Ныряя в синеву небес, не забудь расправить крылья / Падая в глубокое синее небо

Внутри дома Сяо Вэня всегда было светло, и повсюду витали ароматы трав и цветов; пахло вкусной выпечкой и растопленным камином, от которого исходило тепло. Но в этот день алкогольный смрад и спертый воздух от занавешенных тяжелой тканью окон, заставили Чоу Лицзы поморщиться и прижать рукав к лицу. Даже сквозняк от открытой двери, бродивший по полу, не мог разогнать удушающие алкогольные пары, что, казалось, заполонили собой всё пространство. Ча рядом чихнул и накрыл лапой нос, глухо ворча. Вцепившись в холку зверя пальцами, Чоу Лицзы прошел в главный зал, думая, что найдёт хозяина там. Он то и дело натыкался на бардак в виде раскиданных подушек, разбитых фарфоровых ваз и разлитого по столу алкоголя от одинокой перевернутой чарки и пары кувшинов вина. Брови Чоу Лицзы медленно поползли вверх. Не совладав со своими эмоциями, он мрачно нахмурился и оглянулся по сторонам, перешагивая осколки. Он не успел остановить тревожную мысль, проскользнувшую в его разум: «На него напали?» И следом насильно заменил её другой: «Да плевать». Он был здесь только ради того, чтобы лекарь в очередной раз пожалел «бедняжку Чоу» и удостовериться, что тот не примирился со своим дражайшим другом. Пытаясь напустить на себя растерянный вид, Чоу Лицзы и сам не заметил, как напряглось всё его тело, когда он принялся выискивать следы Сяо Вэня и темнел лицом с каждой пустой комнатой всё сильней и сильней. С грохотом распахивая двери и зовя лекаря, он остановился у одной из них, слыша голос с улицы. Ча тут же прикусил его рукав и потянул в ту сторону с такой прытью, что сам парень еле поспевал за ним. Сяо Вэнь сидел, привалившись к балке под навесом дальнего сарая, и то и дело опрокидывал в себя глотки из горлянки, что-то бормоча себе под нос. Голос его был хриплым и едва узнаваемым, словно он был на последнем издыхании. Он сидел спиной ко входу, поэтому не заметил приближающуюся к нему фигуру. А если и услышал шаги, то вряд ли бы смог обернуться в таком состоянии. Чоу Лицзы кашлянул, остановившись за его спиной, а Ча тем временем принялся обнюхивать грязный халат мужчины. – Сяо Вэнь. Лекарь прервал свою скорбную песнь и переводил дыхание несколько секунд, прежде чем открыть рот и тут же закрыть его, не найдя, что сказать. Чоу Лицзы вновь позвал: – Сяо Вэнь. Так, не дозвавшись лекаря и едва утихомирив злость в груди, он потряс его за плечо: – Почему ты сидишь здесь? Сяо Вэнь выдохнул: – Прости, Лицзы… я хочу побыть один. Сказав это, Сяо Вэнь вдруг прыснул, горько рассмеявшись. В следующее мгновение он отстранил от лица горлянку, проливая вино, которое тут же расползлось грязной лужей, пачкая его халат ещё больше. Если бы он в самом деле хотел оставаться один, разве стал бы он тогда оставлять двери открытыми? Вот только за прошедшие дни так никто и не пришел. Чоу Лицзы нахмурился: – Почему ты напился? – Потому что мне хочется. Сад был в полном запустении: тут и там валялись пучки травы и пустые горлянки, а сам мужчина, судя по всему, провел здесь большую часть времени из этих трех дней. Чоу Лицзы выдохнул: – Ты устроил такой беспорядок. Я едва смог пробраться, на полу тут и там осколки и разбросанная пос… Сяо Вэнь вдруг озлобился и до треска сжал горлянку в руках, отчего та пошла трещинами: – Могу я хотя бы в своём доме в эти проклятые дни вести себя так, как мне хочется?! Чоу Лицзы опешил. Этот человек впервые предстал перед ним в таком разбитом и одновременно злом состоянии, не оставив от себя ни капли прошлой прилежности и мягкости. Сяо Вэнь никогда не вызверялся на людей намеренно, но сегодня отчего-то не смог совладать с эмоциями. Чоу Лицзы подавил усмешку и сказал: – Конечно можешь, кто спорит? Я просто беспокоюсь о тебе, ты ведь мой друг, учитель Сяо. Сяо Вэнь глубоко втянул воздух и еле слышно