Ныряя в синеву небес, не забудь расправить крылья / Падая в глубокое синее небо

Лю Синь чувствовал, что открывает глаза, но сквозь, словно висящую перед ним туманную завесу, так и не мог ничего рассмотреть. В голове гудело и грохотало от прилившей к ней крови, а налитые свинцом руки и ноги не могли сдвинуться ни на цунь. Он приходил в сознание несколько раз, разбуженный криками. – Лю Синь! – Остановите его! – тревожно прикрикнул женский голос. Лю Синь покачнулся от удара: кто-то налетел на место, где он лежал. – Пошли вон! – озлобленный, знакомый юношеский голос сопровождался шорохом искр, будто кто-то внезапно запустил фейерверк. Лю Синь задрожал при воспоминаниях о небесных искрах на фоне горящего вольного города. Лязгающий звук металла неприятно полоснул по растревоженному разуму. – Кто из вас хочет сдохнуть первым!? Тонкий звон ледяных клинков столкнулся со сталью, на секунду перекрыв собой все остальные звуки. – Уберите его отсюда и подайте мне раскалённый нож. – Я снесу тебе голову блядь, если приблизишься к нему! Звуки глухих ударов отдавались в затылок и виски, заставляя Лю Синя болезненно скривиться. – Лю Синь!.. Вспышка света была столь яркой, что на миг прогнала туманную завесу перед глазами. Зовущий его голос внезапно стих, за которым последовал тихий шорох и леденящий холод, словно зима внезапно нагрянула в последний месяц лета и заморозила всё вокруг. Долгие несколько мгновений не было слышно ни звука. Цзэмин? Лю Синь моргнул и оглянулся по сторонам. В темноте вокруг него ничего не было видно. Даже протянув руку, можно было различить лишь очертания пальцев. Опустив взгляд вниз, он понял, что стоит на каменной платформе, что с каждой секундой обретала черты в свете внезапно спускающихся откуда-то сверху огоньков. Лишь спустя некоторое время Лю Синь интуитивно понял, что это был его собственный разум. Осколки парили вокруг него, складываясь в фигуры и образы, за которыми он не мог поспешить. Даже сквозь сон Лю Синь ощущал, что бредит от лихорадки. В одно мгновение он видел перед собой полчище огненных демонов, а в следующее уже себя, сидящего за низеньким столиком у окна. Вывеска над старой книжной лавкой со скрипом покачнулась под весом толстенькой иволги, что держала в клюве клёновый листик. – Ай! – тихо выкрикнул Лю Синь, хватаясь за голову. Господин Мо опустил веер, которым только что хлопнул его по макушке, и постучал им по столу. – Не отвлекайся. Лю Синь надул губы и несколько раз поёрзал на месте. – Зачем мне обучаться каллиграфии и рисованию? Это ведь только для стариков. Господин Мо усмехнулся и отпил чай. Раскрыв веер, и изящно прокрутив его в руке, он задумчиво склонил голову набок: – Искусство каллиграфии помогает улучшить форму и характер человека. Высунув язык от усердия, четырнадцатилетний Лю Синь схватил тонкое древко в кулак и чиркнул по шёлковому листу, оставив рваную полосу и распушив кисть. – Ай! – вновь выкрикнул он от очередного удара веера по макушке. Господин Мо поучительно поцыкал несколько раз и сказал: – Во время практики разум должен быть спокоен, как озёрная гладь в ясный день, реакция быстрой, подобно полёту ястреба, а рука твёрдой, как сталь, но подвижной, как плеть. – Ничего не понимаю! В приюте нас этому не учат! – захныкал мальчик. – Этому учу тебя я, – усмехнулся мужчина, сидя с ровно выпрямленной спиной напротив него. – Кто ещё тебя хоть чему-то обучит, если не я? Лю Синь понуро опустил голову и кивнул, натягивая рукава тёплого свитера, подаренного ему господином Мо на новый год. – Твой разум должен быть ясен и чист, – протянув руку, господин Мо подхватил кисть. В несколько взмахов он преобразил, испорченную на первый взгляд картину с рваной линией в потрясающее полотно с речным рвом. Парящие над чёрной водой журавли неслись стаей, и ветер, казалось, в самом деле гнал их вперёд, расправляя изящные крылья. – Круто-о-о… – протянул Лю Синь, подпирая руками подбородок и во все глаза наблюдая за взмахами кисти. – Даже если кажется, что всё испорчено, достаточно лишь взглянуть под другим углом, – закончив, господин Мо протянул кисть мальчику. Нетерпеливо поёрзав на месте, Лю Синь улыбнулся и потянулся вперёд. Стоя на каменной платформе во мраке, Лю Синь наблюдал, как картина перед ним постепенно тает, оставляя после себя лишь его звонкий не знающий горя смех, который он уже позабыл. Вновь оказавшись в непроглядной тьме, изредка разрезаемой вспышками, Лю Синь вздохнул и прикрыл глаза. Тут же почувствовав в ладони небольшую приятную тяжесть, он приподнял руку за зажатой в ней кистью. – Спокойный разум, да?.. – тихо повторил он и глубоко вздохнул. Столп искр из-под кисти разрезал