༄ ༄ ༄
За ужином Лю Синь разглядывал Тан Цзэмина, не решаясь подложить в его миску цзяоцзы, как делал это обычно. Мальчик был хмур и неразговорчив, ковыряя в миске с рисом палочками и смотря в стол отрешенным взглядом. Устав от гнетущей тишины в этом и так запустелом месте, Лю Синь сказал: – Всё ещё дуешься из-за тренировки? Не переживай, придет время и ты ещё всему обучишься. Тан Цзэмин оторвался от созерцания темного стола с облупившейся краской и спросил: – Ты когда-нибудь рассказывал Сяо Вэню о нашем переходе через север? Лю Синь, казалось, был ошеломлен таким внезапным вопросом, но быстро придя в себя, ответил: – Нет. Гу Юшэнг сказал мне ни перед кем не болтать об этом. Насколько я знаю, Сяо Вэнь участвовал в битве за север тринадцать лет назад, поэтому рассказы о гиблой обстановке тех земель могут лишь усилить его вину. Кому понравится слушать про те ужасы из праздного любопытства? Гу Юшэнг рассказал ему лишь о ситуации на границе, я не лез в этот разговор. Желваки на скулах Тан Цзэмина дрогнули, когда пальцы стиснули палочки для еды, едва не ломая их пополам. Ци в его теле сейчас не было даже для этого. Духовная сила окончательно скрылась в теле, и не было слышно даже слабых отголосков энергии, словно та иссякла, просочившись обратно сквозь массивные двери печати, чтобы слиться с основным морем ци. Лю Синь, не заметив темного взгляда, подложил себе ещё парочку цзяоцзы с солеными ростками бамбука и продолжил: – Сяо Вэнь и сам не расспрашивал, а больше мне не с кем было об этом поговорить. Гу Юшэнг прав, болтать про те земли опасно, учитывая, что северян отлавливают, как бешеных псов. – Гу Юшэнг прав. Конечно, – тихо усмехнулся Тан Цзэмин. – Гу Юшэнг у нас всегда прав. – Эй, – вскинул бровь Лю Синь, – чего это ты фамильярничать взялся в последнее время? Раньше господами их называл, а теперь по именам. Так скоро и меня Лю Синем станешь звать, – тихо рассмеялся парень. Он никогда не был снобом и на дух не переносил формальные обращения по типу «ваше превосходительство» или «господин», не считая себя достойным таких званий, ведь был по сути простолюдином, хоть и с достатком. Но вот «ифу», словно стало его вторым именем, которое приросло к нему. Если когда-нибудь Тан Цзэмин перестанет так его называть, сам парень вряд ли расстроится, ведь всё со временем проходит, а имена и обращения стираются, если их обладатель перестает им соответствовать. Как со вторым именем, первое приходит в упадок, когда человеку присваивают новое по истечению возраста или за его достижения. Тан Цзэмин тем временем ответил холодным голосом: – Разве формальное обращение не следует проявлять к тем, к кому испытываешь уважение? Что-то я не припомню, чтобы в последнее время кто-то из них проявлял его к нам. Тебя то и дело зовут слабаком и бестолочью, так с чего я должен относиться к этим ублюдкам с уважением? – Прекрати, – хмуро оборвал его Лю Синь, сведя брови к переносице и смотря в свою пиалу риса. – Эти люди спасли нам жизнь. Ты многого не видел, но Гу Юшэнг спасал меня множество раз, я обязан ему. Как бы он не вел себя по отношению ко мне, я не позволю тебе так отзываться о нем за спиной. Пусть он и зовет меня слабаком, ну и что с того? Я и есть слабак и многого не понимаю. Я не сильный и не такой умный, как Сяо Вэнь, но каждый раз, слыша подобное в свою сторону, я лишь убеждаюсь в том, что должен стать лучше и прикладывать больше усилий, чтобы прожить в этом мире как можно дольше, а не сгинуть от простой ягоды или поспешных решений. Палочки в руках Тан Цзэмина с хрустом сломались, когда он прищурился, чуть подаваясь вперед. И Лю Синь вдруг краем сознания отметил, что при свете огней и со злым выражением лица, тот уже не выглядит маленьким мальчиком, а скорее подростком, что мало-помалу начинает проявлять свой характер. – Спас тебя, говоришь? Я и сам мог это сделать. И ты не глупый и не слабый, тебе не нужно внимать каждому оскорблению возомнивших невесть что о себе надменных сволочей. Ты такой, какой есть, и тебе не нужно становиться