмин увидел под глазами Лю Синя мрачные тени – тот явно не высыпался в последние дни. Вспомнив один давний случай, Тан Цзэмин щелкнул пальцами и понесся к старику Чэню. Едва Лю Синь вернулся домой в тот день из библиотеки, как увидел в их доме двоих детей, что кружили вокруг Тан Цзэмина, лежащего на софе. – Он полез доставать нашего кота и упал с дерева! – враз заплакали мальчики, цепляясь за халат Лю Синя с двух сторон. Тан Цзэмин, ещё недавно травивший байки двум детям, вдруг откинулся на спинку софы, подвывая о болящей ноге. Прильнув в теплые объятия мигом подлетевшего к нему Лю Синя, он кинул два серебряника мальчишкам, на лицах которых тут же засияли яркие улыбки, и махнул им в сторону двери. Тан Цзэмин, держа Лю Синя в объятиях этой ночью, больше всего на свете не хотел выбираться сейчас из теплой постели, желая и дальше слушать спокойное дыхание юноши. Посмотрев на него напоследок и проведя по гладкой бледной щеке рукой, он поднялся, надевая темный халат и выходя наружу. Дом Чоу Лицзы представлял из себя жалкое зрелище даже по меркам мальчика: это была скорее одноэтажная хибара, зажатая меж двух высоких домов в тупике переулка. Покосившийся порожек и хлипкий навес были кое-как сколочены из старой древесины, пребывая в плачевном состоянии. Непонятно было, как эта постройка ещё не рассыпалась в труху под дождем и снегом. Тан Цзэмин ждал несколько часов, стоя в тени переулка, но так и не понимал, что его ифу делал тут всё время. Он прождал почти до рассвета, но так ничего и не понял. Чоу Лицзы за всю ночь не показал и носа, один лишь Сяо Вэнь ушел в полночь с тенью улыбки на бледном лице. Что ифу искал там? – раздумывал мальчик, возвращаясь домой всё также по крышам. Скинув с головы капюшон и зайдя внутрь, он так и замер на пороге, чувствуя, как тело цепенеет под темным взглядом. Лю Синь стоял посреди зала, смотря на него с суровым выражением лица. Тан Цзэмин растерялся на миг, в следующий неловко улыбаясь: – Ох… ты уже встал. Лю Синь холодно спросил: – Куда ты ходил? – Ты выспался? – Я задал тебе вопрос. – Я приготовлю завтрак, подожди немного. Едва Тан Цзэмин сделал два шага в сторону кухни, как его руку тут же перехватила крепкая хватка, не давая уйти. Не успев остановить вспыхнувшее злое пламя в груди, он вдруг обернулся так резко, что даже одежды его затрепетали. Уставившись на Лю Синя, мальчик выкрикнул: – Туда же, куда и ты! – не дав парню и рта открыть, он продолжил: – Сколько ещё ты будешь принимать меня за глупого ребёнка?! Мне не пять лет! Я прошел с тобой север, горы Сюэ и выжил в источниках! Я сражался с дикими тварями, противостоял гуям и не сгинул в лесах в лапах призрака! Смог бы я всё это, если бы был лишь слабым ребёнком, за которого ты меня принимаешь?! Лю Синь никак не ожидал подобных обвинений. На его лицо вдруг опустилась пустота и усталость такая, словно он нес на своих плечах весь мир. Увидев это, в глазах Тан Цзэмина блеснуло сожаление о сказанном, и он тяжело сглотнул. Лю Синь в этот момент подумал о том, что он кажется стал забывать, кем был этот мальчик. Действительно лишь простым ребёнком или же тем, кому на роду написано стать великим героем и обладателем силы столь мощной, что он мог противостоять любым опасностям на своём пути? По книге уже в столь юном возрасте Тан Цзэмин истреблял нечисть по наущению своих наставников. Видя изменения в Гу Юшэнге, Лю Синь не мог в душе не порадоваться, что мужчина не проявляет к мальчику особого интереса. Он часто думал, что стало бы с Тан Цзэмином, наставляй его такой человек? Задумавшись об этом сейчас, он почувствовал холодок, пробежавший по спине. Книга… Всё перед глазами Лю Синя вдруг пошатнулось. Он не услышал встревоженного голоса Тан Цзэмина, зовущего его. Хоть он и свёл мальчика с пути, не позволяя