темноту, позволив блуждающим потерянным огонькам потянуться к нему и собраться в одно целое. Лю Синь зажмурился, едва не ослепнув от яркого света, и в следующий миг распахнул глаза, чувствуя, как всё тело содрогается от крупного озноба. Промокший от холодного пота, он так сильно замёрз, что дрожал не переставая. Он лежал на мягкой перине столь высокого качества, что даже будучи не обделённым средствами не мог позволить себе такую постель. Боль во всём теле была ноющей и тупой; в голове звенело, а во рту пересохло так, словно он не пил как минимум несколько дней. Первое, что Лю Синь почувствовал кроме боли и холода – жжёный запах полыни и серы. Даже не оглядываясь по сторонам и видя над собой лишь белый свод потолка, он понял, что запах витающих вокруг него благовоний и трав говорит о лечебных отварах. Через силу приподняв голову и оглядевшись, Лю Синь тут же рухнул обратно. Комната была небольшой и светлой, всего с одной постелью, парой небольших столиков и кушеткой возле двери. Лю Синю потребовалось время, чтобы утихомирить грохочущую кровь в голове и расслышать за ней хоть что-то. Болезненные звуки по ту сторону двери были стонами умирающего, а тяжёлый кровавый смрад явно свидетельствовал о том, что бедняге осталось совсем немного. Даже запах трав и благовоний не мог заглушить собой зловоние гибели. Лю Синь слишком хорошо знал этот запах приближающейся смерти, чтобы распознать его даже в тысяче переплетений ароматов и ветров. Повернувшись на другой бок, он уставился пустым взглядом в стену, натягивая холщовое одеяло до подбородка. Стягивающие его грудь бинты не дали притянуть колени и свернуться в клубок. За дверью послышался грохот и чьи-то тихие, наполненные волнением голоса. «Спать хочу», – отстранённо подумал Лю Синь и прикрыл глаза. Но как бы ни пытался уснуть, в его голове назойливо что-то свербело, словно он что-то забыл, но никак не мог вспомнить, что именно. Обрывочные фразы влетали в его уши с утренним пением свиристели, разбавляемым тихим шуршанием листвы за окном. Крики по ту сторону двери становились всё громче, прерывая собой поток мыслей и других звуков, что нервировало Лю Синя с каждой секундой всё сильней и сильней. Не в силах более слушать чужие хрипы и вопли, превозмогая боль, Лю Синь тяжело поднялся с постели и в несколько шагов преодолел расстояние до двери. Распахнув её и увидев троих человек, топчущихся у стола к нему спиной, Лю Синь перевёл рассерженный взгляд на лежанку у стены. Хрипя и хватаясь за горло, на ней лежал мужчина лет тридцати пяти. Коренастый и широкоплечий, он едва умещался на узкой постели. На его чёрно-синем одеянии с серебряными наплечниками и такими же наручами не были видно ни ран, ни разрезов. Но то, как он хватался за горло, ясно говорило о том, что он мучается от серьёзной раны, не дающей ему вздохнуть. Кровь, потоком изливающаяся из горла, всё текла и текла без перерыва, заливая его пепельного цвета лицо с короткой бородой и усами. Три человека у стола взволнованно что-то смешивали в плошках, добавляя то масла, то вытяжки трав. Поглощённые созданием лекарства, они так и не заметили внезапного визитёра, явившегося на порог. Лю Синь дёрнул головой и чуть опустил её. «Спать хочу», – снова подумал, он и хотел было развернуться, чтобы отправиться к мягкой постели, но новый хрип заставил его остановиться. «Как шумно…» Лю Синь развернулся и, сделав несколько нетвёрдых шагов по комнате, на ходу подхватил со стола нож. Дойдя до постели мужчины и проигнорировав испуг в его взгляде, он замахнулся. Уже в полёте нож в его руке перевернулся и рукоятью ударил по сломанной ключице. Кость с хрустом встала на место, открывая дыхательные пути. Поток крови из горла раненого вырвался с новой силой, когда он с громким стоном выгнулся в спине и перевернулся, сблёвывая кровавые сгустки под ноги Лю Синю. Первые глубокие вдохи мужчины сопровождались его широко распахнутыми глазами, устремлёнными на неожиданного спасителя. – Ты!.. – выкрикнул один из троих у стола и мигом подлетел к нему. – Ты что наделал?! С ума сошёл?! Лю Синь рассеянно моргнул и развернулся. – Он дышит! Дышит! – с наполненным облегчением и радостью голосом выкрикнул второй, тут же подбегая к постели. Пошатываясь, Лю Синь вернулся обратно в комнату с намерением, наконец, поспать без лишнего шума. Но не успел он опуститься на постель, как вторая дверь в комнате, ведущая наружу, приоткрылась, пропуская невысокого юношу с мечом на поясе. Серо-белые одеяния с отделкой из серебра словно стали сигналом к пробуждению. Вихрь воспоминаний и последних событий с рёвом влетел в его разум. И только тогда Лю Синь почувствовал, что проснулся.

