༄ ༄ ༄
Поздно вечером в здании Целительского павильона была освещена лишь одна комната. Три масляных лампы горели на стенах, танцуя бликами на белоснежном как снег лице. Лю Синь стоял над Тан Цзэмином, всматриваясь в его лицо, словно через свой взгляд прилагая все силы к его пробуждению. Едва только бисерины пота начинали выступать на высоком лбу парня, Лю Синь тут же стирал их мягким платком, кусая губы и не зная, чем ещё может помочь. Цзян Фэйсин пробыл здесь совсем недолго. Стабилизировав состояние Тан Цзэмина, он удалился на срочный совет со старейшинами. Критический момент не успел достичь его ученика из-за своевременного вмешательства старейшины Ци, который совместно с ним влил в угасающего Тан Цзэмина часть своих сил. «Он не погибнет. Просто лишён сил на время и должен будет восстанавливаться в течение нескольких дней», – вспомнив слова, сказанные Цзян Фэйсином напоследок, Лю Синь прикрыл глаза. Чувство облегчения боролось со страхом, а давящее ощущение в сердце, когда он увидел падающего навзничь Тан Цзэмина, всё не желало отступать, порождая на обратной стороне век картинки того, что могло бы произойти при худшем исходе. Лю Синь опустил голову, позволив бровям надломиться, а бледным губам мелко дрогнуть. Он давно не испытывал чувство столь сильного ужаса и невосполнимой потери, так что не мог найти себе места от тревоги и сожалений и не знал, как их побороть. – Господин Лю, – послышался голос со стороны двери. Резко обернувшись, Лю Синь наткнулся взглядом на фигуру в белом, что никак не вязалась с больничной палатой, словно никогда не была подвержена тяжести болезней и болей от ран. Сун Цзявэнь приподнял уголки губ в полуулыбке и прошёл внутрь, так и не дождавшись приглашения. Лю Синь отвернулся, вновь опуская взгляд на Тан Цзэмина. Сейчас ему было ни до приветствий, ни до вежливых праздных бесед. Спустись сейчас сюда сам Нефритовый Император, Лю Синь бы точно также отвернул голову, не проявляя к визитёру почтения и сосредоточив всё внимание на бессознательном парне. Обойдя постель и встав с другой стороны, Сун Цзявэнь долго молчал, вглядываясь в обескровленное лицо Тан Цзэмина. – Он очень красив, верно? – внезапно спросил он. Лю Синь рассеянно моргнул, храня молчание и продолжая бродить по лицу Тан Цзэмина взглядом. Сун Цзявэнь протянул руку с длинными тонкими пальцами, костяшками едва касаясь белой скулы спящего парня. – Даже сейчас, – негромко продолжил он, – без сознания и раненый, он очень красивый. Сун Цзявэнь склонил голову к плечу, не отрывая от Тан Цзэмина взгляда, и задумчиво произнёс: – Не могу только понять, прекрасней ли он снежного ириса в первый день больших холодов или больше похож на молодого леопарда, вышедшего из схватки побед... – Убери руку, – вдруг резко сказал Лю Синь. Не ожидая от себя подобного выпада, он осёкся, пытаясь осмыслить только что сказанное. Однако как он бы не анализировал свои слова, а находил в них лишь согласие: эта тонкая рука на щеке Тан Цзэмина вызывала в нём чувство яростного неприятия. Словно сама его кровь была против этой картины, вскипев в венах и ударив в голову, побудив сказать эти слова. Сун Цзявэнь медленно поднял взгляд на Лю Синя и несколько долгих мгновений пытался что-то рассмотреть на его лице. Затем выпрямился в полный рост, возвышаясь над ним на полголовы и вновь улыбнулся: – Не волнуйтесь, господин Лю. Мне не впервой видеть его без сознания и обессиленным. Лицо Лю Синя потемнело, а взгляд заострился, когда он впился им в лицо напротив. Сун Цзявэнь вдохнул и разом принял свой обычный лёгкий вид, пояснив: – Мы с главой Цзян тренировали его на пределе возможностей, так что он не раз доводил себя до такого