сказал: – Прости, Лицзы... Но сейчас мне, правда, лучше побыть одному. Распознав в его голосе неприкрытую просьбу, Чоу Лицзы прищурился, про себя хмыкая: «побыть одному?». По-звериному склонив голову к плечу, парень подступил ближе. Он не для того обхаживал лекаря, терпя болтовню, чтобы тот отвернулся от него. Неужели Сяо Вэнь всё ещё не видит в нем того, на кого можно было бы положиться? Чоу Лицзы горестно выдохнул: – Сегодня довольно прохладно и сыро. Я бы остался, но ты ведь знаешь, что я на дух не переношу алкоголь и холод, к тому же, я недавно болел, – он медленно развернулся к нему спиной, поворачивая голову в полоборота. – Мне, правда, лучше уйти. Воспоминания о том, как лекарь носился вокруг него и даже колол дрова, пока он валялся в своё удовольствие, заставили улыбку скользнуть в уголок его губ. Сяо Вэнь на этих словах заметно потух, опуская плечи ещё ниже, словно земля тянула его к себе. Он просто кивнул, вновь поднося бутыль к губам и делая большой глоток, позволяя каплям стекать с губ. Чоу Лицзы сверкнул глазами, ухмыляясь и пуская заботливые нотки в свой голос: – Но ты можешь пойти со мной. Я купил свежих овощей и твой любимый чай. С этими словами парень развернулся и побрел в сторону выхода со двора. Ча вдруг прижался к земле и тихо завыл, смотря на хозяина и ползя за ним следом. Метнув строгий взгляд в зверя, в следующее мгновение он растянул губы в мягкой улыбке, слыша, как Сяо Вэнь неуверенно переступает ногами следом, словно ведомый на цепи. – Тебе настолько по душе моё общество? Сяо Вэнь сбился на очередном шаге, комкая халат в руках, после чего сделал ещё несколько неуверенных, словно пытаясь стать незаметней. На улице стоял вечер, когда они покинули дом. Городские фонари не были зажжены, так как тьма ещё не полностью опустилась на улицы. Всегда благочестивый и одетый должным образом так, что даже ни одна складка на его одеяниях не лежала неровно, сейчас Сяо Вэню, казалось, было плевать, как он выглядит и во что он одет. Он так и не выпустил горлянку из рук, вливая в себя остатки вина и бредя следом за парнем. Чоу Лицзы остановился на повороте на главную улицу, по которой сновали сейчас толпы народа. Всю дорогу досюда он чувствовал яростное клокотание в груди от предвкушения реакции Сяо Вэня, когда люди увидят его в таком виде. Он намеренно повел его этим путем, хотя обычно ходил совсем иным. «Будешь знать, в следующий раз, как напиваться и не приходить ко мне по три дня!» – ухмыльнулся Чоу Лицзы про себя. Оглянувшись на лекаря, парень жаждал услышать то, как он начнет убеждать его пойти другим путем, извиняясь и понимания, что он ведь слепой и не знает, куда их завел. Глаза Чоу Лицзы сияли таким диким ликованием, что любой, кто увидел бы его в этот миг, растерялся бы и отступил. Он ждал замешательства, досады, стыда… чего угодно, но только не этого. Сяо Вэнь опрокинул в себя остатки крепкого вина и сделал несколько шагов вперед, намереваясь выйти на оживленную улицу. Чоу Лицзы опешил, поворачиваясь в сторону лекаря. В следующее мгновение гвалт толпы хлынул в его уши с новым приливом; словно под звук громкого колокола он внезапно выбросил руку вперед, затаскивая Сяо Вэня обратно за угол. Лекарь, подобно марионетке, резко дернулся назад и врезался в его тело, так и застыв. В другое время Чоу Лицзы списал бы всё на его оцепенение от такой близости, но через мгновение понял – не тот случай. Сяо Вэню было попросту всё равно. Стиснув зубы, парень взял его за руку и потащил в темные переулки, срезая путь до своего дома. «… Никакого веселья, пока ты такой!» – фыркнул он про себя, игнорируя Ча, который вилял хвостом возле лекаря, радостно лая, как глупый уличный пес. Захлопнув дверь своего дома, Чоу Лицзы завел лекаря в зал с пробитой крышей и усадил на софу. Сяо Вэнь оглядывался по сторонам, иногда опуская растерянный взгляд на свои пустые руки, словно пытаясь понять, куда делось вино. Ему страшно хотелось выпить, и желательно вусмерть, чтобы проспать до конца проклятой недели. Чоу Лицзы смотрел перед собой хмурым взглядом ещё несколько секунд, прежде чем спросить: – Ты чего-нибудь хочешь? Ча заскулил, кладя голову на колени мужчины и тыкаясь в его руки мокрым носом. Лекарь провел по жесткой шерсти ладонью. Уголки его губ дрогнули, когда он тихо сказал: – Я голодный. Чоу Лицзы глубоко втянул воздух и развернулся спиной, сжимая кулаки.  – Сколько дней ты не ел? – голос его был тяжелым и впервые звучал так, как никогда раньше. Сяо Вэнь понял бы это, если бы был трезвей хоть немного. – …Я не помню. «Чертов придурок, ты всегда так печешься о питании всех вокруг, а сам не ел несколько дней?! Подгоревшей каши с тебя будет достаточно!» – с этими мыслями Чоу Лицзы вылетел за дверь. Когда он вернулся с заполненным яствами подносом со сливочным горячим супом и разными закусками, то не обнаружил лекаря в продуваемом сквозняком зале. Обшарив весь небольшой дом, и так никого и не дозвавшись, Чоу Лицзы услышал тихое сопение в единственной теплой комнате с мягкой кроватью. Всегда, когда лекарь оставался на ночь, он беспрекословно располагался в холодном зале на твердой софе, не прося о большем и полагая, что спальни хозяина дома выглядят не лучше. Но тут был и протопленный камин, и мягкая постель с тёмным бельем, и горящие духовные свечи, расставленные повсюду. Сам Сяо Вэнь обнаружился на кровати, сжавшись в клубок. Стиснув зубы, Чоу Лицзы подошел ближе, вставая над ним: – Что ты здесь делаешь? Это моя постель! Лекарь не отреагировал, словно уже уснул. Но парень уловил хруст тяжелого парчового покрывала, нервно сжатого в тонких пальцах. Лишь спустя минуту Сяо Вэнь решился подать голос: – Можно я сегодня здесь посплю? Чоу Лицзы уже хотел было взъяриться и прогнать лекаря, но вспомнил вдруг, что они вроде как друзья, а друзья так не поступают. Наверное. Что бы сделал Лю Синь в таком случае? Лег рядом с лекарем? Утешил словами?.. Прижался к нему? Парень тут же вспыхнул от картины, представшей перед глазами. Давя в себе пламя эмоций, с нечитаемым выражением лица он лег рядом, выпрямляясь, словно по струнке. Даже спустя час лекарь так и не уснул, а от еды отказался и вовсе. Ему хотелось только вина. Слабо моргая, он то и дело шкрябал пальцем обшивку покрывала рядом с плечом Чоу Лицзы, не произнеся за всё это время ни слова. Устав от непривычной для себя атмосферы, парень спросил: – Почему ты напился? Что-то случилось? Когда он уже было подумал, что лекарь всё-таки уснул и не ответит, Сяо Вэнь глухо выдохнул: – …Случилось, много лет назад. – Что? – Мои родители умерли в эти дни. Я не знаю когда точно, их пытали на протяжении двух недель. Чоу Лицзы вскинул брови, пораженный такой откровенностью. Он-то думал, что это очередная из причуд лекаря – на грани выгорания от тяжелой работы и бессонных ночей просто сдаться и пьянствовать несколько дней. Чуть повернув голову, Чоу Лицзы молчал некоторое время, слушая поверхностное дыхание лекаря, после чего повернулся набок, ложась к нему лицом. Сяо Вэнь разглядывал его в тихом колыхании свечей и продолжил рассказ, впервые за долгие годы открывая эту часть своей жизни: – Я никогда не желал войны... Я ведь и не генерал вовсе, в нём от меня лишь название. Я так, пустосмех, который унаследовал кровный титул лишь потому, что остался единственным из своего рода. Будь живы мои братья или отец, они бы справились куда лучше, чем я. Чоу Лицзы нахмурился: – Ты выжил, а значит достоин. Как может быть иначе? – Я выжил только потому что мой отец защитил меня.  – Если бы он думал, что ты ничтожество, недостойное титула, стал бы он поступать так? Если бы он не был уверен в тебе, то спас бы одного из твоих братьев, разве нет?  