༄ ༄ ༄

Час спустя, стоя на коленях в огромном зале, превышающим по своим размерам всё, что он видел ранее, Лю Синь делал неглубокие вдохи. Широкие рукава кристально-белого халата, в который он был облачён, были такими длинными, что касались собой пола даже тогда, когда он шёл за молчавшим весь путь юношей. А сейчас и вовсе расстелились по бокам от него, словно подрезанные лебединые крылья. В прежнее время Лю Синь бы подобрал безупречно белую ткань, боясь запачкать одеяния столь высокого качества, но сейчас мог лишь уперевшись взглядом в первую ступень помоста молчать и переваривать в голове случившееся. Это место отличалось от храмов и павильонов в людских городах, в которых он бывал ранее. Огромные колонны, увитые серебряным плющом, подпирали собой свод столь мощный, что казалось рухни он наземь, то будет способен погрести под собой как минимум небольшой город. Несмотря на каменные стены и пол, в помещении было тепло. Лишь немного скосив взгляд в сторону, и увидев голубое пламя в стоящих по всему периметру очагах, Лю Синь понял, что было причиной нагретости комнаты. Даже прохладный утренний ветер, влетавший в открытые окна, не мог прогнать тепло от духовного огня. Тяжело сглотнув горькую от лекарства слюну, Лю Синь повернулся в другую сторону, но с удивлением понял, что в зале он находился один. Сопровождавший его человек удалился так тихо, что он и не заметил. По пути сюда Лю Синь так и не смог толком ничего рассмотреть за туманом, объявшим собой всю округу. Лишь очертания высоких пагод и голубых крыш павильонов изредка выныривали из белой завесы, чтобы в следующую секунду испариться, словно текли по молочной реке. Воспоминания прошлого вечера постепенно начали возвращаться к Лю Синю, отчего его грудь совсем скоро заходила ходуном, а голова стала тяжёлой от тревожных мыслей. Однако сосредоточив всё внимание на окружении, он стал подмечать, что раны на его спине и руках были кем-то обработаны, а сам он переодет в чистые одеяния, что говорило о том, что угодили они отнюдь не к врагам. Будь так, его раненное изувеченное тело сейчас бы остывало на холодном полу камеры или в земле. Подняв взгляд на помост, Лю Синь увидел несколько богато обитых серебром и синей парчой кресел. Смутная догадка заставила его нахмуриться. Глубоко втянув воздух, в следующее мгновение Лю Синь услышал звук открывающихся тяжёлых дверей за спиной. Опустив взгляд на первую ступень перед собой, он неподвижно замер, боковым зрением видя, как мимо него проходят несколько человек, облачённых в светлые одеяния. Ткань их была столь лёгкой, что казалась нематериальной, подобно облакам или тому же туману, из которого выплыли эти четверо незнакомцев. Высокие и статные, они походили на хищных цапель, начавших свою охоту в полноводном пруду. Обтекая замершего на коленях человека по бокам, крест на крест они поднялись на помост и заняли свои места, оставив большинство пустыми. В воздухе поплыл приятный запах благовоний и чая, когда несколько прислужников стайкой прошли через боковые двери и расставили перед четвёркой пиалы. Тишина парила над залом ещё несколько минут, прежде чем её разрезал мужской голос: – Кто ты такой? Лю Синь опустил глаза в пол. Друг, помощник лекаря, приёмный отец, целитель, судья правящей гильдии. – Никто, – голос Лю Синя сипел, словно он выпил горячий чай и обжёг горло. Но с самого утра его губ не касалась и капля воды. – Хм… – протянул кто-то смутно знакомым голосом, который Лю Синь никак не мог вспомнить. – Люди немощные, невероятно глупые и алчные, однако несмотря на всё это живучие, как вид. Их тела настолько слабы, что они вынуждены прозябать в своих городах от рождения до самой старости без возможности сдвинуться с места из-за страха. Лишь немногие из них осмеливаются выйти в мир без сопровождения, ведомые жаждой приключений или наживой. Что