состояния. Лю Синь спросил: – Зачем вы пришли? Сун Цзявэнь зарылся рукой в свой рукав и вытащил мерцающую маленькую склянку, в которой кружился золотой вихрь эликсира. – Это из моих личных запасов, глава Цзян одобрил, – поставив бутылёк на столик напротив постели, он вновь посмотрел на Лю Синя и пояснил: – Эликсир из солнечного цветка, что распускается раз в сто лет. Пусть Цзэмин выпьет его, когда проснётся. Это поможет в восстановлении сил. – Благодарю, старейшина Сун, но у меня достаточно и более сильных снадобий, способных оказать эффект в восстановлении, – не поворачивая головы, Лю Синь указал в сторону соседнего стола, на котором стоял ряд разноцветных пузырьков. Сун Цзявэнь вернулся к постели и посмотрел на Тан Цзэмина ещё некоторое время, прежде чем сказать: – Вам незачем оставаться здесь. Он придёт в себя лишь через пару тройку дней, так что можете отправляться к себе и отдохнуть. День был долгим, и вы побывали в битве. Лю Синь не ответил и не сдвинулся с места. Сун Цзявэнь окинул его напряжённую фигуру взглядом и втянул в себя воздух: – В таком случае я уйду первым. С этими словами старейшина обогнул постель и выплыл из комнаты также мягко, как и появился в ней. Лю Синь прикрыл глаза. Простояв так без малого ещё десять минут, он наконец услышал, как за последним служителем павильона закрывается дверь. Пройдя по комнате до окна, он подхватил стул за спинку и, развернув его в два оборота, опустился на него у постели. Снежный ирис… молодой леопард. Вздор! Ярился Лю Синь в душе. В этом человеке не было ничего от цветов или изящности. Свободный ветер диких равнин и бурное течение горных потоков реки – вот, что было в этом лежащем на постели молодом мужчине. Пламя свечей чуть колыхнулось, когда сквозь приоткрытое окно влетел ветер. Несколько чёрных прядей упали на лоб Тан Цзэмина. Потянув руку, чтобы убрать их, Лю Синь замер, дрогнув кончиками пальцев. Его ладони в тонких чёрных перчатках всё ещё были в пыли и грязи, и не шли ни в какое сравнение с теми, что трогали это лицо ещё каких-то десять минут назад. Лю Синь опустил руку. За этот день он так устал, что больше не мог прокручивать в голове гнетущие мысли, гоня от себя картинки худшего исхода этого вечера. Ему было достаточно уже того, что смотря на этого спящего человека он видел его вздымающуюся грудную клетку и сам от этого чувствовал себя живым. А то тепло, о котором он уже позабыл, гоня от себя даже воспоминания об этих ощущениях, постепенно возвращалось к нему незаметно для него самого, мало-помалу отогревая потерянное в темноте сердце. Лю Синь закрыл глаза. Боясь вновь открыть их, чтобы не наткнуться на пустующую постель как и все эти пять лет, он просидел так до глубокой ночи, пока не заснул, сморённый долгим днём. Он не помнил, как и когда подобрался ближе к постели, кладя на ту голову и протягивая руку, касаясь чужой кончиками пальцев, словно даже сквозь сон не желая терять эту нить ощущения.Глава 117. Духовная энергия
15 ноября 2021 г. в 20:09
Глаза Лю Синя медленно округлились, глядя на крепкую хватку пальцев. Его предплечья были защищены стальными наручами, а ладони обтягивали кожаные перчатки, и всё же ему показалось, что стык места чёрной кожи и металла, где касался его Тан Цзэмин, опалило жаром.
– Отпусти, – негромко сказал он.
Увидев озадаченные выражения лиц старейшин, Ань Байсин почерпнул в них уверенность к действиям и тут же вышел вперёд со словами:
– Если мастер Лю в самом деле говорит правду, то пускай продемонстрирует нам силу этого камня.
На миг пальцы Тан Цзэмина на чужом запястье сжались чуть крепче, а всё это время прохладный взгляд претерпел изменение, всколыхнув со дна зрачков злость.
