༄ ༄ ༄
Сяо Вэнь приходил в себя урывками, то и дело открывая рот, когда просили, и глотая горький отвар, тяжело скатывающийся по горлу тягучим потоком. Голова сильно болела, а виски сдавливало так, что ему казалось, будто его зажали раскаленными тисками, которые кто-то с силой сжимал при каждом его вдохе. Страшно хотелось промочить горло, но воспоминания о воде нагнали ещё бóльшую дурноту. В тот день Сяо Вэнь наглотался её столько, что и на три жизни вперед бы хватило. Озноб во всём теле не мог прогнать даже ворох одеял, в которые его завернули. Хорошо хоть одежда была сухой, а комната в меру прогретой, со скачущими по стенам бликами от горящих повсюду свечей. – Ты же лекарь! Как ты можешь простудиться… – ворчал кто-то сбоку. – Твоя мастерская ломится от пилюль! Сяо Вэнь еле разлепил сухие губы, хрипло шепча: – Ненавижу их… они невкусные... Горькие пилюли из сборов дикорастущих редких трав всегда вгоняли его в уныние и тошноту, хотя сам он с завидным фанатизмом прописывал их всем больным. Что сказать: маленькие кругляши действительно были способны поставить больного на ноги в считанные часы, а если принять их заранее перед походом или холодами, что он и сделал перед горами Сюэ – раздав их всем спутникам, – то они и вовсе не пропустят ни одну заразу в организм. Но они были такими горькими и мерзкими на вкус, что Сяо Вэнь в мирной жизни всегда предпочитал валяться с лихорадкой несколько дней, чем глотать эту гадость. Лю Синь, вспомнилось ему, перед восхождением на гору жутко скривился и собирался выплюнуть пилюлю, и сделал бы это, если бы не Сяо Вэнь, заставивший его проглотить её своими уговорами. Лю Синь тяжело сглотнул только для того, чтобы разразиться гневной тирадой в сторону убегающего от него лекаря. Лю Синь… Сяо Вэнь почувствовал, как глаза запекло под веками. Услышав его подавленный вздох, Чоу Лицзы спросил, добавляя несколько капель вытяжки шалфея в чашу с отваром. – Ещё что-то болит? Сяо Вэнь открыл глаза, смотря на него. Мелко покачав головой, он тут же зашипел от боли, снова прострелившей виски, и зажмурился. Воспоминания нахлынули на него разом. Последнее, что он помнил – как корабль пробило снизу, отчего тот в считанные секунды пошел ко дну. В тот момент, когда судно перевернулось, Сяо Вэнь рухнул в воду и рванулся в сторону, чтобы оттащить какого-то мальчика от удара. Ребёнка-то он спас – летящий обломок определенно убил бы его, а вот самому ему только немного рассек голову в височной части. Сяо Вэнь помнил, как солнце пробивалось сквозь толщу воды, под которой не было слышно криков, которыми Чоу Лицзы звал его, судорожно оглядываясь по сторонам и барахтаясь на поверхности. Он помнил тонкую струйку воздуха, уходящую вверх, а после – лишь стылую тьму. Снова открыв глаза, Сяо Вэнь растерянно посмотрел на парня: – Прости… ты, должно быть, очень испугался в тот момент. Он даже представить себе не мог, что чувствовал слепой парень, слыша крики отовсюду и рёв огромного зверя. Барахтаясь в воде и не зная, куда плыть в этом хаосе – чудо, что он вообще спасся. Сяо Вэнь вдруг подумал, что если бы он сам оказался в такой ситуации будучи незрячим, то этот день оставил бы на нём отпечаток не только физический, но и душевный. В воду после этого он бы никогда не зашел. – Как ты себя чувствуешь? – спросил он Чоу Лицзы. – Пара царапин, на мне всё заживает, как на собаке, – усмехнулся тот, ставя чашу с отваром на столик и промакивая бинты. Понаблюдав за его неторопливыми действиями некоторое время, Сяо Вэнь виновато выдохнул: – Это я потащил тебя в тот день на праздник. Прости, я и подумать не мог, что он выльется в нечто подобное. Чоу Лицзы