мраку проникнуть в его сердце уже сейчас, Тан Цзэмин всё ещё оставался главным героем этого мира. Он никогда не был простым ребёнком. Мог ли Тан Цзэмин оставаться в стороне от главных событий и не быть вовлеченным в беспорядки, даже если силы его ещё не раскрыты, а печать не снята? Лю Синь изо всех сил старался не допустить вмешательства заклинателей в их жизни, но как он мог просто опустить руки в такой момент, сам сейчас летя навстречу одному из них, словно мотылек на огонь? Лю Синь всё чаще ощущал себя именно тем безумцем, которым и считал его друг. «Я снова всё испортил». Лю Синь сел на софу, прикрывая глаза рукой и упираясь в подлокотник. Слезы запекли в его глазах. Он пытался побороть чувство потерянности и беспомощности в этот момент, когда Тан Цзэмин вдруг оторвал его руку от лица и прижал его голову к своей груди, крепко, но бережно обнимая: – Ифу, я могу тебе помочь. Хватит с него детской болтовни и повязки на глазах, которую Лю Синь то и дело желал нацепить на него, не позволяя увидеть всю мирскую грязь или хотя бы часть её. Если бы Лю Синь только знал, чего он уже достиг в своих тренировках, то мог бы положиться на него в своих тревогах и проблемах, - думал мальчик. Если бы Лю Синь только знал… – Ифу, пожалуйста… – прошептал Тан Цзэмин, зажмуриваясь. Лю Синь молчал, поверхностно медленно дыша, словно его оставшихся сил хватало только на это. Тан Цзэмин вдруг подумал, что тот был таким маленьким и беззащитным в этот момент в его руках. Худое тело вздрогнуло и плечи затряслись в безмолвных рыданиях, когда Тан Цзэмин оплел его руками крепче. Он уже давно не видел слабостей этого человека. Сколько ему было? Двадцать четыре года? Всего на десяток лет старше Тан Цзэмина. Не так уж и много, чтобы взваливать все проблемы на свои плечи, в попытках уберечь его от бед, роящихся рядом. Ещё в горах Сюэ Тан Цзэмин уловил перемены, произошедшие во взгляде парня. Через что он прошел там, что крови он больше не боялся и носил с собой меч отнюдь не ради пустой болтовни и украшения. Никто не говорил ему, но Тан Цзэмин и сам догадывался, что Лю Синь столкнулся там не только с дикими зверями и парочкой духов, а с чем-то более темным. Он не выпытывал из него правду, ведь сам хранил скелеты в шкафу, к тому же, он не хотел, чтобы Лю Синь воскрешал в памяти те дни, пересказывая то, что его так изменило. – Ифу, – тихо позвал Тан Цзэмин, обхватывая его лицо ладонями и поднимая к себе, чтобы утереть дорожки слёз большими пальцами, – ты не можешь справляться со всем в одиночку. – Я знаю, что не могу… – прикрыл глаза Лю Синь. – Я недостаточно силен и… – Ты не можешь не потому, что ты слабый, – прервал его Тан Цзэмин, – а потому что я не позволю. Лю Синь зажмурился, слушая его голос. – Только от тебя зависит, будем ли мы справляться со всем вместе или же поодиночке. Но в любом случае, я больше не буду оставаться в стороне, хочешь ты этого или нет. Лю Синь чувствовал себя поверженным под такими словами. Были ли у него силы сражаться ещё и против Тан Цзэмина? Он внезапно пришел к мысли, на которую его натолкнули слова Сяо Вэня: он изменился за последнее время, но это не значит, что все эти события не затронули Тан Цзэмина. Он изменился тоже. Словно чувствуя его состояние и безмолвное согласие со своими словами, мальчик вплёл пальцы в его волосы, массируя голову и вынуждая расслабиться под успокаивающими прикосновениями. Вновь невыспавшийся ночью, вскоре Лю Синь провалился в сон. Тан Цзэмин уложил его на софу, вытер слёзы с бледных щек, и отправился в дом Сяо Вэня, по дороге расчесывая скулу и полыхая злыми глазами. Вынырнув из своих воспоминаний, Тан Цзэмин перевел взгляд на Чоу Лицзы и улыбнулся уголком губ: – Я тоже знаю правила этой игры. Взмахнув рукой, он позволил воде отступить. Парень