Чтобы активировать силу камня в подавлении ци, коснуться его мог лишь человек. Однако тот, кто стоял сейчас рядом с ним, человеком определённо не был, и лишь Тан Цзэмин знал об этом.
Медленно втянув в себя воздух, он повернул голову к старейшинам и сказал:
– Позовите сюда другого человека.
Ань Байсин растянул губы в прохладную снисходительную улыбку:
– Возможно, господин Тан не в курсе, но в наш орден запрещено ступать простым людям, – бросив на Лю Синя выразительный взгляд, он с тенью надменности спросил: – Или вы предлагаете позвать сюда какого-нибудь лавочника из Цзянаня, господин Тан?
– Господин Тан знает правила ордена, – резко отозвался Тан Цзэмин, метнув в Ань Байсина острый взгляд. Его зычный голос ещё не отразился от свода пустынного зала, когда он продолжил: – Благодарю за наставления, учитель Ань, но насколько мне известно, в ордене есть ещё один человек. Лишившаяся ядра бывшая заклинательница, потому ей и позволили остаться на этой горе. Я хочу вызвать её.
Ань Байсин чуть прищурил свои тёмные глаза, словно гончая, поймавшая след.
– Но к чему это всё, господин Тан? – продолжил он наступать. – Почему бы господину Лю не продемонстрировать нам возможности этого артефакта? Зачем же звать кого-то ещё, если человек и так здесь?
Тан Цзэмин неподвижно простоял ещё несколько секунд, а затем сказал, пропуская слова Ань Байсина мимо ушей:
– Мастер Лю был тем, кто закрыл шкатулку. Если в том камне есть что-то разумное, нам не следует использовать уже вовлечённого в это дело человека. Судя по словам того головореза из Цзянаня, артефакт не проявлял к нему агрессии в течение нескольких недель, однако как именно он отреагирует на того, кто посодействовал в уничтожении первого круга, – мы не знаем.
– Первый круг? – нахмурился Ци Сюаньцзы. – Что ты имеешь в виду?
Тан Цзэмин продолжил:
– Исходя из того, что я видел, в этом артефакте заключены демоны. Возможно, именно благодаря тому, что мы истребили их часть, радиус действия камня уменьшился. Не факт, что второй круг даже при прикосновении человека окажет то же действие, что и прежде.
– Что ж… – медленно покивал Цзян Фэйсин. – Это логично, но нам всё равно нужно выяснить, как именно он действует. Кроме того, та, о ком ты говорил, сегодня отбыла на дальнюю часть хребта на несколько дней, поэтому нам всё равно придётся прибегнуть к помощи мастера Лю.
Тан Цзэмин не сдвинулся с места, стоя спиной к старейшинам и сверля взглядом камень.
– Цзэмин? – позвал Цзян Фэйсин, непонимающе глядя на ученика, как и старейшина Ци.
Тан Цзэмин быстро облизнул пересохшие губы, силясь найти достойную причину, объяснившую бы его несогласие. Но как назло мысли в голове вылетели словно по велению чьей-то руки.
Лю Синь, чьё запястье всё ещё было зажато в его хватке, вновь тихо сказал:
– Отпусти.
Только сейчас поняв, что всё ещё держит его за руку, Тан Цзэмин быстро разжал пальцы и отступил, отводя взгляд. Не став отходить к старейшинам, он остался стоять позади Лю Синя.
Протянув руку к шкатулке, Лю Синь на миг замешкался и чуть повернул голову, чувствуя над собой гнетущее ожидание высокой фигуры.
Медленно выдохнул и вновь обернувшись, он накрыл рукой артефакт и сдвинул. Вопреки его ожиданиям о том, что камень, как и обычная вещь, просто свободно провернётся на месте, тот был словно замкнут в пазы. Чтобы сместить его, Лю Синь приложил немного сил и только тогда услышал тихий щелчок, свидетельствующий о том, что артефакт сменил положение.