фыркнул: – Как ты мог знать? Разве такое предугадаешь? И то верно. Огромная тварь, явившаяся из глубин словно самой преисподней, вселила ужас даже в Сяо Вэня, который за всю свою жизнь повидал монстров в трое огромней этого. Но как бы то ни было, не сталкивающийся с демоническими существами уже более десяти лет, он уже отвык от борьбы с ними, поэтому в тот момент был по большей части растерян, как и все вокруг. А вот Лю Синь, казалось, был собран как никогда. Командуя своими людьми, Сяо Вэнь видел, как тот отдаёт приказы и поражался тому, что никогда ранее не видел своего друга таким. Пришедшая в голову мысль вдруг заставила его воскресить слова Ван Цзяня: «В этом парне недюжинные силы. Всего парой слов он заставил заткнуться даже командиров отрядов в том числе и меня, а после помогал нашим солдатам таскать сооружение и рыть траншеи. Он пусть и выглядит, как хиляк, но есть в нём что-то такое, что заставило нас ему подчиниться…» Так он и выглядел на поле боя в горах Сюэ: собранный, с четко поставленной речью и взглядом, преисполненным уверенностью, который вселял в сердца людей не то что надежду, а понимание – они победят. Ван Цзянь рассказывал, что только при помощи Лю Синя и его главной стратегии они смогли победить, и что даже его брат, хоть и не показывая этого, был восхищен им в тот последний день. Сяо Вэнь вдруг вскинулся, поймав мысль о том, что до сих пор не знает, чем всё закончилось. Повернув голову, он нервно просипел: – Что произошло? Что с Лю Синем и Тан Цзэмином? Чоу Лицзы цыкнул, закатывая глаза: – Всё с ними нормально. Спас тебя тогда… мальчишка Тан, – вспомнив об этом, парень недовольно свёл брови к переносице. – В тот день никто не погиб, да и вроде как ранен не сильно, иначе тебя бы с того света уже достали, чтобы ты проявил чудеса своего целительства. Чоу Лицзы специально принёс его к себе, чтобы избежать вызовов. Все присутствующие на празднестве были обеспеченными людьми, а в Яотине было полно лекарей, пусть и брали они втридорога. Но отчего-то городская знать всегда пользовалась услугами Сяо Вэня, экономя, судя по всему. Ещё утром, когда Чоу Лицзы направился в дом лекаря, чтобы взять для него лекарства и бинты, то наткнулся на толпу прислужников разных купцов, желающих вызвать лекаря на осмотр своих господ. Рыкнув, Чоу Лицзы схватил за шкирку наглеца, заглядывающего в окно, и откинул его к остальным со словами: – Если есть деньги, валите к ёбаной матери за помощью к другим лекарям, а не околачивайтесь возле этого порога, зажравшиеся свиньи! Сяо Вэнь с облегченным выдохом опустился на мягкие подушки, чувствуя, как волнение за друзей внутри утихает. Он хотел спросить, не приходил ли Лю Синь, но тут же осёкся. Во-первых, показывать свою заинтересованность и обеспокоенность другом перед парнем было бы грубым – всё-таки тот напал на него, а во-вторых, Сяо Вэнь сам прогнал Лю Синя, указывая ему на дверь и запрещая переступать её порог. Лекарь положил ладонь на голову, слабо моргая и пытаясь утихомирить с новыми силами разыгравшуюся мигрень. Чоу Лицзы отстранил его руку и тут же опустил на горячий лоб мокрую тряпицу, от которой приятно пахло чем-то свежим и успокаивающим. Словно чувствуя переживания лекаря за упомянутых друзей, Чоу Лицзы недовольно поджал губы, подумав: «Я – тот, кто заботится о тебе в данный момент! Почему ты даже не смотришь на меня!» Он злился и негодовал, но как бы ни хотел показать свою обиду, что-то не позволяло ему вызвериться в этот момент, чувствуя нездоровый жар, объявший всё тело лекаря. «И дернул же его черт потянуться к тому ребёнку! Неужели его жизнь ничего не стоит для него? Жертвовать собой