лучше, потому что в моих глазах ты уже лучший. Это ты не понимаешь, как много ты сделал не только для меня, но и для других, чтобы позволять кому-то оскорблять себя ещё и оправдывать таких людей. Глядя в поддернутые темнотой злые глаза Тан Цзэмина, Лю Синь глубоко втянул воздух и чуть приподнял плечи, не в силах найти слов для ответа. Дыхание его было ровным, а пальцы, нервно вцепившиеся в подол халата, со скрипом сжали его, комкая простую белую вышивку. Сердце быстро билось в груди, подгоняя румянец к лицу. И как бы Лю Синь не был уверен, что к этому времени он уже научился запирать свои эмоции, когда того требовалось, для Тан Цзэмина всё было ясно в этом свете свечей, что и отразилось в уголках его губ, когда он разглядел смущение и благодарность в золотых глазах феникса напротив. Шум порывов сильного ветра с улицы привлек внимание этих двоих. Встав из-за стола, они поспешили во двор. Подняв голову кверху, Лю Синь прикрылся рукавом от острых бамбуковых листьев, что поднялись с земли, кружась по слабоосвещенному огнями внутреннему дворику. Со свистом рассекая воздух, Байлинь спикировал вниз, почти у самой земли расправляя огромные крылья, замедляя движение, и осторожно опуская большую зелёную черепаху на каменный пол. – Шуцзы! – с улыбкой воскликнул Лю Синь и поспешил к черепахе, которая, уже открыв рот, семенила лапками в его сторону. Тан Цзэмин усмехнулся уголком губ и сложил руки на груди, тоже подходя ближе. Байлинь принялся скакать вокруг них, выпрашивая и свою дозу поглаживаний. Получив её от Лю Синя, он тут же юркнул во внутреннюю комнату обеденного зала, из которого тут же послышался грохот тарелок. Лю Синь обернулся к мальчику и виновато сказал: – Мы ведь хотели уехать всего на пару часов, а сами оставили их дома на несколько дней. Тан Цзэмин покачал головой, и впрямь подмечая небрежность в их отношении. И пусть еды в доме было в достатке – открытые мешки с кормом никогда плотно не завязывались, бросить зверей так и уехать было неправильно. Шуцзы уже отполз в сторону и стоял на задних лапах, оперевшись передними о каменный борт лотосового пруда, с намерением забраться в него, почувствовав воду. Байлинь стремительно выпорхнул с цзяоцзы в клюве и, подсадив головой черепаху, позволил ей опрокинуться в грязный заросший пруд. Лю Синь накрыл лицо руками и простонал. Вода в этом пруду была столь вонючей и грязной, что черепаха, должно быть, будет благоухать этими ароматами ещё несколько дней. Тан Цзэмин, смотря на него, почувствовал вдруг, как тьма в сердце отступает, и дышать становится легче. Ци тихим потоком заструилась по венам. Автору есть, что сказать: В одном из свитков в библиотеке Тан Цзэмин прочёл древнюю легенду северного княжества, которая гласит, что если не нажимать кнопку «жду продолжения» под главой после прочтения, то автор может впасть в тоску и умереть от потери мотивации 😔Глава 74. Карта
9 марта 2021 г. в 21:28
Ближе к вечеру Тан Цзэмин всё отчетливей и отчетливей ощущал тянущую боль во всём теле и тяжесть, как будто за обедом он проглотил несколько камней, а не миску наваристого бульона с клецками. Поначалу он решил, что эта остаточная боль от тренировки – Лю Синь не слабо его отметелил, – но после, когда перестали ныть даже синяки и отбитые руки, а боль не прекратилась, он понял – дело в другом. Поразмыслив немного, Тан Цзэмин решил, что возможно так на него влияет смена его обычного рациона. Еды в храме было немного, и хоть Лю Синю удалось найти ещё пару мешков риса, сорго и муки, питаться одной кашей и супом Тан Цзэмин не привык.
Раздумывая о том, что неплохо было бы вечером поохотиться и поймать хотя бы кролика на ужин, он забрел в ранее неизведанный участок храма.
В отличие от прочих одноэтажных пристроек, библиотека при пагоде была двухэтажным павильоном, с массивными дверями и наглухо захлопнутыми окнами.
Войдя внутрь, Тан Цзэмин увидел бесчисленные полки со свитками и трактатами буддистских учений. Столы с циновками стояли вдоль стен, оставляя пространство посредине пустым.