тут же перевернулся, заходясь в сильном судорожном кашле, жадно шаря глазами перед собой и цепляясь руками за стол. Чуть повернув голову, он прохрипел сиплым голосом: – За любые тайны всегда нужно платить высокую цену… ты готов заплатить за свою? Тан Цзэмин расплылся в улыбке и кинул взгляд в сторону мастерской, спрашивая: – А ты? В следующий миг он подскочил, опускаясь перед парнем и похлопывая его по спине: – Ах! Брат Чоу, не спеши так. Всё в порядке? Сяо Вэнь проводил посетителя через задний двор, когда услышал звуки в гостиной. Распахнув двери, он увидел, как Тан Цзэмин крутится вокруг Чоу Лицзы, пытаясь поднять его и усадить на софу. – Вот, выпей ещё воды, – сказал мальчик, протягивая парню бронзовую пиалу. Чоу Лицзы дернулся в сторону, словно ему предлагали не воду, а самый страшный яд. Боль от удушья и горячего потока всё ещё беспощадно драла горло, словно когтями. Глаза парня покраснели и слезились крупными каплями, когда он поднял их на мальчика, выдавливая кривую ухмылку и одними губами произнося: – Сучоныш мелкий. Тан Цзэмин широко улыбнулся, мерцая потемневшими глазами, и подался чуть ближе: – Если ещё раз откроешь свою пасть в сторону моего ифу, я залью в твою глотку раскаленную лаву. Услышав шаги за спиной, он обернулся на лекаря. Мужчина выглядел плохо: почти такой же бледный и исхудавший, как и Лю Синь, но Тан Цзэмин лишь окинул его ничего не выражающим взглядом и тут же отвернулся, не желая выказывать ни капли сочувствия своему наставнику. Придав голосу несчастный тон, он сказал: – Господин Сяо, вы уж будьте с ним повнимательней. Бедняга чуть не захлебнулся глотком чая, его и на секунду оставить нельзя, – Тан Цзэмин перевел глаза на парня, мягко улыбаясь и похлопывая его по плечу. – Кто знает, что ещё с ним может приключиться в ваше отсутствие. Сяо Вэнь рассеянно кивнул, всё ещё выглядя немного отрешенно. Он глухо сказал: – Если тебя прислал Лю Синь, то… Мальчик тут же фырком перебил его: – Меня никто не присылал. Я здесь, чтобы забрать наших лошадей, – с этими словами Тан Цзэмин вышел на задний двор, выводя двух зверей под уздцы окольным путём. Байлинь, всё это время сидящий на крыше, последовал за ним.

༄ ༄ ༄

Лю Синь проснулся ближе к обеду. Посмотрев на Байлиня, сидящего рядом с что-то жующей черепахой и в кои-то веки не отбирающего у неё еду, он перевел взгляд на мальчика. Тан Цзэмин, подкидывающий в камин поленья, не дав парню передумать о выводах сделанных утром, спросил: – Почему ты следил за тем парнем? Лю Синь улыбнулся, опуская голову и кутаясь в плед: – Тоже думаешь, что я сошел с ума? Тан Цзэмин подошел ближе и приподнял пальцами его подбородок, подмечая свет в теплых глазах и чуть более здоровый цвет лица. – Нет, но даже если ты сойдёшь с ума, я всегда буду на твоей стороне. Лю Синь внезапно почувствовал смущение и растерянно моргнул под внимательным взглядом мальчика. Тан Цзэмин подсел рядом, забираясь под плед и обнимая юношу. – Этой ночью я не заметил ничего необычного, – увидев, что Лю Синь снова замолчал, он продолжил: – Ты хочешь выяснить, не ходит ли он куда-то ночами и пробраться к нему в дом? Чуть помедлив, Лю Синь ответил: – Никто не может притворяться круглые сутки. В чем-то он должен проколоться. Тан Цзэмин молчал несколько минут, глядя на огонь, прежде чем внезапно спросить: – Полагаешь, это тот темный заклинатель? Как там его… Мао Цимэй? Лю Синь, будучи не до конца уверенным, всё же кивнул: – Хаос в Яотине как раз поднялся в то время. Я думаю, у него какие-то счеты с Дун Чжунши, а Сяо Вэнь сейчас тесно сотрудничает с управлением стражников, готовя противоядие. – В любом случае, слежка за его домом слишком опасна. Лю Синь заинтересованно покосился на мальчика: – И что ты предлагаешь? Тан Цзэмин растянул губы в лукавой улыбке.