Камень засиял чуть ярче и выпустил из себя тонкие струйки духовной энергии, распространившейся едва видимыми прожилками по залу. Радиус на этот раз в самом деле оказался намного меньше, не достигая даже того места, где стояли четверо старших мужчин.
Тан Цзэмин переводил напряжённый взгляд с узкой спины стоящего перед ним Лю Синя на камень за его плечом, словно в ожидании чего-то.
Но ни через секунду, ни через десять ничего не произошло. Уже было подумав, что его опасения были беспочвенны, он хотел испустить тихий вздох, когда заметил изменения в собственном теле.
Сжав правую руку в кулак, Тан Цзэмин не почувствовал… ничего. Словно разом вдруг опустел как высохший брод реки, которая сейчас была заперта за огромной плотиной его ядра.
Он долго стоял неподвижно, прежде чем, наконец, заставил вскипевшее негодование внутри немного утихнуть.
Развернувшись, он посмотрел на двух старейшин и коротко кивнул.
– Вот дерьмо… – тихо выдохнул Цзян Фэйсин, придя к осознанию, что всё оказалось правдой: на свете действительно появилось оружие, способное блокировать духовную энергию заклинателей.
Старейшина Ци, казалось, также был встревожен этим открытием, о чём ясно говорили его наполненные жаждой крови глаза. Бóльшую часть времени он и так был в раздражённом и недовольном состоянии, а сейчас и вовсе, казалось, пришёл в неистовый гнев.
Ань Байсин и его мастер отступили на несколько шагов, со страхом смотря на шкатулку словно пара верблюдов на брошенную перед ними змею.
Лю Синь медленно обернулся, поднимая глаза и оглядывая Тан Цзэмина на предмет изменений.
Тот, казалось, вернулся к своей прежней непоколебимости сравнимой с огромной горой, встретившей бесчисленные дожди и знойные ветры. Лишь проступившие скулы и крепко сжатые кулаки свидетельствовали о его напряжении, которое он силился побороть.
Лю Синь не знал, что значит для заклинателя лишиться своих сил и почувствовать себя простым человеком. Но, оглядев лица всех в зале, понял, насколько должно быть тяжёлой являлась эта утрата, раз даже одна только её перспектива вызывала в них бурю из гнева и негодования. А в некоторых и священный ужас, проступивший потом на бледном лице.
Лю Синь тихо вздохнул и развернулся, желая вновь повернуть артефакт и убрать подавляющий эффект.
Он уже поднял руку, когда камень в шкатулке пульсирующее засветился ещё ярче и через секунду озарил зал вспышкой яркого белого света, заставив всех зажмуриться и отступить.
Раздался громкий взрыв, породивший волну, и от камня вверх вдруг поднялся луч ослепительно-красного света.
Отступив назад, Лю Синь наткнулся спиной на Тан Цзэмина, который тут же обхватил его предплечье рукой, чтобы поддержать. Жжение от ослепительной вспышки зудело глаза, дезориентируя их обоих.
Набравший мощь энергетический удар не задел их, но отбросил стоящих поодаль мужчин на несколько чжанов, и теперь оба старейшины спешили к шкатулке, на ходу создавая ряд защитных заклинаний и посылая их к камню.
– Цзэмин! Барьер! – выкрикнул Цзян Фэйсин.
Всё новые и новые печати продолжали атаковать артефакт, который, зависнув в воздухе, пропускал их через себя, словно заклинания двух старейшин были для него столь незначительны, что он их даже не замечал.
Красный луч вспыхнул под каменным сводом и в считанные секунды принялся расползаться в купол, намереваясь покрыть собой середину зала.
Вновь обретя зрение, Тан Цзэмин тут же схватил Лю Синя за руку и рванулся вперёд, спеша к падающей лоскутами полупрозрачной стене. Словно уловив намерения беглецов, испещрённое энергией полотно стало падать быстрее, будто стремясь отрезать им путь.
В какую бы сторону они не бросались – завеса предугадывала их направление и ускорялась вместе с ними, играючи загоняя в тупик.