Пройдясь вдоль полок и пролистнув пару книг, мальчик уныло выдохнул.
– Скукота… Ифу здесь понравится, – пробормотал он под нос и поставил трактат о догмах на место.
Трактаты, трактаты, учения, писания, правила… вереница скучной писанины, казалось, пропитала своей аурой даже эти серые стены без единого узора или обделки.
Здесь даже нет ни одной скабрезной книжки! Что это за школа такая? – негодовал мальчик, оглядываясь по сторонам.
Щелкнув пальцем и прищурившись, Тан Цзэмин с новыми силами начал обследовать полки с пыльными книгами, стараясь отыскать на них то, что разбавило бы скуку в этом унылом месте и прогнало дурные извращенные мысли.
Дун Пинъян, получивший образование в одной из лучших школ Яотина, рассказывал ему, что в библиотеке их заведения водится огромное количество непристойных книжонок, которые ученики прячут меж ученических книг, оттого и проводят большую часть времени в библиотеке, на радость учителям и родне. Кому же не понравится, что их чадо с таким усердием изучает ученые свитки, не в силах оторваться даже на перекус, и краснея спорит на перерывах, должно быть обсуждая то или иное учение?
Обшарив все нижние полки, и свалив книги обратно как попало, мальчик задрал голову и решил обследовать верх. Придвинув один из столов, он поднялся и начал шарить руками, натыкаясь лишь на пыль и паутину.
– Фу… – тряхнул он рукой, по которой полз паук. Зацепившись ненароком за верхнюю полку, чтобы удержать равновесие, Тан Цзэмин опрокинул небольшую секцию со старыми пожухлыми свитками, которые тут же обрушились на него, поднимая клубы пыли.
Спрыгнув со стола, мальчик ещё некоторое время провел в изучениях пожелтевших листов, и, придя к выводу, что ничего интересного в этом месте он уже не найдёт, решил оставить это дело.
Встав и направившись к выходу, Тан Цзэмин случайно зацепился глазами за угол большого листа, что торчал из-под стеллажа у стены.
После его поисков библиотека была в беспорядке: тут и там валялись неровными стопками книги, а свитки, которым не нашлось места на полках, обрели новое пристанище то на столах, то на полу. Видимо, какой-то лист слетел с полки и угодил под стеллаж, выглядывая сейчас лишь краешком уголка. Не в силах побороть любопытство, Тан Цзэмин сбежал обратно по лестнице и подошел ближе, вытягивая находку.
Он уже хотел было закатить глаза, поняв, что это была простая карта Ханьчжоу, как глаза его вдруг распахнулись от понимания, что на этой карте, в отличие от всех новых, север стерт не был.
Подойдя к столику и не отрывая взгляда от пожелтевшего листа, Тан Цзэмин сел на твердую циновку и расстелил карту перед собой, принявшись с любопытством изучать.
До этого он мало интересовался картами империи, в отличие от Лю Синя, но сейчас, заполучив такую редкую вещь, почувствовал любопытство, принявшись шарить по ней, как по сокровищу, доступному только избранным.
Он решил начать с юга, который его ифу изучал с особым усердием. Вглядываясь в названия городов и местностей, Тан Цзэмин ощущал небывалый подъем в душе.
– Оказывается мир так огромен, вот бы всё это увидеть, – рассматривал он горный хребет, тянущийся от юго-запада и покрывающий собой огромную территорию, на которой расположилось бесчисленное количество заклинательских орденов.
Тихо читая вслух названия пиков, он вдруг вспомнил разговор с Гу Юшэнгом, произошедший на одной из тренировок.
~~~
Гу Юшэнг вглядывался в покрасневшие глаза Тан Цзэмина. Он долго молчал, прежде чем взять его за запястье и сказать:
– Ты должен терпеть и слушаться своего учителя, чтобы стать сильнее.
Тан Цзэмин, опираясь другой рукой в землю, смотрел, как кровь капает с его рта тянущейся до земли дрожащей нитью. Ему казалось, он не может сделать ни вздоха – так было больно внутри. Гу Юшэнг продолжал повторять одно и то же из тренировки в тренировку, говоря, что ему не следует использовать свои силы. Но в горах Сюэ он использовал их на пределе своих возможностей целых два месяца, и он стал сильнее – генерал сам подтвердил это, так почему же теперь они вновь стремительно утекают из него? Миг восполнений силы был таким коротким, что был едва заметен, и это выводило его из себя.