сподвигло тебя, человек, отправиться в этот край и этот лес, будучи столь слабым, что ты едва не погиб у подножия нашего ордена? Орден. Лю Синь медленно поднял взгляд, добравшись им до третьей ступени и замер. От чужих суровых взоров кожу щипало так, словно на него вдруг набросился рой муравьёв. – Или ты надеялся на защиту того маленького заклинателя? Цзэмин. Лю Синь вскинул голову, тут же натыкаясь на внимательные острые взгляды четверых людей. Двое мужчин и двое женщин неподвижно замерли на своих местах, с высоты своего положения взирая на стоящего перед ними на коленях человека. – Где он? – хрипло спросил Лю Синь. – Где этот человек? – Человек? – усмехнулся средних лет мужчина с длинной косой, перекинутой через плечо. – Этот маленький заклинатель… почему он был с тобой? Разве у него нет Учителя? – Нет, – замешкался Лю Синь. – Я… Сосредоточив всё внимание на говорящем с ним мужчине, Лю Синь не заметил сидящего рядом с ним старца. Поглаживая длинную белую бороду, старик внимательно смотрел на него, признав в нём того, кого удостоил разговором в храме вольного города. – Он владеет несколькими атакующими техниками. Откуда же он знает их, если у него нет Учителя? – спросила женщина в богато расшитом светло-лиловом халате, отпивая чай. Её высокая причёска, увенчанная золотой заколкой с тянущимися от неё жемчужными нитями, была настолько сложной, что и трёх часов бы не хватило, чтобы рассмотреть её всю. Сидящая рядом с ней заклинательница среднего возраста выглядела намного проще в обычном тёмно-сером халате с высоким воротником и широкими рукавами. Её волосы были туго стянуты в высокий пучок, что придавало ей особенно строгий вид на фоне старейшины в светло-лиловом одеянии. Лю Синь не стал разглядывать их более внимательно, не желая вызвать гнев. Отставив чашу чая, мужчина с косой сменил тему: – Духовный корень этого маленького заклинателя повреждён. И повреждён уже довольно давно. Вчерашнее происшествие едва не убило его, как ты мог допустить это? Лю Синь прикрыл глаза, чувствуя, как ком подкатывает к горлу. Не позволив своему голосу дрогнуть, он ответил: – Я не знал об этом. – Он называл тебя «ифу». Разве ты не его опекун? Как ты мог не знать об этом?! – сурово спросил его мужчина. – Где это видано, чтобы заклинатель воспитывался человеком, да ещё и с такими травмами? Твоя беспечность и непросвещённость едва не сгубила его! Лю Синь чуть опустил взгляд, под широкими рукавами сжимая руки с такой силой, что раны на ладонях открылись, промачивая бинты. Ни один мускул на его лице не дрогнул, пока капли крови падали на мощёный мрамором пол, скрытые белыми одеяниями. Обида опалила грудь жаром, подкатывая к горлу. «Как я мог не знать об этом? Что вообще я знал о нём?» – Ты должен был найти для него Учителя, пока ещё не поздно, раз уж взял опеку над ним. Люди с такими сильными духовными корнями рождаются раз в тысячу лет. – Я хотел найти для него Учителя, – сказал правду Лю Синь. – Ха! – усмехнулся мужчина. – К тому времени, как ты бы нашёл его, мальчик уже был бы мёртв. Или что, ты думал, если не развивать силу духовного корня он что, отпадёт сам по себе, а мальчик станет простым человеком и проживёт свою жизнь среди людей вдали от заклинателей? Лю Синь едва не согнулся пополам под тяжестью обвинений. Бессмертные, взирающие на него сверху вниз, были во много раз прозорливей рядовых заклинателей и видели людскую душу насквозь. Лю Синь сглотнул горький ком в горле и продолжал молчать, смотря на каменную ступеньку. В эти гнетущие минуты тишины он раздумывал над тем, что в самом ли деле он мог повлиять хоть на что-то? Весь последний год, зарываясь с ночи до утра и с утра до ночи в книги, он пытался по крупицам собрать нужную ему информацию для понимания устройства тела заклинателя, осознавая, что рядом с ним растёт не простой мальчик. Но