ради спасения кого-то – какая нелепая глупость», – фыркнул Чоу Лицзы про себя. Сам он предпочитал не вспоминать события того дня и как чуть с ума не сошел в поисках лекаря под водой и над ней. Если бы не гребаный шкодливый пацан, вряд ли бы он отыскал его. Но распинаться в благодарностях Чоу Лицзы и не думал и даже в мыслях своих только фыркал в сторону всех. И на глупого лекаря, который подобно жертвенному агнцу бросился спасать ребёнка; и на мальчишку Тан, который вытащил их из воды, хоть он и не просил об этом; и на гребаного святого Лю Синя, который владел мыслями лекаря даже в полубреду: с губ Сяо Вэня то и дело срывался хрип, зовущий своего дражайшего друга. Тьфу. Чоу Лицзы с силой сжал новую тряпицу, собираясь сменить повязку на руке лекаря, да та так и разорвалась с треском под силой жестких рук. Сяо Вэнь с улыбкой спросил: – Что ты там ворчишь себе под нос всё время? Чоу Лицзы отвернулся, хмуря брови. Подняв слабую руку лекаря, он раскрыл его ладонь и развязал старую повязку, которую впопыхах соорудил из куска своего халата – просто рванув рукав, пока смотрел на истекающего кровью Сяо Вэня. Ворчащий парень был чудо как хорош в глазах лекаря. Всегда смущающийся над похвалой или вниманием, он сам не замечал, как тянулся к этому, что нравилось Сяо Вэню в нём больше всего. Только он видел Чоу Лицзы кричащим и бесившимся, когда тому что-то не нравилось, и всегда приходил в дикий восторг, когда слепец осекался посреди своей вспышки гнева и складывал руки на груди, а после кидал своё хмурое и едва внятное смущенное: «прсти». Чоу Лицзы словно бы хотел выглядеть покладистым и заботливым, но в его словах и жестах то и дело проскальзывала и грубость, и мрачность, словно он был смущен настолько, что не знал, как показать свои чувства иначе. Благодарности от Чоу Лицзы тоже были скупыми и всё его поведение и вид делали его похожим на дикого зверя, который с трудом шел на контакт, уже обманутый несколько раз злыми людьми. Сяо Вэнь находил их в чем-то похожими: он тоже старался иногда показывать себя не тем, кем он был. Он знал, что может быть надоедливым или слишком болтливым, что не всем могло нравиться, поэтому находил прятки Чоу Лицзы чем-то родным и понятным. Однако не спешил говорить об этом, раскрываясь постепенно сам и подталкивая к этому парня. Чоу Лицзы продолжал перебинтовывать его руку, когда Сяо Вэнь вдруг потянул его на себя, подтягивая чужую ладонь тыльной стороной к себе ближе. В следующее мгновение прижавшись сухими губами к костяшкам пальцев и проведя щекой по теплой коже, он выдохнул: – Спасибо, Лицзы. Лекарь смущенно улыбнулся, видя, как обычно отстраненные глаза парня вспыхивают живым блеском. Чоу Лицзы тут же выдернул руку и отвернулся, но Сяо Вэнь лишь рассмеялся в подушку, лежа на боку и довольно наблюдая, как уши парня стремительно наливаются красным смущением. – Сам себе руки перевязывай, – буркнул Чоу Лицзы, всё также не поворачиваясь. Сяо Вэнь улыбнулся, переворачиваясь на бок и утягивая его к себе. – Не могу, я же болен, – жалобно протянул он. – Кто позаботится обо мне, кроме тебя? Вот придурок! Чоу Лицзы после этих слов пришел в ещё более неистовое смущение, а краснота с его ушей перекинулась и на лицо, которое он сейчас всеми силами пытался отвернуть. Сяо Вэнь тихо и весело расхохотался. Его смех, достигший ушей Чоу Лицзы, осел где-то у самого сердца. – Вот дурносмех… – прошептал он, позволяя на миг улыбке прокрасться в уголок своих губ. Вновь заставив себя быть серьёзным, парень хмуро сказал: – Чего хохочешь? Ты чуть не погиб. – Поэтому и смеюсь, – чуть приподнял брови Сяо Вэнь, оглядывая лицо развернувшегося