Сяо Вэнь вдруг замер, прислушиваясь к словам. Даже его пальцы остановились, выпустив нитку; дрогнув, они потянулись ближе к чужому плечу. Чоу Лицзы спросил, бессознательно опуская руку рядом: – Ты отомстил за родных?  Сяо Вэнь молчал долгое время, собираясь с мыслями, после чего тихо сказал:  – …В тот год я забрал кровный долг в тысячу душ, вырезав демонское племя. Не самое моё светлое время. Меня даже прозвали «Кровавое западное поветрие» за ту резню, что я учинил. Это едва ли не стало моим титулом.  Чоу Лицзы подломил брови, прикрыв глаза. Человек, лежащий на расстоянии выдоха, был странным. По всей империи ходили слухи и о пяти юанях, и о бравых генералах – защитниках империи, и о Кровавом западном поветрии. Чоу Лицзы и подумать не мог, что этот лекарь каждый раз будет открывать о себе столь шокирующие тайны, что сможет удивить даже его. Он слышал во время своих скитаний об учителе и генерале Сяо, вынужденном скрываться в вольном городе от империи. Но то, что он окажется вдобавок к этому и Тройным юанем и сказочной ожившей легендой, о которой шла молва даже годы спустя по всей империи, оказалось для Чоу Лицзы неожиданностью.  Собравший в себе как достижения перед императорским двором в академии, так и удостоившийся столь серьезного титула за свои поступки на поле боя...  Сяо Вэнь выглядел простым, как медяк, а на деле оказался припудренным медью золотым таэлем. Тот человек из историй был известен как кровавый призрак, истребивший целое поселение, о нём ходило много легенд и слухов, но что было подлинным – знал только сам западный князь. В тот год ему было всего четырнадцать лет, когда по всей империи прокатилась волна восхвалений в его честь за убийства тысячи демонов. Стройное, как тростник, тело юного воина прикрывала сказочная серебряная броня, отполированная до зеркального блеска и украшенная переплетенными лозами и крохотными белыми анемонами. Среди черни ходили слухи, что лепестки тех цветов были выложены священными кристаллами, делавшими его броню непробиваемой и одновременно привлекающей взор темных тварей. В какой бы впадине не появился этот человек, в каком бы проклятом лесу или забытом Богами ущелье – темные твари слетались к нему, как мотыльки на свет, и тотчас были повержены, угодив в ловушку священной брони. В то время на плечах юнца висел алый плащ его отца, а когда он вновь появился перед людьми, броня его была в тон мантии прошлого правителя – вся залитая кровью, оставляя лишь герб своего клана незапятнанным. В последствии стали говорить, что мантия нынешнего правителя соткана из настоящих цветов – переплета незабудок и анемон: сотни свежих цветов были нашиты на плотную шерстяную материю, оставляя после себя свежий запах ветра, несущей в себе ни капли чужой крови. Бессмертный воин в сверкающих серебром доспехах залитых демонской кровью – по всей империи встречаются даже алтари в его честь, не говоря уже о бесчисленных статуях героя в цветах, окруженного лентами – символизирующих потоки ветров вокруг него. Чоу Лицзы открыл глаза, медленно моргая и чувствуя теплую руку рядом со своей. И этот человек, что сейчас сопел рядом с ним, свернувшись в клубок, и есть Кровавое западное поветрие и истребитель нечисти, в глазах которого ранее горело яростное пламя?  Сяо Вэнь выдохнул и тихо продолжил: – После этого меня нашел один человек и забрал с собой. Он показал мне, что можно жить в мире, и что война – не единственный путь решения всех проблем. Меня чуть не захлестнуло безумие, но он вытащил меня на берег сознания, не дав провалиться в бездну. Самый большой страх для меня – снова остаться одному.  