Боль внутри постепенно улеглась, но внезапная злость, затопившая грудь, заставила Тан Цзэмина хрипло сказать:
– Учитель? – поднял он на мужчину напротив взгляд. – Вы мой наставник. Учителя выберет для меня ифу.
Генерал хмыкнул, перебрасывая ему тренировочный меч и занося свой, наступая на мальчика.
Звон клинков некоторое время раздавался на тренировочном поле, пока Гу Юшэнг не сказал, идя по кругу:
– Лю Синь? Что он понимает в заклинательстве и тренировках? Он лишь человек, запомни это. Ему не место среди совершенствующихся.
Тан Цзэмин нахмурился, отбивая атаку и подпрыгивая из-за летящего по низу лезвия. Он сказал:
– Я читал, что заклинательские школы обладают редкими священными трактатами, обучают мастерству контроля своей силы и…
– Ордена и прочее – полная хрень для маменькиных сынков! Разве я учу тебя по книгам!? – тяжелым голосом спросил генерал. – Всё это ересь для слабаков! Книги не помогут тебе на поле боя, они не расскажут о запахе крови и не научат тебя, как идти в бой на врага, который может быть втрое больше и сильнее тебя! – одернув полы своего черного халата, мужчина со свистом рассек воздух над головой мальчика. – Всему этому именно я научу тебя, а не глупые сказки Лю Синя, которыми он забил тебе голову!
Одно только упоминание заклинательских орденах приводило Гу Юшэнга в бешенство. Тан Цзэмин уже не первый раз спрашивал об этом, и всегда реакция мужчины была одной и той же – он злился и выходил из себя. Мальчик уже знал, что в своё время наставника тренировали особенно жестко, отправляя в горячие точки по всей империи, и тогда ситуация действительно была напряженной – демонические силы вспыхивали тут и там по всем землям.
Гу Юшэнг продолжил:
– Они просто прыгают по горам в своих расписных халатах и соревнуются между собой. Они не ведут реальных боев, а только растрачивают свою силу впустую, прикрываясь помощью всем страждущим! Войну ведут солдаты, а не они!
Тан Цзэмин спросил, атакуя наставника сбоку:
– Разве плохо помогать тем, кто в этом нуждается, пусть и не на поле боя?
Генерал отбил атаку и выбросил ногу вперед, намереваясь сбить мальчика. Увидев, как тот гибкой плетью уходит от удара, он стиснул зубы и ответил:
– Нужно искоренять саму причину зла, а не бороться с его последствиями.
Тан Цзэмин задумался на мгновение, прежде чем спросить, внимательно глядя на мужчину и прокручивая в руках меч:
– Поэтому вы оставили Хуфэй?
Мужчина медленно повел головой, прищуриваясь.
– Что ты сказал?
Мальчик подошел ближе, протягивая задумчивым голосом и чуть хмурясь, вспоминая события почти годовалой давности:
– Тогда… вы могли помочь тем людям, но просто проехали мимо. У вас был черный металл, вы знали о том, что это может спасти их, но не сделали этого. Почему?..
Вопрос, который уже долгое время не давал ему покоя, наконец-то был задан. Ещё в то время, когда Лю Синь вырвался из строя и бросился в отрезанный город, Тан Цзэмин не злился на него; он и сам слышал крики и зов людей, которые были невыносимы, но не имел права действовать самовольно, потому как был обязан людям, едущим впереди. Но Лю Синь всегда был другим: ему было всё равно на правила, указы других людей и иногда он вёл себя глупо и самоуверенно, однако именно его убежденность в своих поступках всегда заводила его туда, где требовалась помощь. Был ли он сильным? Был ли смелым или отважным в то время? В глазах других людей он был глупым и взбалмошным, но Тан Цзэмин видел – что-то словно ведёт его, а раз так, то он последует за ним, чтобы не дать ему попасть в беду и сгинуть с концами.
Гу Юшэнг чуть опустил голову, глядя на мальчика исподлобья, и сказал, крепче сжимая рукоять клинка:
– Не забывай, кто спас тебя и твоего ифу тогда. Если бы этот идиот не сунулся туда, в этом не было бы необходимости.
Тан Цзэмин шагнул чуть ближе, резко говоря:
– Не говорите так о моём ифу. Если бы вы просто помогли городу, то не было бы необходимости выручать его, но вы просто решили проехать мимо! Что плохого в том, чтобы помогать людям? В чем вы его обвиняете?