к нему Чоу Лицзы. – Когда ещё смеяться, если не после того, как избежишь смерти? Другого шанса может и не быть. Чоу Лицзы цыкнул и закатил глаза, подхватывая ладонь Сяо Вэня и продолжая перевязку. После того, как он принес ему чашу с горячим овощным супом и лекарь поел, выпив после чашу чая, Чоу Лицзы осторожно опустился рядом с ним на постели. Сам не зная почему, он притащил лекаря в свою теплую комнату, укладывая на мягкую кровать, перед этим стащив с него мокрые тряпки и завернув в плед. «Куда его ещё было тащить в тот момент? В комнату, по которой гулял сквозняк? Чтобы он ещё больше заболел, а мне пришлось бы возиться? Ещё чего», – думал Чоу Лицзы, вытягиваясь по струнке и цепенея всем телом, когда лекарь вдруг потянулся к нему, укладываясь на его руку. Всё то у него было так просто. Захотел – обнял. Захотел – прижался, улыбнулся, рассмеялся… поцеловал. Чоу Лицзы был взрослым человеком, мужчиной, пусть и не слишком сведущим в любовных делах, всю жизнь чувствующим к подобному отвращение. Но даже несмотря на это, он подмечал странный жар во всём теле, когда касался этого мужчины рядом с собой, всё чаще не пытаясь отстраниться, хоть и понимал, что одного его слова будет достаточно, чтобы зарубить своё и чужое желание на корню. Как же всё так вывернулось… Услышав глубокий вздох Сяо Вэня, Чоу Лицзы отвернулся, да только не в ту сторону, случайно натыкаясь губами на горячий лоб. И не отстранился, чувствуя, как тело наконец-то расслабляется в этот момент. Сяо Вэнь тихо сказал: – Как бы мне ни хотелось пить горькие пилюли, сделать это придётся. – Зачем? – Мне нужно отправиться в управление стражников, чтобы сообщить о противоядии. Я нашел последний компонент яда. Глаза Чоу Лицзы тут же сверкнули темным блеском, глядя на стену с пляшущими бликами, а уголок губ хищно пополз вверх. Он сказал: – Если не хочешь пить лекарство, так не пей. Я могу отнести сообщение в управление вместо тебя. Сяо Вэнь поразился: – Правда? – А что такого? Мы ведь вместе работали последние дни. Просто напиши письмо, и я доставлю его. Ни к чему трепать своё здоровье, лучше отдохни эти несколько дней. Сяо Вэнь вдруг почувствовал тепло во всём теле. Уже давно никто так о нём не заботился, кутая в теплые ткани и прижимая к себе, уговаривая отдохнуть. Глаза увлажнились от трепещущего чувства в груди, что объяло собой всё его сердце. Не в силах остановить себя, он поднял голову и скользнул губами по скуле парня, чуть придвигаясь ближе. Уловив его движения, Чоу Лицзы опустил голову, тут же натыкаясь на теплые губы своими и замирая. Сяо Вэнь, почувствовав, как всё тело под ним напряглось, прикрыл глаза, кладя подрагивающие пальцы на щеку Чоу Лицзы и осторожно поглаживая, словно в попытке приручить дикое животное, готовое вот-вот сорваться. Скользнув языком по нижней губе, пахнущей ранее выпитым ароматным чаем, Сяо Вэнь приник ещё ближе, вплетая пальцы в черные волосы и углубляя поцелуй. Чоу Лицзы широко раскрытыми глазами смотрел прямо на него, чувствуя, как внутренние мышцы напрягаются, грозясь разорваться от напряжения. Пьянящее чувство было таким, словно он выпил полный кувшин вина. Вот только алкоголь отродясь он не пил. А также чувства, вмиг поглотившего его сейчас с головой, ранее никогда не испытывал. Отстранившись немного и подняв глаза на парня, Сяо Вэнь поверхностно дышал, рассматривая его до тех пор, пока Чоу Лицзы хрипло не спросил: – Почему… ты это сделал? Сяо Вэнь смущенно улыбнулся: – Когда, если не сейчас делать то, что хочется? – чуть помешкавшись, он тихо спросил: – …Тебе не понравилось? – Я не знаю, – не моргая, уставился на него Чоу Лицзы. Удовольствие от