Сяо Вэнь прикрыл глаза, как наяву видя человека перед собой посреди цветущего сада. Обернувшись, мужчина растянул губы в нежную улыбку и сощурил теплые карие глаза, протягивая к нему руку, словно маня за собой. По раскидистому саду пронесся легкий порыв ветра, покачивая белоснежные пряди человека, стоящего впереди. Сяо Вэнь протянул руку. Раскрыв глаза, он понял, что ненароком под своими эмоциями накрыл ладонь лежащего рядом парня. Не уловив на его лице ни тени неприязни, Сяо Вэнь облегченно выдохнул и улыбнулся уголком губ. «Что ты на самом деле за человек?» – хотелось спросить Чоу Лицзы, но он не представлял, как можно задать такой вопрос и уж тем более как на него можно ответить. Прикрыв глаза, он вздохнул и чуть ниже опустил голову, дыханием касаясь переплетенных рук. Несколько мгновений Сяо Вэнь оставался тих и неподвижен. Чутьё подсказывало ему, что не стоит делать резких движений, уловив меланхоличное состояние парня. Он чувствовал себя так, словно рядом с ним лежал не живой человек, а дикий неприрученный волк. А чуть погодя, когда дыхание обоих выровнялось, лекарь вдруг ощутил едва заметные поглаживания по ладони. Вскинув пораженный взгляд на парня, он увидел на его лице отрешенное выражение; даже глаза его, никогда не останавливающиеся на одной точке, замерли вдруг на его подбородке. Чоу Лицзы медленно моргал, размышляя над рассказом, и пытался понять этого человека. Сяо Вэнь тихо лежал рядом, позволяя их рукам переплетаться в причудливые фигуры. Видя разомлевшего и расслабленного Чоу Лицзы, который впервые предстал перед ним в таком состоянии, словно открывшись с другой стороны, Сяо Вэнь вдруг опешил, жадно оглаживая своим взглядом черты лица напротив. А после в одно движение внезапно придвинулся ближе, приникая к чужой груди и замирая, словно это какие-то высшие силы толкнули его, а не он сам. Голова перестала болеть, а гнетущее чувство в груди отступило, когда Сяо Вэнь втянул в себя запах жженых трав и гортензии. Тело обмякло на выдохе, словно из него разом вынули длинные железные спицы, держащие всё это время лекаря в напряжении. Сяо Вэнь вдруг ощутил, что очень хочет спать. Мыслей о крепком вине больше не было; тепло чужого тела прогнало алкогольный дурман. Хотелось проспать до рассвета, а после вкусно поесть, выпив ароматного чая. Чоу Лицзы, притянув его ближе к себе, на краю разума уловил мысль о том, что ещё никогда в жизни ему не было так приятно и тихо в собственной постели. Он желал вновь разозлиться, как и привык, но отчего-то только испустил тихий выдох, прикрывая глаза. «Это заклятье какое-то?» – лениво раздумывал он, а после и вовсе отмахнулся от мыслей.  Спустя время он вновь заговорил, колыхая своим дыханием растрепанную макушку: – Ты был один двенадцать лет? – Да, но… – тихо начал Сяо Вэнь, носом почти касаясь обнаженной шеи и опаляя её горячем дыханием на очередном выдохе. – Дело не в том, что я не мог никого найти для компании, я просто не хотел. А потом заявились эти четверо, и меня мало кто спрашивал, чего я хочу. Всё было бы сложнее, если бы не Лю Синь. Между нами с самого первого вечера возникла связь, я всем телом это почувствовал. Такое редко бывает, а в тот раз и вовсе впервые за всю мою жизнь. Я всё болтал и болтал в тот вечер, не в силах заткнуться, и боялся выглядеть придурком. Богом клянусь, я столько слов за все двенадцать лет никому не сказал. Гу Юшэнг и Цзин заткнули бы меня, а он слушал и спрашивал; интересовался моим мнением, а потом даже попросил о...  – Хватит о нём, – вдруг тяжелым голосом отрезал Чоу Лицзы. Сяо Вэнь мигом умолк, замирая на чужой груди как пойманный кролик. Последующие пару минут прокручивая в голове странные нотки в голосе парня, он вдруг распахнул глаза, вперившись ими в открытую шею. «Ты что…ревнуешь?» – хотел пошутить он, но так и не решился, прикусывая губу и еле сдерживая улыбку. Лишь ближе к рассвету, когда парень рядом уснул, лекарь выдохнул на грани слышимости: – Лицзы, ты мне нравишься… Ветер за окном тихо завывал, покачивая старый бадьян, а тихое дыхание рядом мягко касалось виска мужчины. Иных звуков Сяо Вэнь не слышал, засыпая в кольце чужих рук.