Поняв, что добраться до очередного выхода они не успеют, Тан Цзэмин перехватил на шаг отстающего Лю Синя за руку крепче и на ходу припал на одно колено, чтобы в следующую секунду прокрутиться в полоборота и расцепить свои пальцы.
Лю Синь коротко вскрикнул и покатился по полу, переворачиваясь несколько раз. Прилагая все силы, чтобы остановиться после броска, он преуспел лишь на десятом витке.
Вскинув голову и уперевшись руками в пол, он тут же увидел с грохотом падающий перед своим лицом барьер. Удар был такой силы, что тут же оставил на белокаменном полу глубокие борозды, впившись, казалось, в саму землю под павильоном.
Бросив на Лю Синя короткий взгляд через завесу, Тан Цзэмин поднялся на ноги и снял с пояса тяжёлый двуручный меч, после чего развернулся к каменной тумбе.
Артефакт продолжал парить в воздухе, а луч от него воспылал ярче, опуская завесу барьера с других сторон.
Подоспевшие старейшины сформировали огромные печати, накладывая те на купол, который с жадностью поглощал их и продолжал разрастаться, будто подпитываясь их энергией. Ань Байсин и его мастер отступили к колонне, стоя в её тени и не предпринимая попыток помочь. Казалось, внезапная сила настолько поразила их, что они не нашли в себе смелость даже сдвинуться с места, во все глаза наблюдая за расползающимся заклинанием.
Увидев Тан Цзэмина по другую сторону стены, Лю Синь взвился с места и побежал вдоль завесы, туда, где барьер ещё не успел добраться до пола.
Рваное полотно продолжало опускаться и он почти достиг небольшую брешь, но опоздал лишь на миг.
Купол с грохотом опустился и засиял небольшим свечением, словно знаменуя окончание формирования.
Несколько секунд Лю Синь слышал лишь своё тяжёлое дыхание, потемневшими от волнения глазами смотря на единственного человека в центре зала.
Внезапно барьер пошёл светящимися пятнами, формируя внутри себя что-то и издавая тяжёлый гул, будто набирая мощь. А дойдя до финальной точки, выпустил из себя десяток плетей, сверкнувших алым свечением. Тёмная энергия ринулась в центр со всех сторон, прокатываясь громогласным рокотом.
За доли секунд вокруг Тан Цзэмина ударило с десяток алых молний, разбивая каменный пол и порождая грохот, содрогнувший все каменные колонны. Жар, объявший всё пространство под куполом, будто был призван из самой преисподней.
Сжимая меч, Тан Цзэмин попытался воззвать к своим силам, в ответ на что даньтянь лишь опалил болью всё тело, распространяя по нему словно парализующий яд. Оставив попытки, Тан Цзэмин отразил своим мечом несколько бросившихся к нему молний, разбивая те на сотни искр.
Оба старейшины за его спиной посылали печати в барьер, перебирая те в поисках подходящих. И Цзян Фэйсин и Ци Сюаньцзы были сильнейшими заклинателями ордена и знали на порядок больше всех прочих вместе взятых на этой горе, однако подобная ловушка даже их застала врасплох, вызвав злость и недоумение.
Лю Синь опёрся руками в барьер, чувствуя от того жар. Во все глаза глядя на Тан Цзэмина, он терзался от тревоги, коря себя за то, что не успел добраться до бреши в барьере. Едва подавляя в себе желание прикрикнуть на старейшин, чтобы те поторопились со снятием заклинания, ему только и оставалось, что безмолвно смотреть как человека внутри атакуют подступающие молнии.
Камень внезапно остановился, прекратив испускать из себя алый свет, и медленно опустился обратно в шкатулку. Дым от разбившихся молний плавно потёк по залу, а внезапная тишина стала такой давящей, что слышно было лишь тяжёлое дыхание единственного угодившего под купол.
Несколько секунд клубы дыма едва заметно покачивались, медленно оседая на пол и протягиваясь по нему тонким полотном.
Внезапно впереди раздался шум: тумба с шкатулкой упала, будто задетая чьим-то телом.
Тан Цзэмин провернул меч в руках и вышел вперёд. Вся его фигура была собранной и напряжённой, а глаза немигающе вглядывались в дымку впереди.