близости, к которой ранее он испытывал лишь презрение, вскружило голову настолько, что подтолкнуло Чоу Лицзы прижаться ближе и положить руку на загривок лекаря, сжимая и подтаскивая к себе вплотную. Хрипло выдохнув, он перехватил поцелуй и прикусил чужую нижнюю губу, чуть оттягивая на себя и вновь приближаясь, чтобы прикусить верхнюю. Сяо Вэнь улыбнулся под таким напором, чувствуя, как кусачие неуверенные поцелуи не дают ему даже вдохнуть, яростно атакуя его раз за разом, в то время как самого его перевернули на спину, прижимая к постели. Горячее тело, опустившееся сверху, прижалось настолько близко, что Сяо Вэнь едва успел подавить задушенный стон, выгибаясь и подставляясь под руки и губы, что начали бродить по его лицу и шее, в попытках урвать бóльший кусок удовольствий. Сяо Вэню только и оставалось, что метаться по постели и делать поверхностные вдохи, когда жесткие губы спускались к его шее и ниже, чтобы прикусить кожу и оставить на ней несколько багровых отметин. «Как есть дикий неприрученный зверь», – подумал Сяо Вэнь и улыбнулся, раскрывая подернутые поволокой страсти глаза и глядя на блики на потолке. В следующее мгновение Чоу Лицзы перекрыл этот вид своими мерцающими во тьме глазами и набросился для ещё нескольких глубоких поцелуев, крепко сжимая его талию и хрипло дыша. Головокружение лишило его остатков благоразумия и рациональности, волной желания накрывая и подгоняя прижиматься ещё ближе и ближе, упиваясь сладостью чужих губ и редких стонов, что подобно искусному музыкальному инструменту играли только для одного неискушенного слушателя. Чоу Лицзы не мог сказать точно, сколько это длилось – всё смешалось в водоворот желания и чувств, что закружил его с головой до тех пор, пока в один момент он не почувствовал влагу в чужих волосах. Запах железа, поплывший по комнате, заставил его отшатнуться. Ярое чувство, что ранее всю жизнь преобладало над Чоу Лицзы к подобного рода близости, едва не вывернуло его наизнанку. Отстранившись и чувствуя теплую кровь на своей руке, Чоу Лицзы с силой зажмурился, пропуская зовущий встревоженный голос Сяо Вэня мимо ушей. Приподнявшись и чувствуя слабость в коленях, он взял бинты и вновь повернулся, стараясь делать неглубокие вдохи. Чуть позже, когда рана на голове Сяо Вэня была обработана, а сам он зацелованный и разморенный ласками задремал, Чоу Лицзы долго сидел на краю постели, держа окровавленный бинт в руках и с силой его сжимая.༄ ༄ ༄
Ветхая дверь в небольшой дом приоткрылась когтистой лапой и в следующий миг в небольшом проёме появилась рогатая голова. Вскочив внутрь, Байлинь оглянулся по сторонам, после чего приоткрыл дверь шире и затащил большую зелёную черепаху за лапу. Бдящие за слепцом всё это время, они лишь изредка перебивались едой, когда Байлинь летал в дом на улице Инхуа или утаскивал снедь с кухни своего хозяина, всё ещё храня обиду за пренебрежение. Проголодавшись этой ночью, они пошли на крайние меры, решив обокрасть предмет своей слежки. Озираясь по сторонам, гарпия и черепаха двинулись по коридору, тихо шаркая панцирем и стуча когтями. В один момент Шуцзы приподнял голову, принюхиваясь, и более бодро засеменил в сторону кухни. Цокая лапами, Байлинь поспешил за ним. Найдя там небольшой полупустой мешок с засушенными фруктами для чая, Шуцзы боднул его головой и опрокинул, издавая шорох, который потонул в предостерегающем тихом клекоте гарпии. Раздербанивая мешок с едой, они не заметили хищно сверкнувших глаз в углу комнаты. Двигаясь осторожно и тихо, огромный зверь двинулся в их сторону. Счастливо пожевывая добытое, Шуцзы развернулся и поднял голову, всё также перемалывая сушеную