Гу Юшэнг усмехнулся, потирая бровь, и выдохнул:
– Всем не поможешь. Поменьше слушай Лю Синя, парень, он запудрил тебе мозги.
Смотря на мальчика, который вновь напустил на себя вид «мне всё равно на ваши слова», генерал чуть опустил голову, и зрачки в его глазах сузились до точек от злости.
– Надо было изначально не допускать его влияния на тебя! – Гу Юшэнг обрушил меч на не ожидавшего такой яростной атаки мальчика.
Молниеносным движением выставив руку вперед, Тан Цзэмин воссоздал духовный щит перед собой. В тот момент, когда меч и барьер встретились, щит не смог заблокировать даже малой части силы лезвия и распался на осколки под рык мужчины. В следующее мгновение меч со свистом направился к Тан Цзэмину, замирая острием меж его глаз.
Гу Юшэнг сказал, заканчивая тренировку:
– Не болтай.
~~~
Тан Цзэмин вынырнул из своих воспоминаний, подмечая, что начало вечереть и тусклого света, пробивавшегося через ставни, уже было недостаточно. Комната погружалась во тьму.
Опустив глаза на карту, он невольно обратил взор на север, который изначально планировал оставить на потом. Найдя взглядом Цайцюнь, Тан Цзэмин позволил горькой улыбке скользнуть по губам, вновь переживая те моменты в жалкой деревеньке, в которой повстречал Лю Синя.
Проследив за рекой, в которой местные вылавливали рыбу, по сути за счет неё и выживая, торгуя с местными поселениями, мальчик увидел, что та теряется меж горного перевала на северо-западе, распадаясь на мелкие русла.
Протянув палец, Тан Цзэмин решил проследить их маршрут до Яотина, а заодно и вспомнить некоторые моменты путешествия. Вот только вопреки его ожиданиям воспоминания заменило собой непонимание и недоверие, сделавшее его дыхание прерывистым и поверхностным. Ведя рукой всё дальше от Цайцюнь, он понимал, что отдаляется от императорских земель, а не приближается к ним.
Тонкий палец замер над Хуфэй, который был в противоположной стороне от границы, ближе к дальнему северу.
Не поверив своим глазам, Тан Цзэмин моргнул несколько раз, пытаясь понять, почему он и его спутники в попытках спастись с севера изначально удалились от границы, а после вернулись, миновав город кузнецов. Зачем было делать такой крюк, если Цайцюнь всего в паре дней пути от границы по равнинам и полю, пусть и перекрытому серыми песками? На их пути было лишь пара лесов и холмов, меж которыми раскинулись города.
Наверное, я что-то перепутал, – судорожно раздумывал мальчик, вглядываясь в старую бумагу. Освещение уже было тусклым, а карта со временем потеряла краски и тушь на ней ссохлась, делая некоторые названия городов нечитаемыми.
Взмахнув рукой, чтобы силой духовной энергии открыть окно, Тан Цзэмин с удивлением обернулся, не услышал хлопка бумажных ставней. Взмахнув рукой ещё раз, он растерянно перевел взгляд на ладонь и прислушался к себе, понимая, что ци в его теле еле теплится, и её не хватало даже на то, чтобы пустить слабый поток в один из предметов, сдвинув их с места. Тряхнув рукой и сжав кулак пару раз, мальчик поднялся с места и подошел к окну, механическим движением открывая его.
По двору кружились бамбуковые узкие листья, подгоняемые слабым ветерком. Вечер опускался на гору, но остаточных солнечных лучей ещё хватало для того, чтобы залить светом библиотеку.
Тан Цзэмин медленно вернулся за стол и вновь опустил глаза на карту.
Ему не показалось, это был именно Хуфэй – город, в котором они чуть не погибли, и который каким-то образом оказался на их пути, хотя не должен был.
Тан Цзэмин сидел с ровно выпрямленной спиной, чуть опустив голову. Свет за его спиной делал невозможным рассмотреть, какие эмоции отражает в эти минуты его лицо. Весь его лик словно окутало мраком и тенью. Вновь подняв глаза на пожелтевшую старую карту и взглянув на город, он снова воскресил в памяти слова своего наставника:
– Не забывай, кто спас тебя и твоего ифу тогда.
Тан Цзэмин сам не заметил, с какой силой сжал правую руку на уголке стола, отчего тот пошел трещинами и рассыпался в тонких пальцах, щепками падая на его темный халат.