Стоя за его плечом через барьерную стену, Лю Синь судорожно раздумывал, бегая взглядом по полу в поисках того, что было бы сподручным в отражении атаки. Но по тому стелилась лишь призрачная белёсая дымка, почти достигая колен стоящего внутри человека.
Внезапно тихий рокот внутри тумана привлёк внимание сосредоточенного Тан Цзэмина.
Вглядываясь вперёд, совсем скоро он заметил нечто, скрывающееся в кучевом полотне. В один миг лоснящийся чернотой бок проявил себя, и тут же скрылся, вновь ныряя в завесу.
Парящие три красных точки разрезали туман, появляясь то с одной стороны, то с другой.
Старейшины, в один миг сформировав общую печать, добились долгожданного эффекта: та, вспыхнув золотым светом, закрепилась на барьере и принялась сражаться с ним, выпуская светлую энергию и поглощая в себя тёмную.
Но недостаточно быстро.
Тан Цзэмин нахмурился, чувствуя внезапно появившуюся давящую энергию в барьере, что словно вынуждала его опуститься на колени. Мотнув головой и сжав зубы, он лишь сильнее сжал меч в правой руке, отчего рукоять на том пошла трещиной.
Из-за грохочущей крови в ушах Тан Цзэмин не мог понять, чудится ли ему, или в самом деле слышится низкий утробный смех, будто измывающийся над растерявшим все силы человеком.
Смех усилился, раздаваясь со всех сторон, а три красных точки проявили себя в тумане отчётливей, кружа до тех пор, пока вдруг не замерли, словно ожидая чего-то.
Почувствовав в груди опаляющую ярость, Тан Цзэмин оскалился и сорвался с места, устремившись вперёд на врага.
Будто дождавшись, когда человек сдвинется с места, лающий смех оборвался, а сама тварь осталась стоять на месте, сияя алыми глазами и такой же меткой на лбу.
Никто не заметил, как отброшенная в сторону шкатулка, лежащая в другой части зала, перевернулась и вспыхнула.
Когда десяток тонких алых плетений ринулась в его сторону, Тан Цзэмин замахнулся мечом и тут же был пригвождён к полу давящей на его плечи силой.
В следующий миг он был схвачен за руки и шею светящимися кнутами словно распятый бык.
Слыша за спиной чьи-то крики, Тан Цзэмин натужно хрипел, чувствуя, как жилы выкручивает от жара, а грудь разрывает от чувства натяжения, словно что-то желало разорвать его грудную клетку и обнажить золотое ядро.
– Цзэмин! – кричал Лю Синь, опуская тяжёлые удары на барьер, за которым Тан Цзэмин был распят тянущими его в разные стороны десятками демонических вервий.
Старейшины воссоздали ещё несколько предыдущих заклинаний, посылая все силы в барьер.
Тан Цзэмин почти ослеп и оглох от гула крови в ушах и огня, текущего по венам, чувствуя только гнев и боль, раздирающую его по частям.
Вперив мутные глаза вперёд, он увидел нечто тёмное, выскользнувшее на миг из завесы. Массивные чёрные лапы шагнули за границу дыма, и, лязгнув острыми когтями об пол, высекли искры и сорвались с места, неся вперёд объятое белым дымом чёрное тело с парой сияющих глаз. Видя приближающуюся тварь, в этот момент Тан Цзэмин осознал ясно, что добравшись до него это что-то уничтожит его золотое ядро, а после пожрёт и всех остальных.
Гнетущая энергия от тёмной сущности была такой подавляющей, что Тан Цзэмин едва не свалился с ног.
Издав наполненный яростью и болью крик и слыша вторивший ему за барьером, он воззвал ко всем своим силам и начал тянуть руки к себе.
Демонические вервия лопались один за другим, издавая гулкий звон, отражающийся от стен барьера.
Преодолев тянущую его в стороны силу и обхватив себя руками за плечи, Тан Цзэмин последний раз взглянул на почти достигнувшую его тёмную тварь исподлобья и резко расправил руки.