много ли мог почерпнуть человек из написанных простыми людьми книг о далёких для их понимания заклинателях? Обескровленные губы Лю Синя задрожали и в следующий миг сжались в плотную линию. Плечи и колени уже затекли от долгого стояния на твёрдом полу, но Лю Синь не сдвинулся ни на цунь. Слыша, как спорят старейшины на помосте о том, что теперь делать с ними двумя, он не смел сдвинуться с места. Казалось, прошли часы, прежде чем он услышал единогласное решение бессмертных прогнать его вон с горы. Седовласый старец метнул в него внимательный взгляд и высокомерно поинтересовался: – Человек, разве ты не выскажешь слов протеста такому решению? Прожигая взглядом знакомого ему человека, Ци Сюаньцзы поглаживал свою белую бороду в ожидании того, когда тот завопит и начнёт чинить хаос, умоляя их оставить его. Но вопреки его ожиданиям Лю Синь просто ответил: – Это ваш дом. Вы здесь хозяева, я не вправе просить о чём-либо, лишь поблагодарить за спасённую жизнь, – уперев руки в мраморный пол, он низко поклонился, терпя боль в спине. Уже выпрямляясь, он добавил: – Только вам решать, примите вы к себе того ребёнка или же нет. Ци Сюаньцзы моргнул, с долей ошеломления в живом взгляде уставившись на Лю Синя: – Ребёнка? Разве ты не хочешь остаться с ним? Не чувствуя собственных губ, Лю Синь ответил: – Мне не место в заклинательском мире. Я понимаю это, поэтому покину гору сразу после вашего решения. Ци Сюаньцзы вскинул брови и откинулся на спинку кресла. Бросив на человека тяжёлый взгляд, коим он удостоил его в первую их встречу в храме вольного города, старейшина прославленного ордена стукнул ногтем по подлокотнику кресла. Этот человек был полон сюрпризов. Лю Синь знал основные правила заклинательских орденов. По праву рождения избранные в этом мире, все члены школ, монастырей и орденов ставили себя выше обычных смертных подобно журавлям перед насекомыми. Добившиеся положения своими силами и возможностями, они установили свой порядок, не позволяя вмешиваться в него даже большинству императорских законов, в основном распространявшихся на людские города и поселения. Следующие несколько минут единственным звуком в комнате был лишь потрескивающий голубой огонь в очагах и шум ветра, влетающего в окно. Даже в стороне трое личных учеников, сидящих на помосте старейшин, боялись нарушить молчание и подать голос первыми, что уж говорить о простом человеке? «Вот я и достиг точки», – подумал Лю Синь. Ещё после зимы готовясь к отбытию из Яотина и узнавая у Ван Цзяня и Пэй Сунлиня про более безопасные для северян земли, он получил чёткий ответ – запад. Ещё ранее, слушая рассказы Сяо Вэня, Лю Синь и сам принял решение отправиться именно в эти земли, защищённые правлением старейшин княжеского двора и населённые заклинательскими школами, орденами и храмами. Ему всегда казалось, что жизнь в этом месте будет мирной, спокойной и светлой, о какой он всегда мечтал. Но всё ли всегда происходит в соответствии с нашими ожиданиями? Лю Синь на своей шкуре испытал всю суровость этого мира и не раз ощутил осколки под рёбрами от разбившихся ожиданий. Больше ждать было нечего. Он молчал очень долго, собираясь с силами, чтобы встать и покинуть это место, на грани сознания задаваясь вопросом: почему старейшины не гонят его? – Чей это меч? – внезапно спросил мужчина с косой. Взмахнув рукой, он вызвал небольшой вихрь, из которого перед Лю Синем лёг на пол Лимин. Один из учеников отделился от небольшой группы и встал за спиной человека. Лю Синь глухо ответил: – Мой. – Ты украл его? – Нет. – Откуда у человека столь могущественное оружие? Даже никто из старейшин не смог дотронуться до него. Нам пришлось привести на гору ту лошадь и лишь общими усилиями взять его под свой контроль. Как обычный человек может владеть подобным мечом? – спросила женщина в сером халате. – Я не крал его, – сдержанно