грушу. Ча, возвышаясь над черепахой, смотрел на неё мрачным взглядом, не предвещающим ничего хорошего, пока Шуцзы глазками-бусинками взирал на него, довольно пожевывая фрукт и словно не осознавая, на кого они наткнулись. В следующий миг Ча оскалился и приблизился, заинтересованно оглядывая добычу, готовый наконец полакомиться мясцом, когда зеленая черепаха вдруг чихнула, отбрасывая кусок фрукта, тем самым заставив зверя остановиться. Пёс смотрел на маленькую зверушку несколько мгновений округлившимися глазами, после чего вдруг припал ближе, обнюхивая её и возбужденно мотыля хвостом до тех пор, пока Байлинь не выскочил перед ним, расправляя огромные крылья, что едва ли не заполонили собой всю кухню. Пёс выпрямился, скаля клыки, пока гарпия выпячивала грудь вперед, чтобы показать зверю напротив, что тот не единственный боевой чжаньшоу в этой комнате. Яростный клекот, готовый вот-вот вырваться из клюва, прервался в зачатке, когда Ча приблизился к противнику, громко фыркая ему прямо в лицо, заставив тем самым Байлиня плюхнуться на задницу. Ошеломленная гарпия уставилась на пса и его мотыляющийся за спиной хвост. Вскочив, в следующий момент они закружили по комнате вокруг черепахи, которая высунув язык смотрела на двух собачащихся зверей, подгребая высыпавшиеся из мешка фрукты к себе. Пляска двух чжаньшоу длилась до тех пор, пока все трое не замерли, слыша шаги по коридору. Звук тихо прикрытой двери, ведущей к заднему двору, заставил зверей переглянуться и двинуться в ту же сторону. Темная фигура Чоу Лицзы, выхваченная из общей мрачной картины лунным светом, одиноко стояла напротив входа в подвал, ведущего с улицы. Три головы высунулись из-за угла, наблюдая за человеком. Окровавленная тряпица в его руке покачивалась на ветру, но всё также оставалась крепко стиснутой в пальцах, которые парень сжимал, делая глубокие вдохи и словно решаясь. Опустив голову, Чоу Лицзы стоял так долгое время, перебарывая себя и заставляя сделать шаг в подвал. Бледный цвет его лица стал практически белым в свете яркой луны, залившей собой весь задний двор. Лишь когда он прикусил губу до крови и собрался сделать шаг вперед, то замер, чувствуя, как что-то оттягивает его назад. Опустив голову, Чоу Лицзы пораженно уставился на Байлиня, дергающего за подол его халата. Птица скакала и клекотала, намертво вцепившись в темную ткань. Опустившись на одно колено перед гарпией, Чоу Лицзы сказал: – Глупая птица, чего тебе надо? Байлинь пару раз вскинул крылья, глядя на него во все глаза и не двигаясь с места, продолжая прожигать человека взглядом светлых медных глаз, так похожих на… Чоу Лицзы зажмурился, мотнув головой, и отвернулся, настолько крепко сжимая окровавленную ткань, что из неё выступили алые капли, разбиваясь в тишине о дощатый пол. Почувствовав жесткую шерсть под второй рукой, он чуть повернул голову, встречаясь с черными глазами своего зверя. – Хунча, – выдохнул он. Растерянный впервые за долгое время и не знающий, как поступить, Чоу Лицзы едва смог почерпнуть в сердце уверенность в своих действиях и собирался привстать, чтобы спуститься в подвал, но вдруг остановился. – А ты ещё кто? – вскинул он бровь, оглядывая сияющий в темноте всеми цветами изумруда панцирь. Шуцзы поднял голову и боднул его ногу, хватая за черный шнурок сапога. Чоу Лицзы замер, тяжело дыша и чувствуя подкатывающий к горлу ком. Он долго стоял так, не в силах пошевелиться и отвернувшись от входа в подвал. Лишь с новым порывом ветра, принесшим из приоткрытого окна комнаты запах лекарственных трав, он глубоко вздохнул и направился собираться, чтобы на рассвете отправиться в управление стражников.