Ярчайшая вспышка затопила собой всё пространство, залив зал ослепительно-белым светом.
Меч в руках Тан Цзэмина засветился и задрожал, в следующий миг разлетаясь на части. И шкатулка, и камень рассыпались пеплом, уносясь вместе с взрывом.
Вырвавшаяся ударная сила духовной энергии была такой мощной, что вмиг разбила барьер на мириады осколков. Распространившись повсюду и выбив массивные двери, она ринулась подобно грозному зверю с рычанием за пределы зала Луцзао.
Набирая силу подобно морской волне, духовная энергия усиливалась с каждой преодолеваемой ли, заставляя деревья крениться к земле, а крыши пагод и павильонов с треском дрожать.
Все ученики, наблюдающие за отбором, попадали навзничь, как и участники соревнований со сцены.
Тут же встав со своих мест на трибунах, присутствующие там старейшины обратили свои взоры в сторону павильона Луцзао и тут же бросились туда.
Лю Синь крепко зажмурился, слыша тихий стук каменной крошки, падающей со стен и потолка.
В следующий миг распахнув глаза и увидев перед собой испещрённый трещинами от удара духовный щит, созданный перед ним Цзян Фэйсином, он тут же выдохнул весь воздух из оцепеневшей груди.
Расталкивая всех на своём пути, он вылетел из-за плеча Ци Сюаньцзы и остановился.
Опустив голову, Тан Цзэмин стоял на коленях посреди разрушенного зала. Его померкшие глаза закатились, а через побледневшие губы вырвался тихий выдох вместе с брызнувшей кровью, когда он медленно завалился набок.
Задрожав всем телом, Лю Синь сорвался с места.
Последние действия Тан Цзэмина заставили его воскресить страшные воспоминания о заснеженной ночи в горах Сюэ, когда последняя сотня выживших солдат разрывала свои золотые ядра такой же техникой.
Чувствуя, что сердце от страха вот-вот остановится, не выдержав ритм, Лю Синь, задыхаясь, едва не споткнулся о камни несколько раз, стремясь как можно скорее настигнуть лежащего посреди руин человека.
Рухнув перед ним на колени и приподняв его за плечи, Лю Синь увидел, как обескровленное лицо Тан Цзэмина выглядит в точности, как у мертвеца. Лишь вспененная кровь, проступающая через бледные губы говорила о том, что сердце того ещё бьётся.
Не в силах побороть подступивший к горлу ужас, Лю Синь обернулся на Цзян Фэйсина, уже стоящего за его плечом и спросил:
– Он что… разрушил своё золотое ядро?
Цзян Фэйсин, не менее бледный и ошеломлённый, протолкнул слюну в сжавшееся горло и взмахнул рукой, посылая в тело Тан Цзэмина поток духовной энергии.
Поняв, что та нашла отклик, он осел на колени от облегчения и выдавил из себя:
– Нет… он просто выпустил всю свою ци. Его ядро крепкое, оно выдержало.
Лю Синь едва не задохнулся от облегчения, вновь смотря на Тан Цзэмина и приподнимая его ещё выше, чтобы не дать захлебнуться кровью.
– Надо отнести его в Целительский павильон, – внезапно сказал Ци Сюаньцзы, опуская руку на грудь Тан Цзэмина и посылая в того остатки своей духовной энергии.
Подоспевшие старейшины влетели сквозь выбитые двери зала вместе с сотней учеников за их спинами. Увидев картину последствий разрушения, они замерли подобно стае окаменевших журавлей в полноводном пруду.
После, когда бессознательный ученик главы ордена был переправлен в Целительский павильон, а зал остался пустынным, в его центр из тени выступила пара человек.
Ань Байсин опустил взгляд на кровавые пятна на полу и обратился к мастеру, стоящему за его плечом:
– И чего это тот ублюдок синеглазый так защищал мастера Лю? Да ещё и был против того, чтобы он прикоснулся к шкатулке. Странно всё это, не находишь?
Мастер в ответ быстро закивал и подошёл ближе.