ответил Лю Синь. Его плечи были чуть опущены под давящей аурой заклинателей, но подбородок был всё так же горделиво вздёрнут, являя собой крупицы былой силы и уверенности. – Это подарок. – От кого? Подняв взгляд, Лю Синь ответил: – При всём уважении, почтенные старейшины, от кого я получил этот дар – вас не касается. Я не крал этот меч, и я дал ему имя. К нему может притрагиваться лишь тот, кому я позволю. – Я чувствую ложь в твоих словах, мальчик, – усмехнулся мужчина с косой. – Ни один заклинатель, даже выживший из ума на последней стадии искажения ци, не стал бы вручать такую сталь человеку. Лю Синь опустил взгляд, тут же распознав в словах мужчины уловку. Начни он сейчас оправдываться тем, что подарил этот меч ему отнюдь не заклинатель, им будет за что зацепиться и обвинить его в новой лжи. – Как будет угодно думать старейшине, – чуть склонил голову он. Мужчина сцепил зубы и хотел сказать ещё что-то, когда голос сидящего рядом с ним старца прервал его. – Возможно, мальчишка не лжёт, – усмехнулся тот, поглаживая свою длинную белую бороду и сверкающими глазами, подобно хищнику, впившись в парня. – Однако так ли это на самом деле выяснить довольно просто. Кивнув его словам, мужчина с косой взмахнул рукавами и мягко спланировал с возвышения, в следующий миг оказываясь перед человеком. Почувствовав опасность, не мешкая ни секунды, Лю Синь развернулся и ударом ноги сбил на пол стоящего за его спиной ученика. Схватив с его бедра два ножа, он прижал одно лезвие к своему горлу, а второе наставил на старейшину. Сверкнув злыми глазами, он выкрикнул: – Подойдёшь ко мне ещё хоть на шаг, и я залью кровью твой белый плащик! Ученик тут же подскочил на ноги и дрожащим голосом пробормотал: – С-старейшина Хэ... Переведя взгляд на своего ученика, мужчина сурово гаркнул: – Ты что, позволил человеку разоружить себя?! – смерив его взглядом, он махнул рукой: – Пошёл прочь, позорник! Ученик задрожал и отступил к колонне, встав рядом с двумя другими учениками. Не сводя взгляд со старейшины Хэ, Лю Синь сказал наполненным напряжением голосом: – Я лучше умру, чем пойду на единение душ. Перекинув косу на другое плечо, старейшина Хэ усмехнулся: – И откуда смелости в тебе столько, мальчик? – Ты пришёл из вольного города, не так ли? – чуть подавшись вперёд, спросила женщина в сером халате. Замешкавшись, Лю Синь коротко кивнул, обводя взглядом всех старейшин. Приблизившись на шаг, старейшина Хэ замер, увидев, что человек на его движение сильнее надавил на своё горло. Маленькая капля скользнула по лезвию ножа. – Отойди от меня, – оскалился Лю Синь, мерцая глазами. Все ранее изученные нормы поведения словно погребла под собой лавина страха и паники, сделав из него испуганное животное, загнанное в угол. Притуплённые ранее чувства хлестали по нему, оглушая грохотом волн приливающей к голове крови. Старейшина Хэ чуть опустил голову, исподлобья глядя на человека. В следующий миг в его руке образовался шар духовной энергии, грозясь вот-вот сорваться с места. Несколько секунд в зале царила абсолютная тишина; воздух то и дело прорезали искры разрядов, а атмосфера была столь тяжёлой, словно вот-вот разразится гроза. В следующую секунду за пределами зала и впрямь прогрохотал небесный рокот, и вспышка молнии явила себя из распахнутых окон. Тяжёлые двери с грохотом распахнулись. – Довольно! – вдруг разнёсся по залу тяжёлый голос из-за спины Лю Синя. Что-то с грохотом опустилось на мраморный пол, высекая искры. Огонь в очагах вспыхнул с новыми силами, возносясь к потолку. В следующий миг в комнате стало так холодно, что лишь через несколько секунд Лю Синь понял, что лезвие у его горла покрыто тонким слоем льда, делая его неспособным прорезать кожу. Обернувшись назад, он тут же встретился с встревоженными глазами Тан Цзэмина, стоящего плечом к плечу с высоким мужчиной.